Поворот, или Огни большого города

В то время как два командира практически по-дружески обсуждали проблемы внедрения в жизнь новой политики Темерии в отношении нелюдей, примерно о том же напряженно размышлял в башне скромный медик. Точнее, его беспокоило отсутствие поблизости своего обходительного конвоира, который против обыкновения сильно задерживался нынче, а знание, к кому и по какому поводу ушел Гроностай не добавляло эльфу душевного равновесия. Ильве с удивлением осознал, что не только досадует на все усложняющиеся вокруг обстоятельства, но и действительно беспокоится за эту реликтовую ромашку, желая побыстрее узнать, что они там нарешали относительно грядущего рейда. Хотя чем вызвано это беспокойство, парень назвать затруднился бы. Не только лично к Ильве, но к действиям их стихийно сложившейся медицинской бригады у Роше теперь претензий вроде бы не было. Да, репутация Темерского Пса широко известна, крутой нрав очевиден даже недоумку, а хватку доктор испытал на себе, то есть для прочих спецагент оставлял лишь один вариант действий – быстрое и неукоснительное исполнение его приказов. Однако именно от Роше исходила инициатива вытащить «белок» из леса в нормальные условия, а для седого бригадира, как успел понять за сегодняшний день Ильве, вопрос о все еще ошивающихся в дебрях товарищах был не просто значимым, а животрепещуще-острым. И с одной стороны, когда какая-то тема настолько глубоко задевает душу, то любая мелочь способна разрастись до размеров дракопахи и спровоцировать срыв, что Асплен тоже знал по себе, но вместе с тем Гроностай ведь должен быть исключительно счастлив предоставляемой ему людьми возможности помочь «истинным сейдхе». Тогда с чего бы волноваться за него, ведь и полезность Гроностая для семьи Аспленов в свете скорого отъезда бригадира сходила на нет, но поди ж ты, было что-то в седом эльфе, что располагало. Признаться, Ильве порой искренне недоумевал, что его вообще могло занести в лесные головорезы, а сейчас весь извертелся на собственноручно уютно устроенной постели, в ожидании скоя*таэля прокручивая в голове события нынешнего дня и пытаясь все же вычленить, что именно навязчиво гложет сознание. Впрочем, этот вроде бы вполне спокойный день в принципе выдался для медика богатым на размышления. Утренние переглядки с женской половиной «беличьих» заправил доктора Асплена не тронули абсолютно, поскольку на мнение о себе каких-то оголтелых бандиток оному доктору было плевать с самой высокой башни из имеющихся в Вызиме. Командирские замашки лейтенанта Вес тоже не задевали, что взять с вояки, пусть и женского пола. Так что инцидент под дверьми главных покоев даже сложно было назвать происшествием, если бы не одно, самое болезненное для молодого врача обстоятельство. Ильве никак больше не мог закрывать глаза на очевидное и списывать на козни Роше тот причудливый факт, что при относительной свободе передвижения он в течение нескольких дней с самого ареста так и не смог даже толком словом перемолвиться с сестрой. Не в чужом присутствии и на медицинские темы относительно лечения командира скоя*таэлей, а о личном, семейном, и соблюдая хотя бы относительную приватность. Глядя на то, как девушка поспешно убегает от него к своим новым, в высшей степени сомнительным подружкам, даже не озаботившись предлогом, настало время честно признать, что сама Ориэль избегает брата. И как к этому относиться, Ильве определить затруднялся. Он и злился на глупую девчонку, и пребывал в растерянности, в глубине души будучи уверенным, что подобные взбалмошность и своеволие никогда не были свойственны его тихой и скромной сестренке, и, конечно же, безумно волновался за нее, а ко всему перечисленному примешивались обида и боль – выходит, что ей-то все равно? Безразлично не только, что брат за нее беспокоится, но и вообще, что там с ним происходит? Как же так получилось и что ему со всем этим делать? Погрузившись в свои переживания, Ильве бездумно и почти привычно подчинился своему предупредительному надзирателю, который сразу принялся хлопотать по поводу их отъезда к алхимику, и почти не обращал внимания на происходящее вокруг. Зато такое состояние подопечного, само собой, не могло не озаботить Гроностая. Ильве удивился, когда скоя*таэль не позволил ему подняться со скамьи, где медик в укромном уголке двора дожидался, пока запрягут лошадь, а вместо того сам присел рядом, проговорив: - Ильве, прежде чем мы отправимся по делам, позволь мне кое-что тебе сказать. - Пожалуйста, - парень в недоумении повел плечами. - Я знаю, что вмешательство постороннего в семейные отношения крайне неуместно, однако все же