Крылья "Поиска". Эпизод 1: Потерянное пространство

Редакция 031023

      У Мерси с детства вызывали восхищение экипажи дальних кораблей. Высокие профессионалы, техники, знающие до винтика свою огромную машину, навигаторы, ориентирующиеся в мыслью необъятном дальнем космосе. Вошедший человек был именно таким: от него веяло жизненной силой, надёжностью, практичностью и некоторой долей авантюризма. В общем, тем, чем он живет – большим кораблём, во всей его мощи и многофункциональности.       Группа "Поиск" разместилась вокруг стола, выделив капитану место "во главе". – Приветствую вас, товарищи, – начал он спокойным рабочим тоном, как будто знаком с группой не пару месяцев, а работает много лет вместе. – Поздравляю с успехом реализации вашего плана, смелого и рискованного. Честно признаться, заставили вы нас поволноваться, когда не вышли на связь в установленное время, но результат, достигнутый вами, оправдывает всё. О переходе к действию давно мечтала вся база. Десантники установили контроль над наземной частью города, а задержанный доставлен к нам, сюда. Капитан Катран говорил сухо и сосредоточенно, видимо, смена его затянулась, а забот добавлялось всё больше. – Благодарю, – ответил Эган. – Ситуация оказалась сложнее, чем мы думали. Агрессоры в тоннелях, помехи связи, и этот странный код в основном городском оборудовании... Многовато оказалось неожиданностей. – Да... Я вкратце смотрел ваши треки, – сказал он задумчиво. – Вам, Мерси, достался нетривиальный боевой опыт... Однако на все неожиданные и серьёзные вызовы вы ответили решительно и сполна, учитывая риск. КСР это оценят. Также, нам теперь есть из чего делать выводы. Похоже, этот "местный" хотел взять вас живой. Это примечательно. – Хм, – добавила она, пригладив волосы над ухом, – это дало мне шанс. Начни он стрелять сразу, как те, на байках, не спас бы меня "Зонтик"... Теперь произошедшее сгладилось в памяти, и стало казаться ей чем-то нереальным, как слишком яркое сновидение. – Вы сработали очень сильно, впечатляюще. Бросается в глаза, что нападавшие тщательно скрывались от предыдущих групп на планете, но выбрали целью вас. Вся эта враждебная реакция не уйдёт от нашего внимания. – Как у меня это получилось, даже не пойму, – вырвалось у Мерси. Первый бой обычно ассоциируется со страхом... Только сейчас лётчица поддержки с удивлением осознала, что ей было не до страха ни перед вылетом, ни при контакте. Она была столь занята своим делом, что бояться было просто некогда. Остатки, следы этого страха, пережитого внезапно и резко, приходили только сейчас, давая подспудно давящее тревожное ощущение. Катран с ободряющей полуулыбкой продолжил: – Внутри вас включились те самые природные силы, мощные инстинкты не только самозащиты, но и защиты своего друга и напарника, – пояснил он уже не столь сухим тоном. Похоже, это была тема, которая его увлекала. – Как у птицы, защищающей птенца, ведь внутри работал ваш напарник. Это мобилизовало вас до небывалого уровня. У Эгана сравнение вызвало улыбку. Мерси почувствовала себя не совсем ловко и тоже улыбнулась. Чтобы отделаться от странного чувства, вышибить клин клином, она решилась на новый дилетантский вопрос: – А любопытно, как он добился, чтобы двигаться так бесшумно? Ведь полей, полностью подавляющих звук, не существует... Ответил Эган: – Гравиподошвы, вот как. Встроенные в ботинки лучи старой технологии, работают максимум в паре сантиметров над поверхностью, зато держат довольно сильно. По ровному можно скользить вообще плоскости не касаясь. – На таких работают складские гравиплатформы, – добавил Петя. – По первым словам наших техников, – прокомментировал Катран, – скафандр этот оказался снаряжен нетривиальной начинкой. Самодельная тесла-установка. Давно не встречали ничего подобного. Явно, над ним долго работали, затачивая под какие-то специфические цели. Это результат экспериментов, не совсем ещё отлаженный. – А человек в нём? – спросил Эган, опережая Мерси. – Цел и здоров, отдыхает. Вы основательно его "запаковали", – усмехнулся капитан базы. – Техникам пришлось повозиться с извлечением. У него одна приметная особенность: он не ходячий. Нервные стволы его ног чем-то повреждены, и не работают; вместо этого ему вживлена пара нейрочипов, передающих команды ногам скафандра. Крайне любопытный тип. Скоро им займутся следователи. – ...И это значит, что мы копаем в верном направлении, – сделал вывод Виктор, – в сторону раскрытия судеб челнока георазведки и спасателей.        