Семейная легенда

По пустынным просторам несся необычный автомобиль, своим ревом мотора распугивая всю местную живность. Солнце, как и больше ста лет назад, нещадно пекло и девушка, что собственно и вела автомобиль, то и дело стирала со лба выступавший пот. И лишь престарелый пассажир на соседнем сидении преспокойненько рассматривал в открытом окне пейзаж, который судя по всему, нисколько за это долгое не поменялся. Все те же рыжие просторы, жара, кактусы, перекати поле, монолиты и заброшенные места в виде небольшого городка, заправок и трейлеров. У старого ученого складывалось ощущение, словно он никогда не прощался со всем этим, не переехал вместе со своими родителями, братьями и сестрами в Калифорнию, где провел свои юношеские годы, выучился и стал работать в лаборатории при Пентагоне. Словно ему снова тринадцать лет, он точно также смотрит в окошко из родительской машины на проносящий перед глазами вид и про себя прощается не только с ним, но и с приобретенными друзьями, воспоминаниями и прошлым в целом… На морщинистом лице проскользнула легкая улыбка и тень немой горечи. – Ну что ж, мы на месте. Остановись здесь, – сказал старик и вылез из машины, как только она заглохла. Хлопнула водительская дверца и послышался удивленный вздох. – Это здесь? Мужчина осмотрелся по сторонам: небольшая гора, на которой они стояли, чуть дальше сетчатый забор, куча знаков с предупреждениями, знакомые ангары, видневшаяся за взлетная полоса. Да, все точно также. Только хуже. Время сделала свое дело. – Да, – Рафаэль сел на камень, выставив вперед руки со своей тростью и улыбнулся, наблюдая за запыхавшейся кудрявой блондинкой. – Совсем сжарилась, родная? Девушка бухнулась на соседний камень в тени небольшой скалы, одной рукой махая перед лицом как веером, а другую поставила надо лбом как козырек, чтобы увидеть уже поднадоевший ей пейзаж и спрятать хоть на чуть-чуть ослепленные от солнца глаза. – Не совсем, но я точно близка к тому, чтобы превратиться в жаркое, – посмеявшись, Кристина вытащила бутылку воды из рюкзака. – Но то, из-за чего мы сюда приехали – оно стоит того. Слишком уж интересует меня та тайна, которую ты скрываешь, дедушка. Рафаэль отпил немного содержимого своей бутылки и хохотнул. – Любопытство кошку сгубила, помнишь? – Ну а кто виноват в том, что она у меня вообще имеется? – старческий палец шутливо грозно постучал по аккуратному носику светловолосой. – Не умничай. Ты отдохнула? – юная журналистка закивала головой, а старик с кряхтением поднялся с насиженного места. – Тогда пошли, уже скоро полдень, мы должны успеть до темноты. Не хочу садиться за руль и вести твоим родителям ледяную скульптуру из их дочери. Я все-таки хочу умереть естественной смертью, а не от рук твоей мамы, которую боюсь. Блондинка только поправила рюкзак на спине, как сзади резко подул сильный ветер, из-за чего длинные волосы ударили в лицо. Она заправила обратно свои локоны, порадовалась прохладе, которую принес ветер, и быстро нагнала своего прадеда, чья уже сгорбленная от долгих лет жизни спина виднелась впереди. Почему-то на фоне всей этой пустыни, которую обычно можно было увидеть в фильмах про знаменитых ковбоев или индейцев, ее любимый дед смотрелся весьма органично. Подумать только, где-то буквально три поколения назад в этом месте разворачивались события и действия, что в своем роде повлияли на историю всего человечества, всей планеты, но мир даже не был в курсе. И ее недалекий предок, как и это место, был свидетелем и участником всего этого. Живым воплощением и доказательством. Девичье сердце бешено стучало в груди от волнения. И сейчас ей выпала честь узнать обо всем этом из первых уст. Единственной узнать главный секрет самого старого представителя ее семьи, отказавшегося рассказывать о своем прошлом даже своим детям и внукам до нее. – И впрямь военная база… – Да, только после окончания тех событий она заброшена и сюда уже никто не приходит. Идем дальше? Кристина последовала за прадедом, за единственным членом семьи, с которым она была близка намного больше, чем с родной матерью. Этих двоих связывала особая семейная связь и привязанность, которую очень редко можно было наблюдать