Stain
30 ноября 2021 г. в 06:00
— Мисс Голдштейн, принесите еще кофе.
Вежливо улыбнувшись начальнику, Куинни поспешила выполнить приказ. Мысли Абернати излучали раздражение, и ей вовсе не хотелось быть человеком, на которого это раздражение выльется бурным потоком. Голова уже пухла от невысказанных претензий, настоящие крики были бы совсем ненужным дополнением к вечной какофонии в хорошенькой головке легилимента.
Улыбаясь всем и каждому — и борясь с желанием заткнуть уши ватой, — Куинни добралась до кофейника. Глядя на то, как зачарованная посуда сама варит кофе, младшая Голдштейн вздохнула. Единственное, что отличало ее от таких же секретарш-не-магов — приготовление кофе занимает всего один взмах волшебной палочки. Даже ее магическая печатная машинка так часто сбоила, что проще было научиться работать с обычной или же мучиться с зачарованным пером.
Поставив тяжелый кофейник на поднос, Куинни пустилась в обратный путь. Дорога до кабинета пролегала через одну из нескольких больших приемных, где всегда не протолкнуться от служащих. Каждый из них был занят своими мыслями и уж конечно не подумал бы дать дорогу какой-то там секретарше. Стараясь игнорировать бесконечный поток чужих мыслей в собственной голове, Куинни старательно лавировала между магами, не забывая улыбаться и здороваться.
Не на это рассчитывала, когда, еще совсем зеленой выпускницей, устраивалась сюда на работу. Даже Тине не удалось построить карьеру в этом унылом чисто «мужском» царстве и это при ее-то талантах, уме и умении четко следовать правилам. Куинни никогда не могла сравниться со старшей сестрой, но большую часть времени чувствовала себя вполне уютно в ее тени. Тина никогда не давала ее в обиду, да и вообще заменила родителей им обеим. Куинни часто думала, что было бы с их семьей, если бы старшей была она. И каждый раз с облегчением выдыхала. Она ни за что не смогла бы делать все, что делала для них обеих Тина.
Годы практики показали, что лучше всего заглушить назойливые голоса в голове помогало бегство в свои собственные мысли. Вот только улетать в грезы можно было только когда в руках нет ничего тяжелого, горячего, бьющегося, а вокруг не снуют туда-сюда люди. Иначе не миновать беды.
Куинни заметила белоснежный шарф старшего мракоборца слишком поздно. Попыталась уклониться от столкновения, совершенно забыв о своей опасной ноше, и, как это всегда бывает, оступилась. Поднос с кофейником полетел в одну сторону, Куинни — прямо на Грейвса, что как раз изучал некие документы.
— Мистер Грейвс! — только и успела воскликнуть она.
Реакция у лучшего мракоборца оказалась вполне соответствующей его положению. Выставив руки вперед, Грейвс в последний момент успел придержать Куинни. Кофейник, увы, грохнулся на пол, обдавая всех присутствующих раскаленными брызгами.
Первой мыслью Куинни было глупое «Почему кофейник не зачаровали на неразбиваемость?», а вторая, уже не ее, а украденная чужая, перевернула мир младшей Голдштейн с ног на голову.
Как, черт побери, Персиваль Грейвс терпел этих неуклюжих неумех?
Конечно, мысли редко выглядят как стройные предложения или хотя бы фразы. В лучшем случае это цепочки из не вполне связанных между собой слов. Большинство людей вообще думает образами, и Грейвс исключением не был. Поэтому помимо выслушивания вполне понятного недовольства Куинни увидела соответствующих кадр из памяти мужчины. Вот только кадр запечатлел не какую-нибудь другую неуклюжую неумеху в минуту позора, а самого мистера Грейвса, и не в зеркале. Тот человек, которому принадлежал мыслеобраз — и который сейчас держал Куинни в руках в прямом смысле слова, — наставил свою палочку на обезоруженного Грейвса.
Куинни медленно подняла глаза. Поток извинений застрял у нее в горле и все, что Голдштейн могла сделать — просто испуганно смотреть на человека с лицом мистера Грейвса, в его одежде и с явно чужими мыслями.
Неудивительно, что мы вырождаемся.
— Повнимательнее, мисс Голдштейн! — Грейвс отпустил ее, сверля недовольным взглядом. — Вы что, спите прямо на ходу?
Резкий взмах палочки, и груда осколков быстро складывается в проклятый кофейник, а коричневая лужа бесследно пропадает, оставляя в коридоре терпкий аромат свежесваренного кофе.
Куинни продолжала смотреть на Грейвса, чувствуя себя парализованной птичкой перед удавом. Ее взгляд прилип к пятнышку на некогда идеально белом шарфе. Почему-то оно не пропало вместе с остальным кофе.
— Ответьте на вопрос, мисс Голдштейн, — продолжил мужчина, брезгливо отряхивая свои бумаги. — С каждым разом ваши ошибки становятся все опаснее для окружающих. Может, мне стоит поговорить с вашим начальником о вашей профессиональной пригодности?
