Куратор

— Давай, малыш… Не разбивай мне сердце! Ты же помнишь меня!       Кайло сидел на корточках и протягивал к псу открытые ладони. Последний склонил морду и, прижав уши к голове, что-то старательно вынюхивал, слабо виляя хвостом. — Учти, Рен. Ему уже одиннадцать и у него слабое сердце. Если он из-за тебя двинет кони — я тебя убью, — Фазма отцепила поводок от ошейника и заняла место за столом. Пёс переваливающейся походкой побрёл вперёд. — Всё в порядке, — отмахнулся Кайло и коснулся шёрстки подошедшего к нему животного. — Ну, друг? — он ласково гладил пса по голове и спине, давая тому время обнюхать его и вспомнить. Всё, что постаревший питомец признал в повзрослевшем бывшем хозяине, который вынужденно его бросил, всего-навсего заставило его хвост вилять чуть живее. Оторваться от радости он не грозился, скулежа и лая не было и в помине. Рей заметила по выражению лица Кайло: не такой встречи со старым другом он ждал. — Да, родной. Я тоже скучал, я тоже… — Фыркнув в волосы человека перед ним, пёс пару раз несмело лизнул ему лоб и губы. Рен нисколько не возражал, продолжая вычесывать тому холку и бока. — Это я. Ты вспомнил, да? Вспомнил, малыш! — в голосе было больше надежды на исполнение желаемого, нежели утверждения.       Рей и Кайдел отвлеклись от встречи старых знакомых и заняли места за накрытым столом. Сэнд расположилась напротив Фазмы, а Конникс осталось место напротив хозяина квартиры. Взгляды куратора и подопечной ненароком пересеклись, и последняя неловко прошептала «извини». Рей только пожала плечом, говоря «понимаю и разберусь»: не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ни Конникс, ни Фазма не рассчитывали встретиться в доме своего общего знакомого в таком составе. — Не особо он рад тебе, — высказалась Гвен, наблюдая за скромными ласками собаки и человека. Рен ничего не ответил, только привстал с корточек, почёсывая холку питомца. — Лось всегда признавал своей хозяйкой больше Лиз, чем Кайло, — Кайдел постаралась одновременно и объяснить Рей и Гвен происходящее, и приободрить бывшего хозяина животного. — Лось? — Рей решила, что ослышалась. — Даже в детстве он был достаточно крупный, — пояснил Кайло. — А коричневатый окрас напоминал Лиз окрас лося, поэтому так назвали. — Надеюсь, ты не рассчитываешь забрать его обратно? — строго сказала Фазма. — Для него было травмой лишиться обоих хозяев в столь раннем возрасте. — Нет. Было бы жестоко разлучать вас по прошествии стольких лет, — вздохнул Кайло, глядя в преданные им и, как следовательно, уже не ему собачьи глаза, смотрящие на него снизу вверх. — Просто хотел увидеть его.       Разговор прервал стук в дверь, развеивая собой печаль момента. — Ну кто ещё-то? — Фазма воздела взгляд к потолку и скрестила руки на груди. — Это пиццу привезли, — Кайло открыл дверь и, рассчитавшись, принял из рук доставщика две широких коробки. — Не знал, кто что любит, рискнул взять «Пепперони» и «Четыре сыра». Кто что будет пить? — он поставил обе коробки на стол перед тремя гостьями и открыл их. — Фруктовый сок, — попросила Кайдел. — Воду, — откликнулась Рей, наблюдая за Кайло с хорошо скрываемым сожалением. Он пытался быть радушным и радостным, но то ли из-за вялой реакции на него пса, то ли от чего другого, видна была не настоящая эмоция, а лишь попытка прочувствовать её. — Что за собрание, Кайло? — Фазма проигнорировала вопрос о напитках, всем свои видом давая понять, что без разъяснений что происходит, она ни к одному прибору не притронется. — Маленький ужин в честь моего возвращения, — Кайло смотрел на неё просящим не устраивать споры взглядом. — Надеюсь, вы все не против присутствия друг друга? Вы единственные, с кем я могу… отметить это событие, — он оглядел каждую гостью по очереди, и Гвен в ответ согласно опустила взгляд.       Рей только пожала плечом, давая понять, что это не тот случай, когда инициатива наказуема, если всё действительно так, как он говорит. Кайдел слабо кивнула и ответила: — Нет, конечно. — Прекрасно, — Кайло довольно оскалился. — Тогда я вас представлю друг другу. Гвен — моя давняя знакомая. Кайдел — старый «новый» друг. Рей — мой надзиратель по УДО. — Куратор, — автоматически поправила Рей. — Не суть. — Ты собираешься праздновать за одним столом с ней? — Фазма кивнула в сторону представительницы закона, глядя на Кайло, как на человека, сделавшего не самый умный выбор компании для застолья. — Нам предстоит тесное общение, и я решил, что ужин среди моих ближайших друзей и знакомых это неплохой шаг к… продуктивным отношениям.       Кайло пробежался взглядом по каждой гостье, будто его слова могли в равной степени относиться к любой из них. Рей, отметив этот визуальный спринт, задумалась: с кем из них по его представлениям он намерен «тесно общаться» и что такого «продуктивного» он рассчитывает вынести из этих отношений? — Ладно, — сдалась Гвен, уступая. — Тогда мне пиво. — Отлично, — довольно кивнул Кайло и занялся напитками.       Воспользовавшись паузой, Фазма беззастенчиво разглядывала сидящую напротив неё. — Интересно… И гостья, и надзиратель. — Я куратор.       