Мерцедес тихо вздохнула, подпёрла рукой голову. Она прекрасно понимала, чего следует ожидать. Материалы землян, в том числе биологические, были там, в тёмном космосе, ценнее их жизней. А тут ещё и чипы. Её передёрнуло нехорошей дрожью при мысли, какими могут быть следующие находки. Здесь пахнет XXII веком, когда были первые масштабные попытки "скрестить" человека с машиной, едва не отправившие человека на свалку истории. Сейчас, в XXV, проблемы со здоровьем решались с помощью биотехнологий: погибшие клетки заменяли аналогичными, а потерянные части тела выращивали заново из генного материала пациента. Чипы в теле говорят об уровне, до которого откатились люди, добровольно сославшие себя в пустоты космоса. – Да, – подтвердил Катран. – Но дальнейшие наши действия зависят от решений Рабочей группы по экзопланетам. Они здесь не были, однако, внимательно изучат те данные, что мы с вами предоставим. Постарайтесь, чтоб они были максимально полными, детальными и чёткими; и на сто процентов соответствующими действительности. Максимум фактов. Всё, с чем вы столкнулись, всё, что испытали, даже не самое значительное, должно быть в отчёте. – Несомненно, Ян, – заверил Эган. – Теперь это у нас главное. Повисла задумчивая тишина. – А вот интересно, – развернул ставшее в тупик обсуждение Петя, – какие такие инстинкты двигали это чудо фиолетовое в скафандре, что оно решилось на нападение? Вик усмехнулся: – Вероятно, такие же, как и в Первую волну, пиратами. – Думаешь, ответил? – поднял бровь техник. Теперь усмехнулся Эган. – Если ты о том, что вообще делает космос с людьми, то я думаю, что было примерно так: сперва они были увлечены этим космосом настолько, что себя не помнили. Затем они поняли, что не хотят, что разучились подчиняться правилам Земли. Свобода сбила их с толку. Они наладили добычу ресурсов, стали автономны – и их эксперимент над собой продолжился. Затем они поняли, что чего-то им все же не хватает. Их продуктивность упала. Но обращаться к Земле они уже не стали – вероятно, боялись. Боялись показать, что изменились, и что не справились. Они ушли в себя. Стали испытывать нехватку ресурсов. Пытаться выжить. И меняться дальше. Они одичали в уединении, и надо всеми человеческими достижениями за все века взяли верх те древние природные инстинкты, которые помогали человеку выжить на заре эволюции в животном мире. Мерси покосилась на Катрана, думая, не пора ли остановить пошедшую "во чисто поле" дискуссию. И заметила, что он расслабленно слушает. Ведь смена темы это тоже отдых. Виктор почесал затылок: – То есть эволюция для них пошла назад? – Скорее, совершила скачок, – прибавил Петя. – Теперь добывают они себе ресурсы первобытными способами – собирательством и охотой. На нас, землян.       Мерси в своё время немало интересовалась биосферой Земли и наблюдала животных в дикой природе – благодаря технологиям скрытности и наблюдения это было доступно каждому. Видела загонную охоту львов, бои гиппопотамов за главенство в стаде, и как паучиха поедает самца после спаривания, чтобы набраться сил для кладки. Мысль об "одичании" людей в космосе она слышала и раньше на общедоступных конференциях, но тогда это не производило особого впечатления. Казалось очередной научной теорией, за которой стоит чьё-то открытие, новая победа, одна из тысяч. Теперь же, образы "львов" да "пауков" на вооружённых космических кораблях, живущих по совсем другим правилам, на фоне недавней схватки привели её в оцепенелое раздумье. "И это чересчур упрощённо. Сравнивать задержанного с животным некорректно: он грамотен, подкован в технике и законах Земли, вероятно, не хуже Эгана. Он начнёт игру ума со следователями и надеется победить". Петя продолжил мысли Эгана: – Думаю, здесь налицо перегиб: их стремление выжить самостоятельно приобрело какую-то маниакальную форму... Катран кивнул: – Полагаю, причиной этого феномена стал тоже перегиб. Вспомните, как после открытия гиперсветовых ускорителей Земля гудела жаждой открытий. Как тысячи людей были готовы добровольно заточить себя в колониях на дальних планетах с сомнительной надеждой вернуться, и обживать их по принципу "стерпятся – слюбятся". Все безотчётно рвались в космос, в том числе и те, в чьих руках была власть решать, и штурвалы кораблей: ведь там ждали неизученные феномены, неописанные явления, несметные ресурсы, инопланетная жизнь, в конце концов... Кинулись в это с головой, и – не смогли остановиться. Эган подхватил: – И начались чрезвычайные ситуации, конечно. То колония бедствие терпит, то станция: то метеорит попал, то поломка. Носились наши пилоты немало, ещё на тех двигателях, при работе которых в анабиоз надо было впадать, доверяясь на сто процентов автоматике. Множество людей по пространству разлетелось. А сколько кораблей пропало... До сих пор их находят в тёмном космосе между основными звёздами с помощью масс-тралов. – Так себе находочка, – кисло вставила Мерси, – охлаждённый до пары кельвинов корпус с остывшим ядром и мёртвыми телами в анабиозных капсулах... – На марсианской транспортной базе, – добавил Петя, – есть чистильщик межзвёздных путей: грузовик достаточно большой, который такие находки целиком забирает. Всё же тогда корабли были поменьше нынешних. – Вот так произошло то, что позже стали называть Выплеском, – подытожил пилот.        