Young god

Их регулярные встречи входят в привычку. Сила, которую так бережно развязывает Майкл протискивается под кожу Мэдисон, застилает взор, будто бы в глаза песка щедра сыпанули. Зои переехала к Кайлу, а к Монтгомери подселили богатенькую ведьмочку Коко Сен-Пьер Вандербильт, что брезгливо воротила нос от запаха сигарет, зато сладко похрюкивала, когда Мэдисон в очередной раз накладывала на неё сонное заклятье. И Монтгомери бесшумно скрывается в ночи к тому, что пугал её так же сильно, как, и привлекал. — Многие люди стараются избавится от ярости. — Его голос бархатен, Майкл мастерски играет на струнах её души и Мэдисон преподносит ему желанную музыку. К слову, довольно мерзкую, если его это ритмичный марш, то её — бросание из крайности в крайность: грязный рок, напоминающий местами The pretty reckless и редкие лирические порывы, что так не вовремя появлялись, портя всю целостность картины. — Стараются заглушить её. Считают ярость минусом. — Майкл делает размеренный шаг в сторону своей новенькой подопечной и Мэдисон приходится приподнять острый подбородок, дабы заглянуть в саму суть того самого мистического зла, прячущегося в кристалликах глаз антихриста. — Но мы с тобой знаем, что это вовсе не так. — Расстояние между этими двумя катастрофично. Интимность этого момента не сравнится ни с одной из недолговременных интрижек кокаиновой малышки Голливуда. Горячее дыхание Лэнгдона опаляет кожу и Мэдисон даже кажется, что в её грудной клетки объявилось ощущение жизни, заглушающее всепоглощающую тишину, отзывающую белым шумом в ушных перепонках. Она покорно тянется за этим ощущением, тянется к нему. Мэдисон прикрывает веки, обрамлённые веерами ресниц, что после воскрешения слиплись и начали походить на паучьи лапки, готовится к касанию губ. Неожиданно пальцы юноши перехватывают её узкое запястье и сжимают так сильно, что Монтгомери инстинктивно старается отпрянуть, но бесполезно. Её глаза распахиваются и в ужасе смотрят в две холодные ледышки, что заменяли Майклу очи. Из уст вырывается жалостливое "отпусти", затем следует более уверенное "херов ублюдок", но мир искажается под призмами сгущающихся теней, сужается до таких мизерных размеров, что Монтгомери снова приходится зажмурится. И вот, пред ней картина прошлого. Фургон с подростковыми отбросами, что трахали её бессознательное тело и свинячье посмеивались, снимая на камеру, отдаляется всё дальше. А в Мэдисон не остаётся ничего, кроме съедающей ненависти, что обгладывала её тело косточки. Покрасневший нос, растрепанные копны пепельных волос и потекшие разводы от туши. Монтгомери такая неопрятная, такая уставшая, вымотанная и что страшнее — яростная. Возможно она должна была испытывать обиду, боль, отчаяние, но нет, все эти чувства притесняло одно лишь одно порочное желание, что заполнило каждую клеточку — месть. Зои глядела ей в затылок мокрыми глазами, жалко хлюпая носом. Холодный ветер пронзал кожу табуном мурашек, а рука сама потянулась вперёд в иррациональном, неконтролируемом движении, как на автомате. Автобус переворачивается. Мэдисон приходит в себя после совершенного массового убийства, возвращается из глубины своих воспоминаний и взгляду возвращается осознанность. Майкл улыбается излишне по-детски, кажется не только Зои наблюдала за произошедшим. — Поздравляю, Мэдисон, — Лэнгдон говорит её имя нарочито медленно, пробуя на вкус это слово, оседающее грязью на кончике языка. — ты прошла проверку. — Гори в аду, сукин сын. — Прожигает она ядом каждое слово, демонстративно вырывая руку из его мертвенной хватки, пару мгновений испепеляя взглядом божественность ровных линий и скупость припущенных век. Она отшатывается назад, в угольных ушках её глаз можно заметить серые слёзы и в сердце Майкла что-то непривычное ёкает. Антихрист слышит исчезающие в мрачном коридоре спешные стуки её шпилек, легко сошедших за колюще-режущее.