Стыдно признаться, что до сих пор я лила слезы только для себя. И самые громкие рыдания выходили только ради меня… Сколько мне ещё взрослеть, чтобы выросло моё сердце и сколько должна расти душа, чтобы я могла плакать ради других… И глаза мои видят только меня одну в эти дни печальные, И уши мои слышат только мой смех в эти дни счастливые… Я и не знала, как не безупречно сердце моё. Мне стыдно и неловко. Ю Ан Чжин «Рост»
На миг перед ней появилась знакомая высокая фигура и близко наклонившись к ней, прошептала на ухо, обдав при этом до боли знакомым горячим и пылким дыханием, отчего сердце сначала нежно затрепетало и порхнуло вверх, а потом также стремительно ухнуло камнем вниз: — Беги от меня, если сможешь. И выкинь это, если хочешь… Она почувствовала как его нежные руки что-то кладут на её ладошку. Ха Чжин опустила взгляд и увидела ту самую заколку. Символ их любви. Нахлынули воспоминания, которые затягивали в трясину самобичевания. Через несколько секунд она неуверенно подняла голову, но Ван Со не было рядом. Он растворился. Это был очередной мираж, как и заколка в её руках. Она медленно встала, но сделав пару шагов ей в спину донеслись до боли знакомые слова: «Не позволяй своим сожалениям о будущем разрушить то, что у нас есть сейчас». Эти слова когда-то давно, ей сказал Ван Гон. А она их ослушалась… Стало трудно дышать, ноги в очередной раз подкосились, и она провалилась в липкую, вяжущую темноту… Ха Чжин так и не увидела, что на руки её подхватил чудом подоспевший Мин Ук, а за ним, на испуганные крики Сун Док, уже бежали взволнованные У Хи, Сон А и Бэк А. Но здесь, среди рисунков, картин и писем, пропитанных светлыми и печальными, припорошенные лёгким оттенком мучительной грусти, воспоминаниями, был ещё один человек, который так и остался чёрной незамеченной тенью. Он снова опоздал… Он снова позволил «брату» быть первым… Это его злило и раздражало. При виде «брата», его вулканическая суть готова была взорваться неистовым пламенем и испепелить всё вокруг, но он оставался спокоен только ради одного, дорогого ему, человечка, его любимой Су. Он корил себя, что так задержался, что пришёл не к самому началу выступления балетной труппы и не увидел, что она покинула его вся бледная и дрожащая, точно осенний лист. Он опоздал, замешкался только из-за того, что увидел «старшего брата» с женой и дочкой. Таких живых, здоровых, влюблённых и счастливых. Ван Со так долго его искал, но никак не мог его найти. И тут, среди всей этой праздничной суматохи, в томительном предвкушении от долгожданной встречи с его жемчужиной, он встретил Му. Он ещё долго следовал за ним, пытаясь удостовериться, что у него всё в порядке. Убедившись что Му счастлив, Ван Со облегчённо вздохнул и решил пойти на выставку, но там он застал уже бледную и рыдающую Ха Чжин. Она была точно тень самой себя. Попытался кинуться к ней, но увидел «младшего брата» с невестой. Он, на какой-то миг, потерял над собой контроль и погрузился в одни из самых мучительных воспоминаний. Он до сих пор не мог простить себя, не мог простить себе смерть Ына и Сун Док. Перед ним до сих пор стояли умоляющие глаза его младшего брата… В следующий миг он уже видел, как Ха Чжин падает без сознания в объятия, внезапно появившегося из ниоткуда, Ука. «Да что же за день сегодня такой! Не хватало ещё здесь увидеть Чжона, Ё и Вона!» — вспыхивая от гнева, подумал Ван Со. Пришлось быстро усмирить свой гнев, не время сейчас этому. Успокоившись, его начало тревожить только состояние его любимой звезды. Сейчас нужно сохранять ледяное спокойствие и трезвый ум. Лишь бы с ней было всё хорошо. Он решил, что у него будет ещё время с ней встретиться, нужно лишь немного подождать. Он ждал её слишком долго, осталось ещё совсем немного… А в голове, как молитву произносил прежние слова: «Я тебя жду, каждый день, моя небесная фея. И неважно, в саду, в лесу, на берегу озера, мы обязательно встретимся». Слова «обязательно найду» давно уже отошли на второй план. Он её нашёл. И больше не собирался упускать из виду. В последние несколько дней, вернувшись из Йоннама, он старался всё время быть рядом со своей жемчужиной, тихой, безмолвной тенью. Он видел, что-то в ней изменилось, надломилось. Её взгляд был не таким светлым, каким он ожидал его увидеть, а сама она была рассеянной и отрешённой. Бесцельно бродила по переулкам, магазинчикам и чайным, даже когда шла на работу, то словно пыталась что-то или кого-то найти. Резко останавливалась и оборачивалась. Ван Со еле успевал спрятаться то за колонну, то за столб или прохожего… А она, постояв так с минуту-другую, с тоской в глазах поворачивалась обратно и продолжала идти дальше. Он украдкой смотрел на неё, всё пытался понять, что же с ней могло случиться, что её так растревожило. Ведь от Чжи Мона он так толком ничего и не добился… А порой, вот на таких неспешных прогулках, Ха Чжин могла в мгновение ока пропасть из его поля зрения. Тогда его сердце пропускало удар. Страх, в такие моменты, пытался всецело им овладеть, но он отмахивался от него как от назойливой мухи и начинал судорожно искать свою любимую беглянку. Он находил её. И порой, совершенно не там, где она должна была быть. В такие моменты Ван Со припоминал рассказ астронома, когда тот, вот так, в одно мгновение, потерял Ха Чжин из виду и, по счастливой случайности, нашёл её в чайном доме. Чудеса, да и только. Но его такие чудеса очень настораживали. Ван Со хотелось прийти самому к Ха Чжин, самому всё рассказать, посмотреть ей в глаза, обнять. Но как она всё это воспримет? Вспомнит ли она его? А если нет? Его это сильно пугало. Ему оставалось ждать. Подождать ещё немного. И он ждал. Но опоздал… Снова опоздал… В тот момент, когда Мин Ук подхватил на руки Ха Чжин, он сразу же вспомнил всё. Всё что было в прошлой жизни. Он вспомнил Хэ Су окончательно, вспомнил Мён Хи, Ван Ына, У Хи, Бэк А… «Они все здесь. Здесь! Как? Как такое возможно? Хотя… Это всё не важно… Это просто