Зачем придумали любовь?

      Шкиперу стало ещё хуже. На душе уже не было столько радости. Для чего врачам кровь, так ещё и в таком количестве? Неужели повторилась та же ситуация что и на родах Элизабет? Роды Элизабет были тяжёлыми. Тогда Хлоя потеряла довольно много крови, и она могла умереть, но её удалось реанимировать и поставить на ноги, благодаря чему она вернулась к обычной жизни. А что, если в этот раз всё будет гораздо хуже? Что, если врачи не спасут её? Врачи пока ничего не говорили Шкиперу. Они продолжали суетиться. А Шкиперу не удавалось поймать хотя бы одного из врачей, чтобы спросить что происходит и как там Хлоя с малышом. Да и казалось, что из-за страха Шкипер не сможет ничего сказать или же начнёт путать слова. Ведь если Хлоя всё-таки погибнет, то это будет боль не только для Шкипера, но и для Элизабет и родителей.       Сердце военного от волнения и страха начинало биться быстрее и неровнее. Но через несколько минут его всё-таки пригласили в кабинет. Шкипер всё умолял Бога, чтобы с Хлоей было всё нормально. Посередине кабинета лежала Хлоя, а рядом в ней всё возились медики. Шкипер испытывал Дежавю, ведь всё было, практически, как в прошлый раз: суета, паника, кровь. Только теперь всё было ещё страшнее, латексные перчатки некоторых врачей были в крови, плёнка на кушетке перепачкана красным. Шкипер встал рядом с супругой и нежно взял её руку, еле сдерживая слёзы. Его сердце разрывалось, когда он смотрел на жену. Он никогда ранее не видел её в таком состоянии. Роды уже закончились, но очень сильно потрепали девушку, она с трудом двигалась и говорила. — Любимая… Всё хорошо, всё закончилось, — Шкипер, всхлипывая, поцеловал руку Хлои, — Ты только держись… Мы будем счастливы вместе, с дочерью и сыном. Я буду любить тебя до конца своих дней…       К Шкиперу подошёл врач и, вздохнув, заговорил: — У неё произошёл разрыв тканей, из-за чего открылось сильное кровотечение. Ребёнок здоров, но мать потеряла два с половиной литра крови, мы пытаемся восполнить объём, но она очень слаба, маленькие шансы выживания.       Сердце военного на секунду замерло. Он не мог поверить, что та, которую он любил больше собственной жизни, может умереть. Но по её состоянию это было хорошо видно. — Шкипер, — пролепетала Хлоя, и муж тоскливо посмотрел на неё, — Если я умру, не оставляй наших сына и дочь… Пусть Джейсон будет таким же храбрым, мужественным, как и ты… — Нет, Хлоя, ты будешь жить! — военный уже сам не верил в свои утешения, но продолжал говорить, чтобы его любимая не боялась, и, если умрёт, то умерла бы легче, она уже и так намучалась. Хлоя из последних сил сжала руку супруга, чтобы их пальцы сплелись и прошептала: — Я люблю тебя…       После этих слов её рука обмякла, глаза закрылись. Медицинская аппаратура показала остановку пульса и запищала. Врачи ещё сильнее возились, а Шкипер будто ничего не видел и не слышал. Он понимал, что его любимая умерла и утонул в своём горе. Военный больше никогда не услышит её голос, не окажется в объятиях Хлои, никогда не приласкает её и больше никогда она не посмотрит влюблённым взглядом в его глаза. — Хлоя, нет…- по щекам Шкипера потекли слёзы, — Не умирай, не оставляй меня одного…       Так как врачи в данный момент работали с Хлоей, Шкипер был в стороне. Его ноги от страха перестали его держать и он медленно спустился на пол, оказавшись сидя на коленях, и, закрыв лицо руками, плакал так, как никогда не плакал. Из-за нахлынувших на него эмоций он даже не слышал плача своего только родившегося сына, о котором он так мечтал. Шкипер никогда не испытывал такого сильного горя. У него никогда не было такой сильной историки и истерики в принципе. Его всхлипы разносились по палате. Шкиперу, наверное, никогда не было так плохо как сейчас. В какой момент ему даже стало тяжело дышать от того, насколько сильно он плакал. Врачи вовремя заметили это. Парочка из них подбежала к нему. — Ему плохо, — услышал рядом с собой военный. — Несите успокоительное.       Через пару минут Шкипер почувствовал, как ему что-то вкололи, после чего его сознание стало мутнеть.       Шкипер очнулся от телефонного звонка. Открыв глаза, он осмотрелся. Оказалось, что он лежал на больничной койке, но, как ни странно, был полон сил. Видимо, успокоительное было правда сильным, военный всё ещё был более не менее спокоен. Шкипер поднялся и ответил на звонок. Это оказался Сверчок. Он спрашивал, что с Хлоей и ребёнком. Военный холодно ответил: — Хлои больше нет.       