Мелодия X

Жизнь в доме у озера наполнена умиротворенностью и спокойствием. Тут нет шума и суеты города, звонков с вопросами о расчетах и иной работы студии записи, нет критиков, хороших, но иногда так не вовремя заглядывающих приятелей. Тут лес, гора Фудзи и озеро — одно из пяти. Тишина, свежесть и совершенное отсутствие жары — только прохлада и свежий воздух. В доме каждому музыканту выделена комната — футон в центре комнаты, шкаф для одежды и низенький столик. С потолочной балки свисает светильник, стилизованный под бумажный фонарь. Общая гостиная также оформлена в традиционном японском стиле: просторная комната со светлыми стенами, мягкие низенькие кресла и два широких дивана, низкий, массивный темного дерева стол и небольшой ковер. Окна тут в пол, раздвигающиеся, а за ними выход на террасу, где стоят плетеные кресла и такой же столик. В доме имеется и главное сокровище для музыкантов — студия. В ней есть все: идеальная звукоизоляция, комната для записи вокала, всевозможная аппаратура, гитары, барабанная установка и рояль. А за перегородкой гостиной скрывается кухня. Она небольшая, ее мебель выполнена из светлого дерева, а с потолочных балок свисают несколько светильников, создавая рассеянный, чем-то похожий на солнечный, свет. Тут два окна, и можно выйти в сад, стоит отодвинуть расписанную сакурой дверь. Из всей группы вкусно готовить умел только Тайджи, так что он и был назначен главным шеф-поваром Х. Тот, хоть и ворчал, но в душе немного гордился собой: без его умения готовить вся группа разорилась бы на заказах в ресторан. Если уж сам лидер, пытаясь приготовить простую яичницу, спалил ее, и хорошо, что не всю кухню. После этого происшествия умения остальных музыкантов решено было не проверять. Во избежание. Впрочем, большую часть времени они писали музыку, вечерами встречаясь в гостиной и делясь набросками. Полночи играли в студии самые удачные, на их взгляд, мелодии, откладывали для записи то, что походило на шедевр. Иногда выделяли себе выходной и вместо ночной записи ехали к Фудзи, искать встречи с НЛО. Музыкантам казалось, что все вокруг пропитано чудом, и они обязательно что-то такое здесь увидят. В один из таких вечеров Йошики вышел на веранду и замер, глядя на срывающиеся с неба капли дождя. Солнце уже почти зашло, на озеро опускались сумерки. Широко раскрыв глаза и чуть приоткрыв рот, Йошики смотрел, как сумеречный туман скрывает дворик, как учащается дождь. Музыкант шагнул к краю веранды и подставил лицо каплям. Какое-то время он наслаждался прикосновениями капель небесной воды к коже, от каждой из них он чуть вздрагивал и вновь и вновь ощущал себя живым. Как когда играл на установке, как когда барабанил изо всех сил. Резко открыл глаза, почувствовав, что редких долетающих до него капель мало, он шагнул в сад. Встал под дождем, запрокинув голову, смотрел, жмурясь, в небо. Дождь омывал его, казалось, достигая самой души. Йошики рассмеялся, весело и беззаботно, как в детстве, и вдруг закружился по двору дома. Он танцевал незнакомый танец, слушая пришедшую к нему мелодию дождя, запоминал ее ноты, улыбался дождю. А потом остановился, вдохнул свежий воздух, такой, какой бывает только после летнего дождя, широко улыбнулся и побежал в дом, на ходу скидывая тапочки, оставляя мокрые следы босых ног. Он вбежал к себе в комнату и, взяв один из листов бумаги и карандаш, что всегда лежали в изголовье его футона, принялся писать. Нота, нота, еще, аккорд, так, нет, вот так и… Замер, прислушиваясь к шороху ветра за окном, к каплям, что он срывает с