Свет всегда сквозь тьму проникнет

      Билл несколько раз постучал волшебной палочкой по чайнику, никак не желающему греться, и устало облокотился руками о стол позади себя. Время уже почти три часа ночи, вся его семья уже давно спит, даже Сириус не вылезает из своей темной комнатки, в которую никого толком не пускает. Одному старшему Уизли никак не спится, будто кто-то наложил противосонные чары. Это не очень хорошо, но главное, что завтра у него выходной и не придется сидеть со слипающимися глазами среди недовольных гоблинов.       Гарри с трудом оправдали, его не исключили из Хогвартса, и это до невозможного радует хотя бы потому, что младшему братцу не придется куковать в стенах замка один на один с Гермионой. Девчонка она хорошая, но, видимо, слишком, раз Рон уже несколько раз палился, что подруга ему сильно нравится. Билл чуть усмехнулся. Пожалуй, Гермиона для Рона наилучший вариант, исходя из их характеров. Но это уже им решать. Зная Рона, проживя с ним долгое время бок о бок, Билл мог только пожелать Грейнджер удачи.       И нет, конечно же, Билл очень любит своего брата и желает ему счастья. Как, собственно, и остальным младшим многочисленным рыжим, которые наполнили дом на площади Гриммо так, что уже и забывается временами, что это — обитель Сириуса Блэка, имущество чистокровной темной семейки. Уизли несколько радостно вздыхает, когда чайник наконец вскипает, и быстро заваривает ромашковый чай, который матушка привезла с собой из «Норы», прекрасно понимая, что обстановка и атмосфера дома может разрушить сон любимых детей.       Билл уже собрался подниматься с кружкой к себе в спальню, даже свет на кухне выключил, как услышал со стороны главного входа звук открываемой двери и женский недовольный голос, сетующий на глупых маглов и безумных подростков. Мужчина сразу ставит кружку на первую горизонтальную поверхность, какую находит, и, выставив палочку, направляется к коридору. Оттуда на лестницу уже льет приглушенный свет, а незнакомая гостья, решившая, что имеет полное право вторгаться на чужую территорию, теперь негодует по поводу откуда-то знакомой ей Нимфадоры Тонкс, которая, уходя вечером, уронила снова вешалку. — Инкарцеро, Силенцио, Экспеллиармус — произносит Билл, в два резких движения заколдовывая девушку, которая, не ожидая нападения со спины, сваливается с ног лицом в пол. Волшебная палочка гостьи отскакивает в сторону гриффиндорца, и парень быстро поднимает ее с пола.       Уизли разрывается между тем, чтобы разбудить более старших и опытных волшебников и тем, чтобы самому разобраться с этим недоразумением, которое теперь, поняв свою позицию, начало ворочаться в попытке перевернуться на спину. В конце концов, он решает разобраться со всем самому и, оказавшись рядом в несколько широких шагов, рывком переворачивает связанное тело на спину, прижимая кончик палочки к шее. Свет померк, стоило использовать Экспеллиармус, и сначала Биллу приходится наколдовать новый источник, а потом уже… офигевать.       Прямо под ним, связанная по рукам и ногам, лежит его бывшая однокурсница со слизеринского факультета. Ее черные глаза, неизменно подчеркнутые раздвоенными стрелками, смотрят несколько скептически, а губы с яркой красной помадой, только-только собирающиеся высказаться по поводу хитрожопых обитателей дома, складываются в шутливую форму буквы «О». Несколько долгих минут парень и девушка продолжают молча смотреть друг на друга, у каждого вспыхивают разные воспоминания со времен совместного обучения в Хогвартсе. По итогу Билл разом снимает все заклинания и помогает волшебнице подняться. — И даже спустя столько лет наши встречи проходят с излюбленным связыванием и в узких помещениях, — вместо приветствия, недовольства, обещаний изничтожить произносит слизеринка, массажируя запястья рук, уже успевшие покраснеть и приобрести узор веревок, — Ты только меня так встречаешь, Уизли, или всех?       Гриффиндорцу кажется, что он все же заснул там, на кухне, пока ждал, когда вскипит чайник. Потому что Аделаида Остин просто не может находиться в прихожей дома 12 на площади Гриммо в три часа ночи спустя много лет после школьного выпуска. Потому что Аделаида Остин не имеет ничего общего со всеми жителями дома, кроме него, Билла. Потому что Аделаида Остин выглядит, смотрит, говорит точно так же, как шесть лет назад. — Ох, Уизли, ты так и не научился разговаривать с девушками, мой милый? Для начала можно сказать «Привет», — довольно-таки резко дернув кожаную куртку за ворот в попытке поправить произносит девушка с внешностью его старой знакомой, — Давай, это просто. При-вет, Аде-лаи-да.       