*
Мужчины постарались на славу. Должно быть, они облили маслом весь оставшийся тайник с динамитом, прежде чем поджечь его; над тем местом, где стоял королевский линкор, до сих пор поднимается дым. Взрыв целого корабля смог на какое-то время вскипятить воды фьорда, даже несмотря на непогоду. Осталось лишь заманить чудовище в ловушку. Сестры стоят по разные стороны от проруби. Эльза возражала, чтобы Анна стояла ближе к голему, но та заявила, что иначе план не сработает. Она — приманка, Анна — ловушка. Между ними из воды поднимается пар. Эльза осторожно прицеливается и стреляет по фьорду несколькими потоками льда, которые чудовище не может не заметить. В считанные секунды он разворачивается и бежит к ним. Горящие красные глаза сосредоточены на ней. Он бросается, как охотник на запах, обнажая когти. Она не двигается, хотя ей приходится призвать всю веру в Анну, чтобы не сбежать. Её сердце колотится, как бешеное. Если это не сработает, Анна проживет не дольше неё. Когда чудовищу остаётся всего пара ярдов, Анна натягивает веревочную лестницу, которую они обмотали вокруг валунов. У голема путаются в ней ноги, и он спотыкается и падает прямо в раскалённую воду в проруби. Всплеск от его падения такой же мощный, как приливная волна. Сестры смотрят на прорубь, распахнув глаза и едва веря, что план сработал. Теперь дело за фьордом. Острые края голема тают, становясь всё меньше и меньше, а он сам превращается в глыбу льда размером сначала с дом, потом — с сани, а затем — с тарелку. Вода быстро остывает. Пар пропадает. Поверхность успокаивается; пузырьки исчезают. Но этого оказалось достаточно. Ничего не осталось. Чудовище пропало. Эльза радостно поворачивается к Анне — и видит, что она упала на лёд. — Нет! Она бежит к сестре. Анна даже не может пошевелиться. Эльза обнимает её, прижимает к плечу. Холод её тела пробирает до костей. — Ханс сказал… что ты можешь спасти меня. — Анна, я не могу. Я не знаю, как, — слезы, текущие по её щекам, падают на руку сестры и тут же замерзают. — Что нам теперь делать? — рыдает она. — Прости меня. Я тебя подвела. Я подвела Эренделл и подвела тебя! — А я хоть раз… — хрипит Анна. — Просила тебя быть… идеальной? Ты всё… неправильно поняла. Думаешь, это изменит то… как сильно я… люблю тебя? Я люблю тебя. И всегда любила. Несмотря ни на что. — Прости меня. За всё. Пальцы Анны превращаются в чистый, прозрачный лёд. Её руки и ноги застывают. — Стой, — всхлипывает Эльза. — Мне нужно так много тебе сказать. О том, как сильно я тебя люблю. О том, как я всегда тебя любила. Анна улыбается. Лёд охватывает её шею и покрывает лицо. Две пары глаз смотрят друг на друга: одни — льдисто-синие, другие — из чистого льда.Глава десятая
17 августа 2021 г. в 21:55
Она потерялась. Снежинки залетают ей в глаза и налипают на ресницы. Ветер уносит её дыхание ещё до того, как она успевает выдохнуть. Она не видит ничего, кроме белого вихря и отдаленных громоздких теней — вероятно, выброшенных на мель кораблей.
Убийцы Варавского давно скрылись, и скатертью дорога. Их поглотил этот буран, её слепой ужас — не какой-то там ледяной поток из рук; возможно, они здесь замёрзнут, и у неё будет на одну проблему меньше. Она могла бы расправиться с ними ещё в замке, когда они настигли её у библиотеки, но она была слишком растеряна после предательства Ханса. Эльзе всегда было проще бежать, чем бить. Она даже раздумывать не стала — просто запаниковала. Нынешнее окружение подсказывает, что это было не лучшим решением.
Страх затуманивает её разум и заглушает рациональные мысли. Она в ужасе бежит вперёд, не в силах придумать, как поступить.
Бежать, да, но куда? Ей некуда податься. Даже если буран утихнет, её убьют, если она вернётся в Эренделл. А если убежать в ледяной дворец, то они с лёгкостью её найдут. Правда, она может сотворить армию ледяных великанов… но ей не хочется сражаться с собственными людьми, возможно, даже убивать их; она не хочет становиться источником страха.
В таком случае ей придется убегать до конца жизни. Советники хотят повесить её, союзники шлют за ней убийц, Ханс — гадюка в белых перчатках. Ей не к кому обратиться. Она не доверяет никому, кроме Анны. Но Анны нигде нет.