чудо. И это чудо даровано мне одному…» — его мысли летели быстро, вырисовывая интересные выводы, которые дарили ему необычные и смелые картины будущего. «Знакомство с Ха Чжин, и эта ситуация, она та, что была и тогда. Может ли это быть знаком, что мне дарован шанс, ещё один шанс. Шанс начать всё сначала. Всецело овладеть её чувствами и привязать к себе? И что меня больше всего радует, рядом я не вижу вездесущего Ван Со. Только сны у Ха Чжин о нём, но не более. Не более…» — он упивался этими мыслями и был безмерно счастлив. Он быстро и уверенно подхватил её на руки. Он наконец держал её крепко прижав к сердцу, она была такой лёгкой, как пушинка, хрупкой и тихой. Но ослепнув от нахлынувших воспоминаний и чувств, он не заметил, что она сильно побледнела, между бровями пролегла складочка, говорящая о том, что её что-то сильно терзало, губы побледнели и их уголки словно бы были подёрнуты еле видным сизым оттенком. Лицо было измученным и испещрённым от, ещё не высохших дорожек, слёз. В его душе ярким светлячком забрезжила надежда. Надежда на обретение долгожданного счастья рядом с его маленькой, нежной феей. Надежда на обретение того долгожданного счастья, о котором он сходил с ума тогда. Надежда на такое долгожданное обретение успокоения своей души. Она здесь, она с ним, она в его руках… Он вспомнил и свои слова, и готов был повторять их вновь и вновь: «Я всё сделаю, чтобы вернуть тебя туда, где ты должна находиться, Хэ Су. И я больше не дам повода указывать на мои слабости. Никто больше не посмеет. Разве что Со… Но его тут нет. Больше нет. Не позволю ему приблизиться к тебе. Ты моя и только моя, » — он взглянул на бледную Ха Чжин, наклонил голову, вдохнул такой манящий и нежный аромат её волос, и его мысли продолжили свой безумный бег: «Принц женится на прачке? Ха! Да кто в это поверит и кто это допустит. Уж я точно этого не допущу. В прошлый раз у тебя этого не получилось и в этот раз не получится. Брат, ты вновь её обманул. Ты вновь дал ей ложные надежды. Попытался снова встать у меня на пути… И даже здесь, ещё до вашей встречи, пусть даже и во снах, она была снова моей. Только моей. Я снова был первым, кого она встретила. Это я всё это время был рядом с ней. Это я прошёл с ней все те трудности после комы. Это я отогрел её сердце своей теплотой. Это я окружил её любовью и заботой. И она будет моей. Моей!» Но вместо этого прошептал Ха Чжин на ухо: — Я заставлю тебя вернуться. А через минуту услышал еле слышный ответ: — Это будет нелегко… Мин Ук вздрогнул и посмотрел на Ха Чжин, но она так и не пришла в себя. Всё это время она была без сознания. Он подумал, что это чья-то злая шутка. Но кто мог так шутить? Он слишком быстро шёл и слишком тихо произнёс те слова, чтобы кто-то из её друзей или его братьев мог их расслышать. «Наверное я просто себя накрутил. Это всё чёртовы игры разума… Нужно быстрее успокоиться и взять себя в руки»… И вот такой большой, сумбурной компанией они приехали в ближайшую больницу. Даже Ван Ын, которого на самом деле звали Хён Ын, с Сун Док, тоже были здесь. Они так и не поняли, зачем поехали вместе со всеми, но им почему-то было нужно знать, что с девушкой всё будет хорошо. Им во что бы то ни стало нужно было знать, что она не будет одна, с ней будут рядом близкие люди. Слишком уж она была бледная, несчастная и разбитая. Оба в ней увидели нечто родное и знакомое. И даже увидев, что она окружена друзьями, не смогли её оставить в таком состоянии. Все стояли перед палатой в нервном ожидании. Мин Ук несколько раз подходил к палате, собираясь туда войти, но так и не смог пересилить себя. Он как мрачный хранитель, пытался оградить Ха Чжин от близких ей людей. Остальным только и оставалось удивленно созерцать сиё зловещее действие. Только У Хи осмеливалась подойти ближе к палате, при этом не замечая, как на неё смотрел всё это время Ук. Всё это время она тщетно пыталась дозвониться до Сон Чжуна. Через несколько минут к ним вышел врач и спросил о произошедшем. Хён Ын с Сун Док попытались обрисовать сложившуюся ситуацию, всё то, что случилось на выставке. Вернее всё то, что они смогли увидеть. На что врач ответил, что это могло быть вследствие сильнейшего шока, но его беспокоило другое. И его вид начал настораживать и, даже, слегка пугать У Хи. Видя как она вся дрожит, к ней подошёл Бэк А и обнял. Обнял и еле слышно попытался успокоить: — С ней всё будет хорошо. Успокойся. Сейчас ты ей ничем не поможешь. Позволь врачам позаботиться о ней. Они ей обязательно помогут. Ты ей нужна в здравом уме и с ледяным спокойствием. Ей нужна твоя поддержка. Ты сильная, — У Хи в ответ погладила его по руке и немного расслабилась. Но то, что дальше услышала, заставило снова напрячься и постараться не впасть в ещё большую панику. — У вашей подруги слишком сильное и неустойчивое сердцебиение. Я обнаружил, что её пульс то резко медленный, то учащённый. Меня сильно настораживает такая работа сердца. Также наблюдаются редкие временные остановки сердцебиения, — не скрывая своего беспокойства, продолжал врач. — Также… я заметил, что у неё расширены зрачки и достаточно холодные руки. Она с трудом дышит, что-то постоянно бормочет и, временами, мечется по подушке, руками пытается что-то нащупать, схватить и прижать. Но больше всего настораживает слегка синюшный цвет губ и слизистых. Как бы, в последствии, судорог не случилось. Странно всё это, очень странно… То, что я сказал изначально о шоке или может это стрессовая, всё-таки, ситуация… Состояние сильнейшего шока присутствует, но это не основное, что могло послужить толчком к такому состоянию. Но чтобы до такого состояния довести… Что же могло случиться? Во всём этом есть что-то странное и непонятное. Сам по себе шок никак не мог вызвать всех этих симптомов. Не мог. Не в этом случае, — размышлял вслух он. — А как она себя чувствовала до этого? У неё были проблемы со здоровьем? В ту же минуту к нему подошёл слегка побледневший Мин Ук: — Я её