листьев и бьет о стекло. Улыбнулся, возвращаясь к нотам, забыв о времени. — Йошики? — на пороге показался Цуда. Он с улыбкой смотрел на подопечного, что-то пишущего в свете лишь одного светильника. А тот вздрагивает и поднимает голову, моргает, будто только что проснулся. — Мы хотели НЛО смотреть, ты с нами? — А? Да, только я кое-что хочу показать. Йошики подходит к синтезатору, который притащил в комнату на случай внезапных озарений, и начинает играть. Аккорд. Еще. Опять аккорд. А Цуда вдруг понимает, что забыл, как дышать. Ему кажется, что комната наполняется светом, хотя горит блеклым светом лишь ночник, а за окном уже давно глубокая ночь. Ему кажется, что он слышит дождь, теплый и мягкий, немного грустный, но спокойный. Так бывает, когда принимаешь тяжелую судьбу — она интересна и многогранна, но сулит не одно испытание. А все же стоит того чтобы идти за ней. И в этот момент душу охватывает спокойствие. Цуда делает несколько глубоких вдохов и выдохов. А ведь это только три аккорда. Что же будет дальше? — Ты чертов гений, Йо-чан. Пианист улыбается. — Ну, вы где? Мы идем охотиться за НЛО, или они разлетятся, пока мы собираемся? — Хиде заглядывает в комнату из-за плеча Цуды, фыркает, глядя на сидящего за синтезатором Йошики. За спиной Хиде видны остальные музыканты. Йошики смеется и повторяет аккорды. Смех стихает, в комнате опять пахнет дождем, и на присутствующих опускается спокойствие. — Получилось же, а? — Еще как! Это будет самая невероятная наша песня, — потрясенно говорит Хиде. — Это точно, — кивает Тоши. Пата молчит, но смотрит с искренним восхищением. — Будем работать или идем на охоту? — вдруг спрашивает Тайджи. Ответом ему становится смех и подскочивший со стула Йошики: — Пошли! К горе они подъехали на небольшой машине, где разместились с удобством, но не упуская возможность слегка потолкать друг дружку. НЛО в тот раз они так и не увидели, но отдохнули замечательно. В какой-то момент Йошики встает, подходит совсем близко к озеру и замирает, глядя на отражение полной луны в гладкой воде. Вокруг разливается тишина, не поют даже сверчки или мелкие пташки — только вдалеке слышны голоса музыкантов. Йошики опускается на колени у кромки воды, запускает пальцы в траву. Он смотрит на озеро, видит луну, лунную дорожку, и ему кажется, что там, вдалеке, на другом берегу стоит его отец. Его фигуру освещает луна, чуть искрит в складках белого кимоно. Хаяши поднимает руку, приветствуя то ли призрака, то ли видение от недосыпа и ударной работы. В ответ он слышит тихий и такой родной голос, словно отец стоит совсем рядом, говорит ему прямо в ухо: — Ты все делаешь правильно, сын. Живи, ты должен жить. Иди к мечте. — Йо-чан! Голос Хиде так близко, Йошики оборачивается, глядя на приближающегося друга. — Мы тебя потеряли! Йошики поднимается на ноги, глядит на тот берег, видит только траву и кусты. Видение ушло, но слова навсегда остались в его сердце. Йошики повернулся к другу. — Пошли? А то и тебя потеряют. — Кого ты разглядывал на том берегу? — вдруг спросил Хиде, идя рядом с Йошики. Тот вздрогнул. — Отца. — А, — Хиде замолчал. Об отце Хаяши они почти не говорили, он знал только, что тот совершил самоубийство, и Йошики очень любил отца. — Он тебе что-то сказал? — Не сдаваться. — Это он прав, — Хиде обнял Йошики за плечи, — и... ты не один, нэ? Хаяши рассмеялся, чувствуя, как с души падает очередной камень. Может, однажды его покинут все кусочки гранита? Подходя к поляне, где их дожидались музыканты, они молчали. И уже на последних метрах Йошики вдруг увидел в