Зная о связи Фазмы — пусть и не доказанной — с криминалом, Рей не питала к ней особой симпатии, а её беспардонное замечание о вялой реакции пса на своего бывшего хозяина чести ей также не делало. — Да мне плевать, как ты себя зовёшь. Тебя не должно быть здесь, — Гвен снисходительно нахмурилась, искренне недоумевая от колючего взгляда Рей в её сторону. — Дамы, давайте начнём с простого. Пицца, напитки… — мягко вмешался Рен, привлекая внимание.       Рей оглянулась на него, идущего от кухни, и её внимание привлёк полупустой хрустальный графин с янтарной жидкостью, стоящий на барной стойке. Рядом был бокал для виски с остатками в нём кубиков льда. Рей перевела взгляд на Кайло, разливающего за столом каждой из присутствующих кто что просил. Сам он остановил выбор, как и Фазма, на кружке холодного пива. Пьяным он не выглядел. Пока что. — Крепковатый ты аперитив выбрал.       Кайло поднял к ней взгляд, и Рей кивнула ему в сторону графина на кухне. — Ах это… — он нисколько не волновался о том, что его «следы преступления» оказались замечены. — Ты же помнишь на каких условиях ты сюда пришла? — О чём ты? — спросила Фазма.       И она, и Конникс тоже заметили графин, но связать его с приходом Рей не смогли. Как и сама «виновница». Кайло объяснился перед всеми: — Нам с Рей предстоит непростой разговор о моей прошлой и будущей работе по окончании встречи. Старался подготовиться к нему. — Надеюсь, не перестарался? — буркнула Рей.       По Условиям употребление и злоупотребление алкоголем освобождённым со стороны закона никак не регулировалось, за исключением общепринятых запретов распития в общественных местах, пьяных дебошей и иже с ними. А учитывая, сколько лет он не брал в рот ни капли алкогольного напитка, особой надежды на то, что Рен знает свою личную норму, у Рей не было, но и читать лекции она ему не собиралась. Он у себя дома и до завтрашнего утра успеет протрезветь. — Рада, что ты вернулся! — Гвен отсалютовала хозяину дома, не чокаясь с ним, пригубила напиток и перешла к пицце. Остальные последовали её примеру, приступив к еде. — Божественно! — прокомментировал Рен, пережёвывая свой кусок с особым смаком.       Пока все забивали желудки стояла неприятная тишина. Фазма уткнулась в тарелку, смело беря всё, что ей предлагалось. Кайдел то и дело поглядывала на Рена, ожидая от него каких-то слов или действий. Каждый понимал, что находится сейчас не в семейном кругу, чтобы выдавать пронзительные речи кто, как и по кому скучал, и как долго они все ждали этого момента. Но и без разговоров, с тягостным молчанием за столом «празднование» выходило пустоватым и словно «для галочки». И всё же Рей предпочла молчание лицемерию. Пару недель назад она и знать не знала о существовании и местонахождении Кайло Рена, и вся её нынешняя радость за него сводилась к одной лишь надежде на его собственное благоразумие, способное помочь ему остаться на свободе. — Кормили паршиво?       Она отвлеклась от мыслей, во второй раз за вечер поражаясь бестактности Гвен, лениво потягивающей холодное пиво. Рен, однако, среагировал довольно спокойно, не удивившись вопросу и с не меньшим аппетитом поглощая каждый новый кусок пиццы: — Сама как думаешь? — Думаю, что да, но надежда умирает последней. — За столько лет привык.       Какое-то время все опять ели молча, пока у Фазмы не созрел новый, горячий вопрос. — Тебя нагибали там?       Кайдел подавилась куском пепперони, закашлявшись, пока Рей наспех вытерла рот салфеткой и, скомкав её, отрывистым жестом бросила перед собой. — Тебе не кажется, что несколько невежливо спрашивать его о таком? Да и вообще кого-либо? — она вперила взгляд в новую знакомую, искренне жалея о самом факте знакомстве с ней. — Хочешь перефразировать, чтобы смягчить смысл — валяй. Я спросила как есть, — Фазма продолжала есть и пить как ни в чём не бывало. — Всё нормально, Сэнд, — Кайло махнул Рей ладонью, словно она могла сорваться с цепи не хуже сторожевого пса. — Нет, Гвен, всё обошлось. — Да? И каким же чудом твой двадцатилетний зад оказался нетронутым в таком заведении? — Прекрати! — прошипела Рей.       Добилась она только того, что Лось, сидящий недалеко от неё, подал голос, низко гавкнув. Кайдел откашлялась и сидела молча, не вступая в конфликт. — Рей, всё хорошо. Гвен всего лишь прямолинейна. — Нет. Она всего лишь хамка. — Называть вещи своими именами — это хамство? — парировала Фазма, со стуком ставя пустую кружку на стол. — Лезть не в своё дело — это хамство. — Дамы!       Рен и Конникс, сидящие напротив друг друга беспомощно переводили взгляд то вправо, то влево. — В таком случае тебе следует взглянуть в зеркало, милочка, — Гвен расслабленно откинулась на спинку стула. — Вся твоя работа — это лезть не в твоё дело. Я знаю Кайло больше десяти лет, а ты о нём узнала… когда? В лучшем случае месяц назад? И не делай вид, что сейчас доблестно защищаешь его «тонкую нервную систему», пережившую восемь лет Сан-Квентина. — Гвен, серьёзно, остановись! — Кайло просил настойчивым тоном. — Если хочешь, расскажу тебе про свой целый зад в другой раз, давайте, не за столом о таких вещах. Прошу.       