между всеми Эскивелями. По какой-то причине, вся семья придерживалась строгих правил и официоза, а любое проявление чувств, тем более на публику, считалось неприемлемым и даже своеобразно каралось. Поэтому Кристина вместе с младшим братом часто попадались на данном деле, однако практически всегда любимый прадед приходил на помощь своим правнукам. И сердце Рафаэля каждый раз обливалось кровью при наблюдении за юным поколением, коря себя за то, что не смог в свое время дать своим детям и внукам ту ласку и тепло, углубившись в работу, не доглядел, упустил эту важность и теперь пожинает плоды за эту ошибку. И теперь пытается не оплошать хотя бы с правнуками, интересуясь их жизнью, давая советы и поучая. Эскивель шел и смотрел на воодушевленную девушку, про себя радуясь и горюя одновременно от факта, что она выросла. Слишком быстро. Совсем недавно он держал ее на руках новорожденной, такую кроху. Он помнит все: укусы и следы маленьких зубиков, празднование первого дня рождения, потом она пешком под столом ходила и выкидывала такое, что даже самые суровые и строгие члены семьи смеялись с маленькой хулиганки и прощали проделки, потом детсад, где нашлась первая любовь, школа, первый класс, первые награды за конкурсы и участие в олимпиадах по литературе и пению, выступление на соревнованиях между штатами по хип-хопу, который она так любит, отвергнутые чувства, слезы и обиды, старшие классы, выпускной... Ощущение, будто это было только вчера. Но нет. Уже взрослая, обучается на последнем курсе журфака, работает в небольшой редакции, вместе с подружкой оплачивает и живет в съемной квартирке, ходит на студенческие тусовки, путешествует, идет наперекор устоям родителей и отрывается во всю, буквально пропуская все моменты жизни через себя, что не могло радовать старого ученого. И вот так, будучи очень любопытной особой, чем она напоминала Рафаэлю ту же Мико, Кристина полезла в домашний кабинет, когда его не было, открыла сейф и среди документов, планшетов и другого барахла нашла потрескавшуюся черно-желтую игрушечную машинку с пультом и старые, отсыревшие и пожелтевшие от стольких лет фотографии, о которых она знала только по рассказам прадеда и фотоальбомам с этими самыми «неэлектронными» версиями фоток. Их было всего несколько. На одном ее прадеду примерно столько же лет, сколько и ее младшему братцу, которому Эскивель удивлялась и удивляется теперь еще больше – маленький Шон и так был очень похож на Рафа не столько внешне, сколько умом и ворчливостью, а девушку не покидало ощущение, словно с фотографии на нее смотрит ее младший. На других же он танцевал с двумя подростками по старше: высоким брюнетом приятной внешности в сером свитере и какой-то азиаткой с покрашенными локонами в ярко-розовый и гитарой в руках. На остальных же он же был с каким-то огромным роботом с огромными неоново голубыми глазами, что даже сейчас будто ярко светились и оказались единственным ярким пятном на изображении. И вот, на самой большой, он и те парень с девушкой с предыдущих фотографий сидели по центру, за ними женщина в медицинской одежде и мужчина в костюме, а позади тот самый робот и еще другие, совсем не похожие на того, кого она видела со своим прадедом. Все они были разные, огромные и не очень, своей комплекции, мимикой, расцветкой. Даже нашлась та, что была по схожа по формам и лицу на «девушку». Везде, на всех задних сторонах было подписано: «Команда Прайм. Джаспер, штат Невада. 2010 год». Будучи ошеломленной, журналистка тут же сорвалась с места, выбежала на задний двор в беседку к попивающему спокойненько чай прадеду и выложила все фотокарточки на стол перед ним и заявила, что не отстанет от него, пока не узнает, кто все люди и нелюди на этих изображениях. Рафаэлю ничего не оставалось, и он решился открыть свою главную тайну, которую планировал унести с собой в могилу. Но похоже судьба решила иначе. И правнучка изъявила желание узнать все только в том месте, где все это происходило. И Эскивель не противился, понимая ее желание как всегда прочувствовать всю историю через себя. – Погоди минутку, – журналистка начала проводить пальцем по экрану браслета, быстро найдя нужную функцию