Улыбки
15 февраля 2021 г. в 23:22
Ночь. Наконец спокойная и тем невероятно сладкая. Свежий воздух оставлял терпкое послевкусие, нежно целовал оголенную кожу и осторожно играл с тонкими волосами. Ласковый ветерок являлся спутником для всех одиноких существ, но насколько правдиво не звучали бы его утверждения, у него была исключительная любимица.
Бернадетта остро чувствовала хладное дуновение, но слишком уж незначительным оно было для той, что познала загробный холод. Своими шалостями ветер украшал задумчивое лицо женщины, будто благоволя ее думам. В единственную спокойную, — за долгое время, — ночь мысли не пожелали сидеть на поводке. Они, словно игривые псы, ринулись к свободе, ловко избавляясь от ремешков на шеях. Мысли, невзирая на сопротивление, нарочно тянули Бернадетту за собой к самым больным темам, и насколько бы не была сильна ее воля, сорванцы все равно приволокли женщину к рубцам на земле.
Слова, сказанные однажды, застряли в памяти словно бисеринка в огромном механизме: «Так мило, что она каждый раз вызывает у него улыбку» — отчетливо звучал голос Грейс, уж в который раз повторяющий одну и ту же реплику. Фраза, слетевшая с губ старушки маленькой птичкой, врезалась в голову Бернадетты острым клювом колибри. Слова Грейс вынудили женщину заострить внимание на эмоциях Джеймса, и с каждым разом Берни все больше убеждалась в правоте сказанного.
— Интересно, — Тихонько прошептав, Бернадетта бездумно взглянула в бескрайнюю ночную пустошь, украшенную россыпью звёзд. — Она и сегодня заставила его улыбнуться?
Ночная свежесть осторожно пробиралась в мысли. Ветер пронизывал тело легкой прохладой, щекотал лицо, трепал волосы, и от этих прелестей свободы Аластер поддернул уголки губ в довольной улыбке.
На смену всем тревогам явилось долгожданное спокойствие. Наконец мужчина мог себе позволить безукоризненно пропускать «драгоценное» время сквозь пальцы, подолгу наслаждаясь сумраком. Ночь — лучшее время для созерцания и отдыха, и где, если не в саду, ему следовало искать уединение?
Когда Аластер перешагнул границы дома, планы на отдых разбились, словно хрупкое стекло. На самой дальней от него и самой близкой к пионам лавочке задумчиво покоилась издавна знакомая фигура.
По старой привычке Аластер намеривался покинуть сад, но на протяжении множества однообразных дней "расчистки" городов, Миа знатно потрепала отца. Эта маленькая, но совершенно взрослая девчушка самостоятельно расставила все точки над «и», взывая к разуму и совести отца. Не так уж и легко сдалась мужская гордость, но после ожесточенной битвы Аластер был готов нести белый флаг.
Бернадетта издалека не заметила мужского силуэта. Когда обличенный в черное некромант неторопливо подбирался к ней, она все также играла в слепца. Но когда Аластер подошел совсем близко и опустился на другой конец лавки, в груди женщины бешено заколотилось сердце, словно это птицы, желающие свободы.
— Джеймс и Мия у себя? — Нетерпеливо спросила Бернадетта, даже не взглянув в сторону мужчины. Ей не нравилось ощущать внутренний трепет. Она уже была готова покинуть сад в связи с слишком явным напряжением, но громогласный для тишины голос Аластера остановил ее.
— Я не собираюсь тебя трогать. — Немного грубо отрезал некромант, прекрасно понимая, что эта реплика стала утешением не только для Бернадетты. — Я пришел за успокоением, как и ты.
На лице жнеца виднелось слишком явное смятение. Пусть они и установили мир еще на поле боя, но отсутствие хоть какого-то разъяснения знатно тяготило. Чуть помедлив, женщина неохотно присела обратно, сцепляя пальцы в крепкий замок.
В воздухе, вместе с душистым ароматом пионов, повисло неловкое молчание. Слова, которые находились в голове, никак не хотели перебираться на язык. Бернадетта решила начать издалека в надежде, что собеседник поймет ее и пойдет на уступок.
— Как обстоят дела в городах? — Как-то излишне неуверенно спросила Бернадетта, поджимая губы в тонкую полосу. Казалось бы, за все свои долгие года она научилась чувствовать себя фривольно в любой компании, но не в случае с Аластером. — Наверняка работы было много. Вижу, вы устали.
