Такой разный взгляд

      Фросту снилось, будто он летит в облаках… сидя в кресле пассажирского самолёта, а миловидная стюардесса с синими волосами у него спрашивает: «Рыбу или мясо?». Выбрав первое, он откинулся на спинку сидения и посмотрел на свои руки, которые внезапно оказались оканчивающимися копытцами ногами, покрытыми светло-серой блестящей шёрсткой.       — А я думала, что ты выберешь мясо, — прозвучал весёлый голос с правого кресла, заставивший резко повернуть голову и нос к носу столкнуться с лохматой собакой, ехидно щурящей изумрудные глаза. — Гав!..       …Вздрогнув всем телом, молодой жеребчик распахнул веки и поднял голову, тяжело и шумно дыша ртом, словно бы пробежал марафон. В комнате царил полумрак, так как светильник почти погас, а тени в углах стали гуще и будто бы плотнее. В то же время треугольные уши, вставшие торчком, словно у насторожённого животного, будто локаторы крутились из стороны в сторону, пытаясь найти угрозу.       «Просто сон… Просто сон про псину, из-за которой я попал в этот мир… Просто сон про псину, повторяющийся уже в пятый, а то и шестой раз», — с усилием всё же сомкнув челюсти, пони сглотнул вязкую слюну и поднялся на ноги, чувствуя как мышцы всё ещё подрагивают от адреналина.       На негнущихся ногах Фрост кое-как спустился с постели, собранной из брусков каменного гриба, застеленной тёплыми шерстяными одеялами, доковылял до ящика-тумбочки, а затем протянул к пирамидке правое переднее копыто. Кристалл как и всегда был гладким, чуть тёплым… и ощущался будто бы голодным.       «Странные ассоциации у меня в голове возникают», — подумал светло-серый жеребчик пяти лет, направляя свою магию в артефакт, тут же начавший светиться всё ярче и ярче, пока не вышел на полную свою мощность.       Благодаря общению с грибниками молодой пони знал, что светильники делают из подкрашенного прозрачного кристалла, в который добавляют некое вещество, добываемое из светящихся грибов (к сожалению, сами работники не могли рассказать чего-то большего). В результате трудов алхимиков получались пирамидки, которые запасали в себе магию и отдавали её во внешний мир в виде свечения.       «Монополисты тщательно скрывают свои тайны. Но хотя бы товар делают качественный», — вспомнив, что этим «ночником» пользуется уже полтора года, пони ощутил некоторую гордость за свою вторую родину, что даже отодвинуло на задний план недавний сон.       Фрост боялся собак и был невероятно рад тому, что в Кристальной Империи они если и водились, то только в домах богачей, да и то лишь в качестве статусных животных, а не домашних любимцев. В конце концов эти звери были достаточно прожорливы, чтобы обычные пони терпели их соседство рядом с собой…       Как относиться к незнакомке, что маскировалась под собаку, по всей видимости, получая удовольствие от вида испуга в глазах жертвы, жеребчик так и не решил: всё же именно благодаря ей он получил второй шанс, родился у доброй, заботливой и весёлой мамы, а не растворился в пустоте… или что-нибудь похуже. Почему ему в голову не лезли мысли, что могло быть лучше? Просто вряд ли высшая сила, если бы конкретный человек был ей нужен, позволила бы украсть у себя праведника, коему уготовано место на небесах.       «Хватит об этом думать», — сам себя оборвал пони, прекращая напитывать светильник, чтобы затем осмотреть свою комнату.       За прожитые в новой жизни годы помещение не стало ни просторнее, ни богаче. Хотя вещей немного добавилось, а вот корзина, служившая люлькой, наоборот исчезла (мама Старли отдала её соседке, когда у той родилась дочь). Рядом с пирамидкой лежала единственная настольная книга «Мироздание первое», ставшая окном в волшебный новый мир для перерожденца, в ящике-тумбочке хранились принадлежности для рисования, некоторая одежда и пара небольших перемётных сумок, в пустой угол закатился мяч, состоящий из каких-то гибких прутьев.       