ветвях рыжий хвост. Пихнул друга в бок, кивая в сторону. Хиде приоткрыл рот и замер. Хвост мелькнул еще раз и пропал. Музыканты переглянулись и, улыбнувшись общему чуду, вышли к друзьям. — Где вы были? — С русалками разговаривали, — ответил Хаяши, подходя к машине, — они просили нас остаться, но я сказал, пусть лучше идут к нам на концерт. Вот теперь бедняги будут думать, как временно превращаться в людей. — А если у них не получится? — чуть насмешливо спросил Тайджи. — Ну, ради нашей музыки пусть-ка постараются! Отсмеявшись, музыканты погрузились в машину и поехали к дому. Всю дорогу, и потом, засыпая, Йошики слышал тихую мелодию песни. Он уже придумал ей имя — Endless rain. Утром работа над песней продолжилась, они вместе собрались в студии, обсуждая и внося правки. Позже Хиде, взяв окончательную фортепианную версию песни, уселся в углу с гитарой, перекладывая ноты на нее. Тоши пропевал куски готового текста, Тайджи и Пата ожидали готовой основной гитарной линии, чтобы проработать свои партии. А пока оттачивали прошлые песни. Йошики думал, что в нее можно включить немного ударных, только не быстрых. Ритм в этой песне должен быть тихим и медленным. Музыкант задумчиво грыз карандаш и писал ноты на бумагу. А через пять дней они уже собирали вещи и готовились к отъезду. Песни были практически готовы, их осталось отправить на мастеринг, и можно записывать альбом. Песня дождя также займёт в нем достойное место. — Что делаешь? — Хиде тихо подошел к сидящему на пороге веранды Хаяши. — Да не знаю… — тот улыбнулся, — смотрю на приближающуюся осень. Чувствуешь? Сейчас последние дни августа, но стало прохладнее, и листья начинают желтеть. Почти незаметно. — Тебя тут просто тянет на поэтическую романтику, — улыбнулся Хиде, устраиваясь рядом, — но ты прав. Что-то такое тут есть. — А то тебя не тянет? — Йошики пихнул друга в бок, — кого я вылавливал в саду с завороженным видом следящим за бабочками, а? Хиде рассмеялся, вспоминая, как шел за ночной крылатой красавицей, стараясь разглядеть ее узор, и его застал Йошики, чуть не спугнул гостью, тихо рассмеялся и тоже присоединился к слежке. Они проводили бабочку до самого леса, потом возвращались назад, сочиняя легенды о том, кто она на самом деле. От простого насекомого до залетевшей местной феи, решившей узнать, кто поселился на ее владениях. Йошики вдруг оборвал фантазии на полуслове и тряхнул головой. — Нужно провести тур, а перед этим концерт, под нашим лейблом. Пригласим туда всех друзей. Устроим настоящее шоу! — Отличная идея! Они оглянулись. На пороге веранды стоял Цуда. — Так и сделайте! Но теперь идите собирать вещи, особенно все записи, чтобы ничего не забыть. — Да! — хором. Переглянувшись и смеясь комичности ситуации, умчались в дом. Из дома близ Фудзи и пяти озер уезжали они на второй неделе сентября. После был Extasy Summit, где приняли участие многие друзья Х, где они дурачились, хохоча во весь голос и играя музыку от всей души. На этом саммите собрались те группы, которые записывались в фирме Йошики, юные музыканты были рады такому предложению, ведь о них узнают еще больше людей. Хаяши не без удовольствия замечал, как он и его команда все более тесно знакомится с участниками других групп. Хотя больше дружеских связей заводил Хиде, чем он сам, вечно закопавшийся в работу трудоголик. Остальные музыканты Х также не столь часто замечались в барах, чаще уходя после репетиций домой. Впрочем, иногда Йошики присоединялся к идущим выпить в бар друзьям, чаще же только махал рукой убегающему Хиде, мол, хорошо