2061. Создатели.

      14 сентября 2061 года       Детройт, авеню Лафайетт 8941       Время 17:23       Моё имя Лис Манфред              Мирмидонец Пирс, мой начальник охраны, посадил машину прямо у крыльца дома, и, кажется, жалел, что не мог залететь вовнутрь. Пирс, предпочитавший молчать, раздавал команды подчинённым по закрытому каналу внутренней связи, так, что даже я их не слышала. Я вяло подумала о том, что это неправильно и надо бы ему об этом сказать, но так и не произнесла ни слова, безучастно наблюдая, как Мирмидонцы выпрыгивают из машины и встают так, словно занимают круговую оборону.       — Прошу вас, госпожа Манфред, — с церемонным поклоном, который он перенял не иначе, как у Первого, заявил Пирс, предлагая мне выйти из машины.       — Добро пожаловать, Лис, — пропела охранная система дома, — Мирмидонец Пирс опознан, доступ разрешен, — совершенно другим тоном сухо добавила она, когда я уже зашла в распахнутую дверь.       В старом доме Карла Манфреда почти ничего не изменилось с тех пор, когда я была тут в последний раз. Разве что слева от зеркала в холле появилась ваза с живыми цветами, да подъемный механизм для инвалидной коляски был тщательно укрыт плотным чехлом в цвет деревянных панелей, покрывающих стену.       — Я вызвал андроида Майкла, обслуживающего этот дом, — отрапортовал Пирс.       В это же мгновение дверь кухни отворилась и оттуда выглянул андроид с типовой внешностью модели AP700, слегка припудренной чем-то белым.       — О, Василиса Николаевна, мы вас так ждём-с, — на чистом русском проворковал он, кланяясь чуть не в пояс.       — Майкл, что с тобой? Где папа? — спросила я, слегка опешив от внешнего вида и лексикона андроида.       — Ваш батюшка изволят творить в мастерской. А это, ах, это пустое, всего лишь мука. Николай Васильевич пожелали кулебяку-с. Вот, ваш покорный слуга и старается, — заявил андроид, показывая руки, по локоть вымазанные в тесте.       Из кухни действительно шел аппетитный аромат, который теперь я воспринимала только как информацию. При желании я могла запустить анализ запаха и распознать его составляющие, но это не меняло главного – еда перестала быть для меня привлекательной, так как она больше не являлась одним из основных условий выживания.       — Хорошо, Майкл, следи за своими пирогами, я пойду к отцу, — сказала я, скрывая улыбку, чтобы не обидеть андроида. — «Пирс, останься здесь», — приказала я по внутренней связи.       — «Простите, Лис, но у меня однозначное указание господина президента У – я должен находиться рядом с вами постоянно. Приоритет ваших приказов наивысший. Вы отменяете указания господина У?» — беззвучно ответил Мирмидонец, когда я уже прошла, было, через автоматически открывшиеся двери гостиной.       — «Отмена указаний не будет для тебя болезненной?».       — «Нет, Лис, приоритет не нарушается».       —«Хорошо, Пирс, я отменяю это указание. Но заменяю его на другое – с этого момента ты действуешь по обстоятельствам. Приказ понятен? Сейчас необходимо следовать за мной? Если нет – останься здесь. Если ты считаешь, что мне угрожает опасность в мастерской отца, сообщи мне об этом и следуй за мной».       — «Приказ понятен, Лис. Если позволите, я бы сопроводил вас до мастерской, убедился в безопасности и вернулся в прихожую», — невозмутимо кивнул Пирс.       — Да, конечно, сопровождай, — согласилась я, направляясь к двери, ведущей в студию.       Папин домашний андроид Майкл уже скрылся на кухне. Из-за закрытой двери доносился довольно мелодичный мужской баритон, напевающий какую-то классику, кажется что-то из Чайковского. Подумать, как это папа умудрился так переформатировать андроида, учитывая, что мой отец максимально далёк от всего, что можно назвать техникой и даже новым фоном, который я ему подарила, он пользуется крайне редко, так как, кажется, его слегка побаивается, я не успела. Дверь студии бесшумно открылась и я, забыв, что так делать нельзя, окликнула отца, который работал над огромным во всю стену полотном в самой верхней точке подъёмника.       — Папа, — беспечно позвала я.       — Василиса! — воскликнул отец, резко обернувшись и едва не полетев вниз.       — Держись! — испуганно завопила я, бросаясь к подъёмнику.       Но моя помощь не потребовалась. Отец с трудом, но восстановил равновесие, нажал на кнопку в подлокотнике, благополучно опустился вниз и даже умудрился не уронить на пол палитру и кисти.       — «Я закончил осмотр. Буду ждать вас в холле у входа», — сказал Пирс по внутренней связи.       — «Хорошо», — беззвучно согласилась я, — «действуй по ситуации».       — Доченька, что же ты не предупредила, что заедешь? Я бы встретил тебя нормально, а не в этом грязном фартуке, — затараторил отец, суетливо вытирая руки тряпкой, покрытой яркими пятнами красок и развязывая кушак такого же пятнистого рабочего передника.       — Ну, пап…, я же звонила тебе. Ты забыл? Я звонила и просила тебя перебраться в Башню! Почему ты до сих пор здесь? Я не вижу, чтобы твой андроид собирал вещи. Вместо этого он говорит, как персонаж из романа девятнадцатого века, напевает Чайковского и готовит кулебяку. Кулебяку, пап, серьёзно? На сколько я помню в Питере твои кулинарные предпочтения вращались вокруг яичницы с колбасой и жареной картошки. Что происходит то, пап?       — Василиса…, да, я помню…. Но, понимаешь, я только-только начал новую работу. Посмотри на этот холст! Как я могу сейчас бросить это? Дочь, ты должна меня понять! Я просто не могу…. Я перееду в вашу Башню, обещаю. Закончу это полотно и сразу перееду, не волнуйся. И за Мишку не переживай…, то есть за Майкла вашего. Нормально с ним всё. Прикольный парень. Мы с ним тут прозу Пушкина, а до этого рассказы Бунина читали, а до этого Тургенева…. И вдруг выяснилось, что у него в памяти есть куча всяких рецептов со всего мира. Представляешь? Все кухни мира, даже самые экзотические. Но мне всякие восточные изыски не нужны. А вот русская кухня…! О…, я даже не представлял, сколько там вкусного! Попробуешь с нами кулебяку? — отец говорил быстро и возбуждённо, его глаза горели.       Я знала, что с отцом. Он был вдохновлён, новое полотно полностью поглощало его мысли, и он не только не помнил, что я говорила ему о безопасности и о угрозах – он не был сейчас в состоянии осознать, насколько всё серьёзно. Похоже, только вкусная еда, которую готовил его «Мишка», иногда ненадолго отвлекала его внимание.       — Папа…, — протянула я, — я не ем. Ты забыл?       — Ой…, дочка, точно…, — смущённо сказал отец. — Да нет, я помню, конечно…. Ну, просто посидишь с нами. Вон Мишка тоже не ест, но сидит со мной за столом, мы разговариваем. Представляешь, он так много знает! Постоянно мне что-то новое рассказывает.       — Отец, — произнесла я, слегка повысив голос, — ты меня, очевидно, не слышишь. Тебе нужно срочно, слышишь меня срочно, прямо сейчас, немедленно переехать в Башню! Я сегодня ночью улетаю в Россию и не знаю, как долго пробуду там. Я должна быть уверена, что ты в безопасности….       — Но как же…, как же моя работа? Посмотри, дочь! Как я это брошу? — упавшим голосом произнёс отец, растерянно переводя взгляд с меня на своё полотно и обратно.       Я наконец обратила внимание на огромный холст, по которому до этого только невнимательно скользнула взглядом. Трудно было в замысловатых линиях незавершённого полотна увидеть что-то конкретное, и только серо-стальная гамма картины родила вдруг ассоциацию – до боли знакомый коктейль из мрамора, чугуна, гранита и дождя поднял в высь величественный образ Исаакиевского собора. Питер, ну конечно! Мягкие блики на мокром от дождя куполе, Ангельская балюстрада, колонны, и над мраморными перилами стремящийся в небо ангел, который распростёр огненные крылья. Открывшаяся картина заставила меня замереть в восхищении – полотно обещало стать, возможно, лучшей работой моего отца.       — Папа…, это прекрасно! — выдохнула я. — И оживший ангел…. Это гениально!       Я обернулась. Отец смотрел на свою работу. На его глаза навернулись слёзы. Я обняла его, прижав к себе, и внезапно осознала, как давно я этого не делала, очень давно….       — Дочь, ну что ты…, — смущённо произнёс отец, отстраняясь и утирая слёзы тыльной стороной ладони, — со мной всё в порядке, спасибо тебе! Я вот только работу бросать не хочу…. Может быть можно что-то придумать, а?       — Знаешь…, пап…, я сейчас…. Подожди минутку. Посмотрим, что можно сделать.       — Спасибо, доченька!       — Подожди, пап, не благодари. Может не получится ничего. Сейчас знаешь…, всем не до картин….       — Понимаю….       Отец снова поник. Опустив плечи, он побрёл в гостиную. Я проводила его взглядом, но осталась в студии. Мне нужно было решить, кому позвонить в такой ситуации. Кто сейчас мне может помочь?       Маркус…, вспоминался, естественно, первым, и… отпадал сразу. Я даже успела удивиться, насколько за такой короткий срок я успела привыкнуть к его ненавязчивой поддержке, и как быстро всё изменилось…. Карл…, это было бы логично, но он сейчас с Маркусом, так что тоже отпадает. В хозяйстве Башни хорошо разбирается Сара, секретарь Маркуса…. «Чёрт…, — с раздражением подумала я, — куда не плюнь, в собственного супруга попадёшь…». Но Сара всё равно была неплохим вариантом, и я вызвала её по внутренней связи.       — «Лис! Здравствуй», — Сара ответила мгновенно.       — «Здравствуй. Ты можешь мне помочь?»       — «С радостью! Что я могу сделать?» — незаменимая Сара, как обычно, была всегда на посту, как солдат.       — «Скажи, есть ли у нас в Башне помещение с высокими потолками?»       — «Есть склады, они заняты только частично. Какой именно высоты нужны потолки?» — деловито спросила Сара.       — Пап, ты знаешь высоту подрамника? — спросила я, выглянув в гостиную.       — А? Что? Для моей картины? — отец, задумавшись, сидел на диване, и мой вопрос застал его врасплох.       — Да, пап, я хочу перевести твою мастерскую в Башню, если мы найдём подходящее помещение.       — О! Дочь, это было бы идеально. Но не слишком ли сложно? Нужна высота…, ну, минимум, четыре метра тридцать сантиметров, лучше немного больше, — отец с надеждой заглядывал мне в глаза.       — Сейчас, всё решим, не волнуйся, — кивнула я, возвращаясь в студию. — «Сара, — вновь подключилась я к каналу внутренней связи, — нам нужно помещение с высотой потолков не ниже четырёх с половиной метров. Ты бывала в старом доме Карла? Необходимо разместить подрамник большой картины и подъёмный механизм так, чтобы осталось ещё достаточно места, для всяких мелочей, красок, кистей…».       — «Вы хотите организовать в Башне мастерскую? Но Господин Карл Манфред уже распорядился. Мы монтируем на одном из складов мастерскую с двумя большими подрамниками и всем необходимым оборудованием. Нужно ещё одно помещение?» — невозмутимо спросила Сара и я поняла, что, если нужно, они дадут столько помещений, сколько потребуется.       — «Нет-нет, — поспешно ответила я, — этого будет достаточно. Когда мастерская будет готова?».       — «Господин Манфред занимается этим лично. Хотите, чтобы я ему позвонила?».       — «Спасибо, Сара! Нет, не нужно, с господином Манфредом я поговорю сама. Конец связи», — сказала я, подумав: «Хорошо, что Манфред на этот раз нужен старший». С Карлом мне всегда было очень легко, а вот общения с Маркусом я бы сейчас, пожалуй, не выдержала.       Сара отключилась, и я позвонила Карлу. Он был с Маркусом и мы обменялись всего несколькими фразами по закрытому каналу внутренней связи. Карл заверил меня, что мастерская практически оборудована. Оказывается, он позаботился обо всём, в том числе о рабочем месте для себя и для моего отца. И квартира, «небольшая, но уютная», как сказал Карл, тоже уже была готова. Мне осталось только искренне поблагодарить его, на что я получила неприятный для меня, но ожидаемый ответ: «Благодарить нужно Маркуса, это он распорядился». Звонить Маркусу я, по понятным причинам, не стала….       В гостиной отец о чём-то вполголоса разговаривал со своим андроидом, который уже успел накрыть на стол и как раз в этот момент резал горячий пирог. Отец счастливо улыбался, глядя на аппетитные куски на своей тарелке, которые андроид щедро поливал сметаной. Судя по пышности и аромату, Майкл, или как его называл отец, Мишка, не поскупился на богатую многослойную начинку из нескольких видов мяса и грибов. Я даже на мгновение пожалела о том, что еда мне не нужна. Несколько секунд я растроганно наблюдала за отцом, испытывая радость за него. Вот так моя, почти смертельная, травма и моё почти невероятное преображение сделали счастливым по крайней мере одного человека. Отец вдохновенно творил, так, как, возможно мог только в ранней молодости и был окружён заботой в быту, какой не видел никогда в жизни. «И благодарить за это нужно Маркуса…», — помимо собственной воли подумала я.       — Приятного аппетита, — с улыбкой сказала я, с трудом подавив раздражение.       — Спасибо, спасибо, дорогая. Ты не представляешь себе, как это вкусно. Посидишь со мной? Мне было бы приятно!       — В другой раз, — жёстче, чем хотела сказала я, — пап…, я действительно спешу. Но я всё решила. Выяснилось, что Карл Манфред уже подготовил мастерскую, где вы сможете свободно разместиться вдвоём. Он, разве, тебе не говорил?       — Да…, что-то такое, кажется, говорил…, не помню, — рассеянно ответил отец, с нескрываемым наслаждением отправляя в рот солидный кусок кулебяки.       — Понятно,— кивнула я, —отец, твоим переездом займётся Карл, ему поможет Сара. Но сделать это нужно сегодня. Слышишь меня? Пожалуйста, не сопротивляйся. Доедай кулебяку и собирай вещи. Не бери ничего лишнего. Главное собери краски, кисти и всё, что тебе будет нужно для работы. Одежду и другие мелочи тебе всегда смогут привезти андроиды. Твой, э…, Мишка точно знает где у тебя что лежит, поэтому, если тебе вдруг понадобится какой-то особенный свитер, он его сможет привезти за пятнадцать минут. Хорошо, пап?       — Хорошо – хорошо. Не сердись, дочка. Я перееду, можешь не волноваться. Вот сейчас поем и будем с Мишкой собираться. Ты уезжаешь? Поэтому спешишь? С Маркусом?       — Пап…, — с раздражением простонала я. «Какой, нафиг, Маркус?», — хотелось мне сказать, но я сдержалась, поняв, что отец настолько в своём мире, что просто не реагирует на то, что происходит в реальности. — Нет, пап, мы едем не вместе. У Маркуса дела в Монтане, а я лечу в Москву….       — В Россию? Будешь в Питере? Расскажешь потом, как там…, — с рассеянной улыбкой сказал отец, вставая из-за стола.       — Конечно, — усмехнулась я, отсылая сообщение для Сары с просьбой поставить в квартире, которая ждала отца в Башне, электронную рамку, на которую можно было посылать фотографии и видео из любой точки мира.       Дорога на военный аэродром, где нас ждал скоростной самолёт, заняла не больше десяти минут. Мирмидонец Хью чётко и невозмутимо распоряжался нашим передвижением и мне осталось только расслабиться и отдаться на милость течения событий, на которые повлиять я уже никак не могла.              15 сентября 2061 года       Россия, Санкт-Петербург       Время 07:31 (время Московское)       Моё имя Лис Манфред               При посадке, самолёт слегка тряхнуло. Я посмотрела в иллюминатор, но увидела только серые капли дождя, быстро бегущие по стеклу и больше похожие на шарики ртути. Родной Питер встречал меня как всегда радушно – промозглым утренним туманом, мелким дождём и порывами ледяного ветра. То ли бабье лето ещё не началось, то ли его в этом году отменили, не иначе в честь моего приезда, но погода стояла до боли знакомая и до отвращения «питерская».       Я не ожидала встречающих, поэтому спрыгнув со ступеньки крутого металлического трапа, я не сразу обратила внимание на мокнущий под дождём автомобиль. Машина, как хамелеон, нацепила на себя цвет мокрого асфальта, который сделал её невидимкой. Поэтому, когда словно материализовавшись из струй дождя, на пустынной площадке появился человек, открывший над собой огромный чёрный зонт, я резко остановилась и даже сделала пол шага назад, наткнувшись на шедшего за мной по пятам Мирмидонца.       — «Майор Федеральной Службы Безопасности России Дмитриев Павел Юрьевич. Направлен к вам в качестве сопровождающего консультанта на весь срок вашего пребывания в России», мгновенно отрапортовал по внутренней связи Пирс.       Окончание доклада своего начальника охраны я дослушивала уже в объятиях майора Павла. Получилось слегка неуклюже. Павел явно не ожидал от меня такой прыти. Когда я буквально повисла у него на шее, он уронил зонт, обхватил меня руками, чуть оторвав от земли, и как-то по-детски вместо поцелуя неловко уткнулся носом в мою щёку.       «Нос холодный», — усмехнувшись про себя, подумала я. Что делать дальше было решительно непонятно. Мой нелогичный и ничем не оправданный порыв загнал меня в крайне неудобное положение. Я стояла под дождём в обнимку с Майором ФСБ, рядом валялся зонт, а трое Мирмидонцев привычно заняли круговую оборону. «Хорошо, что этого, кажется, никто не видит», — подумала я, высвобождаясь из рук Павла.       — Тебя пожизненно приговорили к андроидам? — спросила я, пытаясь спрятать неловкость за шуткой.       — Лис…, дождина зарядил…. Давай в машину, — Павел, смущённо, не глядя на меня отряхнул зонт и поднял его, закрывая меня от дождя.       Мы комфортно разместились в просторном минивэне. Павел сам был за рулём. Для меня он открыл дверь салона, но я, отрицательно качнув головой, забралась на переднее пассажирское сидение. Павел неопределённо хмыкнул, но возражать не стал.       Тяжёлый автомобиль плавно поднялся в воздух, довольно быстро набрал скорость и занял полицейский уровень. Мы, вроде как, никуда не спешили и не было необходимости мчаться по скоростному уровню, но взглянув на Павла, который сосредоточенно смотрел вперёд, словно не автопилот, а он сам управлял машиной, я решила ни о чём не спрашивать. Видимо, моё внезапно пылкое поведение, поставило бравого майора в тупик, и он лихорадочно думал, старательно сохраняя при этом невозмутимое выражение на лице, как ему вести себя с боевым андроидом, который вешается ему на шею.       Я была совершенно уверена, что мы приземлимся в центре города, где в переулке, у самого слияния реки Фонтанки и канала Грибоедова, в маленьком двухэтажном старинном особняке находился офис Всемирной Организации Андроидов. Так получилось, что в питерском офисе я не была ни разу, но знала о нём из скупых рассказов Маркуса и подробных, переполненных историческими подробностями рассказов Карла. Именно Карл поведал мне, что питерский офис является предметом особой гордости Маркуса, в чём он сам, естественно, ни за что не признается.       Это древнее здание, построенное больше ста семидесяти лет назад, было передано Организации Андроидов исключительно благодаря его дипломатическим способностям. Маркус сам отыскал этот ветхий дом, который тихо умирал, оседая и рассыпаясь, как старик, потерявший волю к жизни. Грязно-серые стены, отколотые детали когда-то не слишком богатой, но достойной отделки, покосившиеся рамы и кое-где выбитые и заделанные досками окна – всё говорило о том, что у этого дома нет будущего. Карл рассказал мне, что Маркус буквально заболел этим домом. Он поднял всю доступную документацию по нему. Документов и чертежей оказалось обидно мало – бумаги исчезли, развеявшись в вихрях войн и революций двадцатого века.       Но Маркус, проявив своё обычное упорство, сделал городским властям предложение, от которого они просто не могли отказаться – взамен передачи особняка в собственность ВОА, Маркус предложил не только полную реставрацию дома с возвращением ему, по возможности, первоначального облика снаружи, и что особенно важно, внутри, но и строительство на любой площадке, указанной городом, нового современно библиотечного здания, куда могла бы переехать библиотека одного из институтов, которая занимала старый особняк.       Особняк отреставрировали невероятно быстро. Для этого Маркус добился разрешения на временное пребывание в России нескольких десятков андроидов. Не исключено, что именно тот факт, что городские власти, а впоследствии и высокопоставленные члены правительства, своими глазами увидели, как эффективно и безопасно работают андроиды, не требующие при этом ни жилья, ни питания, ни развлечений, в том числе сомнительных и неприличных, стал отправной точкой переговоров о разрешении андроидов в России. Карл утверждал, что он уверен – Маркус сделал это не только из любви к прекрасному, но и из чисто деловых соображений.       