У Эльзы сжимается сердце. Если они хотят сотворить такое с ней, то что они сделают с Анной? Она помнит, что в ледяной дворец Анна пришла с незнакомым мужчиной. Он выглядел безобидным, но что им обеим известно о мужчинах? Один только Ханс — прямое доказательство тому, как они плохо разбираются в людях. Причем ей-то полагается быть королевой! О, почему же она не вернулась с сестрой? Зачем прогнала её?
Нет, ей нельзя покинуть Эренделл, не убедившись, что Анна в безопасности. Что бы ни случилось дальше, это важнее всего.
В последний раз Анну видели живой на Северной горе. Оттуда и стоит начать.
Кружащиеся снежинки по-прежнему скрывают за собой фьорд. Она прикрывает глаза от пронизывающего ветра. Пытаясь понять, что за корабли её окружают, она пробует вспомнить, как наблюдала за их прибытием из окна. Южнее всех должен быть корабль из Короны — его поставили на якорь за «Мэйфером» — а, значит, если она найдет линкор, то поймет, в каком направлении гора.
Она, спотыкаясь, идёт вперёд. Шаг за шагом минуя коронийское судно, она оказывается достаточно близко, чтобы прочитать буквы на боку его соседа. Сквозь лёд видна лишь «М», но ей уже и этого достаточно. Теперь осталось дойти до горы.
Затем белизну разрывает крик, голос, который распаляет её кровь:
— Анна? Стой, не двигайся, или я тебя потеряю!.. Эльза.
— Ты! — как он нашел её в этом хаосе? Она даже не смогла понять, где кончается фьорд. Он подбегает к ней.
— Ты в порядке, — говорит он таким голосом, который бы недавно распалил ей сердце, но сейчас обжигает уши правдой. Значит, он действительно всё это время просто притворялся. Тебя так легко обдурить, да, Эльза, королева Эренделла? В этом нет ничего удивительного. Она ничего не знает о мужчинах и ничего не знает о дружбе. Такая лёгкая добыча.
Важна лишь Анна. Она отворачивается и ищет ориентир за бураном.
— Отстань от меня!
— Эльза?
— Хватит за мной ходить!
— Ты не можешь уйти! Твоя сестра в беде! Эльза, стой! Ты не можешь вот так оставить свой народ!
Фраза об Анне пуста, обманчива; она уже сказала ему, что должна уйти ради блага её народа; она бросается вперёд.
— Куда ты? — кричит он.
— Найти мою сестру.
— Анна здесь! Идём со мной и… Эльза, вернись! Ты нужна ей!
О, каков лжец! Не остановится ни перед чем, чтобы вновь посадить её под замок! Мужчины ничего не знают о дружбе; они умеют лишь внушать страх — и гнев.
Она чувствует, как в её руках потрескивает ледяная ярость, неограниченная сила — и, когда она доходит до пальцев, даже не пытается её сдержать. Она летит в него, залп за залпом, даже когда Эльза пытается скрыться от него в метели, а он — нагнать её.
— Ты лжец! Оппортунист, манипулятивный сладкоголосый мерзавец! Мне стоило догадаться. Все эти твои заседания совета, подготовка Эренделла «ко всему» — ты расчищал себе путь к трону, дожидаясь возможности его захватить — причем у меня под носом! Какая я дура!
Ханс упорно следует за ней, прикрывая лицо рукой, и кричит:
— Ты сбежала! Анна тоже уехала. Она взвалила на меня ответственность за ваш народ прямо посреди катастрофы. Я поклялся твоей сестре честью, что сделаю всё, что она просит. Что я должен был сделать? Оставить их замерзать в неведении? Что мне сделать, чтобы ты начала мне доверять? Кого бы ты предпочла вместо меня? Герцога Варавского?
— Варавского! — кричит она, оборачиваясь к нему. Он, похоже, опешивает. — Как давно вы с ним снюхались? Неудивительно, что той ночью убийцы умудрились сбежать. А потом ты освободил их и из темницы, верно?
Теперь злится и он.
— Как ты могла такое подумать?
— Ты пойдешь на всё, чтобы не замарать своих белых перчаток, но если уж хочешь меня убить, то сделай это сам!
— Эльза! О чем ты говоришь?
— Я всё слышала. Неудачливый тринадцатый отпрыск. Ты вступил с ним в сговор!
— Я согласился с его утверждением, — поправляет он. — Для кого-то это было бы значительным достижением. Но я никогда не считал себя неудачливым.
Она смотрит на него в упор.
— Я послал его к черту! — говорит он, перекрикивая ветер.
Она не может перевести дух, её волосы и платье мечутся из стороны в сторону. Хоть она и мало знает о людях, она способна понять, когда кто-то пытается или, наоборот, не пытается что-то скрыть, и не видит в нем подобного. Она опускает руки.