прошу: выслушай меня, прежде чем сердиться, - со всей отпущенной ему деликатностью попросил бригадир. Нетрудно было догадаться, что, а вернее кто, успел вновь настолько расстроить молодого врача, и один раз Ильве уже весьма доступно и недвусмысленно высказал скоя*таэлю пожелание не лезть не в свои дела, особенно если его не просят, однако желание утешить парня пересилило щепетильность. К тому, что его порыв будет воспринят негативно, Гроностай был готов, и не ошибся. Мгновенно ощетинившийся Ильве сердито поджал губы и сплел руки на груди: - Опять собираетесь убеждать меня, что все «белки» милые и пушистые, а я должен быть вне себя от счастья, что моя сестра нашла себе среди них приятельниц? – ядовито процедил он. - Даже не думал, - искренне заверил седой бригадир, чем вызвал лишь скептическое фырканье. – Поверь, я вовсе не намерен расхваливать перед тобой скоя*таэлей и понимаю, что есть вещи, через которые невозможно переступить, которые не забываются… Но мне все же неприятно видеть, как ты переживаешь и изводишь себя. Гроностай с мягкой улыбкой заглянул в хмурое лицо младшего эльфа. Тот пока что слушал его внимательно и не спешил прерывать. - Ильве, я понимаю твои чувства. Ориэль твоя сестра, а ты ответственный и любящий брат. Ты вырастил ее, ты привык опекать ее и заботиться о ней… Это естественно! Однако рано или поздно тебе все-таки придется принять, что она давно уже не маленькая девочка, за которую все решал ты. Она выросла. У нее могут быть свои увлечения, планы и взгляды. Это тоже естественное течение жизни, которое никто не может отменить. Конечно, в мире полно страшных и мерзких вещей, и твое стремление защищать Ориэль от любой возможной беды достойно только самого горячего уважения, но ты же не можешь запереть ее в комнате и никуда не выпускать, ради ее безопасности, потому что, дескать, на улицах, случается, убивают! Подумай, а если она влюбится и захочет выйти замуж, неужто и в таком вопросе ты станешь считать решающим свое мнение, а не ее счастье? - Разумеется, если это «счастье» окажется каким-нибудь проходимцем! – непроизвольно вырвалось у моментально вскипевшего Ильве, и Гроностай со вздохом неодобрительно покачал головой. - Ситуации бывают разными, это так, но любая крайность далека от истины. Ограничивая свободу ее воли, насильно удерживая в рамках «я лучше знаю, это ради твоего блага», ты точно так же потеряешь свою сестру. Задумайся, Ильве, не потому ли Ориэль сейчас уклоняется от общения с тобой, что боится твоего гнева, не хочет, чтобы это стало стеной между вами и пытается оттянуть щекотливый момент? На последних словах старшего эльфа Ильве внезапно сник и с горечью усмехнулся, отворачиваясь: - Точнее, ждет, пока я смирюсь с ее сумасбродством. Ориэль всегда была такой, - тихо признался он, - никогда не капризничала, но если уж что-то вбивала себе в голову, то переубедить ее можно было даже не пытаться… Медик глубоко вздохнул и решительно встряхнулся, оборачиваясь к удивленному его откровенностью Гроностаю. - Как бы то ни было, нашей семье все равно еще довольно долго никуда не деться от «белок» и отдельных их представителей, - Ильве вдруг смерил скоя*таэля каким-то расчетливо приценивающимся взглядом. – Я уже сам хотел поговорить с вами, чтобы вы взяли Ориэль под свою защиту и покровительство… Ну и позаботились бы о ней, случись что со мной. Мне больше не к кому обратиться, а у вас имеется не только авторитет среди лесной братии, но и редкая по нынешним временам порядочность. Пораженный такой внезапной, глубоко личной и неоценимой просьбой от колючего Василька, который до сего момента неизменно твердо обозначал определенную границу между ними, Гроностай молчал. Ильве показалось, что тот даже немного переменился в лице отчего-то, но тем не менее парень с резковатой строгостью закончил свою мысль: - Разумеется, «позаботиться» - не включает в себя «беличьи» игрища! Ориэль – приличная девушка. У нас есть дом и неплохие сбережения. Но увы, несмотря на это, сейчас мне не приходится быть уверенным в завтрашнем дне, и я вынужден предусматривать все, даже самые скверные варианты развития событий. - Ильве, поверь, такое твое доверие – честь для меня! - наконец отмер глубоко потрясенный скоя*таэль, однако затем с сожалением отрицательно покачал головой. - Я был бы рад всем сердцем помочь тебе и Ориэль, независимо от каких-либо обстоятельств, а по одной лишь твоей просьбе, вот только, боюсь, что я не смогу сделать это так, как ты хочешь. Совсем скоро мне придется уехать. - Уехать? – растерялся медик. – Как? Куда? Когда? Он чуть было не ляпнул «а как же я?!», но вовремя прикусил язык. Да