Последняя фраза вывела Куинни из ступора. Она отмерла и инстинктивно шагнула назад. Голдштейн вообще была бы рада убежать прочь, куда-нибудь подальше от этого человека, но не была уверена, что получится. Да и свидетелей ее позора было достаточно.
— Нет, мистер Грей, — выдавила она из себя, запнувшись на имени. — Пожалуйста, простите меня, этого больше никогда не повторится.
— Моя фамилия Грейвс, если вы забыли, — поправил ее мужчина, и подозрение Куинни переросло в твердую уверенность. — И, думаю, мне все же придется переговорить о вас с мистером Абернати.
— Прошу прощения! — Куинни вся сжалась. Мысли не врут никогда, и теперь, зная настоящее имя человека перед собой, она почти хотела, чтобы ее уволили прямо сейчас. Все что угодно, лишь бы покинуть общество самого разыскиваемого преступника магического мира.
Неожиданно взгляд самозваного Грейвса изменился. Раздражение пропало, но появилось нечто новое, более сильное. А еще мысли Гриндевальда будто окутались непроницаемым барьером. За всю жизнь Куинни не сталкивалась с таким сильным ментальным блоком. Мысли Гриндевальда были не просто закрыты на невидимый замок — они жалили ее собственный разум, стоило ей проявить чуть больше настойчивости в попытке прочитать их.
А ведь если он умеет защищаться, то должен уметь и нападать. Куинни поспешила возвести собственную защиту, даже зная наверняка, что опоздала. Зажмурилась, полагаясь на старый как мир способ сохранить мысли в неприкосновенности.
— Интересно, — Гриндевальд наклонил голову на бок.
Он явно хотел сказать еще что-то, но не успел.
— Мисс Голдштейн, где вас только носит? — из-за спины Грей… Гриндевальда показалось надменное лицо ее босса. — Разве это так сложно, носить кофе? Мне казалось, что с этим справитесь даже вы!
— Простите, мистер Абернати, — пролепетала Куинни, напуская на себя самый несчастный и нелепый вид, который только могла изобразить. — Пол был мокрый… Я сварю еще кофе, это займет всего пять минут…
— С меня довольно вашей некомпетентности!
При этих словах кукольное личико Куинни не дрогнуло, но в ее душе поднималась настоящая буря. Уже несколько лет она копила обиды, раздражение, злость — и на себя, что появилась на свет такой никчемной, и на начальника, который всегда находил, к чему придраться, и поручал ей все, что угодно, кроме настоящей работы.
Он просто очень сильно любил власть. Впрочем, власть не отвечала ему взаимностью, и поэтому Абернати срывался на подчиненных.
— Простите… — сквозь зубы выдавила из себя Куинни. Огонь, бушующий в груди, оказался таким сильным, что мог сжечь ее душу изнутри, но легилиментка не могла потерять эту работу. Тине и так очень нелегко тянуть их двоих.
— Я сказал довольно, — на лице Абернати появилась гаденькая ухмылка. — Можете убираться сейчас же, только не забудьте забрать свой хлам.
Куинни вскинула голову, тряхнув кудряшками. Она четко видела каждую мысль Абернати — а еще больше его мыслей помнила, — и впервые в жизни была готова использовать свой дар во зло. Если уж ее выгнали, то она уйдет красиво, хлопнув дверью так, что с петель слетит.
— Не стоит этого делать, Куинни.
Куинни настолько увлеклась, что совсем забыла о еще одном присутствующем лице. Его вкрадчивый голос зазвучал в ее голове безо всякого предупреждения, как дуновение морозного ветра остужая весь пыл легилиментки.
— Нет, вы не можете уволить мисс Голдштейн, — Гриндевальд-Грейвс качнул головой.
— Но мистер Грейвс, мисс Голдштейн служит у меня. Ее вопиющая неуклюжесть парализует работу всего отдела!
Мракоборец — фальшивый мракоборец, — усмехнулся. Абернати из багрового стал пепельным, и Куинни с внутренним удовлетворением отметила, что начальник нервничает.
— Что ж, ваше право. В таком случае мне придется на пять минут дольше возиться с документами, чтобы заново принять ее в мой отдел. Мой помощник решил уволиться, и я ищу замену. Как раз спросил у мисс Голдштейн, не хочет ли она перевестись.
— Но у нее нет боевого опыта! — теперь в голосе Абернати было ничем не прикрытое возмущение и даже обида. — У нее вообще нет никакого опыта, она даже варить кофе толком не умеет!
— Думаю, мне решать, какие качества нужны моему помощнику, — Гриндевальд-Грейвс отвернулся от Абернати и посмотрел на Куинни. — Ну, каким будет ваше решение?
Куинни глохла от мысленных криков начальника и одновременно немела от изучающего взгляда одного из сильнейших магов эпохи. Все, что она смогла — кивнуть.
— Очевидно, это положительный ответ, — Гриндевальд забрал злосчастный кофейник у Куинни и вручил его Абернати. — Тогда я заберу мисс Голдштейн прямо сейчас.
И не дожидаясь ответа ошалевшего от такого поворота событий Абернати, Гриндевальд взял Куинни за руку. Через мгновение Абернати остался глупо стоять в одиночестве. Кофейник весело поблескивал в его руках.