Повисла тишина. Пиликнул коммуникатор, высветил сообщение: куча фотографий какого-то помещения и видеоролик, который засняли десантники. Определённо, они что-то нашли. – Замечу однако, – Петя вновь решил взять тему за штурвал, – ушедшие в космос кое-чего достигли: они находятся сейчас в состоянии свободы. – Свободы? – Вик взглянул на Эгана, но не дотерпел до его реакции: – Тогда, что такое свобода, Петя? – Свобода – это когда нет никаких правил, ограничений, никто тебя не принуждает, никаких договоров. Что хочешь – то и делаешь. Земляне не свободны: связаны множеством законов, правил, общепринятых норм. А мы здесь еще менее свободны, хотя бы потому, что объединены своей задачей, которую нужно выполнить успешно, а значит, действовать правильно, определённым образом. – Ну, погоди, законы физики ты не уволишь, – не унимался пилот. – Свобода – штука относительная... А насчёт земных норм – Мерси, скажи-ка пожалуйста, когда ты жила на Земле, ты чувствовала себя хоть малость не свободной? Чем-либо ущемлённой, принуждаемой? – Нет, – задумчиво покачала головой та, – ни разу. Порядок есть порядок, он отлажен, и мне было вполне комфортно. Она направила взор в одну точку, мимо коллег, погружаясь в воспоминания.        Заботливая Земля приняла её, как и других детей спугнутой угрозами колонии, со всем подобающим вниманием. Был и ненавязчивый контроль воспитателей, прилетевших с ними с Мелиоры. И была свобода: жить в любой точке мира, заниматься тем, что по душе, и выбор был. Базовые блага для жизни распространялись бесплатно, и многие жили на беззаботном минимуме, посвящая себя творчеству либо безделью. Мерси взахлёб изучала земную природу, стремясь побывать везде, где было можно. А ночами её звало звёздное небо, мерцавшее сверху. Что-то там оставлено, что-то забыто. И она искала возможности, подавала заявки, и наконец, получилось. Сначала программа подготовки ЭКСиС, затем Вторая волна, и ОКБ.       Казалось бы, зачем? Живи себе в этой идиллии, занимайся тем, что тебе нравится, ищи вдохновения, воплощай мечты... Что звало её вдаль? Она не особо думала об этом. Ясными ночами её глаза сами стремились к небу, улавливая свет, испущенный звёздами сотни и тысячи лет назад. Приходили новости с окраин пространства, многие из них были тревожны. И когда пришла возможность, она не стала медлить. Слегка улыбнулась и тихо продолжила: – Если меня что-то и беспокоило, то это Вторая волна, изменившая мои первоначальные устремления. Но альтернатива оказалась вовсе не хуже, – она улыбнулась коллегам. – Ну, ещё, мне бы хотелось почаще видеть родителей... И опустила глаза: – Впрочем, это уже о другом.       Родители Мерцедес были людьми космоса, специалистами востребованными и занятыми. Отец был, как и Эган в прошлом, связистом, а мать – по здоровой обитаемой среде на станциях. Постоянно в разъездах, за парсеки друг от друга. Дома у них, по сути, не было, и непонятно, была ли семья... Она помнила последнюю встречу полгода назад. Тогда её внезапно вызвали с лётной тренировки, сказали: "Вас ожидает важный человек". Она выскочила из гигантского зала в коридор с ещё тёплыми крыльями за спиной, выпрямилась, взяла под козырёк, чтобы представиться старшему офицеру... И узнала отца. Она крепко прижималась к нему жёсткой белой нагрудной бронёй, и поливала его плечо слёзами счастья, хлынувшими одновременно с улыбкой, как "слепой" дождь, с ярким солнцем. Слишком предавшись воспоминаниям, она ощутила, как к глазам подкатывает горькое тепло. Ну почему же так?.. – Несомненный перегиб тотального увлечения профессией, – отвесил Петя оценку явлению. Виктор поднял указательный палец: – Итак, Петя, свобода – тоже не абсолют, и не всегда полезна. Экипаж "Жаворонка" как-то призадумался, и зависшую тишину прервал капитан Катран: – Думаю, то, что произошло – это волна эволюции, очередная, большая и высокая. Началось со строгих рамок, которые создала нам домежзвёздная Земля, ограниченная экосистема. За долгое время мы приучились сдерживать себя и регулировать, избегая экологических кризисов, грозивших деградацией биосферы и гибелью человечества. Целый век балансировали на грани, но устояли, прижились в определённом согласованном положении. Однако рамки эти поддерживались не нами, а средой, и мы сами не умели их контролировать. И вдруг – открывается дальний космос, и рамки исчезают. И люди попадают в незнакомые условия, теряют над собой контроль, и начинают работать самые глубокие исходные инстинкты. Как говорят биологи – начинается процесс дивергенции человеческой популяции. – Но мы-то не потеряли контроль, – заметила Мерси, с интересом глянув на него. – А оно всегда так: явление срабатывает сразу не у всех, а у части. Кто посильнее, или поинертнее, держится стабильного состояния, меняясь плавнее. Человеком движут очень многие переменные. – Вы хотите сказать, что мы все постепенно двигаемся в эту же сторону? – озвучил Вик, прочитав этот вопрос