уж, было от чего впадать в замешательство! Ильве так тщательно присматривался к приставленному к нему седому бригадиру «белок», так старательно убеждал себя глядеть на него непредвзято и сдерживать порывы своего дурного характера, что действительно за эти несколько сложных дней проникся к Гроностаю признательностью и некоторой симпатией. Настолько, что наконец решился обратиться к нему, прямо высказав самое важное для себя, - а оказалось, что зря. И больше того, вот-вот Ильве останется без довольно-таки существенной повседневной поддержки скоя*таэля. Нет, понятно, что с мнением и нуждами доктора Асплена никто как не считался раньше, так и не собирается считаться впредь даже для вида, однако хотелось бы хоть знать, что происходит, раз уж события напрямую касаются и его. Помрачневший парень тревожно закусил губу, пытаясь сдержаться и не выплеснуть все свое разочарование на этого благородного рыцаря печального образа, сокрушенно вздыхающего рядом. Тем временем Гроностай заметил, что их уединенная беседа привлекает к себе все больше постороннего внимания, и поднялся: - Давай, я лучше объясню все по дороге? И без того раздраженный Ильве тоже перехватил на себе парочку любопытных взглядов «белок», скривился, но поднялся и молча последовал за старшим эльфом к повозке. Что ему еще оставалось - с Гроностаем или без, а обязательства по лечению пациентов исполнять необходимо. - Видишь ли, Ильве, - с ноткой извинения в голосе заговорил бригадир, едва они съехали с аппарели на вызимские улочки, - несколько дней назад, после попытки погрома, в квартале нелюдей, Вернон Роше сделал мне предложение возглавить специальный отряд из бывших скоя*таэлей. Мы отправимся к другим, имеющимся в Темерии бригадам, чтобы убедить их принять условия мира… Синие глаза расширились, когда Ильве осознал услышанное. Все было ясно: политика, чтоб ее, спорить и обижаться здесь было бессмысленно. Нильфгаард победил, раскатав Север в тонкий блин, и все, кто достаточно умен, спешат воспользоваться ситуацией. Помнится, после прошлой войны эльфы даже отжали себе собственное карликовое княжество, нынче, вот, «белки» выходят из подполья, а курируют их спецслужбы… все понятно и объяснимо, и в долгосрочной перспективе для доктора Асплена из вызимского гетто не сильно что-то меняет. Зато в краткосрочной – придется подумать, как справляться без такого заботливого и полезного сопровождающего. Впрочем, куда деваться, справится! Бывали в жизни трудности и похлеще, и как бы ни хотелось их не вспоминать лишний раз, тем не менее не стоит забывать, что никогда не бывает настолько плохо, чтобы не могло стать еще хуже. Так что отъезд Гроностая это, без сомнения, удар, но не самый сильный. - И когда вы отбываете? – спросил Ильве чуточку рассеянно, вполуха слушая бригадира. Из дальнейших пояснений он вынес, что «скоро» - это все-таки не завтра, вначале следует определиться с численностью и составом отряда, позаботиться об экипировке и прочем. Правда, успокаивало это мало. Занятому формированием отряда и сборами Гроностаю все равно будет не до семейства Аспленов. К тому же логичным образом всплыл вопрос о необходимых в таком походе лекарствах и медикаментах, и Ильве с тоской осознал, что в его словах о том, что никуда им не деться от «белок», куда больше истины, чем он в них вкладывал. Никуда их семье не деться от Вернона Роше. Роше же не дурак, зачем ему суетиться и искать кого-то еще, когда у него под рукой уже есть специалист нужной квалификации, да который по ряду причин не может отказаться от столь сомнительного сотрудничества. Так-то, коготок увяз – всей птичке пропасть! Так что остаток дня Ильве пребывал если не в раздражении, то все же в несколько раздерганном настроении, чересчур остро реагируя буквально на каждую мелочь. Впрямь, какая ему разница, что на прямой и понятный вопрос своего бригадира эльфка-травница вдруг начала кочевряжиться с постной миной? Вообще-то Фелосте медик счел самой адекватной из виденных им «белок» - толковая, ответственная, здравомыслящая, в чьем образе и поведении не заметно ни капли экспрессивного вызова, зачастую свойственного красивым, а потому самоуверенным женщинам. Особенно эльфкам. Особенно диким лесным эльфкам. А эта вроде бы спокойная, деловитая-домовитая, и потом, Ильве сразу вспомнил, как Гроностай обмолвился, что Фелосте тоже тесно общается с Ориэль, так что по сравнению с татуированной психопаткой и госпожой Гадюкой – травница просто посланница милосерднейшей Мелитэле семейству бедного врача и нечего ей таскаться по долам и весям. Тем более, что не только ее характер, но и навыки оказались очень важны именно в