повеселись, сам же возвращался к работе — ну какое выпить, если вдохновение захватывает и просит вот так доделать песню, да прямо сейчас! Бывало, Йошики завидовал друзьям, которые могли уйти сразу после записи или репетиции, а он сам вынужден был оставаться в студии и дорабатывать материал. Но вместе с тем думал, что те минуты счастья, которые выпадают ему в процессе той же аранжировки или сведения, когда ловишь музу за руку, и потом, при прослушивании готовой работы, его родившегося детища, он бы не променял ни на одну вечеринку. Но сегодня все было проще, они закончили запись вместе, часть работы завершена, и можно один вечер выдохнуть и выпить с друзьями. Поэтому, закрыв студию, Х всей компанией отправились в ближайший бар. — Сюда, — Хиде махнул рукой в сторону переулка, который был через квартал от их студии, — бар «Сакура», Джей-чан сказал, что они будут тут. — Отлично, это хорошее заведение, — Йошики повернул за другом, остальные последовали за ними, — и ты сказал Джей-чан? — Да, запахи тут отличные, — произнес Пата, когда музыканты подошли к дверям бара, — я и не знал, что так голоден. — И не ты один, — Тайджи толкнул дверь, заходя вовнутрь и придерживая ее, чтобы зашли согруппники. — Да, — Хиде, наконец, удалось ответить, — я еще утром с ним столкнулся в коридорах студии, договорились, если получится, тут встретиться. — Молодцы, — кивнул Хаяши. — А вон и наши друзья, — Тоши, чуть сощурившись, осматривал зал, и, заметив музыкантов, махнул им рукой. — Прекрасно! — Йошики подтолкнул его вперед, потом обогнал, лавируя между столиками, и, наконец, подошел к угловому столику, где уже сидели музыканты Luna Sea и Buck Tick, группы, покорившей сердца японских меломанов еще до рождения Х. Младшие резко засуетились, подвигая к большому столу дополнительные стулья и слегка теснясь. Старшие одобрительно следили за суматохой и между делом приветствовали коллег. В результате Йошики сел рядом с Сакураем Атсуши, вокалистом Buck Tick, напоминающим дворового черного кота, хозяина окрестностей; рядом с лидером Х сел его вокалист, Пата и Тайджи подсели к своим старшим коллегам соответственно, а Хиде умостился между Сугизо — лид-гитаристом Luna Sea, и Джеем — их же басистом и лидером. Шинья, барабанщик Luna Sea, слегка отсел в тень угла дивана, словно стесняясь, но наблюдая за столиком. — Еще раз привет, — Йошики сиял улыбкой и кивал друзьям, — я вас всех так давно не видел! — Давно? — Сугизо поднял голову от изучения меню, — мы позавчера виделись, вы же заходили проверить ход записи альбома. — Да?! — Хаяши уставился на него, потрясенно моргая и пытаясь вспомнить. Он рассеянно скользнул взглядом по черной футболке Сугихары, сильным жилистым рукам. В памяти всплыло воспоминание: действительно, позавчера, заходил к ним, Сугизо еще играл на гитаре какое-то время, не замечая гостя. И он, Йошики, тогда так же смотрел на его руки и про себя восхищался мастерством гитариста. А потом его, наконец, заметили, напоили чаем и рассказали о готовящемся туре. А он восторженно кивал младшим коллегам, радуясь их успехам. — Заработался, — хмыкнул Атсуши, чуть улыбнувшись, — ты хотя бы как сам выглядишь, еще не забыл? — Представь себе, нет, — Йошики дернул плечом, бросая быстрый взгляд на вокалиста, — в нашей студии висит огромное зеркало, я каждый день там себя вижу! — Как это — видишь? — изумился Сакурай, подтягивая рукава черной водолазки, — Ты же не так давно заявил журналистам, что ты вампир. Тебе не положено в зеркалах отражаться! — А я особенный вампир, — Йошики показал коллеге язык