Солнце взойдет

      Аделаида флегматично крутила в пальцах палочку, слушая разговоры ненавистных ею людей. Находиться на этом собрании в Малфой-мэноре, пожалуй, самое худшее из последних произошедших с Остин событий, и теперь приходится терпеть все это и играть роль, на которую сама же и согласилась. Лишь мысль о том, что таким образом слизеринка будет на шаг быстрее Волан-де-Морта, хоть немного успокаивает и заставляет держаться. И как вообще, черт возьми, это могло произойти?       Беллатриса уже в который раз напомнила о своем присутствии мерзким лилейным голоском, произносящим «Мой Лорд», и Аделаида едва сдерживает рвотный позыв. Антонин что-то говорит на русском языке, при этом выглядя донельзя веселым. Петтигрю смиренно сидит в самом дальнем углу стола и ждет очередного приказа. Эту троицу Аделаиде хочется придушить собственными руками, но потом взгляд девушки перетекает на собственного несносного папашу, и желание удушить сменяется желанием избить.       После того, как Аделаида три недели провалялась в Мунго, отказавшись от общения с Уизли, ей пришлось еще две недели готовиться к неожиданному плану по уничтожению ненавистной семьи. С помощью Грюма волшебница отыскала свою однокурсницу, которая в школьные годы пыталась здорово подпортить Аделаиде жизнь, и заставила ее принять Оборотное зелье, выпрошенное у Снейпа. Империо помогло управлять девчонкой на расстоянии. Удивительно, как ни Волан-де-Морта, ни кто-либо другой не заметил этого заклинания. А оно, на минутку, помогло Аделаиде обойти Непреложный Обет, которым Темный решил обезопаситься. Оказывается, и в такой штуке, как Обет, бывают свои бреши.       Альфред и Эллиот о чем-то бурно шепчутся, и Аделаида не сдерживает громкого насмешливого хмыканья, который все, конечно же, слышат. Отец и дядя резко замолкают, почувствовав на себе пристальный взгляд Господина. — А потом ты будешь у меня спрашивать, какой для тебя уготовлен был план, да, папочка? — язвительно улыбается Аделаида, склонив голову. Когда-то ей сказали, что по ней плачет сцена в магловском театре. Штука, кстати, просто шикарная — этот театр, — надо будет как-нибудь снова туда заскочить, — Прошу прощения за своего отца, мой Лорд.       На самом деле, от этого всего не то, чтобы тошнит, а натурально выворачивает наизнанку. Из-за того, что теперь приходится жить в родовом поместье Остин, справляться с такими проблемами стало гораздо тяжелее, чем раньше. Благо, в винном погребе достаточно алкоголя, чтобы закрывать на все это глаза. Разумеется, до поры до времени. — Мы разговаривали о ситуации в Хогвартсе, Господин, — даже не взглянув на дочь, произносит Альфред, — Боюсь, скоро потребуется вмешательство.       Аделаида не спрашивает, какое может потребоваться вмешательство в дела школы, где заправляет всем теперь Амбридж. Совсем недавно Министерство узнало про проделки Дамблдора — так называемый Отряд Дамблдора, — и старик успел сбежать до того, как был схвачен Кингсли и Министром. Вместо Альбуса в директора поставили Амбридж, а эта карга всегда была на стороне Того-Кого-Нельзя-Называть, и теперь, можно сказать, Волан-де-Морт косвенно управляет школой.       Дерьмовая ситуация на самом деле. Аделаида волнуется теперь не только за знакомых ей волшебников, но и за других студентов Хогвартса. Раз Долорес позволила себе использовать Перо, ей ничего не стоит сделать что-нибудь похлеще простых шрамов на руке. И если это все же случится, то Аделаиде придется срочно решать, что делать со своим планом: остаться мстить семье или, став предателем для Темного, отомстить уже Амбридж за издевательства над дорогими девушке людьми.       Тем временем Волан-де-Морт наконец заканчивает чудовищное собрание и разрешает всем разойтись. Из уважения к Господину никто не аппарирует прямо из зала, но слизеринка уверена, что такое желание хотя бы у некоторых собравшихся имеется. Вздохнув, девушка поднялась из-за стола, воткнула волшебную палочку в пучок волос на голове и быстрым шагом исчезла из почти непроветриваемого помещения. Люциуса вообще никак не колышет отсутствие чистого воздуха в собственном доме?       Конечно, теперь надо идти за Альфредом и Эллиотом, потому что младшая Остин все еще под надзором и подозрением. Впрочем, если Люциус откупорил бутылку хорошего огневиски и даже предложил темноволосой, пережить новую чистокровную терапию считается возможным. Подняв бокал со стеклянного стола, Аделаида уселась на подлокотник кресла, в котором успел утонуть Альфред. — Немедленно прекрати язвить, Аделаида, — сразу порывается учить мужчина. — Я не виновата, что ты чтишь Темного Лорда хуже меня, папочка, — сделав большой глоток, произносит волшебница, — Я всегда думала, что ты и дядя Эллиот самые лучшие марионетки, а оказалось, что только и делаете, что языками цепляетесь. Упаси Мерлин, что не в буквальном смысле, я бы такого зрелища не перенесла!       Эллиот мгновенно краснеет, и даже Нарцисса не сдерживает тихого смешка. О причинах, почему главой рода Остин стал младший ребенок Альфред, а не старший Эллиот, в те годы ходило много слухов. Один из них был сосредоточен на нетрадиционной ориентации Эллиота, что портило всю родословную. Аделаида в этом никогда не хотела разбираться, но малой информации, которой она все же обладала, хватало с лихвой для таких вот ситуаций. — Аделаида! — Вот Вы, Люциус, что сделаете, если Драко вдруг окажется геем? — указав бокалом в сторону блондина, который от вопроса подавился, спрашивает волшебница, — Вероятно, отречетесь, сожжете имя на гобелене, как сделала Вальбурга с Сириусом и Андромедой, а Нарциссу тем временем заставите нового ребенка вынашивать, не бракованного, верно? — Аделаида Офелия Элиза Остин! — не выдерживает Альфред, стукнув кулаком по второму подлокотнику.       Слова слизеринки имеют достойные доказательства. Гобелен Остин каким-то чудом еще носит живое имя девушки, а рядом с ним — имя рожденного полгода назад братца Реджинальда Ричарда Эдмунда Остин. Когда Аделаида убила ненавистного мужа, обокрала свою ячейку в Гринготтсе и сбежала, Альфред не стал долго разбираться со своим наследием и заделал еще одного ребенка. Только ни малыша Реджи, ни родную матушку Аделаида толком не видит, находясь все время рядом с отцом. — Ох, брось, я просто неудачно пошутила, — отмахивается от отца девушка, — Так же неудачно, как ты много лет назад кончил в Элизабет.       Это было последней каплей. Решив, что дочь не сможет ничего натворить против Обета, Альфред спокойно отправил ее куда подальше от Малфой-мэнора, чтобы уже в более спокойной обстановке и без тупых шуток обсудить последние дела.

