Колыбельная Мэри Винчестер

      Тьма была окружена тишиной. В ней она проводила свою бесконечную вечность. В ней потеряла счет прошедшим векам. В ней топила свое одиночество.       Тьма заполняла все пространство и время, холя и лелея внутри себя единственное чувство: ненависть. Переросшая из обиды, ревности и ощущения одиночества она очернила все мысли желания. Это ощущение разрасталось так стремительно и быстро, что могло бы легко посоревноваться со вселенной, расцвеченной одним единственным жизнезарождающим взрывом.        Тьма желала вырваться на свободу. Это было ее единственное чего она бы хотела. Это было ее единственной целью. Это было ее единственной возможностью воздать всем по заслугам. Это было единственно важным до тех пор пока…       «Хей, Джуд, смени аккорд» — женский наполненный безмерной любовью голос лавиной ворвался в сознание, буквально подменив собой реальность. Сводящий с ума он пронесся по ее личной вселенной, сметая границы ее одиночной камеры и устанавливая новые непонятные Тьме законы.       «Грустной песне не дай распеться — пытаясь справиться с трепетом и волнением за малыша, Мэри пела и надеялась, что ее сын успокоится. — Запомни: до сердца песня дойдёт, — Могла ли миссис Винчестер знать, что сейчас она заставила утихнуть нечто намного упрямее, чем ее мальчик — Если пройдёт песня сквозь сердце».       Мальчик на руках Мэри прислушался к голосу матери. В комнате стало так тихо, что теперь было слышно лишь песню и завывающий холодный январский ветер за окном, что будто подпевал белокурой молодой мамочке.       Тишина разорванная на ошметки голосом незнакомой женщины вернулась стоило только песне закончится. Но даже в вернувшемся безмолвии не было места былой ярости. В одиночной камере Тьмы больше не хватало места, ведь она вся заполнилась безумным количеством вопросов, на которые Тьма впервые в жизни не могла ответить.       Тьма желала вырваться на свободу. Теперь с большим рвением. Теперь с ощущением незаконченных дел. Теперь с желанием ответить на все вопросы, что сводили с ума…       Тьма словно маленькая девчонка забивалась в угол бесконечно огромного пространства. Она зажимала уши сворачиваясь клубочком на холодном полу. Ей хотелось перекричать повторяющуюся снова и снова песню. Но голос наполненный нежностью, трепетом, терпением, теплом заполнял собой все пространство и время, а потом снова исчезал, оставляя после себя ворох сводящих с ума вопросов, довершал которых один единственный: «А что если это было в последний раз?»       Тьма была окружена тишиной. В ней она теперь ощущала что-то чужеродное и неправильное. В ней она ждала голос разгоняющий одиночество. В ней она боялась снова захлебнуться.