Поворот, или Огни большого города

*** Сказать, что последние слова алхимика, задели Фелосте, было ничего не сказать, а между тем, как бы бесцеремонно они не прозвучали, он был абсолютно прав. И чтобы это уяснить вовсе не требовалось отвлекать от дел Гроностая, - тому и без того, чтобы разбираться в переживаниях вполне себе взрослой и самостоятельной женщины, хлопот хватало. Казалось бы, никаких лишних проволочек в подготовке экспедиции не возникало, однако для тех, кто знал бригадира ближе, было заметно, что он постоянно хмур и озабочен. И было отчего, - все упиралось в размер отряда, а тот в свою очередь напрямую зависел от его фактических задач, а не того, что было задекларировано в приказе. То есть, если они являлись всего лишь посланниками, призванными разъяснить остаткам «белок» льготные условия сдачи, послужить наглядным примером и проследить, чтобы капитуляция прошла без эксцессов, то по сути для этого хватило бы и одного Гроностая с минимальным количеством бойцов, достаточных для обеспечения их собственной безопасности при передвижениях. А вот если от них ожидаются более активные действия, в том числе и силовые, относительно несогласных с позицией примирения, то к количеству, да и составу отряда возникали уже совсем другие требования. Тянуть с этим дальше было некуда, однако теперь, по крайней мере, Гроностай наконец получил возможность все-таки обсудить свои сомнения с Иорветом с глазу на глаз. Да, физически командир скоя*таэлей был пока что по-прежнему далек от выздоровления, зато рассудок его пребывал в полной ясности, и, если можно так выразится, боеготовности. - Мы оба знаем, что ты не сможешь поднять оружие на наших братьев, - глядя в спину своему замершему у окна бригадиру, спокойно констатировал Иорвет, выслушав его. – Разве что напоритесь на совсем уж опустившееся отребье или кто-то из них сам нападет на вас, и встанет вопрос о целостности твоего отряда. И, как мне кажется, Роше это тоже уже отлично понимает. - Ты считаешь, что этот поход – попросту ловушка? – старший эльф обернулся, в задумчивости пройдя туда-сюда по комнате. – Обвинив меня в провале миссии, претензии можно будет выставить всем. А тех, кого мне не удастся уговорить сдаться, будет предельно просто отыскать по маршруту наших передвижений, чтобы затем перебить наверняка. - Нет, - категорично покачал головой Иорвет, с медлительной сосредоточенностью пояснив, - я не думаю, что ваш поход - изначально, целенаправленно заготовленная в этом направлении ловушка. Но последствия будут в том числе и такие. Гроностай болезненно дернул губами на этом моменте. Иорвет послал ему острый взгляд, поправил чуть сдвинувшуюся, непривычную повязку на глазнице и внушительно продолжил: - Роше умеет бить по нескольким целям сразу, для чего всегда оставляет себе пространство для маневра. Об этом нужно помнить. Как и о том, что церемониться с нами будут лишь до определенных границ, это очевидно и логично. Зато такое обстоятельство можно использовать как самый веский из имеющихся в наличии аргументов. Здесь Роше честен: если зачистки своевременно не проведет он, то этим займутся нильфгаардцы, когда с весной активность ганз усилится. Стоит под раздачу попасть какому-нибудь их купцу или дворянчику и резонанс обеспечен, а Империя, ты же знаешь, это не местные власти, у кого под рукой обычно два с половиной вечно пьяных орангутанга, да и те не слезают со шлюх. - Мы уже говорили об этом, Иорвет, - в голосе бригадира проступила бесконечная усталость, - перед тем как ты привел нас сюда. - И что, я оказался неправ? – сухо отбил тот. – Не возьмусь попусту гадать, что там ждет нас в отдаленном будущем, - для его наступления еще следует хорошенько постараться, - но три месяца мы уже выиграли и впору подводить итоги, что эта зима обошлась нам вообще без потерь. А в политические игры – да, уже политические, - можно и нужно играть сообща, только так достигается какой-то результат. - Игры… - было присевший Гроностай вскочил, с горечью усмехаясь и вновь