Он посмотрел по очереди на каждую из спорящих, и они обе умолкли. — Ладно. Может ты сам тогда предложишь тему для беседы? — Фазма пожала плечами и огляделась по сторонам, словно в помощь Кайло выискивая тему для разговора из воздуха.       В этот момент Рей невольно заметила значительное изменение в интерьере гостиной, оставленное ею по приходу без внимания. Стена с картинами опустела, а всё, что на ней висело, теперь стояло ровным строем внизу на полу. Она собралась спросить у Кайло, зачем он снял все картины и что теперь собирался с ними делать, но он опередил её с вопросом. — Я хотел обсудить с тобой то, о чём мы говорили.       Рей вернулась взглядом к его лицу. — Твою будущую работу? — до этого момента она полагала, что разговор об отказе идти работать в тату-салон, из-за которого она и согласилась прийти, будет более приватным. — Нет, — возразил Кайло и перевёл взгляд напротив, к Кайдел, обратившись теперь к ней: — Рей не верит в мои благие намерения в отношении тебя. Сегодня днём я попросил её позволить видеться нам с тобой на законных основаниях, — взгляд вернулся обратно к Рей, сидящей по левую руку от него. — Пока это вопрос нерешённый, а чтобы он решился, ты сказала, что хочешь обсудить всё с Кайдел. Потому… Прошу, — он указал ладонью на девушку перед собой и расслабленно отклонился на спинку стула. — Я имела в виду обсудить всё наедине, — рассматривать эту тему без подготовки Рей не рассчитывала. — Минуточку, — Фазма взбодрилась и посмотрела на Конникс. — А что с тобой не так? — Всё с ней так, — Кайло опередил свою подругу с ответом, избавляя тем самым от неприятных ей объяснений. — Кайдел, благодаря нечистому на руку боссу, не посчастливилось провести незаконную банковскую операцию, перевод денег в офшор. Из-за недостатков судебной системы, её потащило на дно вместе с ним. — Вот как? — пропела Гвен с приятным удивлением и в голосе, и на улыбающимся лице. — И чем всё кончилось? — повернулась она к самой Кайдел. — Год в колонии среднего режима, сейчас — на УДО. — И ты ведёшь их обоих? — Фазма перевела взгляд к Рей, потом задержалась на Кайло и улыбнулась ещё шире, выглядя наиболее довольной за весь вечер. — Интересно…       Позже, прокручивая этот вечер у себя в голове, Рей вспоминала, что если бы не эта проницательная, всепонимающая улыбка, она бы вела навязанный ей разговор совсем в ином ключе, и уж точно куда деликатнее, как оно и требовалось. Но поведение Фазмы спровоцировало её на неумелую, непрофессиональную импровизацию… — Какое совпадение, да? — пошла Рей в наступление, улыбаясь в ответ, словно правда разделяла радость Фазмы от весьма щекотливой, нехорошей ситуации. — Два человека, знакомые в прошлом, восстановившие прошлой ночью былые связи и имеющие чисто случайно родственные статьи, вдруг просят меня встречаться на законных основаниях… — она смотрела на Фазму, но в последний миг обратилась к блондинке рядом, а не напротив. — Что думаешь об этом, Кайдел?       Молчавшая до этого девушка подняла взгляд и увидела, что каждый присутствующий ждёт её ответа. — Я думаю, что… Тебе не о чем волноваться, Рей. — Вот как? — Сэнд вздёрнула бровями, неприятно удивлённая таким легкомыслием. — Хорошо, допустим. А тебе самой волноваться тоже не стоит? Ты сохла по нему, когда вы были студентами, но он встречался с твоей подругой. И вот спустя годы - кхем! - тюрьмы ты вдруг заинтересовала его. Это кажется тебе нормальным?       В воздухе повис знак вопроса, но стирать его никто не спешил. И Конникс, и Рен, и Фазма — все дружно молчали. Сэнд продолжила дополнять картину, рисуя её теперь не для одной Кайдел, но и попутно капая на мозги второго своего подопечного, которому тоже не помешало бы задуматься о некоторых важных вещах, а точнее, о людях. — Может, тебя подкупил тот факт, что он после освобождения встретился первым делом с тобой, а не с кем-то ещё? Или тебя нисколько не смущает, что он спустя сорок восемь часов на свободе до сих пор пренебрегает своими родительскими обязанностями?..       Конникс посмотрела на Кайло, но тот вперил взгляд в стол перед собой, ожидая, когда буря утихнет сама, без его участия. Фазма не вмешивалась, наблюдая с живым, неподдельным интересом за всеми и сразу, и Рей читала во всей её откровенной фигуре чёткую мысль: «я не зря пришла сюда». — Не все его обязанности — это твоё дело, Рей, — заговорила Конникс с прохладой в голосе, вновь неприятно поражая своего куратора. Та не ожидала, что давнее знакомство — или прошлоночное воссоединение бывших друзей — может настолько затмить собой здравый смысл в рассуждениях девушки. — И при всех твоих заслугах для меня, я могу сама решить, от чего мне смущаться, на что покупаться и как что видеть. — Неужели? — Рей не могла избавиться от ощущения, что Кайдел своими словами вколачивает гвоздь в крышку собственного гроба. — Он был так хорош вчера, что ты теперь совсем думать не хочешь? Даже усомниться в его намерениях? Брось, Кайдел, ты ведь не такая!       