в глазах девушки. – Не совсем: такими же мы не станем, скорее приспособимся. Осознаем обе реалии, выработаем свой ответ, скорректируем свою жизнь. – Рамки среды не исчезли, а далеко отодвинулись, – прибавил Эган, – и теперь жёстко действуют на них. И толкают их на нас. Снова стало тихо. Катран вздохнул: – Чем грамотнее мы будем себя вести, тем меньше будут наши затраты и потери на приспособление. Есть кое-что, что меня действительно беспокоит. И не только меня... Мне хотелось сказать вам позднее, но, раз на то пошло, скажу сейчас. Обдумаете. Налицо тенденция, подтверждаемая многими разведданными. С каждым годом пираты становятся всё организованнее и оснащённее. У них находят технику не земного происхождения, а собственной разработки. Намечается что-то вроде отдельной цивилизации за пределами обозримого для нас пространства. Вернее, несколько островов цивилизации. Уровень развития этих островов сопоставим с земным на разных этапах, с отставанием до нескольких веков. У них явно хуже с освоением космоса, чем у нас, и им проще пробовать отнять наше. Вот, что ими движет – вот причина волн. Их отношения между собой примерно такие же. Ломать легче, чем строить. Однако, численность наиболее крупных анклавов велика, и есть тренды к увеличению. Технически они нам сильно уступают, но к ним попало много образцов нашей инженерной мысли, и часть из них они научились копировать. Гипердвигатели у них уже есть. Недавно, тут, на Лилее, к ним попало ещё два корабля, немного оружия, хорошая ховермашина и "Валькирия-2С". И двенадцать человек. Экипаж "Жаворонка" хмуро переглянулся. А последняя фраза заставила их застыть. У Мерси встрепенулось в груди. Там был кто-то из курсантов ОКБ. В памяти помчались лица тех девушек и парней. Кто из них? Или предыдущий выпуск?.. "Вспугнутая птица" улетела, оставив на душе неприятное чувство холодного жжения. – С ними что-нибудь прояснилось? – не выдержала она. – Версия?.. – Версия всё та же, – был ответ. – Их вывезли, куда – неизвестно. Этим занимается теперь Внешняя разведка. Катран продолжил: – Этих людей ведёт хищный инстинкт, способный далеко зайти в своих проявлениях. Защищаться от них можно, но, сами видите, не без жертв и потерь. Чем больше пространство, на котором берёт разбег эта волна, тем сильнее последствия. Сейчас это – простор Вселенной. Прогнозировать даже трудно. Выход один – для верной победы над этой силой мы должны её изучить. Вот почему все умы Нашего пространства сейчас должны быть обращены к этой задаче. Мы структурируем нашу деятельность и постараемся максимально смягчить последствия Выплеска. Мы – упорядоченная система. Мы этим побеждали все прежние кризисы. Попробуем и сейчас.       Коллеги впечатлённо молчали. Что-то подобное они уже слышали, кусочками, из разрозненных источников. Но не на рабочем совещании. Не от звёздного капитана, руководящего направлением. Эган приник, словно гончая, глядя на сложенные на столе руки Катрана; Виктор подтянулся, будто в строю; Петя поджал губы, подбирая, что сказать, но сказать было нечего; Мерси искала в их лицах какую-либо опору, и не находила. В том числе в лице Катрана. – Это уже область военной разведки, не так ли? – нашёлся, наконец, Петя несколько растерянным тоном. – Да, так. Но Внешняя разведка Сил Реагирования не так уж многочисленна и сейчас загружена до предела. Им отчаянно нужна помощь. Ведь там служат не простые солдаты, и у них не простые задачи. Вы, "Поиск" – учёные, а не солдаты. И вы умеете мыслить, как не умеют солдаты. И вы успешно импровизируете, когда рушится план. Вы обходите рамки, ищете новый путь. Этим вы для нас бесценны. – Вы планируете подключить "Поиск" к деятельности Внешней разведки? – поднял брови Эган. – Это делает нам большую честь. Вопрос лишь в том, насколько мы годны, и будет ли это безопасно для самой разведки? – Я не первый день вас наблюдаю; и сегодня вы кое-что показали. А ради безопасности мы, как говорится, не кладём все яйца в одну корзину. Вам будет предоставлена только необходимая информация. И репутация "Поиска" будет также под защитой, – глядя на собеседников, капитан Катран встречал выражение готовности на всех лицах. Кивнул. – Итак, текущая задача нам с вами понятна. Пока что мы можем продолжить поиски в городе и окрестностях теми силами, что имеем. Ближайшая песчаная буря предвидится только через трое планетарных суток, так что у вас есть время, чтобы восстановить силы. Пока десант контролирует ситуацию, "Фокстерьер" "охотится" в тоннелях – может быть, что-нибудь ещё найдётся. Когда закончите с отчётом, мы будем разрабатывать дальнейший план. Насчёт расширения деятельности у вас есть время подумать. Это не приказ, а, так сказать, призыв. Который, однако, получают не все. Время – до конца операции на Лилее.       