друг и лечащий врач, Мин Ук. Больше полутора лет назад она чуть не утонула, спасая моего племянника, вследствие чего впала в кому, в которой пробыла год. Восстановилась достаточно быстро. Она очень хотела быстрее вернуться к жизни. И вот, несколько месяцев назад я её выписал совершенно здоровой. Никаких проблем со здоровьем не было. Да и на плановых осмотрах ничего странного и подозрительного не было выявлено. Услышав это, доктор ещё больше нахмурился и ушёл к себе в кабинет. Всё это время на Мин Ука с недоверчивостью посматривали У Хи и Сон А. Они переглянулись. У обоих в глазах застыли одни и те же вопросы: «Это он? Неужели это он? Почему он промолчал о последнем плановом осмотре?» Они тихонечко взяли сумку их подруги, вышли из палаты и пошли на поиски доктора, который только что осматривал Ха Чжин. Когда они его нашли, то рассказали, что недавно, на последнем плановом приёме, доктор Мин Ук ей прописал пить какой-то отвар. Ха Чжин в последнее время только и делала, что пила чай с этим отваром. Поведение её стало отличаться. Внешне она была спокойной, но внутренне ту что-то беспокоило. Она была слегка заторможенной и отрешённой, плохо ела и они периодически замечали за ней странную слабость. У Хи быстро достала этот злополучный термос с чаем из сумочки Ха Чжин и поставила его на стол врача. Сон А тут же попросила узнать, что же это она пила. Доктор незамедлительно открыл крышку термоса, принюхался и не поверил своим глазам, отпил небольшой глоток и стал мрачнее тучи. По нему было видно, что он пришёл к не очень хорошему выводу, но высказывать свои догадки он не решился. Ещё немного поразмыслив, сказал: — Мне нужно пойти посоветоваться с коллегами. Позже обязательно вам сообщу результаты обследования. Подруги поблагодарили доктора и пошли в палату Ха Чжин. Та всё также лежала без сознания. Бледная, осунувшаяся. При этом она периодически что-то говорила, но этого нельзя было расслышать. Её будто лишили голоса. Она изредка металась по подушке или закусывала губу… У Хи смотрела на неё с тревогой, мысли пролетали в её голове со скоростью света: «А ведь с того момента, как она нас оставила, прошло всего каких-то два часа. Что же могло с ней такого произойти? Что можно было увидеть или узнать на выставке, чтобы это довело её до такого состояния? И что там делал этот доктор? И почему он так по-собственнически себя с ней ведёт? И почему сейчас не договаривает? Что он скрывает?» Сун Док с Хён Ыном продолжали находиться в палате. Сун Док то бережно держала Ха Чжин за руку, то пыталась с осторожностью нежно гладить бедняжку по голове, чтобы дать понять, что она в безопасности, она не одна. Хён Ын всё это время стоял позади неё и успокаивающе поглаживал её плечи. В его глазах сквозило неприкрытое беспокойство за эту девушку. Бэк А всё это время стоял у стены и наблюдал за происходящим, но мало что вообще мог понять. У него создавалось довольно странное ощущение. Ко всем в этой палате он испытывал странные тёплые чувства, кроме одного. Кроме человека, который на выставке подхватил подругу его возлюбленной. Что-то в нём было холодное и мрачное. «Возлюбленная». Бэк А себе сейчас не лгал. Да, именно возлюбленной, долгожданной любимой. В тот момент, когда он начал играть на каягыме, его взгляд приковала нежная улыбка У Хи. Его сердце дрогнуло и он боялся, что не сможет её больше найти. Но всё оказалось куда приятнее. Она сама его ждала. И она оказалась той, кого так долго искало и ждало его сердце. Мин Ук стоял напротив окна и о чём-то напряженно думал. У Хи отметила, что его поведение очень разнилось с его поведением на выставке. Там он моментально оказался около Ха Чжин и никому не позволял приблизиться к ним. Даже когда подъехало такси, он не позволил никому сесть вместе с ними. А сейчас, после слов доктора, он выглядит как неприступная скала, он также держится особняком, но при этом не смотрит и не подходит к Ха Чжин. «Что всё это значит? Что он скрывает? И что здесь вообще происходит?» — этими вопросами задавалась она. Да и не только она. Коллега Ха Чжин, Сон А, тоже стояла рядом с У Хи в неком оцепенении и пыталась проанализировать последние события, но никак не могла связать со всем этим доктора. Что он пытался добиться от Ха Чжин, выписывая ей пить этот отвар? Да и вообще всё его поведение на выставке и здесь, в палате. Всё было чересчур странным. Гнетущее молчание прервал резкий телефонный звонок. У Хи попыталась быстро вытащить телефон из кармана, чтобы выключить. Слишком уж некстати были сейчас телефонные разговоры, но увидев кто ей звонит, быстро выбежала из палаты. Звонил Сон Чжун. «Наконец Сон Чжун объявился. Значит дальше будет всё хорошо, » — с облегчением выдохнула она, моментально поднося телефон к уху. — У Хи, что случилось? Почему от тебя столько звонков? Я за городом, по работе. И как назло забыл телефон в машине. Что такое могло произойти у тебя? — Сон Чжун, только пообещай, что не будешь кричать и останешься спокойным. Твоя сестра сейчас в больнице. Она на выставке потеряла сознание и до сих пор не пришла в себя. Не знаю что тут происходит, но мне это всё очень не нравится. Приезжай, пожалуйста, сюда. Ты сейчас ей очень нужен. Мы тебя очень ждём. Пока, — вывалив всё это скороговоркой на Сон Чжуна, она закончила разговор и вернулась в палату. «Ой, я же не сказала в какой мы больнице. Айщ…» Вдогонку такому неприятному разговору, Ухи тут же послала сообщение с названием больницы и номером палаты, и вернулась к Ха Чжин. Услышав первые слова У Хи, Сон Чжуна пробил холодный пот: «Вроде в последнее время сестрёнка была спокойной… Даже чересчур спокойной. А это на неё совсем не похоже. Я снова упустил такие важные мелочи, » — с такими мыслями Сон Чжун сел в машину. Телефон блымкнул, на дисплее высветилось сообщение от У Хи. Прочитав его, он попытался взять себя в руки и помчался в город, в больницу к сестре. «Любимая сестрёнка, пожалуйста, приди в себя. Пусть с тобой всё будет хорошо, » — но мысли постоянно возвращались к тем событиям, которые предшествовали печальным последствиям в тот роковой день на озере. «Что же могло с тобой случится? Подожди меня, я скоро буду рядом, » — он сделал глубокий вдох, резко выдохнул и стараясь не отвлекаться на плохие воспоминания, сосредоточился на дороге. — И дождь зарядил. Не хватало чтобы и я влип в неприятную ситуацию. Нет, сейчас я ей нужен живым и здоровым. Жди меня сестрёнка, я скоро буду.***