— Прости… Я подумала…
Но ему уже это не важно, и к нему возвращается прежняя настойчивость. Настойчивость и страх, хоть и не за себя… и нечто, похожее на ужас.
— Эльза! Сейчас есть проблемы и похуже.
Когда он говорит, что Анна умирает, она ничего не чувствует. Из её сердца вырывается онемение, и она будто бы вся обращается в хлопок, в воздух, в стекло, в пепел. Это — то, чего я искала всю жизнь, думает отдаленная её часть. Запереть все чувства на замок. Всё тихо, всё под контролем.
Замер даже мир: снежинки застыли в воздухе, ветра замолкли, скрипящие корабли встали. Остался лишь звук его дыхания, такой громкий, что эхом разлетается в тишине. Её же лёгкие парализованы.
Анна умирает, а она не знает, как её спасти. Она не может её спасти. Анна умрёт.
Затем поднимается горе, и её сердце словно разрывается надвое. Она падает на колени и ударяет кулаками по льду. Он разбивается, и трещина стремительно бежит вперёд. Лёд трескается, скрипит и, наконец, кричит сам на себя, распадаясь на две движущиеся стены. Трещина расширяется до излома, и с рёвом, подобным бушующему ветру, из его глубин вырывается демон.
Он высок, как окружающие их корабли. Его тело, конечно же, изо льда, но его глаза горят, как угли. Оно поворачивается к ней и издает бессловесный крик.
Она смотрит на него, не поднимаясь с колен. Она это создала? Это жило внутри неё, такая она на самом деле? Если освежевать её до костей, до самой её сути, это явится на свет?
Звон меча возвращает её к действительности. Она паникует. Ещё одно чудовище, ещё одна катастрофа, а она не знает, как всё обратить или остановить.
Демон подбирает льдину размером с сани и запускает в них с такой лёгкостью, будто это мячик. Под ним в трещине вздымается вода. Оно идет, подбирая льдины величиной с лошадей, и с потрясающей точностью бросает их в них. Оно пробирается через замерзшую верфь, оставляя за собой всё сильнее расширяющийся излом.
Оно вышло из-под контроля, а она бессильна его остановить. Она прибегает к единственному известному ей методу: запри все чувства, подави их, заглуши. Пусть оно уйдёт, пусть остановится, уходи уходи уходи.
Сильные руки хватают её под мышки и утаскивают из-под падающей льдины. Ханс железной хваткой впивается ей в запястье и тащит за собой, сбегая из-под обстрела. Они виляют по льду, пытаясь сбить демона с толку и одновременно не попасть в образовавшиеся проруби. Когда Эльза оглядывается, то приходит в ужас, увидев, что оно стало вдвое больше. Оно смотрит прямо на неё и кричит. Этот звук похож на сталь, царапающую камень.
— Он растёт от твоей паники, Эльза! — кричит Ханс. — Прекрати бояться!
— Я не могу! — кричит она. — Всё, чего я боялась, ожило!
Демон ломает грот-мачту стоящего рядом корабля и бросает её, как копьё. Острый конец врезается в лёд прямо перед ними, и на мгновение парус создает завесу между ними и монстром. Принц резко останавливается. Он убирает меч в ножны, обхватывает ладонями её лицо и поворачивает к себе.
— Эльза.
Эти зеленые глаза успокаивают её. Призывают взять себя в руки. Прямо как в ледяном дворце. Прямо как во все последующие дни.
— Смотри на меня. Дыши. Дыши — вдох, выдох, как я — вдох, выдох, вдох, хорошо, вот так. Отлично. Пожалуйста, теперь повернись и пошли в то существо ледяную бомбу, пока он не превратил нас в часть пейзажа.
Она закрывает глаза и пытается унять дрожь в ладонях. Сила, которая раньше с такой лёгкостью напугала её народ и навредила любимым, сейчас не хочет её слушаться. Она сжимает зубы. Что было перед тем, как она призвала её? Ах, да — подумала, что Ханс — предатель. Значит, источник — гнев. Гнева в ней предостаточно.
Эльза думает об Эренделле, о её народе, у которого к бесконечной зиме добавилось ещё и чудовище — чудные дары от новой королевы. Она думает о своём теле, о том, как оно вызывает разрушения, даже когда она ничего не чувствует. Сила сотрясает её ладони. Она отбрасывает парусину и выпускает мощный серебряный заряд прямо в голову монстра. Выстрел попадает в цель, и на мгновение демон ослеплён ледяной маской. Он мечется, качая головой, и царапает лёд острыми синими пальцами.
А затем он ударяет себя в лицо кулаком. Её лёд разлетается на осколки, а красные глаза вновь устремляются к ним.
— Пора бежать, — говорит Ханс. Он хватает её за руку, а она — подол, и они бегут.