Рей лукавила, надеясь, что это лукавство останется скрытым от глаз людей. До появления Рена, с Кайдел всегда было легко и общаться, и вести дела. Тот пресловутый случай, когда твоя работа уже и не кажется работой. Всё естественно и правильно; тишь да гладь. Сейчас же за пару дней перед маршалом открывался совсем другой человек. Черти вылезали из тихого омута один за другим, наступая друг другу на хвосты. — Хочешь убедить меня, что он плохой парень? — Хочу, чтобы ты не сбрасывала со счетов такую возможность, — не сдавалась Рей. — Что если я этого и не делаю? — Кайдел уступила, но за её глазами не наблюдалось настоящего глубокого сомнения. Рен только подливал масла в огонь, молча, исподлобья поглядывая на Конникс глазами, не уступающими в их печальном сиянии глазам старого пса, сидящего у его ног. — Но ты всё равно хочешь встречаться с ним?       Неожиданно свои пять копеек решила вставить и Фазма, покачивая головой так, будто была разочарована и довольна ситуацией одновременно: — Ты ничего не смыслишь в своей работе, мисс Куратор. — Заткнись! — И ты мне говорила о вежливости? М-да… — Кайдел… — Рей склонилась через стол ближе к своей подопечной. — Ему дали шанс стать лучше. Использует он его или нет — покажет только время. Руководствоваться воспоминаниями — это не лучший путь. Ты же сейчас бросаешься к нему в объятия буквально с места в карьер.       Сэнд видела, что этот бой проигран. Кайдел сидела перед ней с отстранённым видом, уже не желая ни о чём спорить и впустую доказывать что-то. Вытерев руки и губы салфеткой, она встала из-за стола, и посмотрела на своего куратора сверху вниз. — Тогда не пытайся поймать меня, маршал Сэнд! Просто отойди и смотри, как я наслаждаюсь полётом! — Кайдел в три пары шагов обошла стол, подойдя вплотную к Кайло и склонившись к готовому к её поступку лицу, впилась в губы вседозволенным поцелуем. — Так! Достаточно! — гаркнула Рей, поднявшись из-за стола.       Кайдел намеренно неспешно отстранилась, и оба провинившихся беззастенчиво уставились на своего надзирающего инспектора. Рей видела как ладонь Кайло, какой он приобнял стоящую рядом девушку, опускается с её талии ниже, на ягодицы… — Руки, Рен! — Поднять так, чтобы ты их видела? — съехидничал Кайло, демонстративно подняв обе ладони в жесте «Я сдаюсь!». — Что с тобой, приступ ревности? Мы же просто обсуждаем тут… — Думаешь, это всё шутки?!       Рей оперлась обеими руками о стол, склонившись корпусом, и переводила взгляд от одного к другому. Понимая, что её самым дешёвым образом спровоцировали, и это был далеко не лучший разговор с Кайдел на её памяти, она, тем не менее, нисколько не жалела о том, что собиралась высказать. Была чёткая грань между суровой настойчивостью и пустой дерзостью. Сейчас, хотя её хорошенько вывели из себя, Рей хотела пресечь не неприятные беседы — это неотъемлемая часть её работы — а их первопричину. — Считайте, вы оба только что заработали своё первое и единственно возможное взыскание. Твои отработки, Рен, продлеваются ещё на три недели, а ты, Кайдел, получишь новое, сжатое расписание выхода из дома в свободное время. Вам нельзя видеться, и вы знали это. И несмотря на это, сейчас происходит уже ваша третья встреча, на которую ни я, ни суд добро не давали. Раз вы не настроены решить вопрос миром, то учтите: следующее, что вас ждёт, если я узнаю, что вы встречались, это отмена УДО. Касается каждого. И если тебе, Кайдел, может быть плевать — ты-то вернёшься за решётку меньше, чем на пять месяцев — то подумай о нём, раз ты так прикипела к нему. Твой Кайло сядет на оставшиеся ему четыре года ровно туда, откуда он только вчера вышел, — Рей перевела взгляд к Кайло, ясно читая вызов в его глазах, говоривший одно: «Не сяду. Ни при каких условиях». — Вам всё ясно? — Так точно, босс, — Кайло и не думал спорить. Он первым отвёл взгляд и тяжко поднялся из-за стола. Вслед за ним поднялась и Фазма, понимая, что визит окончен и все позитивные и познавательные сценарии встречи исчерпали себя. А раз у Рей и Кайло намечена ещё одна воспитательная беседа, то им с Конникс пора прощаться с хозяином дома. — Ладно. Это было интересно и во многом полезно! — произнесла Гвен намеренно громко, стараясь развеять общий неблагоприятный настрой. — Пицца была ничего, пиво отличное, а уж твоя стерва-куратор — это просто улёт! Так держать, девочка! Показала себя во всей красе! — Лучше бы тебе попридержать язык! — рыкнула на неё Рей. — О, я-то как раз это умею делать. Ты ведь помнишь, Кайло? — Очень на это надеюсь.       Рей стала остывать, сходу заметив: последние слова были о чём-то другом, никак её не касающемся. Но в том, что никто с ней объясняться не станет, сомнений, увы, не было. Гвен прицепила к ошейнику своего пса поводок, и дав Кайло напоследок пообниматься с ним, ушла. Кайдел последовала за ней, бросив Рену короткое «пока», не провоцируя Рей чем-то большим, вроде касания рук на прощание. Кайло закрыл дверь и обернулся к негодующей, но уже остывающей гостье. Рей устало спросила: — И как? Стоило оно того? — О чём ты? — он подошёл к столу и стал собирать грязную посуду. — Я хотел решить всё вполне цивилизованно, это ты вдруг вспылила.       