и потянулся за меню, завис, внимательно его изучая. — Один-ноль, не в твою пользу, — усмехнулся Имаи, гитарист Buck Tick. Атсуши сокрушенно вздохнул и закрыл лицо руками, изображая глубокую скорбь. Музыканты расхохотались. — Но в чем-то он прав, меня, например, Йошики-кун не видел с месяц: мы мельком встречались еще до отъезда Х на озера, — Сакураи перестал изображать мировую скорбь и решил вступиться за драммера. Всю фразу он произнес тихо, с мурчащими нотками в голосе, казалось, именно таким голосом должен разговаривать любой кот, вздумай он заговорить. Не зря фанаты окрестили его королем кошек. Мало того, что музыкант до одури обожал хвостатых, так еще и сам походил на них. Сакураи запустил руку в черные, как смоль, волосы и, собрав их в хвост, перевязал незаметной резинкой. — Предлагаю отметить это первым же тостом! — вклинился в разговор Хиде, откладывая меню и оглядываясь в поисках официанта. — Отметим, — кивнул Йошики, и посмотрел на Сакурая. Какое-то время молча разглядывал коллегу по музыкальному цеху и думал, о том, что как же хорошо, когда тебе идет свой натуральный цвет волос. Он вздохнул, потому что сам себе с темными волосами не нравился совершенно, так что приходилось терпеть необходимость красить волосы минимум раз в месяц, чтобы не появлялись темные корни. Сакураи, почувствовав его взгляд, повернул голову, но Йошики уже переключил внимание на Хиде, эмоционально рассказывающего какую-то тонкость игры на гитаре внимательно слушающему его Сугизо. Два гитариста: один в ярко-желтом свитере и зеленых джинсах и второй в черной футболке, чем-то были похожи внешне: оба со слегка всклокоченными прическами, впрочем, у Сугизо волосы были более-менее причесаны, когда как у Хиде прическа и вне сцены часто напоминала воронье гнездо, и оба обожают гитары. Прислушавшись, Йошики уловил в их разговоре обращение друг к другу: «брат». Подошедший официант отвлек от размышлений, принял заказ и вскоре принес его первую часть — выпивку, так что музыканты смогли все же поднять первый тост. Веселились до полуночи, говорили, кажется, обо всем на свете. Йошики краем уха, потому что слушал рассказ сидящего рядом Сакурая о прошедшем концерте, услышал, что Хиде обещает дать мастер-класс игры на гитаре для младших коллег, а те восторженно вздыхают, кажется, уже сейчас готовые к уроку. Музыка покоряет их и объединяет, и от этой мысли в груди разливается тепло. Домой музыканты шли всей толпой, по одному провожая каждого из них до квартир, прощаясь и идя дальше. Последними уходили Хиде и Йошики. Они только что попрощались с вокалистом родной группы и шли по направлению к дому Йошики. Шли молча, устав говорить за этот поистине долгий и насыщенный вечер. Небо над их головами потихоньку светлело, до утра оставалось каких-то четыре часа. По улицам стелился легкий предутренний туман, звенело обещание скорого восхода солнца. — Пришли, — Хиде затормозил не особо следящего за дорогой Хаяши, как раз увлекшегося рассматриванием цветочной клумбы. Услышав голос друга, тот вздрогнул, уставился на него, словно вспоминая, кто это и кто он сам, и где они, и зачем. Вспомнив, улыбнулся, кивнул, и скрылся за дверьми дома. Хиде же, постояв с минуту на улице и заметив мелькнувшую в окне квартиры Йошики тень, понял, что хозяин благополучно добрался до своего этажа. Широко зевнув, гитарист направился к себе. Шел, вдыхая рассеивающийся перед рассветом туман. Остановился, пропуская рыжего кота, спешащего куда-то по своим кошачьим делам на другую сторону улицы. Кот оглянулся, коротко мяукнул и