Ей удалось немного их скрыть, окружив себя с Хансом снежинками. Ханс прокладывает путь. Они пробегают между кораблями и перескакивают новые трещины во льду. На них сыплются ледяные валуны. Некоторые бьют по кораблям, ломая мачты и носовые части или пробивая дыры в палубах и бортах. Большинство приземляется на лёд, образуя преграды или щиты — в зависимости от намеченного Хансом маршрута.
Вдруг они сворачивают. Им удалось немного оторваться от голема (всё же это не внеземное создание, так что демоном его звать неправильно; она знает, откуда оно взялось, и намерена взять на себя всю вину), и они решают передохнуть. Они переводят дыхание за накренившимся торговым судном. Прижавшись щекой к дереву, Ханс краем глаза следит за существом. Он не ведает, где они, и выискивает их следы.
— В твоем дворце мне удалось сбросить чудовище в пропасть, — говорит он. — Но, думаю, с этим такое не сработает. Или в такой местности.
— Нужно задержать его здесь, — говорит Эльза. — Он не должен попасть в Эренделл.
— Скажи мне, что сделать, и я сделаю.
Она прижимает ладони к вискам. Что может разрушить её лёд? Она видела, как он разбился, значит, он разрушим. Убийцы Варавского сказали, что он может растаять, и она вспоминает, как им удалось расплавить часть конюшни, которую она построила для лошадей, но на такое уйдет слишком много времени. Если бы голема удалось заманить в ловушку, возможно, тогда бы они его уничтожили. Но что способно его удержать? Она и себя-то сдержать не может.
Она закрывает глаза.
— Мне не стоило возвращаться.
— Не говори так.
— Посмотри, что я натворила. Будь я одна…
— Одиночество — не свобода.
— Не для тебя. Я не могу изменить то, чем я являюсь. Я должна оставаться там, где не смогу никому навредить.
— Но ты можешь измениться, Эльза. Оглянись, взгляни, на что ты способна! Ты боишься саму себя, и ты знаешь лучше кого бы то ни было, как успокоить своё тело. Тебе не обязательно убегать, как и бояться кого-то ранить.
Он ошибается. Она едва ли знает себя. Когда она творила дворец, то впервые мельком увидела себя настоящую… а потом чуть не убила тех, кто пришёл за ней.
— Ты ведь хотела всего лишь спрятаться за бураном, так? — спрашивает он. — А потом всё зашло слишком далеко. Ты доходишь до таких крайностей…
— Для чего ты говоришь то, что я и так знаю? Когда ты бросишь пытаться исправить меня и поймешь, что я неисправима?
— Я пытаюсь исправить ситуацию, а не тебя. В тебе мне хочется изменить лишь ту часть, которая упорно считает, что неумение управлять собственными силами делает тебя никчёмной, — он замолкает и напрягается. — Я потерял его из виду.
Внезапно позади них взмывает корабль. Они прикрывают головы, когда с него начинает осыпаться лёд. Голем небрежно отбрасывает корабль и заносит кулак. Ханс вновь обнажает меч и умудряется на бегу срезать ему кончик пальца. Чудовище кричит от боли, хватаясь за руку, а потом в ярости бьёт кулаками по льду, сотрясая его и поднимая облако снега. Эльза чуть не кричит от радости: облако накрывает их и даёт время скрыться за валуном. Ханс выглядывает из-за него.
— Приближается, — выдыхает он.
Не желая выдавать их укрытие, Эльза выпускает залп льда в судно позади голема, мысленно извиняясь перед послом из Ингарии. Уловка сработала: чудовище оборачивается за шум, пока они бегут к другому иностранному кораблю. Они падают на лёд, тяжело дыша.
— Он теперь и корабли может поднимать? — выдыхает она. — Насколько же ещё он может вымахать?
— Это было торговое судно, не военное, — неуверенно говорит Ханс. — Уверен, у его сил есть предел.
Воздух наполняется криком: голем понял, что жертва снова исчезла. Они слышат треск и, выглянув, видят полное разрушение ингарийского судна под огромными острыми ледяными когтями.
— Что за?.. — говорит Ханс.
Перед ними появляется снеговик. Он с безмятежным спокойствием проезжает мимо прорубей и разбитых кораблей. Демон останавливается и смотрит на него. Снеговик машет ему.
— Олаф?
Голем молниеносно поворачивается и замечает их. Он рычит, как железо, царапающее железо, а потом бросает в них глыбу льда размером с шлюпку.
— Бежим! — кричат они в один голос.
Голем далеко от них и не может вилять, как они, между кораблей, но может следовать за ними и без устали забрасывать их льдом. Эльза вновь призывает снежное облако, но голем настолько огромен, что попросту сдувает его. Снег темнеет, когда она пытается сделать его плотнее.