Сверчок на некоторое время замолчал от шока, вскоре стали слышны его всхлипы. — Только никому не говори, — продолжил Шкипер, — Когда я вернусь в Кривые Лопасти, я всё всем расскажу.       Закончив звонок, военный встал с койки. Медсёстры его заметили и начали спрашивать о самочувствии. — Я в норме, — спокойно ответил Шкипер.       Сейчас он ничего не чувствовал, действовало успокоительное, но и шок не давал ему плакать. Вскоре принесли сына Шкипера, чтобы отец смог посмотреть на Джейсона. У мальчика, закутанного в пелёнки, были тёмно-синие волосы, которые сильно выделялись, это точно сын Шкипера. Военный тихо поцеловал сына в щёчку, ведь видел в нём частичку Хлои. Он так и не мог поверить, что мать малыша мертва. Джейсона оставят в больнице, пока будут проверять его здоровье.       Шкипер один полетел в Кривые Лопасти. В руках он держал букет роз, которые так и не подарил Хлое, ему оставалось только положить эти цветы к её портрету с чёрной ленточкой. Сейчас военный понимал, что ничто не вечно, ничто всегда не будет с ним, кроме бесконечного неба. Шкипер не стеснялся плакать, ведь в небе никто не видел его слёз. Приземлившись перед семейным домом, военный открыл дверь. — Ого, как быстро Хлою отпустили, — послышался с кухни голос бабушки Элизабет, — Отец, иди дочь встречай! — Привет, Хлоя! — дедушка вышел из дальнего уголка гостиной, держа в руках одну розу, но, увидев одного её супруга, положил цветок на банкетку, — Шкипер, а где же Хлоя, а Джейсон?       Военный ничего не ответил, взял с банкетки розу и соединил букеты, чтобы цветов получилось чётное количество. Родители Хлои начали подозревать, в чём дело. — Хлоя умерла, — тихо сказал Шкипер.       Родители Хлои раскрыли рты от удивления. Умер человек, который был так дорог сразу нескольким людям. Они видели, что Шкипер плакал и что ему больно не меньше, чем им самим. — А Джейсон? — спросила мать Хлои, когда немного отошла от Хлои. — С ним всё нормально. Он проведёт в больнице пару дней, как и положено, — с грустью ответил Шкипер.       В любой другой ситуации родители Хлои бы, наверное, накричали на Шкипера за то, что он оставил одного собственного сына, но сейчас не до этого, сейчас слишком тяжёлые обстоятельства. — Я побуду с ним, пока его не выпишут, — сказала бабушка, медленно вышла из дома, взмахнула крыльями и направилась к внуку. — Это я во всём виноват… — теперь Шкипер говорил уже только с отцом умершей жены. — Я поклялся себе, что буду оберегать её, но не сдержал обещание… — Это не твоя вина, Шкипер, — дедушка подошёл к Шкиперу и положил свою руку ему на плечо. — Как бы грустно и тяжело это ни было, такое иногда случается. Никто из нас не причастен к этому…       Отец Хлои начал всхлипывать, а вот Шкиперу уже нечем было плакать. Он всё выплакал в больнице и во время дороги домой. — Я не знаю, что мне делать. — продолжал говорить Шкипер. — Хлоя — это вся моя жизнь, как и Элизабет с Джейсоном. А теперь Хлои нет… — Живи. Живи ради Элизабет и Джейсона. Ты им нужен. Никто больше не позаботится о них так, как ты.       Шкиперу хотелось верить в эти слова. Сейчас ему остаётся жить только ради дочери и сына. Если и с ним что-то случиться, то жизнь Элизабет и Джейсона не будет такой радужной, как раньше. Стоило надеяться, что они как-то, но справятся без мамы, а вот в приёмной семье им будет ещё тяжелее.       Шкипер думал, что умер вместе с Хлоей. Словно она забрала из его жизни всю радость. Военный чувствовал себя беспомощным, это чувство редко посещало его, но сейчас оно было особенно невыносимо. Ему оставалось только плакать.       Шкипер говорил тихо, чтобы этого не услышала Элизабет. Но девочка всё-таки спустилась из своей комнаты в гостиную. — Что случилось? — спросила Элизабет, наивно и по-детски, не понимая, насколько всё плачевно. — Ну… Как сказать… — Шкипер опустился на одно колено, стараясь придумать что-то, что не так сильно напугает дочку, — Мама улетела надолго, очень долго… — Куда? А можно мне к ней? — Элизабет засуетилась. — Это место находится выше облаков, ниже звёзд, — военный продолжал выдумывать, — И никто не знает, когда она вернётся. — Я буду по ней скучать! — девочка приуныла. — Я тоже буду очень очень сильно скучать, — Шкипер понимал, что это навсегда.