Рей взвела глаза к потолку, понимая, что не желает сейчас продолжать развивать тупиковую тему. Наглядный пример того, куда приводят благие намерения. Вот только она сомневалась, были ли таковые у Рена вообще, когда он задумывал ужин в таком составе. Кайло тоже не стал настаивать на ответе, занимаясь уборкой, и Рей вспомнила более простой вопрос, чтобы разрядить обстановку. Было неприятно, но надо двигаться дальше. И ей, и Рену, раз он рассчитывал на «продуктивное» общение с ней. — Зачем ты снял все картины? — она окинула взглядом пустующую стену и склад на полу вдоль неё. Рен и ухом не повёл, перекладывая остатки пиццы в одну тарелку. — Кайло? — Разонравились, — буркнул он, уходя на кухню и убирая еду в холодильник. — По той же причине, что и занятие татуировкой? — Возможно.       Рей присела на диван в гостиной, давая ему время составить посуду в посудомойку. Несмотря на случившийся конфликт, цель её визита по-прежнему не ограничивалась едой и напитками. Шести ещё нет, так что она пока на работе: их договорённость с Реном обсудить, что не так с работой в сфере рисования, всё ещё в силе. В противном случае — Рей была уверена — он бы нашёл предлог, чтобы выставить её из дома. А раз он только угрюмо молчал, но не гнал, значит намеревался так или иначе объясниться. Когда всё было убрано, Кайло медленно подошёл ближе к Рей и проследил за её взглядом, направленным в сторону снятых картин, стоящих на полу. — Ты уверена, что хочешь это знать? — он привлёк её внимание, и сел напротив, возле компьютерного стола. Развернув стул спинкой вперед, он перевесил через неё руки, сложив кисти крест-накрест. Сэнд видела, что стычка во время еды только позабавила его, а продление срока общественных работ его не особо расстроило или удивило. Отчасти она понимала это: в сравнении со сроком в тюремной камере, такая мера наказания для него, возможно, кажется ерундой. Обиды в его лице она также не находила, наоборот, он выражал готовность к тому, чтобы соблюсти договорённость и обсудить с ней возникший этим днём камень преткновения. Вот только во всём его облике читалось «я не знаю, как это сказать и с чего начать». Болезненность темы тату и рисунков представала перед Рей как на ладони, хотя он ещё даже не начал ничего говорить, просто сидел, повесив нос. — Просто скажи всё, как есть. Я ведь не заставляю тебя работать в тату-салоне, — попросила она спокойным тоном. Его изменившийся с уходом гостей облик невольно отразился и на ней: возбуждённость и гнев отступали, оставляя опустошённость и лёгкую растерянность. — Отказать на предложение — твоё право, но мне надо понимать, чем продиктован отказ, чтобы мы могли двигаться дальше с пользой для тебя.       Кайло поджал губы, видимо, только сейчас расставаясь с надеждой, что ему удастся каким-либо образом замять эту тему или уклониться от ответа. Он склонил голову, уставившись на свои руки. Потерев подушечки пальцев друг о друга, почесав правую ладонь и на миг крепко сжав левую в кулак, он глубоко вздохнул и посмотрел на снятые картины. Все как одна стояли, отвёрнутые от взгляда, направленного к ним: точно заключенные, которых построили по команде в шеренгу, лицом к стене. — Я не буду работать татуировщиком, потому что у меня остались только плохие впечатления об этой работе в Сан-Квентине.       Рей порадовалась, что начал он с простых слов. И ему легче, и ей не нужно много выспрашивать. Только направлять. — Я читала, что платили тебе сигаретами и благосклонностью. Что в этом плохого? Тату и уроки рисования в конечном итоге спасли тебя от насилия. — В этом всё и дело, Сэнд, — Кайло покачал головой, оглядывая пустую стену от пола до потолка. — Больше я не хочу быть спасённым таким образом. Даже если мне будут платить за это.       Она выждала какое-то время, и заговорила, стараясь быть поделикатнее. — Я всё ещё не понимаю… Любимое дело выручило тебя в трудный час. И может выручить снова…       Кайло отрицательно закачал головой, склонившись ещё ниже, но через пару мгновений поднял лицо к Рей и посмотрел открыто. Такого выражения на нём она ещё не видела, и в этот миг была готова забрать обратно свои слова о том, что ему не дашь полные тридцать лет. Все годы в Сан-Квентине открылись перед Рей в мелких морщинках и едва заметных шрамах на скулах, полуприкрытых, подрагивающих веках, губах, двигающихся словно в агонии от того, что они собирались сказать. Портрет, максимально непохожий на тот, с какого она начала знакомство, увидев фото двадцатидвухлетнего мальчишки, не столько сожалевшего, что он попался властям, а по-человечески боявшегося того, что ждало его после поимки. Сейчас на неё смотрел человек, повзрослевший так, как он не ждал и не хотел, чьи страхи, пусть не все, но многие, сбылись. Даже те, о существовании которых он, возможно, и не подозревал, будучи свободным… — Представь, кому именно и что я набивал, — тихо попросил Рен. Рей помнила, что его портфолио было обширное, но уточнять что-либо сейчас по каждому виденному ею фото татуировок, она не решилась — не посмела, видя почти беспросветный мрак в глазах перед ней и не представляя, как его рассеять. Кайло продолжил также тихо, но в комнате, заполненной тишиной, его было до мурашек чётко слышно: — Убийцам — орудия, какими они совершали убийства, серийникам — даты их «подвигов», насильникам — имена их жертв, педофилам — лица детей, которых… — Кайло замолчал, но взгляда не отвёл. А Рей хотела бы отвернуться от его лица, да не могла. Не только голос — его глаза рассказывали ей историю. С чужими и своими призраками, кровью, поломанными или отнятыми жизнями, чьё жуткое эхо довелось ощутить и Рену, и теперь через его речь и облик ей, Рей. — Чтобы самому не стать жертвой я… Мало назвать это опошленным искусством: я даже не знаю, как будет правильно и честно обозначить то, чем я занимался, — Рен опустил взгляд на руки Рей; сложенные в замок, они расслабленно лежали у неё на животе. — Что сказали бы родные погибших или пострадавших, если б знали о таком? Статью за соучастие такого рода пока не придумали, и я отлично понимаю, что не в ответе за чужие поступки. И всё же… Теперь, благодаря моим рукам, на коже тех… существ навсегда застыли кровавые даты и опороченные лица.       