— Все хорошо. — Все с той же грубостью отрезал некромант и лишь после встрепенулся в осознании, что вновь наступает на те же грабли. Глубоко вдохнув, он старательно, с более мягкой интонацией продолжил, без прежнего гнева взглянув на Бернадетту. — Мия с удовольствием смаковала не только личей, но и меня.
— Джеймс тоже не скучал, — Женщина нервно усмехнулась, подтягивая уголки губ в кривой улыбке. Когда она вспомнила утвердительные лекции стратега, ей хотелось в смущении прикрыться ладонями, но уж чрезмерно горделивой была ее натура. — Ты тоже почувствовал себя ребенком? Порой мне кажется, что они какие-то слишком… взрослые. Даже старше нас.
— Именно, — Аластер, качнув головой, вмиг преобразился. Лик его стал более серьезным, — обычным, — и это не могло не напрягать. Ловко подцепив тему, словно рыбку, на крючок, он, как подобает мужчине, первым решил внести свою лепту. — Мы начали и закончили эту войну из-за наших детей, которые утверждают, что мы сами точно дети. Парадокс.
— Ага, — Сосредоточенный тон, взгляд Аластера и общая атмосфера в целом буквально принуждала женщину скорбеть. Бернадетта, уже больше похожая на беззащитного зверька, тоскливыми глазами взирала на звездное небо. Немного времени ей понадобилось чтобы сформулировать мысль, и от того она была немного размазана. — Я помню всех по именам. Всех, кого потеряла на полях битв. Я знаю что ты чувствовал когда Мия находилась на грани, прекрасно знаю. Представь, каково это, наблюдать за смертью сотен родных. Да, можно подумать, что когда их число переходит хотя бы за десятки, становится как-то проще, но... это вовсе не так. Думаю, ты понимаешь, насколько сильно меня терзало чувство вины. Чтобы хоть как-то справиться с этой тварью я винила тебя и тебе подобных в их участи, даже несмотря на твое отношение только к одному из них, самому первому, самому родному, и от того боль была невероятно острой. Так было проще. По крайней мере, я хотела так думать.
— Из-за этого мы глубже погрязли в грязи. — Утвердил Аластер, внимательно взглянув на лик Бернадетты. Женщина застыла словно фарфоровая кукла, и единственное, что обналичивало ее переживания, это тоскливые глаза, ярко блестящие в свете луны. В мужчине таилось дикое для него ощущение. Ему было искренне жаль своего извечного врага, посему он решил свести разговор в более легкое русло, прямо как учила Мия. — Как сказал бы Джеймс, это был драгоценный юнит.
— Джеймс правда так говорил, — Не сдержав искренней улыбки, женщина тихонько шмыгнула носом и сморгнула наваждение, не позволив ему застилать и без того бледный лик. — Он один из тех, кого я действительно принимаю как свое дитя. Прозвучит просто, но им я дорожу также, как и первым юнитом.
— Стоит ли мне говорить о своем отношении к Мии? Ты и сама прекрасно все помнишь. — Впервые за долго время на лице Алистера засияла пусть и совсем незначительная для обыденности, но невероятно яркая для него улыбка. Мужчина обернулся к жнецу с желанием заразить ее радостью и, глядя женщине в глаза, продолжил. — Чтобы сберечь детей, нам нужно зарыть топор войны. Все-таки, именно из-за нас они не могли находиться друг с другом больше возможного.
— Почему это звучит так, словно ты их сосватал? — Бернадетта, не сумев сдержать шутки, широко улыбнулась и рассмеялась, лучезарно взирая на Аластера.
Ночь. Наконец пропитанная счастьем, а не горем потерь. Отныне ветер уже не касался кожи и волос столь трепетно, он веил теплом, разгонял дурные мысли.
Аластер и Бернадетта беседовали до самого утра, покуда солнце не пробудило краски. Они ответили на запылившиеся вопросы, расставили на полочки значимые события и просто говорили, словно погрузились в прошлое, в день своего знакомства у древа. Они также заразительно улыбались друг другу как и восемь столетий назад.
И все-таки, сколько проблем способна решить всего одна искренняя улыбка.