Путь

Иногда идеи Финрода являлись столь нелепыми, что раздражали даже сдержанного Ородрета. Но справляться с этим чувством Ородрет умел неплохо, а вот напору старшего брата, охваченного воистину нолдорской одержимостью воплотить свой замысел в реальность, противостоять не было никакой возможности. Финрод пожаловал Ородрету отпуск и посоветовал ему отдохнуть среди эдайн, у Беора, который непременно жаждал увидеть родственника своего дорогого друга Нома. По крайней мере, в этом мягко увещевал Финрод. Не то чтобы Ородрет жаловался на перерыв в работе, но путешествовать он не любил, да и эдайн его не интересовали. Куда охотнее он навестил бы кого-нибудь из эльфов, но за пределами Нарготронда друзей у Ородрета отчасти из-за сдержанного характера, отчасти из-за той самой нелюбви к странствиям, не было. Остаться в городе было не лучшим решением – Финрод всё равно бы уговорил отправиться в путешествие, даже ещё бы вызвался сопровождать, вновь покинув Нарготронд, делам которого, по мнению Ородрета, уделял и так недостаточно времени. Поэтому сейчас Ородрет стоял чуть поодаль от ярко горящего костра, через который прыгали юноши. Действо это сопровождалось криками, призванными раззадорить их. Ородрет не пытался показаться довольным, напротив весь его вид говорил о немедленном желании уйти куда угодно, чтобы не слышать столь лишённых гармонии звуков и не видеть столь бессмысленно опасного зрелища. Но он проявлял вежливость, и поэтому не двигался с места. – Не по нраву вам наши развлечения, не так ли? – раздался рядом насмешливый с хрипотцой баритон. Ородрет рассудил, что лгать нет смысла. – Я не понимаю, что в этом может нравиться. Хотя некоторые мои сородичи бы нашли ваши развлечения приносящими удовольствие и занятными. Беор улыбнулся. – Тогда мы повеселимся по-другому. Ородрет удивлённо приподнял брови. – Споёте нам. Я знаю, вы, номин, прекрасно поёте. Ородрета затея Беора ввергла в ужас. – Избавьте меня от этого! Мой слух неплох, но петь я не… люблю. – Не любите? – настал черёд Беора удивляться. Он наклонил голову и испытующе посмотрел на Ородрета, неожиданно ощутившего смущение, словно провинившийся мальчишка. – Не все эльфы умеют петь, а теперь я откланяюсь. Беор вздохнул. – Прежде чем вы удалитесь, позвольте отнять у вас немного времени. Ородрет нахмурился, не понимая к чему клонит собеседник, но кивнул, соглашаясь на его предложение. – Тогда идите за мной. Беор не привёл его в свой дом, как ожидал Ородрет. Впрочем, они удалились от места празднества настолько, что Ородрету остались слышны только его отголоски. Наверное, это был другой край поселения. – Лорд Ородрет, я задам вам вопрос ещё раз. Вы не любите петь? – При посторонних – нет. – А наедине? – Беор наклонил голову набок. – Люблю, – Ородрет от чего-то вновь смутился. Он всё ещё не понимал, зачем Беор задаёт ему такие вопросы. – Видите ли, мой голос считался одним из лучших, пока треклятая старость не заставила его дребезжать. И теперь я тоже пою только наедине с собой. Скажите, вам хотелось бы спеть вместе с кем-то? – Никогда! – А мне бы хотелось. Но я боюсь, что, – Беор махнул рукой и усмехнулся как-то горько. – Уже не тот я, в общем. Спасибо, что уделили время. И тут с Ородретом случилось то, чего не было с ним уже давно. Его охватил порыв. Ородрет ухватил разворачивающегося Беора за плечо и выпалил: – Давайте споём вместе! Беор удивлённо приподнял бровь. – Вы уверены? Ородрет покраснел. Он просто не хотел видеть горькую улыбку, но обычно весёлом лице Беора. Это было столь дисгармонично, что Ородрет не мог не воспротивиться. – Да, – Ородрет уже, конечно, успел пожалеть о порыве, но от своих слов отказываться не собирался. – Что вы хотите спеть? – Давайте вы начнёте, а я на подхвате. – Но вы наверняка не знаете