записи и нажав «начать». – Будешь записывать на диктофон? – Да. Хочу сохранить на память твой рассказ и голос… Друг Бамблби хмыкнул и начал повествование. Он помнил многое, практически все, однако, чем ближе была его кончина, тем больше он забывал. Забывал лица и фейсы ребят, забывал некоторые моменты, которые теперь мутным образом представали перед глазами старика и лишь те фотографии и игрушечная машинка, лежавшие всегда в его кабинете, были тем спасением и возможностью не забыть и помнить образ тех, кто был так дорог сердцу. И поэтому теперь рассказывал все то самое яркое и запоминающееся, что еще оставалось в его памяти. Без сомнений, Кристина была в восторге и при этом тронута до слез рассказом об инопланетных роботизированных существах с планеты Кибертрон, которые звали себя автоботами и воевали с себе подобными за освобождение своей планеты, а потом целой галактики и всех живых существ от тирании Мегатрона и его армии десептиконов. Об роботах, которые умели чувствовать боль, имели чувства и эмоции, были личностями, воинами, врачами, друзьями и союзниками. Об тех, кто были очень похожи на людей многим и в то же время такими другими. О приобретенной «семье», о лучшем друге Бамблби или Би, который не мог разговаривать, но был самым лучшим слушателем и поддерживал юного Эскивеля так, как никто другой не смог. – Похоже я соврал, – старик кивнул на сделанные проходы в сетчатом заборе. – Все же здесь кто-то шлялся после ухода военных. – А это возможно? Здесь же бывшая военная точка, слишком много чего осталось. Да и вообще, разве оно не должно охраняться и прослеживаться службами со спутника? – Я тебя умоляю, Кристи. Прошло больше сотни лет с тех пор, как автоботы спасли Землю. Люди и тогда-то мало знали об Джаспере, а сейчас уж и подавно не ведают, что подобный городок существовал. А из техники брать нечего – всю кибертронскую забрал Ретчет перед уходом, а все эти машины были актуальны в мое время. В первые годы, может быть, следили, но потом… – мужчина махнул рукой. Эскивели прошли дальше, в направлении разрушенной скалы. – А ты держал связь с теми самыми Джеком и Мико? – Поначалу да. Как никак, мы все-таки были близки и нас связывало многое. А потом… то ли мы выросли, то ли осознание того самого, что кроме автоботов нас ничего не связывает, не знаю, но так или иначе, после семи лет общение стало потихоньку сходить на нет. – И что, после этого?.. – Не совсем. Просто бывали такие периоды, когда мы даже не созванивались. И тем не менее, каким-то образом мы смогли сохранить какую-никакую дружбу. Но если я и Джек поддерживали друг с другом связь, то вот с Мико было иначе. После некоторых обстоятельств она полностью исчезла с радаров и целых семь лет от нее не было ни слуху, ни духу. Лишь потом, когда ее металл-группа стала известной, а она официально ее лидером, на втором юбилее мы с ней встретились и узнали причину столь неожиданного порыва. – И какова была причина? – Ей нужно было отдохнуть. Остаться одной, переосмыслить все, принять реальность такой, какой она есть и наконец начать жить с чистого лица. Но мы поняли ее и не злились за это. Все же каждый справляется со своей болью по-разному. И мы не исключение. - старик улыбнулся своим мыслям. - Зато, когда встретили ее, вовсе не признали в той девушке, в уже будущей матери ту самую Мико, которую знали до этого. Честно признаться, мы с Джеком были в таком шоке, когда узнали о ее беременности. Кто бы мог подумать, что главная оторва и подруга рэкеров раньше всех нас познает родительскую долю. – В жизни и не такое бывает, сам знаешь. – подмигнув, хихикнула Эскивель. Немного пройдя в тишине, они остановились. – Наконец-то мы пришли, – Раф устало прошептал, упираясь механической рукой на трость, чтобы потереть разболевшиеся колени. Та самая скала, с вершины которой в свое время можно было наблюдать удивительный вид и неповторимые по своей красоте закаты, где раньше все члены команды любили посидеть вечером, посмотреть на звезды и просто наслаждаться минутами спокойствия. Здесь вовсе ничего не изменилось. Кроме одной детали: рядом с разрушенной базой на холмике стояла небольшая гора камней, к которой собственно, и