Спустя несколько часов в палате открылась дверь, показался доктор. Вид его был мрачен, суров и серьёзен. В палате и без того была мрачная атмосфера, но с появлением доктора стало понятно, что сейчас разразится гроза. — В чае вашей подруги, — обратился тот к У Хи, — был обнаружен Адонис Амурский* или Весенний. Их действия схожи, поэтому не всегда можно точно определить какое именно растение принимали. Это растение достаточно ядовито, хоть и обладает рядом полезных свойств. В её крови большая концентрация компонентов этого растения. Кто прописал ей принимать его? Разве её никто не предупредил, что частый приём этого отвара может привести к отравлению и проблемам со здоровьем? Ей срочно требуется промывание желудка, капельницы, уколы… и… строгий покой… Хорошо что это обнаружилось сейчас, если бы это обнаружилось позже, то она могла бы опять впасть в кому! — вскричал доктор. Последние слова прогремели как гром среди ясного неба. На эти слова медленно повернулся враз побледневший и встревоженный Мин Ук. Сон А и У Хи всё это время прожигали его своими гневными, испепеляющими взглядами. Ещё бы секунду, и они готовы были его разорвать на кусочки. В палате повисло напряженное, грозовое молчание, которое могло разразиться нешуточными раскатами грома. Так ничего и не сказав, он выбежал из палаты, где за дверью его кто-то резко схватил и мощным рывком отбросил к стене. Не успев отойти от внезапного удара, Мин Ук почувствовал, как этот кто-то его также резко поднял, а дальше на шее начали неистово смыкаться чьи-то пальцы. На него смотрели такие знакомые глаза. Тот же стальной взгляд, тот же звериный оскал, та же ледяная хватка… На него смотрели не просто с гневом, в этом взгляде было нечто страшное, говорящее о том, что на сей раз он пересёк непозволительную черту. Его готовы были разорвать сию же секунду, испепелить, уничтожить… — Что. Ты. С ней. Сделал?! Чего ты добивался?! Руки прочь от неё! Она моя! Моя! Только моя! Всегда была моей!!! — Ван Со смотрел на Мин Ука и сквозь зубы угрожающе шептал слова, которые пробирали до дрожи ненавистного «брата». Ук замер, не зная чего ему ожидать. — Ты как-то мне сказал, что я ошибаюсь. Здесь ничего не принадлежит мне… Ни Ён Хва, ни Хэ Су… Они только твои люди… Да, может быть Ён Хва и была твоим человеком, но Хэ Су им никогда не была. Ты постоянно просил простить, подождать, потерпеть, забыть обо всём… Постоянно вводил её в заблуждение своими сказками о светлом будущем, о свадьбе, о своей мифической и большой любви к ней. И она тебе постоянно и безоговорочно верила, ждала и надеялась. Она всегда жертвовала собой ради тебя. Думала, вернее заблуждалась, что была влюблена в тебя. Это была простая благодарность, привязанность, не более… Слышишь меня? Обычная привязанность! Не более! Ты же в ответ мог только обещать, но никогда! Слышишь! Никогда ничего не делал. Всегда оставался в стороне, отмалчивался или открыто поворачивался к ней спиной! Бросал её в самый тяжёлый момент. В тот момент, когда она отчаянно в тебе нуждалась. Нуждалась в твоей защите и заботе. А ты только смотрел и наблюдал! Она до последней секунды надеялась и ждала от тебя помощи. Она ждала тебя. Она верила тебе так, как порой не верила мне, а ты этого не ценил. Ты её растоптал. Растоптал её веру, надежды и чувства доброты. Ты растоптал в ней всё светлое и справедливое. Ты её уничтожил. Ты уничтожил её душу, оставив после себя пустоту, сомнения и страх. Знал бы ты сколько ей потребовалось времени, чтобы попробовать вернуть саму себя?! Ты это знал?! Нет! Ты предпочёл просто закрыть на это глаза. Ты думал, что раз ты этого предпочёл не замечать, значит всего этого не было и она тебя простит?! Однажды я тебе уже давал шанс, но ты им так и не воспользовался. Шанс был утерян ещё тогда, в Корё. Здесь и сейчас тебе никто не давал право на него. Я его тебе уж точно не давал, — Со замолчал на секунду, но угрожающе сверкнув глазами, продолжил: — Я тебе уже когда-то это говорил, но повторю в последний раз. Твоя бесполезность выводит из себя. Прекрати притворяться, что заботишься о ней, и отвернись, как делал это прежде. Вы больше не родственники. Она не имеет отношения к тебе. Больше. Не. Имеет! Ты меня услышал?! — после этих слов Ван Со тут же ослабил хватку. Мин Ук высвободившись, облокотился о стену, судорожно пытаясь хватать ртом воздух, но так и не посмел в ответ посмотреть в глаза Ван Со. Он решил бежать. Трусливо бежать, отступить, как это делал прежде. Он просто повернулся и пошёл вон от палаты, от Ха Чжин, от Ван Со, из этой больницы. Ему хотелось убежать от сделанной, так глупо им самим, непоправимой ошибки. Подальше отсюда, лишь бы не чувствовать на себе испепеляющего взгляда бывшего императора. Сделав пару шагов, услышал: — Сгинь с моих глаз долой. Чтобы я здесь, и около Хэ Су, тебя больше никогда не видел. Ты только и умеешь, что причинять всем боль. Ты так и не попытался сделать выводы и исправить свои ошибки. Новая жизнь, видимо, тебя так ничему и не научила. Больше я не позволю тебе никому причинить боль. Никому! Запомни! На последние его слова из палаты выглянул Бэк А и удивлённо уставился на друга. — Ты? Так это ты здесь шумишь? И чего ты шумишь? Чего ты здесь вообще делаешь? Как ты меня нашёл? Или?.. Так это ты о ней рассказывал? Она та самая? — опешил он от такой неожиданной догадки. Он попытался ещё что-то сказать, но Со его опередил: — Я всё тебе расскажу позже. Обязательно расскажу… Их неожиданно прервали. К палате