слов. – Я всё ещё способен их повторить за вами. Да иногда и сам добавить чего-нибудь не прочь, – Беор широко улыбнулся. И они пели. Тонкий тихий голос Ородрета переплетался с дребезжащим баритоном Беора в какой-то странной, приносящей им удовольствие гармонии. Как будто недостатки их голосов дополняли друг друга. Любой мастер песенного дела счёл бы их пение неприятным – Ородрет был уверен в этом. Но никто не мог их услышать и помешать, не мог унять того счастья, которое излучал Беор, словно мягкий свет рассветного Анара, и поэтому Ородрет наслаждался. Раздался громкий стук в дверь. Ородрет вздрогнул и отрывисто бросил: – Входите. Должно быть, эльфы за дверью заждались, иначе бы не стучали так громко. Возможно, они даже пытались дозваться его через осанвэ, но Ородрет слишком глубоко погрузился в воспоминания. Он равнодушно подметил, что потерял чувствительность, восприимчивость к внешнему миру, что его фэа будто оцепенела. Раньше бы Ородрет пришёл в ужас, если бы ему пришлось столкнуться с подобным, а сейчас было всё равно. – Вы звали, лорд Ородрет? Он обернулся и кивнул. В конце концов, невежливо было заставлять гостей ждать, а вежливость, кажется, текла в крови Ородрета и являлась столь же обыденной функцией, как сердцебиение. – Господа лекари, я хотел задать вопрос. Почему… Ородрет запнулся. В голове заскреблось, забилось в конвульсиях: «Почему этот неблагодарный оставил нас? Плевать на меня, но брат не заслужил такой боли, такого предательства». Ородрет прикрыл глаза. Он винил Беора. Какая глупость! Это он, Ородрет, ничего не смог сделать. Сидел в Нарготронде, пока его друг… – Мы сделали все, что могли, – сказал, кажется, старший из эльфов. Ородрет не был точно уверен, так как услышал голос сквозь густой тяжёлый туман мыслей. – Его фэа была цела, но его хроа, – продолжил тот, что помоложе, но осёкся, столкнувшись с взглядом Ородрета. Он знал продолжение. Хроа Беора претерпело те ужасные изменения, что эдайн называли старостью. Ородрету довелось видеть старых эдайн. Их тела были немощными, какими-то сморщенными, и Ородрет испытывал острую жалость, глядя на них. Но он не осознавал, насколько страшно это явление, ведь фэа тех эдайн сияли ярко, они даже шутили над своим состоянием, над тем, что их хроа разрушается, над смертью. Ородрет вновь увидел лицо Беора. Он сидел за столом и вдруг хитро улыбнулся. – Что грустишь? – Меня беспокоит то, что происходит с твоим телом. Я не понимаю природу этого, – озабоченно прошептал Ородрет. – Что тут понимать, – Беор пожал плечами и усмехнулся. - Рождаемся, растём, бла-бла-бла, стареем, умираем. Страшно, конечно, когда задумаешься, но в этом нет ничего необычного. По крайней мере, для нас. Зато потом – свобода. Ном так говорит. Говорит, что это дар Эру. Ородрет кивнул. Финрод рассказывал и ему о подобном. Если честно, Ородрет не понимал, чем же так ценен этот дар, и стыдился. Болезни, старость, быстрая, даже мимолётная в глазах эльфа, смерть – такая участь вызывала у Ородрета лишь жалость. – Эй, не переживай так за нашу судьбу! – Откуда…? – Ородрет поражённо вскинулся. – Ты же не владеешь осанвэ! – Да у тебя всё на лице написано, друг мой. Знаешь, каким облегчением было наконец узнать, что там не пустота и забвение, а свобода! Новый путь! Я был так счастлив, когда Ном сказал мне, – Беор резко наклонился над столом, приблизившись к сидящему на противоположной стороне Ородрету. – Хотя иногда так всё болит, скажу по секрету. Раньше скачешь на коне и скачешь, а сейчас спину ломит, ноги колет, а главное – жопа. Так болит, зараза, будто без седла весь Белерианд обскакал! – Беор, это не смешно, – Ородрет выдержал драматичную паузу. – Я встречал многих, но у тебя самое ужасное чувство юмора! – Из всех? – притворно огорчился Беор. – Хуже