Она смотрит вверх и предупреждает Ханса; он смотрит вперёд и кричит, куда бежать. Её сердце скачет от адреналина и страха. Что будет, если в верфи не останется кораблей? Сколько ещё они смогут убегать? А вдруг оно попадёт в Эренделл?
Они огибают прорубь, и мигом позже в шаге от Ханса проносится ледяная глыба. Вторая падает в паре футов перед ними, а ещё несколько попадают в корабль, из-за которого они выбежали. Обстрел не смолкает; Эльзе кажется, будто она попала на войну. Ветер переходит в рёв.
Вдруг навстречу им выбегает ещё что-то. Пробираясь через, фигура приобретает очертания и цвета: это человек, скачущий на олене. Они останавливаются перед опешившими королевой и принцем, и всадник спешивается. Это светловолосый парень, который привёл её сестру на гору.
Сверху прилетает ледяной валун и разбивается вдребезги о борт корабля. Эльза и Ханс пригибаются, когда на них осыпаются осколки.
— Королева Эльза! — кричит незнакомец. — Что случилось? Вы в порядке? Где Анна?
— Ты кто? — кричит она.
Он хватает её за руку и оттаскивает из-под летящей льдины.
— Друг, — уверенно говорит он.
Она смотрит на него, тяжело дыша; ветер треплет её косу. Она распахивает рот и опустошенно произносит:
— Я не знаю, где моя сестра.
Он выглядит озадаченным её болью. Он хочет что-то спросить, но тут Ханс кричит: «Берегись!» — и они отпрыгивают от валуна размером с сани, который врезается в лёд с такой силой, что их отбрасывает в разные стороны.
— Ханс! — кричит она, не в силах найти его взглядом.
— Ханс? — повторяет незнакомец. — Принц? Почему он здесь? Почему не с Анной? — он поднимается и запоздало протягивает ей руку. — Принц Ханс! — кричит он. — Где принцесса Анна?
Она подбегает к валуну. Оглушенный принц стоит на руках и коленях; по его виску течет струйка крови.
— Жить буду, — заверяет он. — Нужно бежать дальше.
— Только после того, как вы скажете, где Анна, — сердито говорит незнакомец.
— Я не знаю, где она. Я потерял её в буране.
— Она здесь? — Эльза бледнеет. — В буране, в её-то состоянии?
— Я не успел тебе об этом сказать до того, как появилось чудовище. Да, я вел её к тебе. Скорее, Эльза, нам нужно бежать!
— Анна где-то здесь. Нам надо её найти!
— Если она мертва, ей уже ничем не помочь! — отвечает он и вновь хватает её за руку.
Где-то поблизости кричит голем.
— Слишком поздно, — говорит незнакомец. — Разве что получится спрятаться внутри корабля.
Они смотрят на ближайший к ним корабль. Незнакомец поворачивается к королеве, приподняв бровь.
— Может, у вас получится создать лестницу, чтобы мы на него поднялись?
Голем опять кричит, причем чересчур близко к ним.
— Я бы рада попытаться, — говорит Эльза, — но не могу обещать, что не создам второго!
— Значит, пойдем иначе, — говорит он. Несколько раз умело ударив ледорубом, он срывает с борта веревочную лестницу. Вероятно, по ней пару дней назад сходили моряки.
Эльза взбирается, оглядывается и, ахнув, падает на палубу. Голем совсем близко, и у неё стынет кровь от мысли, что сейчас она у него совсем как на ладони. Но он всё ещё ищет их на льду и не замечает её. Она даёт знак Хансу, и тот медленно поднимается. Затем незнакомец наматывает конец лестницы на своего оленя, как импровизированную сбрую, и взбирается наверх.
— Готовы? — говорит он. — Тянем.
Когда оленя удаётся поднять на борт, они пробираются к люку. Незнакомец осторожно сбивает лёд с петель. Они подгадывают время, когда голем бросит очередной валун, открывают скрипучее дерево и падают в темноту.
— Тут тише, — благодарно говорит Ханс.
— И холоднее, — говорит незнакомец, кутаясь в куртку.
Эльза пытается рассмотреть окружение. Тусклый свет проникает через иллюминаторы и плохо освещает пространство, но в ней разгорается радость.
— Это же линкор. Ответь, о, принц Южных островов, для чего служат линкоры?
— Для войны.
Она приподнимает бровь, затем многозначительно смотрит на сваленные у стены ящики. Он зажигает фонарь и следует за ней. Прочитав то, что написано на дереве, он улыбается.
— Взорвать, значит? Неплохо, ваше величество.
Они работают быстро: дрожащие стены корабля так и норовят напомнить, как близко к ним ходит голем. Груда динамита, связанная пропитанной маслом соломой, начинает расти. Олень с интересом наблюдает; его вклад в дело — лечь на кучу соломы, которую они выбросили из ящиков. Незнакомец наблюдает за ними, скрестив руки.