Рей видела: он без страха ждёт её осуждения, ощущая себя дьяволом, малевавшим в зарешеченном аду свои жуткие иконы. Его слова только подтвердили это: — Судить меня за неподобающие порядочному человеку рисунки на коже никто не брался. Разве что охрана, но и то нечасто. Большинство были либо заказчики, либо «мы это понимаем». Долго прикрываться инстинктом самосохранения у меня не вышло, это был чистой воды эгоизм и… предательство. И людей, и себя. Но теперь хотя бы у тебя есть шанс примерить на себя роль судьи или палача. А лучше сразу и то, и другое.       Кайло смотрел зазывающе, приглашая Рей взять в руки любые плети из слов и поступков, подступить ближе к нему и нанести любое число ударов, хоть в лицо, хоть в спину — скрываться от них он не намерен. Видя, что его надзирательница всё отлично понимает, но такая перспектива её не радует, он решил подбодрить: — У вас же у всех за плечами грустные истории, которые привели вас в закон. Так что валяй, леди-маршал, отыграйся вдоволь за то, кто и чем тебя обидел. — Удовлетворившись опущенным взглядом, говорящим, что он попал в точку, Кайло поднялся с места и пошёл за успокоительным на кухню; наливая себе в бокал виски, он продолжил, не глядя на девушку: — Я понимаю, что тату-салон — это не то, что я описал и что я делал. Другие клиенты, другая оплата, другие рисунки. Но я просто не могу… Не могу взять в руки ни карандаш, ни кисть, ни тату-машинку, — он бросил пару кубиков льда и вернулся с бокалом обратно в гостиную.       Рей сидела перед ним точно оглушённая: воображение рисовало всё, что ей рассказывал Рен. Где она предполагала, рассматривая фото татуировок заключенных, были лица их близких людей, выходило, что чаще это было нечто ужасающе иное. Рей впервые ощутила внутри себя столь сильный прилив кровожадности. Но не к Рену, в чьих пьянеющих глазах она видела то же желание, что и у неё в этот миг — содрать все набитые портреты с тел тех существ. С кожей. По живому. Услышь она всю историю от Сан Текки, или прочти о таком в отчётах, Сэнд призналась перед собой: она бы бросила мысленное злое «тому, кто это делал, надо бы пальцы поотрывать!». Но источник и «герой» истории сидел перед ней, сквозь туман в голове, принесённый туда бокалами виски и пива, рассказывая всё как есть.       «Вот так выглядит справедливость» — печально протянула про себя Рей. Она не могла принять чью-то сторону — ни защиты, ни обвинения, ни судьи, ни обвиняемого — только смотреть на то, что дано и принимать это по-своему. Взгляд не со стороны закона, а со стороны человека. Рен, избив начинающего агента ФБР, лишил того возможности работать в выбранном им любимом деле. За решётку он попал будучи молодым, талантливым, образованным, с опытом работы в любимой профессии человеком. Была искренняя приязнь и любовь к художественному искусству. А вышел с чем?.. Настолько ли сейчас всё оказалось растоптано, как видится самому Рену — вопрос. Если время лечит, то Рей была готова — «Одобрить? Осудить? Порадоваться?» — за Кайло, если он когда-либо решится вновь взять в руки кисть или карандаш.       Если же время в этом случае не союзник, то сторона обвинения, забросившая на суде Рена не куда-либо, а в Сан-Квентин, может злорадствовать — наказание осуждённого удалось на славу. Те демоны, что сидели рядом с ним за решётками, его не тронули; внутренние — разрушили то, что могло стать делом всей его жизни. Баланс вселенной как он есть. Он лишил Дэмерона возможности работать в выбранной им профессии — заключение бумерангом вернуло ему то же самое. Рей была уверена, что Кайло поначалу даже не замечал, как теряет нечто важное для себя. Но недели становились месяцами, а те — годами. И то, что было полно вдохновения и вызывало воодушевление, однажды стало чем-то до ужаса непохожим на дело, каким оно было в начале пути.       Сэнд помнила со слов Сан Текки, что Рен разочаровал обоих родителей, выбрав не то, что они для него хотели, значит, это нравилось ему самому минимум со старшей школы, а максимум — с раннего детства. И теперь это всё ушло в небытие… «Помни. Он это заслужил». Рей вновь порадовалась, что она не являлась и никогда не хотела стать судьей, адвокатом или гособвинителем. Ставить людей на колени, вынуждать дрожать или ненавидеть в ответ — это выше её сил. Ресоциализация Рена будет сложнее, чем она представляла, но движение от худшего к лучшему всегда только вдохновляло Сэнд. Только так можно стать лучше себя вчерашней, и помочь достичь того же своему подопечному. Они находятся не в равном положении, но в пути они идут иногда рука об руку крепче, чем может показаться в первые дни знакомства.       