После бала

— С кем изволите танцевать? — спросил мистер Найтли. — С вами! — выпалила Эмма и, поймав его удивлённый взгляд, добавила. — Если вы пригласите, конечно. Мистер Найтли выглядел несколько растерянным и смущённым. Эмма и сама не ожидала от себя столь дерзкого наступления на позиции дорогого друга, однако его благородный жест по отношению к милой Харриет окончательно и бесповоротно покорил её сердце. Чтобы развеять замешательство, она защебетала о том, что их танцующая пара вряд ли нарушит приличия, ведь они не являются в глазах общественности уж настолько братом и сестрой. — Что? Братом и сестрой? — искренне изумился мистер Найтли. — Вот уж нет! Прошу. Он протянул ей свою руку, и она её с благодарностью приняла. Танец начался обыденно, и ничего не предвещало бури, разразившейся после. Всё началось с того, что Эмма поймала на себе пристальный, испытующий взгляд и могла поклясться, что выражение этих голубых глаз кардинальным образом изменилось: из вежливого и ничего не означающего оно превратилось в тяжёлое, давящее. Казалось, от этих глаз было невозможно скрыться. Мистер Найтли уверенно вёл её в танце, но когда они менялись партнёрами, он неуклюже спотыкался, как будто мысли его витали где-то очень далеко. Возвращаясь к Эмме, он тушевался и на миг отводил взор, но она чувствовала его даже спиной. Их руки соприкасались украдкой, пальцы натыкались друг на друга, и после этих прикосновений кожа под перчатками Эммы горела, словно была обнажена. Его ладонь уверено скользила по её талии, прожигая насквозь деликатную ткань бального платья. Эмма то и дело переводила дух: ей было нестерпимо жарко и хотелось пить, но она ни в коем случае не могла дать понять, что с ней что-то не в порядке. Однако с каждым новым мгновением танца, с каждым новым прикосновением, с каждым пылким взглядом ей было всё сложнее держать себя в руках. Наконец, зазвучали финальные аккорды музыки: Эмма и мистер Найтли сошлись на середине залы и замерли, глядя друг другу в глаза. Она старалась прочесть во взгляде дорогого друга то новое, слегка пугающее выражение и разгадать его смысл, и только всеобщий гул голосов и редкие хлопки, ознаменовавшие окончание танца, смогли отрезвить её. Мистер Найтли поклонился ей со всей галантностью, Эмма вспыхнула и выдернула ладонь из его руки. Казалось, что самообладание вот-вот покинет её. Ей нужно было на воздух. Расталкивая сбившихся в стайки кумушек и игроков в вист, Эмма выбежала из залы, пересекла коридор и оказалась в пустой тёмной комнате. Там было гораздо прохладнее, чем в бальной зале, очевидно это помещение не отапливалось. Эмма поёжилась и приложила к горящим щекам такие же источающие жар ладони. Голубые глаза мистера Найтли преследовали её повсюду, куда бы она ни посмотрела. Что же мог означать этот взгляд? И что за диковинный танец они вместе исполнили только что? И почему, интересно, у неё так часто-часто бьётся сердце? — Эмма? Она вздрогнула и обернулась. В дверях стоял мистер Найтли с трепыхающейся свечой в руке. Оранжевый свет свечи оставлял на его лице причудливые тени, пушистые светлые ресницы казались ещё длиннее, а взгляд — более робким. — Мистер Найтли? — откликнулась Эмма. — Вы… вы так быстро покинули залу, я решил, что что-то стряслось. — О, нет! — она постаралась вложить как можно больше задора в свой смех, но вышло всё равно натянуто и слегка тревожно. — Просто стало немного… жарко. — Жарко? — Да, жарко. — Могу сказать, вы не ошиблись, я тоже это почувствовал. Эмма молчала, ожидая, чем закончится их странный диалог. — Есть ещё кое-что, дорогая мисс Вудхаус, что я хотел бы с вами обсудить, — проговорил он несмело. Она напряглась от совокупности множества тревожных факторов в его речи: и этой непривычной нерешительности в тоне, и отстранённого определения «дорогая мисс Вудхаус», и постоянно убегающего в пол взгляда. — Что ж, — ответила Эмма, — я с радостью выслушаю вас, дорогой мистер Найтли, если вы решительно настроены обсуждать «кое-что» именно здесь. Он кашлянул, очевидно, обескураженный её реакцией на свои слова. Пока мистер Найтли собирался с мыслями и подбирал уместные фразы, Эмма отвернулась, чтобы осмотреть комнату, в которой они оказались. Она провела пальцами по гладкой поверхности этажерки, стоящей у стены, поправила бронзовые фигурки оленя и храброго охотника с ружьём наперевес, смахнула невидимую пыль с корешков книг. За её спиной раздались тихие шаги. Мистер Найтли приблизился к