только у лорда Куруфина. – Хах, значит, всё не так уж плохо. – Не желаю слышать оправданий твоему кошмарному чувству юмора! – с притворной злостью вскрикнул Ородрет из прошлого. Ородрет из настоящего смеялся бы над шутками Беора вечность, лишь бы вновь услышать его голос, лишь бы провести с ним больше времени, хотя бы лет на сто, лишь бы он был жив. Но… время ушло. Ородрет раньше не замечал его ход, а сейчас оно обрушилось на эльфа могильной плитой, под которой покоилось тело Беора. – Лорд Ородрет, вы в порядке? – послышалось сквозь туман мыслей. Нет. – Да, конечно. Вы можете идти. Ородрет укорил себя за то, что зря позвал лекарей, отнял, оказывается, такое драгоценное время. Знал же, что они ему скажут, но всё равно зачем-то попросил к себе. Ородрет уже не гневался на них, как это было вначале, да и тогда его гнев не являлся сильным, ведь он знал, что эльфы не сталкивались раньше со старостью, и всё их тысячелетнее целительское искусство оказалось столь же беззащитным перед ней, как сухая трава перед огнём. Лекари могли заживить раны, отогнать боль и усталость, но не в силах были остановить неумолимое угасание хроа. – Лорд, он держался столь достойно! Он боролся до последнего, он до последнего верил, что ещё поживёт, но его хроа… Простите, о Эру, простите меня, нас! Ородрет недоумённо взглянул на молодого лекаря, чьи глаза наполнились готовыми вот-вот пролиться слезами. – Я понимаю, – Ородрет подошёл к эльфу и положил руки тому на плечи. – Постарайся винить себя меньше. Такова участь эдайн, и Беор принял её с достоинством. Прими и ты с достоинством свою. А теперь – иди. Эльфы удалились, причём, более юный почти выбежал из покоев Ородрета. Он ещё явно не готов был нести груз вины, обрушившийся на него. Впрочем, Ородрет очень хорошо его понимал, но также он осознавал, кому приходится тяжелее их всех, и кого он должен поддержать, несмотря на свое состояние. Поэтому он направился в покои Финрода. – Ном побудет со мной. Спасибо, что приехал, но кому-то надо присмотреть за Нарготрондом. Беор сидел в постели, опираясь на руки. Седые волосы растрепались, в выцветших глазах плескалась радость от встречи, но держать спину прямо он уже не мог. – И без меня с братом есть кому присмотреть за городом. – Раньше ты так не считал. Ородрет и не менял мнение. Как только приехал, он пытался уговорить Финрода вернуться в Нарготронд и предлагал остаться с Беором вместо брата. Не только из-за дел государственных, но и потому что видел тревогу и усталость Финрода. Разумеется, попытка была неудачной, и, на самом деле, он догадывался об этом. Ородрет стыдился, что какая-то маленькая, но глубокая часть обрадовалась такому развитию событий, ведь он боялся состояния Беора, точнее того, что не сможет вовремя помочь ему и случится непоправимое. В таком случае вина сожрала бы Ородрета целиком и сыто отрыгнула бы остатками его жалкой фэа. Но всё же Ородрет очень хотел остаться с Беором и Финродом, и поэтому пробыл в Эстоладе пару дней. Пока ему не начали мягко намекать на отъезд. – Если бы ты продолжал оставаться на службе у брата, а не изъявил внезапное желание вернуться в… – Прошу, не начинай. Я эти речи уже наизусть выучил. Мол, Беор, дурак ты старый, в Нарготронде и лекарское искусство развито лучше, и жить там лучше, и, вообще, всё лучше. – Скажешь, я не прав? – Ородрет скрестил руки на груди. Беор вздохнул. – Я хотел повидаться с семьёй. И, в конце концов, мы, люди, больше знаем о старости и болезнях. – Я понял, – Ородрет смягчился. – Но всё же я бы хотел остаться с тобой ещё немного. – Не зачем. Мне было действительно тяжело, но сейчас уже гораздо лучше. Ородрет поднялся с постели Беора. Последнее заверение вызвало у эльфа широкую улыбку. В этот момент он был уверен в том, что Беор оправится. – Сейчас