Вызиме, ведь Рене тоже сейчас нельзя оставлять без медицинского надзора. Так что пусть, вон, лучше Гроностай с собой забирает этого юношу бледного со взором горящим! Пусть тот этим взором горит где-нибудь подальше от доктора Асплена и его сестры, а то ишь, шустрый какой нашелся, рассказывает-показывает он там Ориэль что-то… Что бродяга и разбойник может показывать порядочной девушке?! Повадились, как лосось на нерест! Только кому-то хватает экспроприированного бочонка эля, а кто-то может нацелиться и на большее: очень уж подозрительно теперь звучало замечание Гроностая о возможном супружестве девицы Асплен. И даже ведь не скажешь, что при таком раскладе было бы лучше – обычное растление, когда мерзавец поразвлекся с девушкой и забыл о ней, или долгосрочный брак со всеми вытекающими! Ага, именно «белки» в зятьях Ильве и не хватало для полного-то и абсолютного счастья! Он весь внутренне кипел и даже допустил несколько ошибок в пропорциях. - Что тебя так раздраконило? – тихо поинтересовался вовремя остановивший напарника Алоис, воспользовавшись тем, что все скоя*таэли ушли. - Странно задавать этот вопрос с твоей-то проницательностью, – попытался отшить его Ильве. - Моей проницательности достаточно, чтобы сделать вывод, что ты ревнуешь, - беззлобно поддел его ничуть не обидевшийся алхимик. – Однако у меня мало данных, чтобы определить, кого и к кому. Эльф с горьким смешком выдохнул, откидываясь на спинку стула: - То есть то, что меня угнетает безвыходная ситуация, в которой я оказался, то, что моя отлаженная жизнь по-прежнему стремительно летит в тартарары, а как только я пытаюсь ее как-то выровнять, то тут же появляются новые проблемы, - это так, пустячки? - Ну, - протянул Луи, почесав как всегда небритый подбородок криво сросшимся пальцем, - полный покой невозможен даже после смерти, не забывай о трупоедах и некромантии. Ильве не выдержал и рассмеялся: - Я смотрю, ты законченный оптимист! - Стараюсь, - серьезно подтвердил Рене, - и ты не унывай. Я уже сказал, что на меня можешь положиться без оглядки. Есть у меня оборудование, которое могу отдать тебе прямо сейчас. Могу помочь с заказами всякого по своим связям. Оплата за лечение - само собой. Я вообще-то все еще надеюсь на совместные эксперименты: кто его знает, что мы вдвоем сможем замутить? Конечно, не Оксенфуртская кафедра, но с другой стороны – там полно замшелых пней, которые лишь тормозят развитие науки! А у нас будет свобода исследований и поддержка короны. - Это-то меня и пугает, - пробормотал, поджав губы, Асплен. Он никогда не собирался утаивать свои разработки, да и жажда признания не была ему чужда. Как напарник Алоис ему искренне нравился своим заразительным энтузиазмом и абсолютным игнорированием условностей, в том числе расовых, и излишней наивностью медик не страдал, прекрасно понимая, что без солидного покровителя одинокому таланту особо не развернуться даже без обвинения в убийстве за плечами. Однако все перечисленное не отменяло того факта, что методы вербовки милсдаря специального агента оставляли желать много лучшего. Так что возможно, когда-нибудь они с Луи поговорят на эту тему более откровенно, а пока что Ильве предпочел вернуть общение в деловую колею. Наверное, сближение с человеком из команды Роше действительно могло кое в чем помочь, но на разрешение главной проблемы медика - мэтр Рене, к сожалению, никак не был способен повлиять, ведь для Ильве все упиралось именно в Ориэль. Вот вроде бы трудовой день закончился на положительной ноте, и самый важный пациент врача откровенно порадовал как своим стабильным состоянием, так и тем, что обошелся без сомнительного остроумия на его счет. Ильве даже мысленно прикинул, что если не случится опять чего-то непредвиденного, то через недельку он сможет попробовать убедить Роше отпустить его домой. Все-таки выгнать оттуда к чертям собачьим ушлых «белочек» и спать в своей постели дорогого стоит, уже не так темно и беспросветно на душе. Потом, Ориэль ночует дома. Конечно, очень жаль, что не получится запереть ее даже не в комнате, как говорил Гроностай, а в какой-нибудь зачарованной для надежности башне, покуда сестренка не выкинет всех «белок» из головы. Однако так, по крайней мере, у нее будет меньше возможностей прятаться от возмутительно нетолерантного к боевым грызунам брата и игнорировать любые его попытки поговорить. В общем, события по-прежнему складывались не идеально, однако хоть какой-то просвет замаячил впереди, и теперь следовало лишь обговорить с Гроностаем некоторые сложные моменты, к которым, после известия об отъезде бригадира, Ильве в принципе не знал, как подступиться.