Рей наблюдала за тем, как Кайло одним глотком допил виски и, оставив бокал на столе рядом, полез в карман за сигаретами с зажигалкой. «Я не хочу тебя судить, но как я могу тогда желать тебе прощения?» Маршал не знала, что ей ответить, но Кайло сам дал ей подсказку, ни к чему не торопя её и не выпроваживая. Он смотрел на обратные стороны снятых со стены картин. — Ты собираешься их выбросить? — Рей задумалась насколько далеко простирается неприязнь, если не ненависть, Рена к собственным художествам. — Они ведь из другого времени твоей жизни… — Пока не знаю. Просто не хочу смотреть на них, — отозвался он, делая первую затяжку. — Мы что-нибудь придумаем.       Кайло посмотрел на Сэнд и понял, что она вернулась к теме работы, оставив злосчастные картины в покое. Он вяло кивнул в ответ. — Ты видишь себя где-то ещё, кроме сферы художественного искусства? — Пока у меня на горизонте только мойка окон в доме престарелых завтра в девять утра, — парень наслаждался видом белёсого, сигаретного дыма, растворяющегося в воздухе. — Это понятно, — мягко ответила Рей. — Но постарайся заглянуть немного дальше. У тебя всего месяц, чтобы устроиться на настоящую работу.       Он ничего не ответил, только тихо сидел и курил. По дыму, летящему не куда-то по сторонам, а точно в её сторону, Рей поняла, что ей намекают на окончание встречи. Решив, что прямо сейчас озарение в вопросе поиска работы ни на кого из них не снизойдет, она задала один из последних вопросов. — И всё-таки… Зачем тебе Кайдел? Ты холоден с ней, только она этого не видит.       Говорила она без злобы и претензий, и Кайло ответил ей так же спокойно. — Я не холоден. Просто ты не знаешь меня. Это последствия Сан-Квентина. — Нет, это не они, — Рей как никто знала, что легко все «несостыковки» в поведении валить на тюремную жизнь, но сейчас был не тот случай, когда это действительно так. — Ты этого не знаешь, — настаивал Рен. — С Лиз ты был таким же отстранённым? Целуешь, а за глазами ничего?       Кайло умолк, и Рей видела: его тянет ляпнуть что-нибудь дерзкое и остроумное, но он то ли сумел подавить в себе этот порыв, то ли источил за сегодня запасы смекалки. Обдумав нечто более существенное, чем секундная дерзость, он заговорил: — Твоя работа отчасти в том, чтобы я чувствовал себя лучше, ведь так? — Не отчасти, а полностью. — Тогда не спрашивай меня больше о Лиз, идёт?       Маршал вновь встретилась с пронзительным, откровенным взглядом грустных глаз. И влияния алкоголя в этой искренней просьбе было ничтожно мало. — Закроем эту тему сейчас раз и навсегда. Ты разозлилась на Гвен, за то, что она упомянула тюремные будни, но сама поступаешь ещё хуже всякий раз, когда вспоминаешь имя погибшего, дорогого мне человека. Удивлён, что мне приходится объяснять тебе такие вещи на пальцах. Видно, что ты говоришь не со зла, но и глупость тебе плохой союзник.       Рей набрала воздуха в грудь, желая объяснить, что не хотела этим делать ему больно, но вместо этого выдала нечто иное, и вопрос — было ли оно для Рена противоположным: — А что насчёт Тима? О нём мы тоже по-твоему не должны?.. — Об этом я тем более с тобой говорить не собираюсь, — Кайло это сразу жёстко пресёк.       Он встал с места и двинулся ко входной двери, намекая Рей последовать за ним. — Так это просьба или ты уже всё решил? — она не удивилась отступлению, только чересчур грубому тону. Встав с места, она обошла диван. — Это настойчивая рекомендация, — отчеканил Рен. — Я делаю то, что должен по Условиям. Когда положено — я дома, когда отработки — я мою чёртовы окна. Всё остальное — личная жизнь, и твоему любопытному носу в ней места быть не должно. Мой ребёнок — моё дело. Тебя касается только моя связь с обществом…       Рей хотела было возразить, что семья — это ячейка общества, но не стала, понимая, что для Рена это ещё один пустой звук из её уст. Как и тот факт, что «мой ребёнок — моё дело» отлично звучало на слух, вот только в реальности слова пока что не находили своего воплощения. — …Так что давай работать над этим. Я никуда не убегаю и никого не трогаю. Ты в свою очередь, найди мне работу, делай… всё, что ты должна делать. Но ближе ко мне лучше не лезь. Имена Лиз и Тим больше не должны быть на слуху. Пожалуйста.       Последнее слово было сказано тоном «я так сказал — точка!» Они стояли у двери, но Рей не спешила забирать с крючка на стене свою сумку. Кайло продолжал курить, но теперь старался выдыхать дым не на собеседницу, а в сторону. — Что ж… Я могла бы сейчас выдать тебе целую лекцию о специфике работы федерального маршала с вышедшими по УДО, но практика, на мой взгляд, объяснит тебе всё более доходчиво.       Рен поднял взгляд над головой Рей, понимая, что её навязчивое «преследование» продолжится. — До сих пор я не делала ничего сверх своих обязанностей. У меня нормированный рабочий день и, как и ты, своё свободное время я не планирую тратить на тебя. Мой любопытный нос оказался втянут в вашу с Кайдел ситуацию только твоими стараниями. Не верю, что ты не понимал, к чему это приведёт. Зная условие, ты им пренебрёг. «Никуда не убегаю и никого не трогаю» — похвально, но этого недостаточно… — Неужели? Тогда что ещё делает меня добропорядочным гражданином?       