— Помочь не хочешь? — спрашивает Ханс.
— Это не сработает.
— Откуда тебе знать? — спрашивает Эльза, хмуро пронося мимо него ящик.
— Поверьте мне, я знаю. Он развалится и соберётся вновь, вот и всё. Я три дня кряду вижу, как Олаф так делает.
— Лучше я не буду ничего спрашивать, — бормочет Ханс. У Эльзы напрягаются плечи и учащается дыхание.
— Не сработает? Тогда что же нам делать? Как его уничтожить или найти Анну?
Ханс останавливается и берёт её за руки.
— Мы что-нибудь придумаем, Эльза. Если это не сработает, то попробуем что-нибудь ещё. Но пока что это всё, что мы можем сделать — если ты, конечно, не можешь обратить голема в порошок.
Она отводит взгляд, видя надежду в его глазах.
— Как ты и сказал. Это всё, что мы можем сделать, — её желудок завязывается узлом. О, Анна, Анна, Анна.
Несмотря на подозрительность, незнакомец — человек добрый и сильный; заметив, что ей сложно поднимать по лестнице ящик с взрывчаткой, он приходит ей на выручку.
— Бьюсь об заклад, ты даже не догадывался, на что подписываешься, соглашаясь стать проводником моей сестры, — говорит она.
— Я не проводник, я ледоруб. Но вы правы — Анна преподнесла мне много сюрпризов, хоть я и успел к ним привыкнуть.
— Прости, — говорит она. — За всё это, — кто-то должен получить извинения, так как голен способен как убить людей, так и разрушить Эренделл. Он улыбается и пожимает плечами.
— Кем я буду без льда?
Она подпрыгивает.
Кем я буду без льда?
Что останется?
— Мы готовы, — кричит с палубы Ханс. — Насколько это возможно, — добавляет он, глядя на гору взрывчатки.
Они приседают у штурвала, оценивая расстояние. Ханс заряжает взрывчатку в свою самодельную катапульту и зажигает солому. Они задерживают дыхание. Бомба застревает между зазубренными ледяными пластинами, из которых сложено правое плечо голема. Чудовище смотрит на неё — и динамит взрывается. Оно заваливается за бок и мотается из стороны в сторону, и сквозь дым видно, что оно начисто лишилось руки. Эльза и Ханс радостно улыбаются друг другу. Ледоруб молчит.
Голем подбирает руку и приставляет её к плечу. Их улыбки затухают.
— Выстрели ещё раз, — говорит Эльза. — Ещё и ещё, пока он не распадётся на части. И быстро.
Ледяной демон бросается к ним. Ханс выпускает ещё одну бомбу и сносит его колену, что выигрывает им время. Они работают сообща: ледоруб загружает бомбу в катапульту, Эльза зажигает фитиль, Ханс стреляет. Они запускает в чудовище половину взрывчатки, прежде чем он он рассыпается на мелкие части.
Осколки льда разлетаются по всему фьорду. Под тучами он превратился в пустынный пейзаж из битого льда и расколотых кораблей.
Но всё тихо. Чудовище побеждено. Эльза поворачивается к Хансу; он устало улыбается.
— Рано радуетесь, — бормочет ледоруб.
Все его предостережения оказались ужасающей правдой. Фрагменты рук и ног перекатываются друг к другу, и за пару мгновений голем вновь становится целым и нерушимым.
— Нет, — стонет Эльза. Ханс хватает её за плечи.
— Мы можем обстреливать его хоть весь день. У твоей сестры столько времени нет. Если кто и может её спасти, то лишь ты.
— Сколько вы сможете его отвлекать?
— Сколько скажете, — ворчит ледоруб, поднимая ящик. Он заряжает катапульту и стреляет прямо в левый глаз голема. — Работы у меня всё равно пока нет. Могу заниматься этим, сколько влезет.
Стоит ей спуститься по верёвочной лестнице, как на пути оказывается первое препятствие: груда валунов и острых обломков льда. Вернуться уже нельзя — голем её заметит, поэтому она сжимает зубы и пытается перелезть через них.
— Эльза, пригнись! — кричит Ханс и бросает перед ней взрывчатку. Та вспыхивает и чуть не перекидывается на её платье. Она отшатывается, прикрывая лицо, а, когда дым рассеивается, во льдах находится путь.
— Ты меня чуть не поджёг! — кричит она.
— Но не поджёг же, — отвечает он.
Ей приходится идти в обход, чтобы не нарваться на новые завалы и не попасться на глаза голему; ей не хочется окружать себя снегом — вдруг так Анна её не заметит. Она зовёт сестру, не боясь, что голем её услышит: он слишком сосредоточен на линкоре, и его разъярённые крики громче, чем прежний буран.
