fire & ice

Рыжие волосы лезут в лицо из-за сильного ветра, пока Макс отчаянно пытается не упасть со скейта и одновременно завязать хвост. Это было жарким августовским днём, когда всё нутро буквально чувствует приближение осени. Разум затуманивается, не давая ясно мыслить, лишь на периферии сознаниях крутится одна и та же пластинка из года в год: «школа» Макс не любила школы. И учиться она тоже не любила, хотя могла преуспевать во многих предметах. Мэйфилд просто не хотела. Она часто прогуливала уроки, не задумываясь о своём будущем. Если откровенно, ей было плевать. — Жить нужно настоящим, — как-то сказал Билли, а после пошёл и напился в баре. Потом его ждал серьёзный разговор с отцом и укоризненный взгляд матери. Макс смотрела на это и вдруг решила: прожить лучшую жизнь, которую она может для себя устроить. Это казалось таким глупым и всё время лежащим на поверхности фактом, но отчего-то рыжая никогда о таком не задумывалась. Наверняка потому, что до таких философских размышлений ей было некогда. Когда она жила с отцом (с настоящим — нынешнего мужа мамы она лишь для вида называла папой, хотя иногда, замечая его взгляд, старалась уйти подальше, ведь боялась), он многому её обучал. Макс часто вспоминает случай, когда в баре, где сидела она с отцом, пьяная женщина взяла в руки её розоватый дневник с податливым замочком и хотела прочитать на небольшую аудиторию, но каково было её удивление, — о, Макс до сих пор помнит это вытянутое лицо — когда желтоватые странички дневника оказались пусты.* Отец учил её хранить всё самое важное в голове. Вообще, папа многому её научил. Поэтому Макс искренне ждала лета, чтобы совершить очередную попытку побега — в Хоукинсе её держали лишь друзья, которые по итогу тоже разъехались, пообещав звонить. Многие обещание остаются невыполнимыми. Это Мэйфилд вынесла из собственного опыта, опираясь на свои прожитые годы. Рыжая почти слетает со скейта, но вовремя выставляет руки вперёд и почти не обдирает коленки. От этого становится даже радостно, что она не испытает неприятной боли и жжения. — Макс? — удивлённо спрашивает знакомый голос. Девушка поднимается и ищет глазами того, кто это сказал. Уиллер. Мимолётом закатывая глаза, Мэйфилд натягивает улыбку, как мантру повторяя про себя: «ради Джейн» и приветливо (ей так кажется) машет парню рукой. — Привет, Майк, — наверняка он слышит скрежет белоснежных зубов. — Джейн отправила пару писем. Одно из них — тебе, — протягивая небольшой конверт с несколькими наклейками, тихо говорит Уиллер. Его движения нервные, а руки немного подрагивают. Макс приподнимает правую бровь, заметив потускневшие глаза и опущенные уголки губ. — Что-то случилось? — уточняет, будто Майк скажет ей правду. — Мы расстались. Эти два слова, словно гром среди ясного неба — Макс отшатывается от удивления, пока Уиллер выдавливает виноватую улыбку и разводит худощавыми руками. — Как это... расстались? — Поговорили вчера и решили, что так будет лучше, — отвечает, а по мере потрясения Максин замолкает. — Мне пора. Пока. Лицо парня осунулось, веснушки потускнели, а некогда яркие глаза потухли. Мэйфилд ещё долго смотрит ему вслед, ощущая странное покалывание в районе сердца.