отворачиваясь. – Опять игры! - Понимаю, - без тени иронии согласился Иорвет, после чего резкими и рубленными фразами завершил свою мысль. - Война тоже не ведется в белых перчатках и, тем не менее, мы принимаем ее условности, так что не стоит цепляться к словам, брат! Ты не можешь не понимать, что я имею в виду. И, когда тебе нынче придется разговаривать с чужими отрядами, в отличие от меня в твоем распоряжении будут достаточно веские подтверждения приводимых доводов. Самое время нам тоже откровенно признать, что действовать с dh*oine все так же в лоб – это бесполезное самоубийство и только. Да и грабить обозы на большаке – это совсем не благородная борьба за свободу. Конечно, чего не сделаешь ради выживания на пути к цели, но если есть другая возможность, то почему бы не рассмотреть и ее? Старший эльф тяжело вздохнул, все-таки облекая наболевшее в слова: - Ох, Иорвет, ты действительно думаешь, что так мы еще сможем что-то изменить и на что-то повлиять, а не просто уговариваем себя смириться с нашей слабостью? - Лучше попытаться и потерпеть поражение, чем не пытаться вовсе, - жестко отрубил тот, с тревогой вглядываясь в соратника. – Разве ты сам считаешь иначе, собираясь в леса к остаткам бригад? - Я надеюсь, что мне удастся вывезти хотя бы самых ослабленных и больных, - коротко признался Гроностай. Иорвет на мгновение прикрыл веки, едко бросив: - Да, согласиться на это условие командирам отрядов должно быть легче. Потому что очень удобно, когда неразрешимую для тебя проблему вдруг берется решать кто-то другой. Гроностай слегка поморщился от столь неприкрытого цинизма, однако спорить здесь было не о чем. Такой шаг трудно было назвать даже компромиссом, от командиров ганз потребовалось бы лишь согласиться, чтобы их любезно избавили от обузы, от лишних ртов, которые все равно не способны держать оружие и умрут в лучшем случае через неделю-другую. Может, спасение станет обманом, зато их смерть окажется не на твоих глазах, и не от твоей руки, чтобы не превращать неизбежность в бессмысленную пытку, и вроде как уже не по твоей вине… Устало сутулившись, седой бригадир тяжело повел плечами, будто тщетно пытался как-то распределить на них невидимый груз. Глядя на него, Иорвет раздраженно дернул щекой, заговорив сурово и жестко: – Послушай меня, брат, когда я осенью уговаривал бойцов пойти в Вызиму, единственной целью, которую я и впрямь видел реально достижимой, это как-то выторговать, любой ценой отыграть для них как можно больше шансов уцелеть в обстановке, кардинально изменившейся на Севере благодаря победе Империи. Гроностай резко вскинул взгляд на распростертого на постели своего более молодого соратника и командира. Тот даже сидел сейчас, опираясь на горкой подложенные под спину подушки, вот только ни в тоне его, ни в выражении лица не было ни намека на слабость, бессильное долготерпение, безропотность перед внешними обстоятельствами, неумолимо давившими на тебя будто пресс на спелые яблоки под умелой рукой. В этом весь Иорвет, - даже признавая в сущности полную катастрофу, он умудрялся не склонять перед ней головы в отчаянии и не опускать рук, что последующие его слова лишь подтвердили. - После того, как vattgern убедил меня и Роше сотрудничать, мы как-то раз говорили с ним о том, что вопрос с теми белками, что сложат оружие будет решаться мирно, а это, согласись, довольно расплывчатое обещание. Вынужден признать на чистоту, я не просчитывал таких ответных решений властей, - тем временем продолжал Иорвет, хмурясь. – И меня трудно упрекнуть в излишнем оптимизме, однако теперь, хорошенько обдумав все, что мы имеем на настоящий момент, я действительно вижу перед нами некое поле возможностей, которые мы не просто можем, а должны использовать в своих интересах. - Скорее уж болото, - все же возразил бригадир. - Не буду спорить, - невесело усмехнулся Иорвет, растирая висок со шрамом, - идти придется долго и выверять каждый шаг, но мы обязаны его перейти! Я солдат, Гроностай, если я что-то хорошо и умею, то это