Эган оглядел коллег, и те ответили кивками. – Думаю, мы примем призыв. Единодушно. Катран по-деловому улыбнулся: – Не сомневался ничуть... Желаю вам хорошего отдыха. Я передам, чтобы никто не беспокоил вас, как минимум, ближайшие восемь часов. Капитан Катран поправил очки, подхватил свой планшет и исчез за дверями лифт-камеры. Ему сейчас вряд ли светит отдых... – Неожиданно, что Катран приобщился к большой разведке, – покачал головой Эган. – Воистину, меньше знаешь – крепче спишь, – устало отозвался Петя. Виктор вылез и переместился к коммуникатору, открыв и Мерси путь на выход. Надо было сейчас идти в душ, по полной программе, а не следовать примеру Эгана сделать всё заранее. Успокаивающий эффект водной процедуры сейчас бы пригодился. А так – он прошёл даром, перед совещанием, взбудоражившим их всех пуще всего прочего. И последние слова Катрана, подводящие итог, не успокаивали, а пробуждали размышления о вещах, на фоне которых отчёт казался сущей мелочью... Понимают ли всё это на Земле? Ведь, когда сидишь в удобном кресле, в привычных условиях комфорта, факты воспринимаются определённым образом; и совсем другим, когда оказываешься там, на месте, внутри них. Как выразился однажды Петя, "на срезе". А теперь ещё и новое поле применения себе – участие в поисках пропавших, которые непонятно, как вести... Сдвинув с кровати части костюма и всё лишнее на столик и под него, лётчица "приземлилась" на гелевую подушку, подстраивающуюся, как и вся кровать, под анатомию тела. Некоторые предпочитали снижать локально гравитацию на время сна, но Мерцедес не искала добра от добра. Телу был вдвойне приятен этот комфорт, поскольку оно ещё слишком хорошо помнило и перегрузки полёта, и жесткость ударов, и запредельные усилия в сегодняшних приключениях.       Она смотрела в темноту. В голове словно видеоролик прокручивался бешеный полёт сквозь тоннель. Как она искала пролом в скалах, ведущий в полуобрушенный комплекс; как удивилась, увидев работающее освещение в огромном пустом помещении склада; как испугалась, когда поняла, что в неё издалека стреляют, а те крошечные точки – люди на спидерах; как мчалась, не щадя ни себя, ни "Эмку", ныряла за препятствия, буквально ложилась на стенки тоннелей, чтобы гравилучи работали от камня, а не от воздуха; уходила от шумящей ракеты – чтобы найти Эгана, помочь или спасти... Как близко неслись в инфракрасном спектре визора стены тоннеля, как пищала в красной зоне система питания, прогнозируя, что энергии хватит на десяток минут в таком темпе...       Мерси, конечно, была обучена основным видам боя – в рамках противоабордажной подготовки, но на тренировочных спаррингах воспринимала это лишь как игру и проделывала приёмы безупречно по инструкции, гладко и с комфортом для противника. Тогда все курсанты были в одинаковых защитных костюмах и масках, но узнать друг друга всё же могли. "С тобой приятно работать", – говорили ей, а Мерси отвечала румянцем и смехом. В её психологическом "функционале" просто отсутствовала такая функция, как повредить и сделать больно. Сегодня же был настоящий бой, и началось это так быстро и само собой, что Мерси только сейчас осознавала своё обострившеся стремление поразить, как можно сильнее повредить мехскафандр, вывести его владельца из строя. Она понимала опасность для себя, но сейчас была напугана той лёгкостью и быстротой, с которой перешла все моральные границы мирного жителя, а главное – злостью на чужака, посмевшего недружественно вести себя по отношению к ней и Эгану. Злостью, направившей её на безрассудную контратаку, увенчавшуюся успехом лишь благодаря ненадёжности на стороне неприятеля. А ещё она помнила страх, который связался с образом светящейся синим клешни, страх безотчётный и животный, заставляющий забыть о продуманном плане и действовать по импульсивному наитию. Эта клешня в пыльном мареве сейчас как тогда вставала перед глазами... Сегодня спасательница сильных и развитых землян превратилась в отчаянную жертву; это коробило её самосознание и требовало серьёзно всё обдумать.       Ей в голову пришла мысль, что операция была слишком рискованной. Что Эган поступил неосмотрительно, решив идти вперёд, несмотря на обнаруженные дроны. А что, если бы там оказался не один "местный", а целая группировка? Это беспокоило. И едва ли это останется без внимания руководства. Как тут заснёшь?       Трое оставались на своих местах в задумчивости. Пётр Лашин привык к давнишней мудрости, что нет худа без добра, как и добра без худа; что не бывает ничего однозначного, без другой стороны. Несомненно, важно, какая сторона и насколько больше, в том числе, у самоцвета. – Надо бы присмотреть за нашей Мерси, – тихо проговорил он вдруг. – Почему ты так думаешь? – приподнял голову Эган. – Она – чистое и незамутнённое дитя Земли, впитавшее в себя все идеалы колыбели человечества. Да, курсы обучения пытались привить ей стойкость против всех основных угроз, встречаемым в космосе... – И получилось, как мы видим, – вставил Виктор. – Но тут не так просто. Тут есть силы, с которыми мы плохо знакомы. И силы эти внутри нас – дремлют, и пробуждает их этот обширный космос. Идеалы тут не помогут. Ведь многие из тех, кто сейчас стали отщепенцами, когда-то были такими же "девственными" землянами... А она чувствительная. И совершенно неизвестно, что будет с ней через некоторое время. – Про нас самих можно сказать то же самое, – устало отозвался Эган. – Мы тут дольше, но не так уж и намного. Дольше всех здесь я, и со мной до сих пор ничего не случилось. И я постоянно смотрю за вами... Ладно, спокойной ночи, парни. Не засиживайтесь.       