подбежали медсестры и попытались вежливо и быстро выпроводить всех оттуда. На весь этот шум уже бежал запыханный и перепуганный Сон Чжун. И во всей этой суматохе и неразберихе Ван Со просто тихо исчез. Как умел делать только он. Но он был спокоен за Ха Чжин, теперь с ней был рядом её брат. Теперь она была в безопасности. Ук не осмелится сюда вновь явиться. Сон Чжун этого точно не допустит. Ван Со быстро выбежал из больницы. Шёл сильный дождь. Он сел на свой мотоцикл и помчался по ночным дорогам. Его сердце бушевало от гнева, боли и тревоги. Ему нужно было просто успокоиться. Крупные ледяные капли дождя прекрасно с этим справлялись. Они живительной влагой отрезвляли его и монотонно шептали: «Теперь всё позади. Успокойся. Она в безопасности. Нужно ещё немного подождать. Ещё немного…» Он начал постепенно успокаиваться. Сердце уже не пыталось выскочить из груди отбивая яростную чечётку. Ван Со почувствовал лёгкость и некоторое умиротворение. Он облегченно вздохнул. Одно препятствие уже было позади. Самое едкое и отравляющее. Ван Ук. Ван Ук больше не встанет у них на пути, в этом он был более чем уверен. Он ему не позволит, а тот больше не решится… В это время Мин Ук брёл по ночным улицам ещё не спящего города. Он шёл не разбирая дороги. Только сейчас начал осознавать, что же он натворил. На что он решился в порыве ревности. Он так жаждал быть с ней, что ослеп от желания обладать ей и опять оступился. Вновь принял неверное решение. Вновь её потерял. Потерял так бессмысленно и неосмотрительно. «Я больше не смогу взглянуть ей в глаза. Мне этого не позволят. <i>ОН не позволит… ОНА этого не захочет…»</i> Это был конец…***
Сквозь темноту, забирающую её по ту сторону реальности, Ха Чжин услышала тихие, вкрадчивые и едкие слова Ука: — Я заставлю тебя вернуться. «Нет, нет, нет… Только не это. Я больше не допущу такой ошибки. Ну почему? Почему?! Почему наши пути опять пересеклись? Что за злой рок преследует меня? Да и я ведь не давала ему никакого повода?» — терзала себя Ха Чжин, пытаясь всеми силами остаться в реальности, но с темнотой было слишком трудно бороться. Слишком быстро она затягивала в свои, пугающие неизвестностью, объятия. — Это будет нелегко… — из последних сил прошептала она и покорно отдалась во власть наступающей, и поглощающей её сознание, тьме. Липкая, вяжущая темнота отступила и позволила Ха Чжин немного осмотреться. — Где это я? — прошептала Ха Чжин. Она попыталась встать, осмотреться и с замиранием сердца начала осознавать где находится. «Дворец? Корё? Я снова здесь? Как такое возможно? Возможно ли? Это второй шанс? Мне позволили исправить мои ошибки?» — Рисунок должен быть точным, чтобы смотрящий видел меня как живого, — услышала вдруг Ха Чжин. Она повернулась и замерла. Прямо перед ней сидел Со. Рядом суетился Чжи Мон и… Ха Чжин не могла поверить своим глазам. Рядом был художник, который рисовал портрет Кванджона. Тот самый портрет, который она только что видела на выставке. Со был собран и величественен, как всегда. — Это подарок… — в следующее мгновение услышала она. «Подарок? Кому? Неужели…» Но эти мысли прервали внезапно открывшиеся двери. Вошёл Чжон с просьбой его принять. Со тяжело вздохнул, во взгляде, на долю секунды, появилось нечто зловещее, пытающееся вырваться наружу, но он оставался спокойным. Дальше события разворачивались настолько быстро, что Ха Чжин поняла о чём сейчас пойдёт речь. Ей захотелось сжаться в маленький комочек и забиться в самый дальний угол дворца, лишь бы не видеть происходящего. — Смотри. Ты должна это увидеть. Ты сама этого хотела, — прошептали ей тихо на ухо. Она попыталась повернуть голову, но не смогла. Она словно окаменела и ей только и оставалось, что смотреть. Брови Чжи Мона взлетели от изумления вверх, а вот лицо Кванджона осталось неизменно. Ни один мускул не дёрнулся. «Но это всё маска. Только я одна могу видеть как это его задело, но он старается себя держать… Только я могу почувствовать сейчас, как ему больно и каких ему требуется огромных усилий не броситься на Чжона… Что же я натворила…» — Хэ Су этого хочет… — эти слова вернули её в реальность происходящего. «Хэ Су этого хочет… Я этого хочу… Это ведь мои слова, и они обратились против меня. Это было началом конца. Момент, когда я так жестоко отвернулась от него». Темнота укутала снова её в своих ледяных объятиях, не дав даже возможности что-либо сделать. Не было ни теплоты, ни спокойствия, одна лишь боль, мучения и тоска. Когда темнота рассеялась, Ха Чжин снова попыталась понять где же она сейчас находится. Дворец. Тронный зал? Я вновь здесь? Ван Со… Что происходит? Почему здесь такая мрачная и угнетающая атмосфера? Чжи Мон, что здесь происходит? Чжи Мон! Ты меня слышишь? Меня кто-нибудь слышит? Почему меня никто не слышит? Что тут вообще происходит? Почему у всех такие лица? Почему все молчат? Со, прошу, не молчи… Со, почему ты кинулся к стопке писем? Что случилось? Почему ты плачешь? — Конверты? Почерк Чжона. Второй конверт?.. Мой почерк?! Ещё конверт, а в нём снова ещё один конверт. И снова на нём мой почерк? Почему? Что это такое? Сколько же их? Неужели… Ха Чжин пошатываясь подошла к Ван Со и попыталась посмотреть, что же он читает. Ей в глаза бросились слова из её последнего прощального письма: «Я всё ещё продолжаю вас любить. Когда вы встали подле меня под дождём, когда вы заслонили меня собой от летящей стрелы, после всего этого я никогда не смогу вас забыть». — Нет. Я снова предала тебя. Я забыла о тебе, о нас, о нашей любви. Прошу. Не читай. Не надо… Умоляю. Не делай себе больно… Нет… Не вини себя. Виновата только я. Только я… Я приняла это необдуманное и непоправимое решение. Я думала что так будет лучше для всех. Как же я тогда ошибалась. И только я должна за расплачиваться за это решение.