воевать, поэтому говорю, - если какая-то тактика не работает, не помогает достичь поставленной цели, то ее следует сменить и разработать новую. И если этим не займемся сейчас мы, воспользовавшись удачным моментом, то этого не сделает больше никто и никогда, потому что станет уже безнадежно поздно. Вот тогда это будет нашим поражением. Будет означать бессмысленность вообще всей нашей борьбы. Времена величия и силы нашего народа остались давно позади, что ж… тогда побеждай не силой, но слабостью! Это все, что нам остается. То, что мы можем и должны сделать своим оружием там, где не справились сабли и стрелы. Я думал, что ты тоже понимаешь все это, причем гораздо лучше, чем кто-либо более рисковый вроде Ярлиссы. - Я понимаю, Иорвет, правда понимаю, - с полной неизбывной печали улыбкой согласился старший эльф. - Умом. А вот твоего огня, чтобы вести за собой сквозь любые преграды у меня никогда не было. Нынче же, здесь, кажется, вовсе уже ничего не осталось. Гроностай на мгновение приложил руку к груди, затем передернулся как от ветра, которого в комнате быть не могло, и вновь отошел к окну, договорив с гневной отчаянной горечью: - Кого и в чем я смогу убедить, если у себя самого не нахожу сил во что-то еще поверить? Я трус, Иорвет, я боюсь оглядываться на прошлое, и боюсь заглядывать в будущее дальше ближайшего дня! Я все тот же жалкий трус, которого хватило только на то, чтобы однажды приползти к тебе с повинной в надежде на заслуженную расплату… - Похоже, мой дар убеждения не настолько впечатляющ, как ты мне приписываешь, - не скрывая усталости без тени иронии мрачно хохотнул Иорвет. – Хороша трусость – публично плюнуть в лицо Маргаритке, отказаться от имени и хлопнуть дверями в Дол Блатанну, уйдя к обреченным скоя*таэлям, да к тому же, по собственному признанию, за карой! Гроностай не ответил, и его командир в свою очередь не сдержал тяжелого вздоха, обессиленно растирая все навязчивее ноющий висок: - Брат, я сказал тебе один раз, давно, но ничего, раз так довелось, повторю и второй: тебе не в чем себя упрекать. Даже сумасшедший в бреду от фисштеха не смог бы представить, как именно княгиня Энид прикажет встретить до последнего верных своему народу скоя*таэлей. И ты никак не мог изменить происшедшее, зато вовремя предупредил нас о ее предательстве, а ведь я, ты помнишь, с основным отрядом в то время без оглядки на любые риски прорывался вовсе не в гребаный Махакам, на кой ляд он нам сдался... Тогда ты не мог сделать больше, чем сделал, зато теперь у тебя есть возможность хотя бы попытаться повлиять на ситуацию задолго до того, как она обострится еще больше. Иорвет утомленно умолк, потянувшись за питьем, заодно давая товарищу время собраться с мыслями и снова взять себя в руки, справившись с сомнениями и застарелым грузом мнимой вины. - Ты прав, - наконец уронил Гроностай, подходя ближе к его кровати, и с сочувствием отметил, как неловко еще Иорвет ставит кружу на место, с облегчением откидываясь обратно на подушки, - даже такой крохотный шанс дорогого стоит и упускать его преступление. - И, как мне кажется, - неожиданно слегка улыбнулся Иорвет, - нынче не самое лучшее время для громких лозунгов, страстных речей и пылких призывов. Элементарный здравый смысл – вот что должно говорить за нас в первую очередь, а в этом я полностью полагаюсь на тебя, брат. - И бесстыдно льстишь, как видишь, - благодарно поддержал его улыбку Гроностай, тем не менее разговор вернулся в деловое русло. Они закончили просматривать бумаги по новому отряду, в которых каким-то неведомым образом так и числилось название «Пушистые полоски», и довольно быстро сошлись на четырнадцати из возможных кандидатов в его состав. На название Иорвет лишь выгнул бровь, - Роше, что ли, лично в запале припечатал, это вполне в его духе проехаться про «ебанутых грызунов», «ушастых» и их «пушистые» жопки, - однако опять отвлекаться и уточнять не стал. - Я поговорю еще обо всем этом с Роше, разумеется, - напоследок пообещал он, - в частности, обсудим скольких