У коммуникатора остались двое. Они могли спокойно отправляться по койкам: все сигналы машина запишет и на требующие того – ответит автоматически. – Как думаешь, – спросил Виктор, – какова вероятность нахождения пропавших спасателей или их следов в этом городе? Петя призадумался. – Очень небольшая. Но есть. Насколько помню, авария произошла в семи тысячах километров отсюда, чуть ли не в другом полушарии. Однако, то, как тогда прочесали всю поверхность, оставило мало шансов кому-то проскочить. Либо они улетели сразу же, как-то проскользнув мимо спутников, либо схоронились где-то в укромном месте. Укромные места, все, что обнаружили в радиусе трёх тысяч, перевернули вверх дном, и просветили толщу, не отрывая взгляда от поверхности. Не думаю, что кто-то мог уйти. Всё же, гиперспектральные матрицы и молекулярный сканер – это тебе не игрушки. – Выходит, эта зона осталась вне области поисков, – заключил Вик. – Смотрели только с воздуха на следы присутствия. Значит, «робинзон» наш в тот момент где-то затаился, раз его не засекли. – Вот и надо послушать, что он нам поведает. Трансляция допроса будет через восемь часов. – Хорошо, – Петя глянул в личный планшет на руке и пару раз коснулся пальцем.        Коммуникатор корабля показывал, кроме строчек сообщений, спутниковую картинку ночной стороны Лилеи. Лун у планеты не было, и барханы таяли в равномерном свете звёзд, усиленном сверхчувствительным объективом. Спутник, парящий в вакууме, был способен детально увеличить на экране человека, идущего по планете. Но высвечивал лишь пески. – Эган не успокоится, пока не достанет всю душу из этой песочницы, – сказал Петя, глядя на пустыню. – Несмотря даже на новые перспективы. – Давно бы пора, – медленно ответил Виктор, как-то более задумчиво, чем обычно. – Это ж одна из лучших экзопланет... Однако, Катран прав, и эволюция в этом крайнем витке действует с размахом. Как быстро мы освоили хорошо забытое старое, то, что считали изжитым, и сколько поизобретали нового в этой области... Взять бы хоть эту «Валькирию». Эганов крылатый костюм и рядом не стоял. Откуда они достали такую идею? Из музея, разве что? Обезоруживающе мирное решение для скорой помощи. И что получилось? Петя улыбнулся. – Абсолютно мирное решение «Валькирия 2.0» на гравилучах, – началась тема, в которой он был как рыба в воде. – «Зонтик» – для защиты работающего медика от пуль, осколков и лучей – от постоянного сознания, что вот-вот в тебя попадут, и для самообороны. Ну, позже добавили режим резца – при разборе завалов, для прорезания стенок и так далее... Плюс инженерные системы – спасательная модель "2С". – И понеслось: придумали сверхкороткий выстрел лучом мультиплицированной энергии: как на истребителях. Затем опции: лазерный прицел, увеличение, стрельба на лету... Изделие полностью поменяло сферу применения. – Но – без потери исходного функционала, – с улыбкой развёл руками техник. – Стало универсальнее. – Видел, новую модель "МК" испытывают? Одно только не пойму: на кой гравилучевой системе космическая защищённость, ведь лучи тянут только в плотной среде?.. – Расширение области применения на спасательные операции на кораблях и станциях: при разгерметизации, и, если к цели по внутренним отсекам почему-либо не пройти, надевать внешний скафандр больше не придётся. – Так "Архангел" сразу был сделан с космическим классом, да далеко ли он пошёл? – Дело в весе. Испытания показали, что маневренная цель скорее не получит повреждений, чем бронированная – от современного оружия слишком трудно защититься. Поэтому он больше годится для исследователей, вроде Эгана. Учитывая это, все новые системы стараются облегчить, а эти вовсе – оставили даже без полноценного шлема. Зато – отменная обзорность, и, как бы сказать, восприятие пилотом обстановки.       Мерси лежала и слушала приглушённые перегородкой голоса. Название "Валькирия" ей не то, чтобы нравилось. Казалось неуместным. Всё-таки эти мифологические существа относили в Вальгаллу уже павших воинов, а пилоты лётных систем ОКБ должны были эвакуировать пострадавших живыми, и делать всё возможное, чтобы сохранить им здоровье. Впрочем, она знала, что это название какой-то разработки ещё домежзвёздных времён, которую инженеры взяли и продолжили. Вернее, переделали с нуля. Похожий вид, похожее назначение; совсем другой принцип, другие характеристики и тактика применения. С этими мыслями, уже сонно-медленными, она отправилась в условное утро.       