Сэнд вздохнула, устав почем зря дышать сигаретным дымом, но желание довести всё до ума никотиновые пары не умаляли. Говорить о непростых вещах в спокойном тоне было почти приятно. В конце концов двум спорящим людям совсем не обязательно скандалить. Рей знала, что подступится своими словами к грани, соединяющей эти два типа разговора, но и сдержать себя не могла, съехидничав: — Что бы это могло быть? — протянула она и следом изобразила озарение. — Даже не знаю… О! Может выполнение родительских обязанностей? — Да что ты всё заладила про это? Я ведь просил! — Кайло наморщил лоб, возведя глаза к потолку. — Я разберусь с этим без твоей помощи, просто всему своё время.       Рей помнила слова Лора Сан Текки, которые тоже могли бы сойти за «настойчивую рекомендацию»: не дёргать Рена, подталкивая его к встрече с сыном. Захочет — встретится, нет — так и быть. Глядя в недовольное её давлением лицо, она уступила просьбе обоих людей, решив оставить этот аспект жизни на совести деда и отца мальчика. Для Рена вопрос не простой само собой, так что время вполне сойдёт за союзника получше, чем едва знакомая девушка с непрошенными советами. — Ладно. С нетерпением жду, как же ты «разберёшься» со своей семилетней «проблемой». А на счёт работы — не обманывайся. Моё дело — предложить варианты для рассмотрения. Ты отказался от первого, и это твоё право, но не строй себе иллюзий, что Служба маршалов преподнесёт тебе новую лучшую жизнь на блюде без усилий с твоей стороны. — Да уж куда вам! — хмыкнул Рен. — Пока твоя Служба преподносит мне только новую, головную боль. — Хм… Ты мне напомнил, — Рей хотелось закончить встречу на позитивной ноте, насколько это было возможно. Проблем в жизни Кайло не мало, но помочь ему решить их, это в её компетенции. В больничной карте Рена значилась хроническая бессонница и с этим надо было что-то делать и в самое ближайшее время. Работа терпит, а здоровье ждать не будет. — К разговору о головной боли. Когда ты последний раз нормально спал? — Ну уж нет! Бессонница — это тоже моё личное дело! — возмутился он, и отошёл, чтобы выбросить бычок в пепельницу. — Так ты не хочешь от неё избавиться? — Сейчас я хочу избавиться от тебя в моей квартире. — Не переводи стрелки. Тебе надо к врачу, обследоваться и после обсудить курс лечения. Подумай, в какой день тебе удобнее сходить и позвони мне. Это не менее важно, чем работа.       Кайло вернулся обратно. — О, да. С моей вшивой страховкой меня вылечат — не сомневаюсь!       Рей взяла с крючка при входе сумку и набросила её на плечо, разворачиваясь лицом к Кайло: — Все проблемы решаемы. — Решаемы — как же! — фыркнул он, поджав губы. — Если бы это было так, я бы не попал за решётку. — Да? И какую именно проблему ты не смог решить тогда? — полюбопытствовала Рей. — Я до последнего пытался избежать заключения, но не вышло. Спроси у агента Холдо, если интересно: она к этому приложила руку. — А самому сказать - язык отвалится? — У меня нет столько виски в доме, чтобы говорить с тобой ещё и об этом! — хмыкнул Рен. — Так может в другой раз? — Рей было не трудно встретиться с агентом ФБР, поймавшим Рена, но предпочтительней было узнать всё от него самого. Вся история была вне всяких сомнений куда богаче тех отчётов и документов, через которые маршал знакомилась со своим «клиентом», но до сих пор ей хватало и этого. Сейчас же — Рен разжёг в ней интерес. — Это вряд ли, — парень упрямо отказывался, покачиваясь на месте с пятки на носок. — Если бы ты лучше готовилась к работе со мной, то знала бы то, о чём спрашивала, и мы не тратили бы сейчас на это время. — То есть ты сам направляешь меня к ней. Зачем? — Скажем… — задумчиво протянул он, старательно подбирая слова: — Хочу, чтоб ты знала наверняка, как действовать в экстренных ситуациях, если вдруг придётся. Или, на примере Холдо, уяснила, как не действовать. — Так мне стоит ждать экстренных ситуаций с тобой? — Рей напряглась, не ожидая услышать подобное. — Я не знаю, как всё сложится для меня в будущем, просто хочу быть готовым ко всему. И хочу, чтобы ты была готова. — Ко всему, то бишь к худшему? — Худшее или лучшее — смотря как поглядеть. — Ладно, — вздохнула Рей, — я спрошу.       Кайло открыл перед ней дверь, и они распрощались, бросив друг другу «До встречи». «К чему худшему он может готовиться? И в связи с чем?» Рей не больно подробно общалась с агентом Холдо по дороге в Сан-Квентин, но разговор между ними всё же был. Сводился он правда к тому, какой Рен мерзавец и неисправимый бандит, и Рей из этого вынесла мало чего ценного. Но на контакт женщина шла охотно. Сэнд порадовалась, что у неё остались её контакты, которые ей передал Сан Текка, да и агент сама при встрече дала ей свою визитку. Потому, раз время позволяло, она решила сразу договориться о встрече, не откладывая звонок на завтра. — Алло? Агент Холдо. Это маршал Сэнд, мы с вами общались пару дней назад…