***

— Правда? — спрашивает Макс, когда Дастин вновь рассказывает о Сьюзи. Лукас, который выжидает свою новую девушку Катрин — с рыжей они расстались, оставшись лучшими друзьями — то и дело поглядывает на часы, ища в толпе школьников блондинистую макушку. Мэйфилд не выдерживает и хихикает. — А вот я никогда не опаздывала, — ядовито напоминает она. Синклер закатывает глаза, складывая руки на груди. — Лукас, прости, что опоздала! Мистер Клей задержал! — извиняясь, залетает в комнату отдыха Катрин, стуча высокими чёрными каблучками. — Ничего. Идём? — выдохнув, спрашивает парень. — Идём! — оглядев Макс и презрительно поморщившись (конечно, никто кроме рыжей этого не заметил), щебечет блондинка. Мэйфилд лишь остаётся покачать головой. —Пока, ребята! — после слов Лукаса девушка оборачивается к Дастину и выливает весь свой яд на бедного парня: — Как же она меня достала! Наверняка использует Лукаса, просто хочет насолить мне. Помнит же, как я облила её тем гранатовым соком в прошлом году. Стерва. — Стерва здесь только ты, Мэйфилд, — вдруг подмечает появившийся из ниоткуда Майк и садится возле девушки. — Сочту за комплимент, Уиллер, — в тон ему отвечает Макс и поворачивает голову. Взгляды подростков на миг пересекаются. Макс вновь ощущает это странное, до жути раздражающее покалывание в районе сердца, не зная, что Майк чувствует то же самое.

***

— Ты шутишь. Точно шутишь! — шепчет Мэйфилд, выслушивая Синклера. — Нет! Я серьёзно! Так с кем ты пойдёшь? Весенний бал. Ужасное событие. Зачем вообще устраивать балы? — Я не умею танцевать. Наглая ложь. Макс отлично танцует — спасибо матери. — Мне нечего надеть. Враньё. Мать съездила в соседний городок и купила прекрасное салатовое платье. А впридачу те изумрудные туфли, которые оказались маме маленькими, а Макс как раз. — М... Я вообще не хочу туда идти! — У тебя просто нет пары, Мэйфилд, — догадывается Лукас и посмеивается в трубку. — Вовсе нет. У меня есть пара. — И кто же этот счастливчик? — Узнаешь на балу. Она кладёт трубку. Макс азартная. Не любит проигрывать. Поэтому теперь она должна найти себе пару за три дня.

***

— Слушай, Уиллер, у тебя же нет пары на бал! — восклицает Макс, садясь к нему за последнюю парту на истории. — Ставлю двадцать долларов, что Лукас уже звонил тебе и спрашивал, пойдёшь ли ты на бал. — Допустим. — И в последствии так получилось, что ты сказал ему, что у тебя есть пара. — Да, — вздыхает он и взъерошивает тёмные волосы. — Я сделала то же самое. Пару минут они молчат, пока Майк не прерывает воцарившуюся тишину: — Пойдём на бал вместе? — Пошли. Опять. Опять это чувство, заставляющее сердцебиение ускориться, а руки задрожать. Слишком близко.

***

Подростки кружатся в вальсе, держа в руках бутоны цветов. У Макс — тюльпаны. Нежно-розовые. Рука Майка покоится на талии Мэйфилд и почти не ощущается, пока Уиллер не отпускает рыжую, аргументируя это тем, что танец окончен. Заметив ошарашенный взгляд Синклера, они незаметно улыбаются друг другу. — Он не ожидал, — заявляет Макс. — Конечно не ожидал! Он в шоке, — слишком воодушевлённо говорит Майк, но сразу же исправляется и затихает. Правильный, думает Макс. — Чува-а-к, не ожидал, — доносится до Мэйфилд, когда Лукас и Уиллер отходят. Рука Синклера легко сжимает плечо парня. Майк глупо улыбается, опуская взгляд. Его веснушки кажутся Макс слишком яркими, а глаза вновь загоревшими. Светится от счастья, так подумала Максин.

***

— Как ты? — спрашивает рыжая, заправляя прядь волнистых волос за ухо, — Как Уилл? — Хорошо. А как Майк? — удостоверяется Джейн, и Макс ощущает беспокойство в голосе, из-за чего напряжённо сжимает трубку, покручивая чёрный провод между тонкими пальцами. — Супер, — отвечает Мэйфилд, зарываясь свободной рукой в шелковистые волосы Уиллера. Джейн не обязательно знать. Не обязательно знать о чувстве, которое испытывают оба подростка. О чувстве, которое заставляет сердце биться сильно-сильно, а руки дрожать. Это чувство вскруживает голову, а как только ладони подростков соприкасаются, возникает искра. Ток. Он проходится по всему телу, оставляя сладкое послевкусие.