У коммуникатора сидели двое. Они выспались и теперь внимательно смотрели на экран. По ту сторону была белая комната с неярким, комфортным освещением. За белым же столом сидел крепкий мужчина с крупными, резкими чертами лица, относительно короткими неопрятными чёрными волосами, торчащими в стороны, среди которых, как и среди щетины, покрывающей нижнюю половину лица, встречалось немного седины. На нём была потёртая синяя куртка с нагрудными карманами. Кто еще был за столом – оставалось за кадром. – Итак, как ваше имя? – мягким деловым голосом начал невидимый следователь. Ярко-серые глаза арестованного взбежали к потолку, он наморщил лоб, как будто вспоминает того, кого встречал давным-давно, не в этом времени, и не в этом месте. – Омсон, – буркнул он, – Хальберт Омсон. – Откуда вы родом? – Не помню, – уверенный ответ. – Чем занимаетесь? – Дронами. – Расскажите поподробнее... – Я конструирую, ремонтирую и обучаю ИИ дронов для продажи. Охранных, поисковых, ремонтных... разных. – Как вы попали на Лилею? – На частном корабле. – С какой целью? – Работать. Следователь ждал продолжения. Его не последовало. – Почему вы выбрали это место? – Здесь очень удобно. В брошенном городе подходящая обстановка и ничто не мешает. – Давно вы прибыли в этот город? Омсон призадумался, почесал затылок. – Здешних года два назад, с половиной. Почему бы и нет? Эта колония в "свободной зоне", не так ли? Впрочем, вопросы здесь задаёт только один. – В чём заключается ваша работа с дронами? Из чего она состоит? – В ремонте. Настройке. Отладке поведения. Обучение, или так называемая "натаска", – по голосу, Омсона увлекала эта тема, а говорить ему очень долго было не с кем. – Выстраиваю систему взаимодействия, а потом создаю разные тревожные факторы и слежу за реакцией. Корректирую. ИИ обучается правильно реагировать на раздражители и поддерживать структуру охранного контура. Не пропускать ничего. Дроны должны быть самостоятельны и эффективны. Для "натаскивания" сторожевых дронов нужна тишина и "сложное" пространство. Лучше места для этого, чем брошенная колония, не найти. – Расскажите пожалуйста, что, по-вашему, происходит на этой планете? – Ничего особенного. Купол светится, я работаю. Следователь помолчал в ожидании более развёрнутого ответа. – Как вы связываетесь с внешним миром? – Говорил же, через частные корабли. – Как часто они тут появляются? – Вот этого я не знаю. Может, через месяц, может – через полгода. Кто надо даст мне сигнал. Следователь сделал паузу. Омсон потёр щёку костяшками пальцев. – Хальберт, вы часто сталкивались здесь с другими людьми? Названный по имени задумчиво остановил взгляд. – Нет. Столкновений стараюсь избегать. – А часто ли обнаруживаете их в пределах тех мест, где бываете? – Нет, под купол, к счастью, давно никто не лез. – Когда была последняя попытка? – Давно, в начале. И то, я не уверен. – Что при этом происходило? – Я не смотрел. – А что вы делали? – Сидел тихо. – Где? В городе? – В своём подвале. Следователь сделал паузу. Следующий вопрос: – Кто, по-вашему, тут бывает? – На этой планете самые частые гости – пираты. – Что вы можете о них рассказать? – Ничего. – Какие взаимоотношения у вас с пиратами? – Никаких. Я их не трогаю, они – меня. – То есть, вы прячетесь от них? – Предпочитаю им не показываться. – А их не могут заинтересовать ваши дроны? – Ещё как!.. Поэтому я прячу их. Следователь сделал паузу, размышляя, удовлетвориться ли столь лаконичными ответами. – Что, по-вашему, произошло вчера с вами? Омсон поджал губы и флегматично буркнул: – Сам не пойму. Следователь ждал. Омсона "пробило": – То, что мои дроны стали следить за посторонними в контуре – и есть их нормальная работа. При этом они не скрывались и не пытались атаковать. Мои дроны автономны: на то они и дроны. В тот момент я занимался другим делом. А когда получил оповещение и стал разбираться, что к чему, один мой дрон уже лежал сбитым, а чужаки на спидере скрылись... И вообще, это не я пришел к вашим людям со своими дронами, а они ко мне – со своим оружием. У вас в законах это чётко прописано. – По показаниям разведчиков КСР, ваши дроны приближались к ним на дистанцию, намного меньшую необходимой для отслеживания. При этом никаких предупреждений не было, и вы не пытались выйти с ними на связь. – Я хотел понять, что происходит. Думал, это пираты. А им лучше на глаза не попадаться... Я не успел ничего предпринять, как они "накормили квантами" ещё два моих дрона. – Омсон сердился, его речь становилась быстрее и напористее. – Затем эта ваша пилотесса с жёлтыми крыльями выскочила на меня из башни с оружием наперевес и начала стрелять. Притом, пираты носят совершенно разные знаки, часто не свои, и почём мне знать, кто она такая... В моих планах не было вредить никому, но я стал защищаться, серьёзно. А