</i> Ха Чжин попыталась сделать последний шаг к Со, обнять, успокоить, но прежде чем сознание её покинуло, и та же темнота снова попыталась забрать её в свои объятия, она отчаянно пыталась дотянуться до любимого, прикоснуться к нему хотя бы на мгновение. — Нет. Пожалуйста. Только не сейчас. Позвольте мне остаться с ним. Не ради меня, ради него. Пожалуйста. Умоляю. Кто-нибудь? Вы меня слышите? Но на её просьбы никто так и не откликнулся. Тьма подступала всё ближе и ближе, пока окончательно не связала Ха Чжин по рукам и ногам своими удушающими объятиями. — Не сейчас. Ты ещё не готова. Ещё не время… — прошептал тот же тихий голос. Опять темнота. И сквозь неё она услышала истошные крики отчаяния Кванджона: — Су!!! Су!.. — Со, это ты? Я здесь. Я рядом, — попыталась ответить на безутешные вопли императора, но её слова поглотила пустота. — Где я? Чжон… Бэк А? Что тут происходит? Это имение Чжона. Камни… Конверты… Урна… Урна? Со… Что же я натворила? Прости… Прости меня. Как же я перед тобой виновата… На тебя так больно смотреть… Любимый, успокойся, не надо. Чжон ни в чём не виноват. Это я… я во всём виновата… — Ха Чжин прислонилась к стене и зарыдала. — Не могу на это смотреть. Это моё наказание. Как же я хочу тебя обнять, успокоить, прижать к груди и шепнуть на ухо, что всё хорошо, что я здесь, не оставила тебя. Но увы, не могу. Мне только остаётся тихо смотреть на твои страдания… Я должна была раньше принять тебя всем сердцем и не отталкивать. Я должна была безоговорочно принять твои чувства, твою любовь, тебя… Я должна была… Должна… — она попыталась вытереть слёзы и взять себя в руки, но слёзы продолжали медленно и неумолимо бежать по щекам, словно пытались очистить её душу от всех накопившихся ошибок, бессилия и страха. «Сейчас ты похож на того, молодого, необузданного и озлобленного на весь мир, Со, в самом начале нашего знакомства. Сейчас твоя душа рвётся на части как тогда, в тот вечер, у молитвенных башен. И тебе сейчас, именно сейчас, как и тогда, остро не хватает моих спасительных объятий и нежных, успокаивающих слов. Но я не могу, что-то меня не пускает сделать даже шаг к тебе. Это пытка… пытка видеть твои слёзы, тоску и медленно осознавать, что ты остался один, совсем один в этом холодном мире. Ты же сейчас будешь себя корить и запирать своё сердце на замок. Закрывать свою, такую красивую душу ото всех… Но ты ни в чём не виноват… Не виноват… Мне словно вогнали нож в сердце и медленно проворачивают его. Больно… Ах… Да что же я снова себя жалею! Не для этого сейчас вижу всё это… не для этого…» «И снова темнота… Гнетущая и съедающая всё светлое, что есть здесь и сейчас. Она как холодная вязкая трясина засасывает меня. Вот где-то рядом забрезжил лучик света. Пора, пора взять себя в руки и выбираться из этой трясины. Нужно что-то придумать…» — Где это я? Молитвенные башни, знакомая дорожка… Неужели это озеро Донджи… Наше озеро… А чьи это маленькие быстрые шажочки я сейчас слышу? — Папочка! — Ха Чжин услышала детский звонкий голосок и обернулась на него. — Папочка! — задорно раздавалось где-то неподалёку. Она пошла на этот голос и замерла. — Чжон?! Это кто с тобой? Она такая славная и озорная. Малышка, не беги, упадёшь ведь… Малышка, стой, осторожно… И тут она осеклась. Она увидела его. — Со… Кванджон присел и с интересом начал рассматривать малышку. Ха Чжин подошла и как завороженная наблюдала за ними. У неё защемило сердце. Не устояв от нахлынувших чувств и воспоминаний о своей, их дочурке, она упала на колени и разрыдалась. Не сразу заметила, что к ним подбежал встревоженный Чжон и попытался спрятать малышку у себя за спиной. Дальше всё было как в бреду. Она не успевала следить за мыслью Ван Чжона. — Что? Это наша… наша девочка? Моя Сеуль? Наша Сеуль? Доченька… Крошка моя. Прости меня. Прости за то, что бросила тебя… Бросила тебя и оставила без материнского тепла. Я так по тебе скучаю и очень сильно люблю. Я вижу что Чжон в тебе души не чает, но… но как же я могла тебя оставить без отца… Что же я сделала с Чжоном? За что же я так с ним? На какие же муки я его обрекла? Как же я перед ним виновата… Чжон, простишь ли ты меня когда-нибудь?.. Прости меня. Прости, прости, прости… Прости меня, пожалуйста… У Ха Чжин перехватило дыхание. Она медленно встала и пошатываясь пошла к озеру. А это маленькое озорное чудо украдкой смотрело, как Ха Чжин удаляется от них и не могла понять, почему папа и этот странный человек не видят её… Озеро… Такое спокойное, светлое и умиротворяющее. Так тихо… Только слышно лёгкое щебетание птиц. Трава всё такая же мягкая и душистая, как и во время их редких встреч и прогулок. Ха Чжин медленно брела по берегу, утопая в своих воспоминаниях. Как давно это было, но и будто всё это было только вчера. Она подняла голову и по щеке скатилась робкая слеза. Лодка… Перед ней была лодка, их лодка. Она неспешно подошла к самой кромке воды и села в лодку. Стало вдруг так тепло и уютно, будто очутилась в давно забытых объятиях родного человека. Вдруг кто-то нежно ей прошептал на ухо: — Су… Она повернула голову. Рядышком сидела наложница О и нежно её обнимала. — Су. Наконец мы с тобой встретились. Слезы сейчас ни к чему. И не нужно меня жалеть. Тогда, я осознанно сделала тот выбор. Знала, что медленно умирала. Мне нечего было терять. Да ты и сама сделала практически похожий выбор. Ты это сделала ради дочери. И я тоже его сделала ради дочери. Ведь тебя считала своей дочкой. Моё сердце растаяло в тот момент, когда ты уговаривала меня съесть кашу, сваренную тобой. Наконец я могла вздохнуть спокойно. Мы нашли тропинку к сердцам друг друга. В тот момент ты дала мне надежду на право жить и заботиться о дорогом мне человеке, ведь в тебе я увидела себя. Я так хотела оградить тебя от ошибок, хотела оградить твоё сердце от боли и страданий, но у меня ничего не вышло. Каждый наш шаг был сделан осознанно, и он дал право на жизнь дорогому нам человечку. Сейчас ты должна отпустить свои ошибки, принять Со всей душой и простить себя. Ты должна осознать, что в любом из миров, вы не сможете быть друг без друга. Вы единое целое, вы всегда будете искать и