и с какими инструкциями собирается посылать с вами он. Ну, и не знаю, насколько сильно это сможет помочь в твоей миссии, но можно будет составить письмо или несколько от моего имени со внятным изложением нашей позиции и соответствующим предложением. Против ожидания Гроностай не ухватился за эту идею, с сомнением качая головой: - Письма – всегда очень рискованный шаг, при желании даже самую прямую и короткую фразу возможно извратить как угодно и использовать против тебя самого. - Тоже верно, - хмуро согласился Иорвет. – Ладно, время еще есть, подумаем. На этой ноте их долгое совещание все же подошло к концу, и Гроностай оставил явно вымотанного им командира на попечение недовольно зыркнувшей на него Ориэль. Девушка как раз заносила в кабинет поднос, на котором соперничали ароматами миска нежного рагу и кружка горячего яблочного киселя, а сбоку к последней кокетливо прислонилась свежайшая белая булочка, так что Ориэль однозначно намеревалась напомнить суровым бойцам о строгом режиме больного. Гроностай улыбнулся про себя ее решимости: хорошая у Ильве сестра. Девочка на самом деле сильная и смелая, с большим сердцем, ведь нетрудно догадаться, что все эти вкусности для командира «белок» таскает она от себя, - скоя*таэли в замке при том что не голодали, все-таки деликатесами не пробавлялись. Как раньше она принесла лекарства, не оставшись в стороне. Такую «тихоню» не так-то легко свернуть с пути, и это тоже правильно. А что кто-то злословил о ее внешности, так это глупости: бывает красота яркая и броская, бывает самая очевидная, выраженная в классических пропорциях черт, а бывает тихая и незаметная, неуловимая, как серебристый лунный луч сквозь облака… Правда, похоже, что кое-кто все-таки уже разглядел и оценил, - Гроностай вспомнил нападки Ильве на бывшего аптекаря, нынче возвращавшегося постепенно к своей профессии. И ради них всех он тоже должен постараться! Чтобы никто не захотел отыграться на их жизнях за очередные проблемы со скоя*таэлями. Да, нельзя предусмотреть все и защитить от всего, однако это же не значит, что не нужно по мере сил стараться предупредить беду и умалить угрозу. Да, угроз много и, безусловно, справится с какой-то одной, не означает обезопаситься ото всех, но разве это достойное оправдание безволию и бездействию? Пока дышу, - не надеюсь зря, а действую, в своем девизе Иорвет бесспорно прав! И это качество было, пожалуй, именно тем, за что Гроностай искренне уважал на много более младшего собрата, признавая его не просто своим командиром в силу жизненных коллизий, а практически единственным по-настоящему достойным лидером сейдхе, кого он знал. Не только потому, что Иорвет был требователен и безжалостен прежде всего к себе, у него было много похвальных качеств. Гордость и упорство в достижении цели не переходили в оголтелый фанатизм, от которого один шаг до умопомешательства. Он был куда более жесток, чем иные сочли бы гранью терпимости, и тем не менее, его жестокость не переходила в упоение ею и самоцель, вполне соответствуя окружающему безумию, а его почти берсерковское бесстрашие никогда не равнялось бездумному заваливанию врага трупами своих. И он никогда не бежал от ответственности ни в каком виде, в том числе даже за самые тяжкие свои ошибки. Это то, в чем Гроностай убедился лично за несколько лет под началом Грозы Севера. Воля и разум. Однако было еще одно несомненное качество, на которое не смогли повлиять даже тяжелейшее ранение когда-то и практически смертельная болезнь сейчас, - Иорвет как никто умел вселять в чужие сердца уверенность. Самыми обыденными словами, а то и вовсе без них, подчас вообще непонятно как, обескураживающе резкими и безжалостными выпадами. Но он умел вернуть под ногами твердую опору и придать существующему хаосу смысл. Главным же было то, что этот смысл Иорвет до сих пор даже на самую малость не предал ни словом, ни делом, и, наверное, именно потому на душе у уходящего от него бригадира стало – нет, не менее тревожно, - но все-таки слегка полегче.