она бросилась на меня, как дьяволица, "снесла" мне щит и искалечила мой "Мех-Джек" – мой хлеб. Вам бы неплохо тщательнее подбирать своих разведчиков. – Вы пытались как-то противодействовать разведчице? – Я хотел только защититься. Атаковать их мне абсолютно незачем. Они вторглись в мой дом со стрельбой. Создали мне проблем, – его голос стал вдруг тише. – Но лучше всего, если бы они убрались поздорову, а я потом заделал бы вход, который они для себя нашли. Следователь дал собеседнику немного времени успокоиться. Омсон взглянул на него тоскливо и со скепсисом, давая понять, что многословность окончена. – Зачем на вашем скафандре маскирующее устройство? – Для работы. Чтобы провоцировать своих же дронов. Быть для них триггером потруднее. – Вы сами пытались преодолеть свой контур? – А как же? – хохотнул допрашиваемый. – Только так я увижу максимум слабых мест. – Чем оснащены ваши дроны? – Аппаратурой наблюдения. Мои дроны безопасны. Я их на себя же натаскивал, вам это ни о чём не говорит? Следователя не смутило: – А что за электроустановка на вашем скафандре? – Разрядник. И сварка, и питание. Некоторые двери тут только им и открываются. – Также у вас обнаружено мощное устройство радиоподавления... – Для той же цели, – не вытерпел допрашиваемый, – что и маскировка. Следователь снова помолчал пять секунд. – Хорошо. Найденные отрядом дроны ожидают экспертизы. – Ну-ну, давайте, – вклинился хозяин дронов. – Даже любопытно, что вы там найдёте. А я буду уповать на ваш всесторонний и справедливый суд. – Разумеется. На этом мы пока завершим, отдохните. – Только скажите: долго ли отдыхать? Меня вообще-то ждёт моё хозяйство, мои оставшиеся дроны. – Мы проведём с вами ещё несколько бесед, закончим исследования – и будет видно. Если всё так, как вы утверждаете, не дольше срока анализа первых данных. После чего вас вернут на планету. Ваше имущество восстановят. А пока ваше хозяйство никто посторонний не тронет. Срок – указан у нас "в законах". – Учтите, я не юрист, всего не знаю, и сам буду выбирать защитника. – Ваше право. У вас есть время всё обдумать.       Стул с человеком отъехал от стола и стал разворачиваться. Стало видно, что это самоходное кресло с электромоторами. Хальберт Омсон покинул поле зрения. Экран сменился обычным рабочим окном коммуникатора. – Настырный, паршивец, – бросил техник Пётр Лашин, вставая, чтобы пройтись по тесной кают-компании. И как уверенно держится. Как стелет. Ещё упрекать смеет... Но и Эган – почему скомандовал стрелять первым? На него не похоже. – А что ему, ждать, пока что-нибудь прилетит? – фыркнул пилот Виктор Тван. – Безопасность людей превыше всего. В положении об обращении с ИИ вполне четко сказано, что любой человек или пилотируемый корабль при встрече с неопознанным ИИ, приближающимся или демонстрирующим подозрительное поведение, вправе превентивно защищаться. У сторожевых дронов всех компаний есть цифровые подписи и предупреждающие сигналы. И они всегда держатся в радиусе, только отслеживая нарушителя. – Презумпция неправоты робота, – прокомментировал Петя, – но на чистую воду надо выводить человека. А он, похоже, не в ладах с этими спидерными стрелками. И наших принял за них. – Да уж, главные виновники событий тут они, – продолжил рассуждения Вик, откидываясь на кресле у коммуникатора, поворачиваясь боком и вытягивая ноги, – и он тоже, несомненно, завязан по-полной. Но закопано это глубже. Петя развёл руками: – Дроны-то, вишь, безоружны. И по фото это видно. Получается, что Эган и Мерси первыми проявили агрессию. – Откуда им было знать? – парировал пилот. – И полной экспертизы ещё не было. Петя покачал головой. – Надо искать поживее. А то как – выпустят его по сроку. Тогда выйдет, что наши ребята – виновники, а не герои, по превышению самообороны. Несмотря на весь риск операции и травмы Мерси... А самооборона – у него. – Да какая самооборона, брось, Петя: открывать огонь на поражение по человеку за дрон? Трек-видео красноречивее некуда показывает, кто начал. Он просто не знает об этом. К нему применят всякое нейро-сканирование, детекторы лжи, разные методики и будут трясти весь месяц. А то и два. Глядишь, такое вытащат, что волосы дыбом встанут. Вот, например, откуда у него световая маскировка? Был ли у наших во время Первой волны световой обход, Петя? – Не припомню, чтобы был. Потребность в маскировках появилась после Первой волны. – Вот – уже зацепка. Он тут не долго, столько намастерить не успел бы. Значит, всё с собой приволок. Будут и другие улики. Не может быть столько событий – и гибель двух групп, без следов? А тут – такое укромное место. Он тут жил и властвовал, как король, и наверняка занимался чем-то кроме дронов. Надо основное его жилище отыскать. Там наверняка любопытных вещей найдётся предостаточно. А когда "Фокстерьер" поймает тех разбойников... Посмотрим, что они запоют.

Титры. Аудиотрек Romolo di Prisco - NFS II Main menu