тянуться друг к другу. НО! Но чтобы больше не совершать таких жестоких ошибок, нужно уметь понимать и доверять друг другу и себе. И в первую очередь ты должна начать всецело доверять Со. Ты должна открыть для него своё сердце. Принять его без остатка, ведь он тебя принял давно и безоговорочно. Он живёт тобой, дышит тобой и любит только тебя. Его жизнь, судьба и сердце в твоих руках. И ты, прими его. Живи им. Дыши им. Для чего и почему сейчас тебе всё это говорю? Тебя, наверное, в сей момент терзает именно этот вопрос? Вам дали шанс обрести друг друга. И каждый из вас должен пройти свой путь сам. — Запомни, счастье любит тишину. Оно не звезда, зачем всё показывать другим, — нежно проговорила наложница О и призадумалась. — Не бойся раскрыться перед Со, перестань винить себя во всех грехах. Отпусти свою душевную рану. У тех, кто всё время скрывает её ото всех, она начинает гноится. А те, кто не боятся её показать — становятся сильными, — она ласково обняла Ха Чжин, поправила выбившуюся прядь и посмотрела ей в глаза. Взгляд был понимающим, заботливым и говорящим. Ха Чжин поняла, что наложница О заглянула в самое сердце, увидела её самые сокровенные мысли и успокаивающим тоном добавила: — Девочка моя, мы скоро встретимся. И когда наши пути пересекутся, тогда жди скорой встречи с Ван Со. Ты знаешь где меня найти. Я буду тебя ждать. Пожалуйста, береги себя. — Напоследок, я сделаю тебе, как и Ван Со, подарок. Смотри внимательно, ничего не упусти, — наложница О нагнулась к зеркальной поверхности озера, игравшей на солнце радужными огоньками, и легонько пустила круги по воде. Когда те разошлись, Ха Чжин увидела, сидящего в её покоях, Ван Со. Тот что-то задумчиво писал. Она подошла к нему, присела рядом, присмотрелась и ахнула: »…те сны не были случайностью. Су, ты меня звала. Ты хотела показать мне наше сокровище. Ты отдала нашей дочке шпильку, в надежде, что я узнаю, что ты меня не покидала…» — Сны? Наши с ним сны были единым целым? Я его так ждала, даже во сне. Так хотела показать наше чудо и он тогда действительно пришёл? Это был действительно он? — слёзы так и норовили найти выход, но Ха Чжин сделала глубокий вдох и решила посмотреть, что же дальше пишет её любимый. «Спасибо, что подарила первые мгновения жизни нашей малышки. Хоть я и видел их в ту ночь во сне, но для меня они останутся драгоценным последним подарком от тебя. Прости. Прости меня, моя Су. Я прочёл, прочёл все твои письма. Но прочёл их слишком поздно. Теперь я знаю, что ты любила меня, мы не переставали любить друг друга. И мы будем любить… Где бы ты ни была, я найду тебя, моя Су…» — Мой дорогой, любимый, единственный Со, я прочла твоё письмо. Только сейчас увидела, вернее мне показали, каково тебе было. Прочувствовала на себе всю твою боль, страх и гнетущую тоску. Увидела свои ошибки. Теперь я всё поняла. Надеюсь, я ещё не упустила свой шанс. А через мгновение она поняла, что стоит около их озера. На встречу идёт утомленный и измученный Со в сопровождении светлячков… — Так значит это был не просто сон? Это было на самом деле? Ха Чжин также неспешно подошла к Со со спины. Нежно провела рукой по его волосам. Но в этот раз что-то изменилось. Воздух был наполнен пьянящими чувствами неги и ласки. Она нежно прильнула к нему. Прижалась к такой сильной и такой родной спине. Ей захотелось раствориться в нём, отдать всё своё тепло и любовь ему без остатка. Ей хотелось облегчить его страдания, забрать его боль и тоску. Она зарылась лицом в его волосах, вдохнула родной и дурманящий запах его волос. Нежно провела ладонями от плеч по всей спине, словно пытаясь вылечить все его шрамы и раны, а потом также нежно и ласково обвила его руками. Она боялась спугнуть его, причинить ему ещё больше боли… Постояв так немного, она решила встретиться с ним взглядами. Она надеялась что он её увидит. Но увы, он её не видел, только мог наслаждаться ощущениями её присутствия. Эти глаза… О, как давно она их не видела. В них столько боли, тоски и любви… Сколько же ему пришлось вынести и сколько ещё предстоит. И каждое такое слово, вкупе с его измученным и обессиленным взглядом, било по сердцу больнее чем любое оскорбление, услышанное от Ён Хвы или Ё. Она сделала шаг к нему, и притронулась пальцем к его шраму, закрыла глаза и позволила насладиться забытыми ощущениями. Спустя столько времени она помнит его в мельчайших подробностях. Её прикосновения похожи на еле видное порхание мотылька. Воздух вокруг настолько накалился, что готов был в любую минуту вспыхнуть, но вместо этого она услышала томный вздох своего любимого, который вырвался из его груди. Не смея себя сдерживать, она прильнула своими губами к его губам и проглотила следующий, более сильный и страстный вздох. Поцелуй был нежный и невесомый, полный любви и неги, который унёс их обоих в те, безмятежные моменты их встреч… — Люблю, люблю, люблю… Я люблю тебя, мой Со. Я всегда тебя любила. Любила только тебя одного, — нежно шептала она ему на ухо. «Но нам не дают насладиться этими воспоминаниями. Или это меня так наказывают». И в следующий миг она уже находится вместе с Со в лодке, посреди озера. А рядом с ней сидит наложница О. Она что-то ему говорит, но Ха Чжин не может расслышать. Окрестности озера освещают первые рассветные лучи, которые рассеивают лёгкую туманную дымку, идущую от озера, золотят верхушки деревьев… И вот дымка исчезла, и зеркальная поверхность озера озаряется озорными, золотыми огоньками. Слышится робкое чириканье птиц и стрекот кузнечиков, а на поверхности озера появляются бутоны лотосов. Я легонько касаюсь некоторых из них, и они начинают просыпаться… И снова темнота. Но уже не такая пугающая и безнадёжная. Она убаюкивала и обнимала. Ха Чжин успокоилась и провалилась в сон.***
Спустя неделю после событий на выставке