На кровати, среди складок смятого одеяла, красовалась синяя звезда, через один из лучей которой была протянута белая верёвочка, разом превращающая детскую игрушку в личный амулет…       …       — Постель застелил? — поприветствовала сына Старли, уже успевшая расчесаться и умыться, а теперь колдующая над маленькой печкой, заправленной бездымным топливом, которая стояла рядом с холодильным ящиком.       — Да, мам, — отозвался сын, выскользнувший из своей комнаты в коридор, выполняющий одновременно роль кухни и столовой. — Доброе утро.       — Доброе утро, милый, — обернувшись, белая пони тепло улыбнулась светло-серому жеребёнку, затем села на поджатые задние ноги и развела передние копытца. — Как спалось?       — Ммм… Ам-м, — Фрост потянулся, затем зевнул, после чего встал на задние ноги и обхватил маму передними, носом утыкаясь в пушистую шёрстку на груди. — Хорошо.       — Хи-хи, — обхватив малыша за плечи, кобыла потёрлась мордочкой об растрёпанную макушку, фыркнула из-за волоска, попавшего в нос и тут же навострила уши, услышав, как шипят на сковороде грибы. — Ой-ой… Фрости, быстрее мой копыта и садись за стол.       Расцепив объятья, Старли поспешно повернулась к печке и наклонилась, чтобы зубами схватиться за длинную широкую ручку. Жеребёнок же, правой передней ногой почесав нос, направился к бочке с водой, над которой висел ковш…       Вскоре мать и сын уже сидели друг напротив друга, а перед ними на коричневой столешнице стояли две тарелки, от коих поднимался пробуждающий аппетит аромат. Грибы с мхом и небольшим количеством сметаны были питательны и достаточно вкусны, а горка хрустящих камушков в вазочке, мотивировали быстрее закончить с первым блюдом.       — Чем ты сегодня займёшься? — спросила белая пони, справившись с половиной своей порции, ловко орудуя при помощи контактного телекинеза сразу двумя столовыми приборами.       — Помогу доставить топливо грибникам… — дёрнув правым ухом, жеребчик задумчиво поворошил свою еду ложкой. — Поищу кого-нибудь из ребят… наверное.       Белая кобыла на это удовлетворённо кивнула, продолжая вдумчиво жевать. Вообще, если бы в прошлой жизни попаданец узнал, что какая-то мать разрешает пятилетнему сыну не только гулять без присмотра, но ещё и подрабатывать (пусть и в качестве помощника службы доставки), то решил бы, что она — крайне безответственная личность. Однако же у пони (по крайней мере — кристальных) был свой взгляд на воспитание подрастающего поколения: с четырёх лет, под присмотром знакомых, им позволялось устраиваться на подработку в должности «подай-принеси» работника, что по словам взрослых жеребцов и кобыл приучало к дисциплине и послушанию.       Разумеется, никакой тяжёлой работы жеребятам не давали, а если те слишком много шалили или мешали, то могли и вовсе оштрафовать. Платили же им и вовсе сущие крохи, исключительно для поддержания в юных головах интереса к «взрослой игре». В результате этого подхода, в школу в десять лет приходили жеребчики и кобылки, мотивированные на получение знаний и хорошей профессии…       «В идеале система смотрится хорошо. Только вот везде есть свои недостатки», — бросив взгляд на большую белую пони, Фрост почувствовал вспышку досады.       Старли была кобылкой из не самой благополучной семьи, да и у неё имелись трое старших братьев с сестрой, на которых тратились почти все средства. Пусть сыну она этого и не говорила, но с соседками поделилась тем, что свою жеребячью работу так и не получила, из-за чего связалась с не самой хорошей компанией… а в десять лет, когда ей отказали в школе, вообще убежала из дома. Дальнейшая история оставалась тайной вплоть до шестнадцати лет, когда ноги привели её в Ном.       