***

      Элизабет не сразу пускает дочь в свою спальню, где в шикарной колыбели барахтает руками и ногами малыш Реджи. Однако, Аделаида действительно не вытворяет ничего из ряда вон, взяв ребенка на руки и начав ходить с ним по комнате, играясь. От нее уже почти не пахнет выпитым алкоголем, но, если вспомнить, в каком состоянии Альфред возвращался с собраний, когда девушке и двух лет не было, то Реджинальд уже должен был привыкнуть к терпкому запаху вокруг себя. — Не забудь помолиться Мерлину, чтобы Реджинальд не оказался таким же, как я, матушка, — с явной насмешкой улыбается Аделаида.       Реджи смеется, наверное, впервые за все то время, что Остин здесь находится, и Элизабет это не особо нравится. Правильно, ведь дети в таких чистокровных семьях не имеют права на положительные эмоции. У них нет права быть детьми, что им, вообще-то, дано с рождения. На самом деле, Аделаида сама молится всем известным богам, чтобы брат оказался нормальным, чтобы родители не сумели подстроить его под себя. Потому что неизвестно, сколько ей придется здесь еще проторчать, а убивать последнюю надежду на продолжение первой ветви семьи не хочется.       Особенно, когда эта надежда искренне смеется до самых слез в уголках глаз и тянет темные волосы на себя, пытаясь засунуть в раскрытый рот.