скрылся в чьем-то саду. Хиде рассмеялся и зашагал дальше, чуть так же не пропустив свой дом, как Йошики несколько минут назад. Рассмеявшись, он отворил тяжелую входную дверь и скрылся. Едва отдышавшись от тура, Х сразу приступили к записи альбома. За окном холодный январь, но в студии жарко — музыканты делают аранжировки, сводят песни, решают, какие из них войдут в альбом. Йошики превратился в сурового лидера и с пристальным вниманием отбирал каждую песню. Разбирал каждую ноту, внимательно слушал советы коллег. Им просто необходимо было взорвать мир рок-музыки! И вот долгожданная минута: работа закончена, альбом впитал в себя всю силу и мощь Х, всю их нежность. Несколько баллад, Prologue, Rose of pain, Unfinished и мощнейшая Endless rain, были записаны совместно с оркестром. Выпуская альбом в мир, Йошики чувствовал, как раскрывает душу фанатам. Но расслабляться вновь не время, ведь их ждет тур. Шибуя, небольшой клуб, апрель. На улице отцветают вишни, пахнет скорым летом, а Х выходят на сцену. На них из зала смотрят две тысячи зрителей — их личный рекорд. Зрители еще уверены, что они привыкли к этой сумасшедшей группе, но Х с каждым выступлением удивляют их все больше. Яркий макияж, залакированные светлые, у Паты — розовые волосы, стоящие вертикально, кожаная одежда с заклёпками и цепями, и мощнейшая музыка. С первой ноты она подхватывала и несла, словно огромная бурная река, не оставляя шанса за что-то зацепиться. Можно было только отдаться на волю течению, принять правила игры, измениться вместе с этой музыкой так, чтобы быстрое течение больше не приносило вреда — лишь радовало и давало силы, дарило улыбку. Йошики играет на ударных так, будто не было изнурительной работы в студии, отдается ритму со всей душой, зрители в зале восхищенно следят за быстротой его игры. Голос Тоши завораживает и покоряет, удерживая в том течении, соло Хиде и Паты, бас Тайджи влюбляют в себя, не оставляя ни единого шанса. А потом Йошики вдруг встает из-за установки, накидывает на плечи кружевное белое полу-платье и садится на рояль. Тень человека из стаффа прошмыгнула в полутьме сцены и, установив за роялем длинную жердь, подвешивает на нее бумажный фонарь. Софиты приглушают свой свет, и сцена почти тонет во мраке. Музыканты кажутся тенями, и лишь в волосах пианиста играет оранжевый свет фонаря и он же отражается в светлых волосах гитариста маленьким световым отблеском. Зал замолкает, глядя на действо. Хиде опускается на ступеньки возвышения, где стоит рояль, выпрямляется и устраивает удобнее гитару на коленях. Йошики улыбается и начинает играть вступление к Endless rain. Зал выдыхает в едином порыве, так, что слышно даже музыкантам. Вскоре к роялю подключается гитара Хиде, потом Паты, бас Тайджи и, наконец, голос Тоши. Песня как темная ночь, как дорога и машина на ней, как дождь, льющийся с неба. Как путь, сквозь темноту и капли небесной воды, к новому утру. Йошики играет дождь и чувствует, как успокаивается его сердце, как внутренне он и правда готов к своему пути. Он прикрывает глаза и видит образ отца, он улыбается ему. Конечно, я не сдамся, папа. Йошики открывает глаза, смотрит на группу, ловит взгляд Хиде. Потом глядит в зал. Фанаты покачиваются в такт песне, они еще не знают слов, но уже скоро будут петь ему эту песню, весь последний припев, в тишине, когда его пальцы будут замирать над клавишами рояля, когда будут смолкать гитарные струны и голос Тоши. Петь будет зал. А пока он видит их мокрые от слез радости лица, светящиеся глаза и поднятые руки. И он уже счастлив.