Что-то движется по льду. Эльза прищуривается, гадая, не почудилось ли ей — но видит это снова. Белое на белом льду — это снеговик, который ранее проезжал мимо них. Он между ней и линкором. А позади него из-за валуна выходит…
— Анна! — кричит она.
Сестра не слышит её. Даже с такого расстояния она понимает, куда смотрит Анна — на палубу, откуда Ханс и ледоруб обстреливают голема. Анна поворачивается к кораблю. Она запинается. Олаф обнимает её за плечи, что-то говорит, но она качает головой. Она указывает на мужчин, хоть и едва может поднять руку.
Это слабое и белое существо не может быть её сестрой. Эльза начинает дрожать. Она подбирает подол и бежит через ряды застывших кораблей к темно-бордовому пятну. Еще не поздно — надежда ещё жива — Анна ещё жива — ещё жива — ещё жива.
Затем она замирает. Только сейчас ей открылось ужасающее зрелище: голем добрался до линкора. Он бьет кулаком по палубе с такой силой, что нос корабля пробивает лёд и остаётся под ним. Никого живого на борту не видно.
Внезапно из трюма вырывается олень, вынося на себе обоих мужчин. Он скачет по палубе, и разъяренный голем вновь заносит кулак. Они с криком срываются с борта корабля. С дико бьющимся сердцем Эльза выпускает в них залп снега и с облегчением видит, как они съезжают по снежной горке. Секундой позже они уже со всей мочи удирают от корабля.
Мир взрывается жёлтым. Её отбрасывает в борт другого корабля; воздух выбивается из лёгких, и она лежит, ожидая, когда они вновь смогут принимать кислород. К ней катится волна белого цвета; она съеживается и вовремя ставит ледяной щит. В него ударяются валуны и снег — без щита они бы наверняка погребли её под собой.
Выбравшись из-под обломков, она кашляет из-за поднявшегося дыма. Она не слышит ничего, кроме биения своего сердца. Приглушенные звуки окружения медленно сменяет звон в ушах. С неба сыпятся обломки досок, и она понимает, что мужчины взорвали корабль.
Где Ханс? Где Анна?
Она кружит под кораблём, пока не находит веревочную лестницу. С кормы она может рассмотреть всю верфь. Из-за дыма и надвигающейся метели Анну и Ханса нигде не видать. На месте, где стоял линкор, теперь есть лишь дыра, в которой бурлит ещё кипящая вода. Неподалеку от неё зияет трещина, из которой выпрыгнул демон; от основного излома разошлось множество мелких. Она зажимает ладонями рот: ледоруб и его олень плавают в проруби. Мужчина держится за зверя, а тот изо всех сил гребёт к краю. Олень смог выбраться, но человек так замёрз, что отпустил его.
Ледоруб пытается оставаться на поверхности воды, но течение подо льдом тянет его вниз. Он то появляется, то пропадает, пока не попадает в ловушку под толстым слоем льда. Даже если он ещё в сознании, даже если у него хватит сил плыть, у него закончится кислород ещё до того, как он доберётся до проруби.
Олень хочет прыгнуть за ним, но тут мимо него проносится что-то белое. Олаф подпрыгивает и падает в воду. Эльза сжимает борт и задерживает дыхание.
На счёт одиннадцать они появляются на поверхности. Ледоруб тут же начинает откашливать воду. Она облегчённо прижимает руки ко лбу.
Олаф в последний раз был с Анной; ледоруб в последний раз был с Хансом. Она спускается по лестнице; кажется, каждая клеточка её тела ноет от удара. Она в жизни так не уставала.
Не сотвори она демона, её друзья и народ не попали бы в смертельную опасность. Не рань она Анну, демон бы никогда не появился. Не убеги она, Анна бы не пострадала. Не будь у неё сил, ей бы не пришлось убегать. Не родись она, у неё не появились бы силы и она бы никогда не причинила никому боль. Её вина так тяжела, что ей с трудом удается дышать.
До неё доносится крик. Оборачиваясь, она замечает Ханса. Должно быть, при взрыве его отбросило дальше остальных. Она рада его видеть куда больше, чем готова признаться, но не может пошевелиться. То, что он жив, — лучший подарок, даже лучше, чем она заслуживает. И ведь даже не ей надо за него радоваться. Он — для Анны. Анны, которая умрет. Увидев её, он останавливается и качает головой.
— Эльза. Нет, Эльза, ты не можешь себя в этом винить.
— Ой ли? — выдыхает она. — Тогда кто же виноват?