Теперь рыжему кажется, что она смеется. И, посмотрев в черные глаза, понимает — она действительно смеется. Ее будто не смущает то, при каких обстоятельствах они встретились. То, что она — бывший студент Слизерина, факультета, откуда выпускаются почти поголовно темные маги. Даже то, что ее семья — полные психи, помещенные на чистоте крови и любви к Темному Лорду, который, кстати говоря, только недавно возродился путем хитрых поползновений. — Привет, Аделаида, — все же повторяет Билл, замечая, что все это время почти не дышал, и что ее имя будто дарит какое-то облегчение. — Привет, Билли, — ухмыляется Остин, и Билл теперь уверен — это она, — А теперь дальше по списку: ты должен вернуть мне палочку. Серьезно, Уизли, я терпеть не могу Кикимера, и если он снова начнет на меня гнать, то без палочки не обойтись.       Будто услышав свое имя, Кикимер начинает громко топать и восклицать, находясь где-то на верхних этажах. Билл, почти не жалея о своих действиях, отдает темноволосой палочку, на что та радостно ею взмахивает и, уже не видя рыжего перед собой, стремглав направляется на кухню. Волшебнику приходится направиться следом, по пути прихватив оставленную чашку с чуть остывшим чаем, и уже на кухне при включенном свете замечает, что Аделаида все же изменилась. Чуть осунулась, в движениях меньше проблесков аристократичности, она стала более… обычной.       Аделаида трогает бок чайника, горестно вздыхает и проходит к кладовке, которая обычное время закрыта — Сириус хранит там ящики и ящики спиртного, а спаивать многочисленных Уизли, собственного крестника и малышку-грязнокровку ему не позволяет мало-мальская совесть. Отперев дверь, слизеринка достает две бутылки огневиски, но закрывать кладовку обратно пока не собирается. Развернувшись ко все еще удивленному рыжему, Остин вопросительно приподнимает руку с одной бутылкой. — Или ты все еще хороший мальчик, который пьет только по особым праздникам и только по половине бокала?       Билл видит: она изменилась. Сильно. Старается перекрыть это ярким макияжем, шутками и насмешками. Поэтому, когда Аделаида без слов открывает свою бутылку и садится за стол, закидывая на него облаченные в берцы ноги, мужчина отставляет чертову чашку, берет вторую бутылку и садится рядом. Возможность увидеть ее спустя шесть лет тот еще особый праздник, но он, пожалуй, никогда в этом не признается. — Думаю, без выпивки твою историю не послушаешь, — объясняет волшебник, и почти не кривит душой. — Нечего слушать, — пожимает плечами Аделаида, — Лучше скажи, что с малышом Поттером. Сириус обещал написать сразу после суда, но я ничего не получила. — Гарри оправдали, он вернется в Хогвартс, — произносит Билл, делая глоток. Пить из бутылок ему почти не приходилось раньше, даже странно как-то, — Сириус был рад этому, но так сильно, как ожидалось.       У Аделаиды раньше были длинные черные волосы, всегда в какой-то замысловатой прическе, которую фиг распустишь за несколько секунд. Сейчас они обрезаны по плечи и передними прядями завязаны в небрежный пучок, чтобы в глаза ничего не лезло. Длинные красивые пальцы с коротким темно-синим маникюром немного нервно стучат по бутылке, и Билл старательно делает вид, что не видит этого. — И верно, ему ведь снова придется терпеть только самого себя, — кивнув самой себе в согласие, говорит Аделаида.       Некоторое время на кухне царит тишина. Слизеринка смотрит в одну точку, раздумывая над чем-то своим, и совсем не замечает внимательного взгляда рыжего, который и пить-то больше не пьет. — А ты как, рыжий? — вдруг спрашивает Остин, и парень слышит какие-то странные нотки в ее голосе, — В Египте же вроде был совсем недавно, а уже здесь торчишь. — О, так ты знаешь, где я был? — рвано выдыхает Уизли, и внутри немного — совсем капельку — начинает нарастать непонятная злость. Они не такие уж и малознакомые, чтобы постоянно скрываться, и факт того, что Аделаида знала, где обитает ее друг, а он сам не знал, жива ли она вообще с ее придурковатой семьей, действительно злит, — А я вот, представь, тебе того же сказать не могу.       