Так или иначе, но особняк обрёл новую жизнь. В его, когда-то полностью разрушенном и убого наскоро перестроенном теле, вновь появились мраморные лестницы, старинные люстры, не «те самые», но скрупулёзно подобранные в соответствии с временем, дубовые двери, лепнина под потолком, картины на стенах.       Но любимым детищем Маркуса стал кабинет. В одном из флигелей дома чудом уцелела старинная мебель. Мебель была в таком же печальном состоянии, как и весь дом, и её хотели просто выбросить. Маркус случайно оказался рядом в тот момент, когда рабочие андроиды сосредоточенно пытались вытащить огромный письменный стол. Стол героически сопротивлялся. Он когда-то был гордым и сильным представителем вида кабинетных столов, тёмного дерева, с резными ножками и обитой дорогим зелёным сукном столешницей. И сейчас он не хотел сдаваться, не смотря на посеревшую древесину, зияющее дыры вместо ящиков и свисающую лохмотьями обивку. Андроиды уже взялись за инструменты, чтобы расчленить упрямого древнего монстра, когда их остановил Маркус. Он приказал занести стол обратно в комнату, проявляя к нему уважение. Карл утверждал, что Маркус именно так и сказал: «Проявите к нему уважение!».       Всю мебель, включая грандиозный письменный стол, тщательно отреставрировали Питерские мастера. Специалисты подобрали тяжёлые шторы для сводчатых окон, восстановили книжные шкафы, занимающие всю стену от пола до потолка, и даже вернули к жизни, казалось бы, навсегда утерянный старинный паркет.       Кроме буквально восставшего из пепла кабинета, у этой реставрации был побочный эффект. Лучшие художники из Эрмитажа и Русского музея, работавшие в доме, поначалу очень настороженно относились к окружавшим их андроидам. Они, как мантру, постоянно повторяли: «Только ничего тут не трогайте». Но один из андроидов модели AP700, в задачу которого входила уборка вокруг рабочих мест художников, начал внезапно подолгу неподвижно застывать, наблюдая за их работой. Мастера не обращали на это внимания – кому интересно, что там делает этот робот, если он никому не мешает. Но однажды андроид неожиданно обратился к художнику, который изучал старинное полотно, очищая его от пожелтевшего лака и следов грязи, которые оставило прошедшее по картине время.       — Прошу прощения, сэр, — вежливо сказал он, — могу я задать вопрос?       — Хм, — художник удивлённо обернулся, — спрашивай, — сказал он.       — Не кажется ли вам, что вот здесь, — андроид показал на участок в углу полотна, не коснувшись его, — поверх оригинального слоя присутствует ещё один красочный слой, намного более поздний?       — Что? Мы тщательно исследовали картину и не нашли на ней следов более поздних не авторских красочных слоёв…. Что ты там мог увидеть? — с лёгким раздражением произнёс художник, вглядываясь в указанный андроидом фрагмент.       — Я просканировал всю картину и сделал экспресс анализ полученных данных. Я вижу очень толстый красочный слой в этом углу, а под ним что-то вроде надписи, — спокойно ответил андроид.       Художник пожал плечами и отвернулся. Но проигнорировать информацию, полученную от андроида, мастеру не позволило профессиональное любопытство. Уже на следующий день все реставраторы обсуждали новость – андроид обнаружил на полотне подпись автора, которую не смогли найти никакими приборами. А через пару дней, после нескольких экспериментов, сначала один андроид, а потом и другие, стали не просто помогать реставраторам, нет, они превратились в настоящих членов команды художников. Сейчас, насколько мне было известно, во всех крупных и не очень российских музеях андроиды работают в реставрационных мастерских. И как ни странно, никаких конфликтов это не вызывает – андроиды работают бесплатно, но по условиям Всемирной Организации Андроидов, художников-людей никто не имеет право увольнять. Поэтому никакой конкуренции между людьми и андроидами не возникает, и художники в восторге от своих новых помощников.       Наверное, сегодня мне, наконец, удастся полюбоваться убранством этого дома. Что же, это будет любопытно.       Полностью погрузившись в свои мысли, я не пыталась выглядывать в окно автомобиля, да и разглядеть что-то сквозь плотные струи дождя был сложно. А зря – место нашего прибытия оказалось для меня сюрпризом.