— Что толку искать виноватого? Всё уже произошло; надо просто двигаться дальше. Не позволяй чувству вины увести тебя от возможного выхода из ситуации. Эльза, я знаю, что ты сможешь это преодолеть. Я верю в это всем сердцем.
— Прекрати, — говорит она. — Я знаю, что ты желаешь добра, но прекрати. Ты даже не представляешь, каково это — провести всю жизнь, каждый её день, в разочарованиях от бесконечных неудач и самой себя. Думаешь, я не понимаю, что должна быть способна это преодолеть? Но когда я пытаюсь, правда пытаюсь, моё тело — моё собственное тело — предает меня. Я не могу. Я способна лишь на это.
Она указывает на буран, на демона, на зиму и смотрит на него взглядом, в котором уже нет огня. Она устала выживать столько лет на одном лишь страхе; она истощена, как если бы цвета в ней поблекли, а сама она истончилась настолько, что ветер мог бы унести её, как призрака; она пуста. Это — каменная стена, непреодолимая гора, последний удар молотка по гвоздю.
Внезапно над их головами кричит голем. Он уже высотой с мачту (он становится всё больше, да сколько же он может расти?); когда он прыгает, лёд содрогается так сильно, что они падают на колени. Чудовище замахивается исполинской рукой и отбрасывает Ханса. Эльза кричит, вскакивая на ноги, но не успевает сделать и трех шагов, как демон опускает перед ней руку — толстую, как ствол секвойи, и такую же неподвижную.
Умом она понимает, что должна бороться, но не может вспомнить, куда бежать, как защититься или как двигать руками и ногами. Она смотрит чудовищу в глаза. Они горят красным, словно освещенные изнутри углями костров лагеря в горах, но не дружелюбно, а с ненавистью.
Это я, понимает она. Это всё моё отвращение к себе. Это всё пустая ярость, которая меня поглотила.
Мимо неё проносится пурпурное пятно — и внезапно перед чудовищем появляется Анна, седая, с обледеневшей кожей. Не успевает Эльза и слова сказать, как её сестра поднимает обернутый соломой свёрток, который она сжимает, как факел. Она заводит руку и бросает его. Она слаба, но коленная чашечка, в которую она целилась, не очень высока, и потому она не промахивается. Бомба застревает во льду чудовища. Анна оборачивается и хромает к Эльзе. Она хватает её за руку.
— Бежим!
Бомба взрывается, и, когда дым рассеивается, голем видит, что лишился части ноги. Он ревёт от ярости, извергая зазубренные осколки льда на убегающих женщин.
— Что дальше? — кричит Эльза, помогая сестре. Анна хватает ртом воздух.
— О чём… ты?
— Ты выиграла нам время и разозлила его — ещё больше, чем раньше — но что дальше по плану?
— Эм…
Эльза оглядывается: голем ещё не успел восстановиться, но вскоре погонится за ними. Сестры бредут вперёд.
— Сюда, — говорит старшая, и они падают за валуном. Укрытие из него жалкое, но оно пусть и ненадолго, но скроет их от голема. Возможно, они успеют придумать, как сбежать. И думать надо быстро: Эльза впервые замечает лёд, покрывающий кожу Анны, её синие губы, холод, исходящий от её тела. — О, Анна.
— Эльза, — выдыхает младшая и протягивает замерзшую руку. — Давай сразимся с ним… вместе. Как раньше, помнишь?
Со слезами на глазах Эльза качает головой.
— Анна, ты не понимаешь — тут не с кем сражаться. Это существо неразрушимо.
Анна закрывает глаза и ложится на лёд. У неё стучат зубы, когда она пытается дышать. Эльза почти что видит, как лёд медленно сковывает её лёгкие.
— Всегда есть… выход. Правила… и ледяные чудища… созданы, чтобы их… ломать.
— Тебе надо согреться. Это сейчас главное.
Синие глаза распахиваются. Анна качает головой.
— Ты. Эренделл. Кристофф.
— Я не знаю, что делать, — шепчет Эльза.
— Я же… с тобой, — говорит её сестра. — Мы вместе, — она вновь протягивает руку, но уже куда настойчивей.
Эльза сжимает ладонь сестры. Рука в руке. Впервые за долгие годы она вспоминает, каково это — не быть одной. Анна, даже такая холодная, согревает её лучше любого одеяла. Ощущение пробуждает воспоминания.
— Помнишь банкет, на котором лорд Ульрик зацепился новым плащом за чашу с пуншем и опрокинул её, и пунш разлился по всему залу и добрался до камина, а потом всё загорелось? Мы часами стояли на улице, пока дым не пропал, а потом слепили снеговиков с лицами всех лордов и леди, и леди Карин так не понравилась её копия, что она вылила на неё ведро кипятка?
Анна хихикает.
— Что ж, я знаю, где добыть кипящую воду.