Аделаида тихо смеется и склоняет голову набок, уже в привычной своей манере наблюдая за Уизли. Билла встряхивает от этого взгляда, и он старается быстро перевести свое внимание на что-нибудь другое, но глаза возвращаются к девушке, сидящей напротив. В которой что-то резко меняется после его слов, и Аделаида спускает ноги на пол, выпрямляется и обхватывает бутылку обеими руками так крепко, что на мгновение кажется: стекло не выдержит. — Тебе даже лучше не знать, где я была все это время, Билл. — И все же я хочу знать, — стараясь не реагировать на холодное произношение своего имени, настаивает гриффиндорец. Он определенно об этом пожалеет, но потом, где-нибудь через час или два, когда уже будет лежать в своей кровати и вспоминать эту неожиданную встречу.       Слизеринка чуть поворачивает голову, утыкается подбородок в свое предплечье и тяжело вздыхает. На самом деле, она очень рада видеть Билла, и именно из-за этой радости позволяет требовать. Понимает, что пожалеет, но это тоже потом — не сегодня, не завтра, а спустя несколько месяцев или лет, когда придет время рассчитываться за все деяния. — Сначала я была замужем два года. Ты знаешь, у чистокровных мания на брачные договоры до того, как ребенок начнет в утробе толкаться. Мой муженек оказался тем еще исчадием, и мне пришлось посоветоваться со Снейпом, как можно от этой сволочи избавиться. Можешь что угодно думать, но моим родным были необходимы наследники, а я с подачи Северуса сделала зелье, из-за которого у меня с бывшим не может быть детей. Брак разрушен, я свободна.       Когда Аделаида заканчивает эту часть рассказа и смотрит на него, Билл уже выпивает почти половину бутылки. Еще в школе он знал об избраннике подруги, и узнать, что их брак не сложился настолько, что ей пришлось прибегнуть к темным зельям, ужасно. Остин всегда отличалась от семьи и старалась разрешать проблемы более-менее мирным путем. Билл надеется, что это будет единственная чудовищная часть их разговора. — Правда вскрылась два года назад, но я уже сбежала и жила в свое удовольствие. Правда, немного обокрала наш семейный сейф в Гринготтсе, но это мелочь. Детали ты еще маленький слушать, Уизли. — Я старше тебя на год, — возникает тут же Билл. — И все так же меряешься возрастом, — ухмыляется Остин.       Аделаида рассказывает, как наткнулась на Сириуса в облике пса, который, как последний идиот, сбежал из-под надзора Грюма. В тот день она впервые осталась на Гриммо, а спустя неделю — вступила в Орден Феникса, поскольку ее история отношений с семьей говорила сама за себя об отношении к Темному Лорду. Дамблдор немного погоревал, что его бывшая студентка рассорилась с семьей, а то могла бы поработать двойным агентом, но и с этим смирился, вспомнив, что у него есть Северус. И сейчас Остин возвращалась от одной чистокровной семьи, про которую ходили разные слухи касательно Волан-де-Морта. Завтра Орден узнает, что семья решила обратиться ко тьме, полагая, что та победит против Избранного.       Билл тоже много чего рассказывает, но почти все время просто наблюдает. Любуется, вернее сказать, но в этом тоже не признается. Она сама с ним рассталась семь лет назад и ясно дала понять, что еще раз связываться в таком смысле не намерена. Однако, это забывается, когда Аделаида после утвердительного кивка на вопрос, счастлив ли он, подсаживается ближе и обнимает его. Еще несколько минут требуется на то, чтобы ее поддавшийся алкоголю мозг начал отказывать в хорошей работе, а сама девушка поцеловала Билла первой. А Уизли, который еще долгое время не могший избавиться от влюбленности, этого было достаточно.       Обхватив Аделаиду ладонями за щеки, притягивает ближе и перехватывает инициативу, вторгаясь в чужой рот без всякого сопротивления. Слизеринка судорожно хватается за футболку парня, сминая ее пальцами, и в несколько движений пересаживается со стула ему на колени. Чувствовать губы Билла на своих до безумия приятно, в памяти не остается ничего, что не связано с этим рыжим недоразумением, и Остин, отпустив футболку, быстро стаскивает с себя кожанку.       