направлялся старик. – Что это? – спросила Эскивель. – Своеобразная могила. Под грудой этих камней лежат вещи автоботов и рог бывшего напарника Арси, – Клиффджампера, которого убили уже здесь, на Земле. Он был последней потерей команды. Но никто из нас его не знал – его убили незадолго до нашего появления. Перед тем, как покинуть окончательно данную точку, дети обшарили старую базу и с парочкой других вещей нашли тот самый металлический рог, который необъяснимым чудом уцелел. И решив для себя, они втроем воссоздали прежнюю версию могилы, которую в свое время навещала Арси, тем самым отдав дань памяти и уважения. И пообещали друг другу, что каждую годовщину будут собираться здесь. Блондинка обошла вокруг и остановилась с солнечной стороны, зацепившись взглядом за одним из камней, который явно выделялся среди остальных. Рядом с ним же лежали уже увядшие цветы. – А надпись, знак и цветы тоже твоих рук дело? – миниатюрная девичья рука стерла пыль с камня, проводя кончиками пальцев по ломанным линиям. – Нет, это уже позже было высечено, – ученый поправил съезжающие очки. – Дело рук Мико и Джека. – Они тоже здесь бывают? – Правильнее будет сказать бывали, – по морщинистому лицу пробежала одинокая старческая слеза, после исчезая в бороде. – Насколько я знаю, оба уже лет как тридцать и больше мертвы… Кристина вздрогнула. Она не знала, каково это – терять тех, с кем прошел через многое, с кем ты проводил большую часть времени и делил общую тайну, с кем через страх убегал на вылазки команды и пытался помочь выиграть войну, с кем потом делил боль утраты близких друзей и чувство потерянности, словно от тебя оторвали кусок чего-то важного и сказали, что больше не вернут. Приходить к ним на похороны и наблюдать, как их бледные, хладные тела скрываются за крышкой гроба и отправляются под землю, где они окончательно сгниют и от них останутся только кости и надгробие с их фото, именами и датами рождения и смерти, а тебе в одиночку придется переживать тот бушующий ураган с осознанием неизбежности будущего и одиночества. Поджав губу, девушка приобняла своего прадеда и сочувственно положила поверх его уцелевшей руки свою, нежно проводя пальцами по очень выпирающим сквозь кожу костяшкам. – Мне жаль… – едва слышимо прошептала она. – У всего есть свое начало и конец, родная, – мужчина ободряюще гладил всхлипывающую носом правнучку, чувствуя некое ощущение легкости, словно с сердца наконец спал тот самый камень, что мучил его все эти долгие годы. – И когда ты осознаешь и предчувствуешь свой скорый конец, ты начинаешь задумываться о начале. Для меня команда Прайм была тем самым началом. Она была для меня и ребят всем. И автоботы были примером того, как нужно любить и ценить жизнь и ее дары, какими бы они не были и при любых обстоятельствах. Несмотря на войну, желание жить, радоваться, плакать и просто оставаться теми, кем они есть бурлило рекой в этих сильных и непоколебимых кибертронцах, которых не сломило ни одно выпавшее на их долю испытание и жестокость этого мира. До момента знакомства с ними я не представлял себе такую дружбу и жертвенность во имя спасения своих соратников и планеты. И тем более не мог подумать, что я смогу быть настолько храбрым, чтобы не побояться пойти на смерть ради этого. Но они научили этому. Показали, дали раскрыться всему тому во мне, о наличии чего в себе я даже и не подозревал. И даже спустя столько лет, они дороги мне. Я уверен, что они счастливы на Кибертроне. И верю, что они тоже помнят и любят. И совсем неважно, что между нами расстояние в миллиарды лет и пропасть в сто лет. Я счастлив, что все это случилось со мной. Счастлив, что знал их лично и теперь могу рассказать тебе о таких героях, как они и о том, как все это было. Светловолосая сняла рюкзак, достала из него свежий букет цветов и положила его вместо предыдущих. Палец нажал на кнопку «стоп» и запись остановилась. Со слезами на глазах обняла крепко старика и со всей искренностью прошептала: – Спасибо. Спасибо за то, что рассказал. Будь моя воля, я бы лично сказала им всем спасибо за такого прадеда, за спасенное будущее и то, что благодаря им я родилась в свободном от тирании Мегатрона мире…