Отодвинув пустую тарелку, белая пони поставила локти на край столешницы и соединила передние копытца под подбородком, после чего устремила внимательный взгляд на светло-серого жеребчика. Сын, со свойственным ему в минуты задумчивости до умиления серьёзным выражением мордочки, сдвинув бровки и шевеля ушами, работал ложкой, разделяя остатки еды на отдельные кучки, которые затем отправлял в рот, чтобы совершить от тридцати до сорока жевательных движений челюстями. Откуда у него появилась такая привычка, кобыла не знала, но не сильно волновалась по этому поводу после беседы со старой знахаркой (та сказала, что еда лучше усваивается после тщательного измельчения, так что в какой-то степени это даже полезно).       «Моё сокровище», — улыбнувшись уголками губ, подумала Старли, чувствуя лёгкую грусть и вину за то, что не может обеспечить малыша всем самым лучшим, пусть и старается изо всех сил.       Ещё когда белая пони была беременна, из-за чего приходилось экономить если не на всём, то на многом, осматривавшая её кобыла предупреждала, что первые пять-восемь лет она будет испытывать сильное желание защищать своего жеребёнка буквально от всего. В то же время малыш, подверженный схожим инстинктам, будет стараться находиться поближе к маме (сама она не помнила подобного из своего детства, так что была вынуждена верить на слово). Поэтому, чтобы помочь сыну обрести самостоятельность, в какой-то момент его придётся начать отталкивать от себя, сколь бы тяжело это ни было.       «Глупости. Фрост уже очень самостоятельный», — мысленно заявила молодая мать, чуть шире улыбнувшись при виде того, как жеребчик принялся вылизывать тарелку.       — Спасибо, мам, — вернув посуду на стол, жеребёнок облизнул мордочку длинным языком, от удовольствия зажмурившись. — Всё было очень вкусно. Мне уже пора бежать…       — Постой, — Старли поднялась из-за стола, обошла его и встала рядом с малышом, чувствуя запах морозного ветра, что везде сопровождал Фроста. — Извозчики тебя не обижают? Работой не перегружают?       Присев на поджатые задние ноги, кобыла стала спешно приводить в порядок растрёпанную чёрную гриву, приглаживая лишь одной ей видимые волоски. Лизнув правое переднее копытце, она отвела со лба сына непослушную чёлку, скептически осмотрела результаты своих трудов и всё же кивнула.       — Нет, мам, — терпеливо отозвался жеребчик. — Всё хорошо. Мистер Флинт за всем следит.       «Ещё бы не следил, престарелый кобылапник», — мысленно фыркнула белая пони, но вслух этого, разумеется, говорить не стала.       — Мам, мне правда пора, — посмотрев на родительницу снизу вверх своими красно-коричневыми глазами, Фрост состроил жалобную мордочку, заставив старшую пони рассмеяться.       — Не забудь одеться, труженик, — ткнув малыша левым передним копытцем в нос, Старли смутилась и отвела взгляд. — М… Фрост… у меня после полудня будет… гость.       — Угум, — ушки жеребчика дёрнулись, но он не отвернулся и не отвёл взгляд. — Я хотел прогуляться с ребятами до школы. Ты же не против?       — Хорошо, — тепло улыбнулась кобыла, тут же добавив: — Как только замёрзнешь или проголодаешься — сразу домой. Понял? А то в следующий раз я тебя отпущу гулять только после десятого дня рождения.       Вместо ответа на эту шуточную угрозу, светло-серый жеребёнок подался вперёд и ещё раз обнял маму, негромко произнеся:       — Я тебя люблю.       — И я тебя люблю, милый, — приобняв сына в ответ, смущённо отозвалась белая пони. — Давай… А то и вправду опоздаешь.       Следующую пару минут Старли сидела рядом со столом и наблюдала, как жеребчик натягивает длинный белый жилет с капюшоном, надевает на копыта снегоступы, а потом беспомощно смотрит на ремешок с поясной сумкой, которую из-за обуви не может надеть.       — Давай помогу, — сжалилась кобыла, поднимаясь с насиженного места. — Какой же ты бываешь рассеянный…