я вернусь в Нарготронд, а через неделю там должны быть брат и ты. Ты - в добром здравии! – шутливо приказал Ородрет. – Да, лорд Ородрет, – с наигранной горячностью ответил Беор. Они рассмеялись. – Ну иди уже! Я хочу сегодня выспаться. – Спокойной ночи, Беор, – пожелал Ородрет и вышел, не оборачиваясь. Ородрет остановился перед дверьми в покои Финрода. Король вернулся в Нарготронд через неделю после отъезда Ородрета. Его верный вассал не сопровождал Финрода. Беор покинул своего короля навсегда. Ородрет закусил губу, с трудном удержав слёзы, и резко распахнул дверь. Он, в конце концов, собирался утешить Финрода, а не принести ему ещё больше боли. – Артаресто? Финрод полулежал в кровати, держа в руках бокал с вином. Ородрет быстро подошёл и сел рядом. От его взгляда не ускользнули покрасневшие глаза брата, но Ородрет ничем не выдал это. – Ты ведь знаешь, что эдайн пьют не только в радости, но и в горе? Вот перенимаю их обычаи. Ты со мной? – Да. Это ответ на оба вопроса. Финрод хмыкнул. – Тогда подержи мой бокал ненадолго. Ородрет принял бокал Финрода. Брат щедро плеснул ему вина, а затем добавил и себе. Они обменялись бокалами. – За Беора, моего дорого друга, – в противоположность себе Финрод был крайне немногословен. Он одним глотком осушил бокал. Ородрет последовал его примеру. Смаковать вино не хотелось. Обстановка не располагала. – Брат, его ждёт новый путь. Вы говорили, таков дар Эру. Финрод кивнул. – Да, да… Несомненно. Дар. Несомненно дар… – Артафиндэ? – Беор назвал меня Номом. И всей моей мудрости не хватает, чтобы осознать, что это действительно дар. Ородрет удивился. Он не ожидал, что Финрод будет разделять его чувства. Возможно, им не дано было понять, потому что они оба являлись проклятыми, как и все нолдор. Но тут Ородрет вспомнил слова Беора: – Знаешь, каким облегчением было наконец узнать, что там не пустота и забвение, а свобода! Новый путь! Я был так счастлив, когда Ном сказал мне. Нижняя губа Финрода задрожала. – Это его слова, не так ли? – Да. – Тогда почему же нам так больно, когда он на пути к счастью? «Потому что мы никогда больше не увидим его, брат. Потому что мы со своим эльфийским восприятием времени не успели так многое сказать и сделать. И всё, что нам остаётся – лишь утешать себя воспоминаниями» - Ородрет прикрыл глаза. – Я не знаю. – Знаешь. Мы оба знаем. Финрод зажмурил глаза. Гримаса боли исказила его лицо и слёзы потекли по щекам. – Брат, – Ородрет прикоснулся к волосам Финрода и аккуратно провёл по ним рукой. – Беор бы не хотел, чтобы я страдал во время его счастья. Я огорчаю его, – голос Финрода дрожал, а сам он шмыгал носом. – Беор не слышит вас сейчас. К тому же, он бы понял вас. Наверняка, ему приходилось кого-то терять, – тихо сказал Ородрет и достал платок, вручив его Финроду. – Высморкайтесь. – Не стоит. – Это нужно, – мягко возразил Ородрет. И Финрод послушался – О, Артаресто, Беор любил тебя. Так сильно любил. Как родного сына, – в глазах Финрода впервые за всю их беседу возникла искра. Ородрет так и не понял, чем заслужил такую любовь, но: – Я знаю. Я тоже люблю его. Комната погрузилась в тишину, прерываемую всхлипыванием Финрода. Ородрет сидел рядом и гладил его по волосам. Ородрет смотрел на Финрода с мягкой грустью и пониманием. Позже в своих покоях или где-нибудь ещё он внезапно разрыдался бы, разъедаемый гнетущими мыслями, виной, сожалением, болью, но только не сейчас. Ородрет был в начале пути, впервые столкнувшись со страшной участью эдайн и потерей друга. Беор умер. И Ородрету предстояло рано или поздно принять это. Или он никогда не сможет смириться? Ородрет не знал. Впрочем, время дало бы ответ на этот вопрос. И, между тем, оно неспешно шло или летело быстрее ветра. Об этом никогда нельзя было сказать наверняка.