Плевать, что было тогда, шесть лет назад, и почему она рассталась с тем, кого до сих пор, вообще-то, любит. Главное, что с ним все хорошо, и что сейчас его руки обнимают за талию так, будто боятся отпустить хотя бы на секунду. Когда воздуха совсем не остается, темноволосая перемещается поцелуями на мощную шею, вспоминая, как когда-то рыжему это ужасно нравилось. Зарывается пальцами в длинные волосы, чуть оттягивая назад, и сама еле слышно стонет, когда Билл в отместку забирается прохладными пальцами под футболку, очерчивая край черных джинсов.       Звук стона Аделаиды пускает вибрацию по всему телу, и Билл, еще хоть как-то соображая и понимая ситуацию, без всякого на то желания мягко отстраняет девушку, заставляя подняться на ноги. Забирают бутылки, куртку, палочки и, взяв Остин за руку, Билл ведет ее в свою спальню, спотыкаясь на лестнице из-за непроглядной темноты, которую рассеивать Люмосом мозг уже даже не предлагает.       Как на зло, дверь в комнату близнецов приоткрыта (вполне вероятно, что ее открыл вездесущий Кикимер с желанием насолить осквернителям крови), но сами Фред и Джордж спят беспробудно настолько, что даже тихий смех Аделаиды не заставляет шелохнуться. И вот, оказавшись в своей спальне, Билл запирает дверь магией, складывает бутылки и прочие ненужные вещи на и так захламленный стол и собирается включить свет, как Аделаида мягко касается его запястья и убирает палочку.       Билл подчиняется. Света с улицы достаточно, чтобы видеть мало-мальски. Остин отходит и, забравшись на кровать, несколько раз прыгает, будто проверяя на прочность, а затем садится на самый краешек на колени и тянет руки, призывая подойти. Стоит Уизли оказаться рядом, как волшебница пробирается ладонями под его футболку, снимает, откидывая в сторону хлама, и на мгновение останавливает руку на той части груди, где более отчетливо слышно биение сердца. Затем склоняется и целует место, где только что лежала ладонь. — Все в порядке? — совершенно не понимая такой смены настроения, спрашивает Билл. — Просто отлично, а у тебя?       Вместе со своими словами Аделаида развязывает завязки на пижамных штанах мужчины, и только тогда Билл понимает, что Остин до сих пор в одежде, разве что берцы наскоро сняла перед тем, как попрыгать на кровати. Он широко улыбается и тоже забирается на кровать, подцепляя футболку девушки обеими руками, и волшебница снова намеревается ему помешать. Она смотрит так искренне, что хочется выполнять просьбы беспрекословно, но такое поведение слишком странное для нее, и Уизли быстро, перехватив руки слизеринки одной рукой, мягко укладывает на кровать.       Когда он приподнимает футболку до груди, то видит многочисленные линии из старых шрамов, одни из которых просто бледные полосы, а другие очень ощутимы под подушечками пальцев. Вместо новой волны желания накатывает притупившаяся злость. Билл чувствовал, что выходка Аделаиды с мужем не могла пройти так бесследно. Мужчина переводит взгляд на притихшую темноволосую, которая смотрит все так же искренне и теперь с каплей боли. — Что, уже не такая красивая, Уизли? — еле различимым шепотом спрашивает Остин. Затем, воспользовавшись заминкой, резво высвобождается и оставляет одного Билла сидеть на постели. Кое-как надевает ботинки, отыскивает волшебную палочку. — Это ничего не меняет в моем отношении к тебе, — уверенным голосом произносит рыжий. Если эти шрамы и меняют что-то, то только не это.       Аделаида поворачивается уже со слезами на глазах. Колдует отпирающие дверь чары и хватается за ручку, собираясь в следующую секунду выйти. В доме теперь оставаться нельзя. — У меня не может быть детей с бывшим мужем, потому что я его отравила, Билл. Он умер. Я его убила. И только сейчас я начала об этом жалеть. — Адел… — Билл не успевает договорить. Остин трансгрессирует, и куда — никто никогда не узнает, пока не найдет.       Он остается один в комнате, смотрит в точку, где только что находилась волшебница, и пытается осознать, что произошло. Девушка, в которую он был влюблен на протяжении нескольких лет, неожиданным образом нашлась. Они чуть не переспали, хотя Аделаида говорила при расставании, что у них даже поцелуев никогда больше не будет. И она убила своего мужа, спросив совета у Снейпа, потому что хотела свободы.       Билл тяжело вздыхает, откидываясь на спину. А он только вчера сетовал братьям на свою скучную жизнь работника Гринготтса.