Ха Чжин приоткрыла глаза, за руку её кто-то держал. Она попыталась поднять голову, но ничего не вышло. Она чувствовала сильную слабость. Сил хватило только на то, чтобы повернуть голову. За руку её держал Сон Чжун. Он спал. Под его глазами залегли тёмные тени. «Я опять заставила тебя волноваться… Бедный мой любимый младший брат…» Но поток мыслей прервали, раздававшиеся рядом, сладкие сопящие звуки. На диване, мирно, в обнимку, спали Бэк А и У Хи. Ха Чжин улыбнулась: «Наконец им даровано счастье быть вместе, » — по щеке невольно скатилась робкая слеза. Пока она любовалась таким нежным, спящим счастьем, в палату кто-то вошёл. И этот кто-то спросил её до боли знакомым голосом: — Вы плачете? Ха Чжин подняла глаза и увидела перед собой Ван Ына и Сун Док. — Я Хён Ын, а это моя девушка Сун Док. Вы нас помните? Мы пытались вам помочь на выставке? — Да, спасибо вам большое, — еле вымолвила она. Ей так захотелось притронуться к ним, чтобы понять, что это не очередной сон, не мираж, не злой дурманящий обман, что это действительно они. И прежде чем сознание покинуло Ха Чжин, и она снова уснула, она отчаянно пыталась дотронуться до них своей рукой, но провалилась в забытьё. Она проснулась через несколько дней. Рядом снова был Сон Чжун. Он продолжал держать её за руку. Он дремал и при этом, не выпуская её руку, продолжал ласково поглаживать. Он её держал так, словно та была фарфоровой. В его прикосновениях она почувствовала всю его доброту, заботу и безоговорочную братскую любовь, а от его нежных поглаживаний, захотелось крепко его обнять, уткнуться носом в плечо и выплакаться. Несмотря на то, что окружающая действительность была как в тумане… Она отчётливо помнила слова, которые прочитала в письме Со: «Где бы ты ни была, я найду тебя, моя Су…» Ради этих слов, ради лучика надежды на долгожданную встречу, она попыталась не подать вида, что ей страшно и больно. Она тут же легонько погладила руку брата своей, и когда Сон Чжун открыл глаза, улыбнулась самой мягкой, любящей и обезоруживающей улыбкой. Ха Чжин решила не пугать его таким бурным порывом эмоций. Хватит уже с него. Она и так доставила ему кучу проблем. А тот в свою очередь незамедлительно позвал врача. После осмотра она попросила её выписать. Ей не терпелось попасть домой. Стены палаты душили и не давали дышать. Врач не сразу поддался на уговоры. Ей пришлось приложить все усилия, всё свое незначительное актёрское мастерство и дать обещание, что дома она будет отдыхать и не пойдёт на работу. Когда они с братом ехали домой, она попросила особо не распространяться о случившемся. — А если тебе сегодня позвонит У Хи, — добавила она, — то прошу, пусть она мне пока не звонит, мне сегодня нужен полный покой, одиночество и тишина. Мне нужно подумать, переосмыслить многое… Я сама её обязательно найду или позвоню ей. Обещаю. Сон Чжун не сопротивлялся, он попытался понять сестру и уверил, что в следующие пару дней её никто не побеспокоит. Пока они ехали, Сон Чжун рассказал Ха Чжин, что до такого состояния её довели неквалифицированные действия доктора Мин Ука. — Он так и не пришёл. Даже не позвонил, чтобы узнать о твоём самочувствии. И даже не посчитал нужным извиниться. Он сбежал как последний трус, — сдерживая злость рассказывал Сон Чжун. Но умолчал о том, что всё-таки пришёл в клинику, к этому доктору в взвинченном состоянии. И если бы не Мён Хи, живым бы доктор не ушёл. Сон Чжун вспоминая эти события не удержался и случайно проговорился: — А в этой клинике никто не знал, что случилось. Мён Хи узнала об этом от меня. Она потом много раз звонила и приходила в палату к тебе. Она так за тебя беспокоилась. Просидела в молчании несколько вечеров, в надежде что ты проснёшься и она сможет перед тобой извиниться за неосмотрительные действия Мин Ука. Она и передо мной каждый раз извинялась. На неё было жалко смотреть. И почему она должна отвечать или извиняться за действия этого человека?! — вскипел неожиданно Сон Чжун. «Бедная Мён Хи. И снова она беспокоится за него. Она его так искренне и нежно любит, а он в очередной раз этого не замечает. Вот угораздило же мне и здесь с ним пересечься… Ну почему я вновь всё испортила. И почему Мин Ук так поступил? Неужели? Неужели он всё вспомнил? Не может быть? Или… Тогда, в его кабинете, он вёл себя немного странно…» Она вспомнила с каким тяжёлым взглядом он рассматривал рисунок парня из его снов, но тогда просто решила, что ей это просто показалось. Но вспоминая и связывая в единое целое, как тот то постоянно что-то ронял, то рассматривал блокнот, то сидел в задумчивости и не не сразу отвечал на её вопросы, она поняла, что Мин Ук действительно вспомнил прошлое. «Значит… Значит тот отвар…» — от одной только мысли ей стало не по себе. «Что же он хотел сделать? Чего он добивался, прописывая мне такое лечение?» Ха Чжин решила не звонить Мин Уку. Она просто послала ему короткое сообщение: «Завтра, в полдень. Озеро Сокчхон».***
«Вас судьба одарила любовью, Осенила волшебным крылом? Не гадайте, что ждёт вас обоих, А живите сегодняшним днём. Как прекрасно Двум родственным душам В целом мире остаться вдвоём. Не терзайтесь былым И грядущим, А живите сегодняшним днём». Андрей Дементьев «Сегодняшний день»
___________________________________________________________________________ * Адонис амурский (горицвет) (ADONIS AMURENSIS REGEL ET RADDE) — растение известное в народной медицине. Цветок и трава которого обладают полезными свойствами. Издавна адонис амурский используется в медицине и входит в состав лекарств, оказывающих успокоительное действие на ЦНС. Традиционная медицина использует его в качестве компонента для сердечных препаратов. Растение ядовитое. При передозировке могут возникнуть резко замедленный твердый пульс, затем экстрасистолическая бигеминия, тошнота, головокружение и сильное сердцебиение, сильная потливость, рвота, боли в животе, похолодание конечностей, расширение зрачков, бред; далее — ускоренный неправильный пульс, временные остановки сердца, чрезвычайная слабость, кома, судороги. Если кому интересно, название именно этого растения произносит Ван Ук в 7 серии.