ней, возможно, на расстояние вытянутой руки, но ей казалось, что он стоит вплотную, и она даже чувствует на открытом участке спины, видневшемся в вырезе платья, его горячее дыхание. — Мисс Вудхаус… Эмма… Сердце её сжалось от необъяснимого порыва. Она не понимала, что происходит с ними. Ещё никогда прежде мистер Найтли не бросал на неё таких взглядов, не говорил с ней таким тоном и не оказывался настолько близко, когда они были наедине в тёмной комнате. — Дорогая мисс Эмма, — этим обращением он, казалось, нащупал правильную нить разговора и ухватился за неё с воодушевлением заблудившегося в лабиринте. — Этот особенный вечер и, в первую очередь, этот особенный танец, который вы так милосердно решили мне подарить, вдохнули в меня некую дерзость, за которую я заранее прошу прощения. Эмма замерла, не двигаясь и ни в коем случае не оборачиваясь, чтобы внимать каждому его слову. Её сердце гулко билось в груди, словно становясь продолжением его голоса. — Дорогая мисс Эмма, — повторил мистер Найтли, оттягивая момент, как приговорённый на казнь стремится оттянуть время восхождения на эшафот. — Пожалуйста, умоляю, ответьте мне… Выразили ли вы этим танцем своё особое отношение ко мне, или же я всё растолковал превратно? Наконец, всё внутри неё оборвалось и затихло, она больше не слышала собственный пульс, да и вообще что-либо перестала слышать. Звуки вокруг словно сплелись в маленькую невидимую ниточку и оборвались под тяжестью этих слов. — Превратно? — глухо произнесла Эмма. — Превратно, мистер Найтли? О, нет, вовсе нет. Я… Я так благодарна вам за то, что не оставили в бедственном положении несчастную Харриет, осмеянную негодным мистером Элтоном! — Что? Харриет? — растерянно переспросил мистер Найтли. Эмма обернулась, боясь встречаться с ним взглядом, и с жаром закивала. Страх интимности их разговора, страх этой близости и этих слов, произнесённых полушёпотом, гнал её мысли прочь из головы, заставлял говорить совсем не то и не так, как она бы того хотела. — Вы уже благодарили меня за спасение репутации мисс Смит, Эмма, — с горечью проговорил мистер Найтли. — Это и есть ваш ответ? — Мистер Найтли, я… Снаружи послышались голоса и звук шагов. В комнату заглянул Фрэнк Черчилль. Едва завидев их, молодой человек замер, как вкопанный, и с недоверием воззрился на Эмму. — Мисс Вудхаус? Вы здесь? — Мистер Черчилль, — отозвалась Эмма. Она заметила, как сжались кулаки мистера Найтли, но он остался стоять спиной ко входу, не пожелав проявить даже крошечную вежливость по отношению к вошедшему. — Я вынужден сообщить, что и мой отец, и миссис Уэстон сбились с ног, разыскивая вас. Вы покинули танцы столь стремительно, что у всех закрались опасения насчёт вашего самочувствия. Однако ж мы совсем упустили из виду, что мистер Найтли уже озаботился этим и очевидно последовал за вами, чтобы предложить свою дружескую помощь, в чём бы она ни проявлялась. — Всё именно так и происходило, мистер Черчилль, — спокойно подтвердила Эмма. — Более того, состояние моего здоровья таково, что ни мистер Найтли, ни остальные не должны испытывать никакого волнения. Я чувствую себя превосходно! Лишь краем глаза она заметила вспыхнувший взгляд голубых глаз, которым одарил её мистер Найтли, и который столь же быстро погас, как и появился. — В таком случае, — расплылся в улыбке мистер Черчилль, — не будет ли большой наглостью с моей стороны пригласить вас на следующий танец? Эмма сделала большой вдох и скосила глаза на лицо мистера Найтли. Оно оставалось холодным и беспристрастным, и ничего в его виде не выдавало проявления каких-либо чувств. — С радостью, мистер Черчилль, — Эмма улыбнулась, но улыбка вышла вымученной и скорее похожей на гримасу, чем на демонстрацию искренности. Она протянула руку кавалеру, и они вместе покинули комнату, оставляя мистера Найтли в полном одиночестве. Танцуя с Фрэнком Черчиллем, Эмма будто отрешилась от всего происходящего. Она двигалась и улыбалась механически, что-то невпопад отвечала на реплики, а её взгляд блуждал по зале, высматривая кого-то. Но не находил его. В перерыве между мазуркой и лендлером Эмма отдалилась от танцующих. Обмахиваясь веером, она прошлась по зале вдоль и поперёк, выискивая мистера Найтли. Куда же он мог подеваться? — Умаялись, дорогая? — перед ней выросла манерная фигура миссис Элтон. — Как я и думала, вы слишком преувеличиваете крепость собственного здоровья, на деле же быстро выбиваетесь из сил. Как и бедолага Найтли… — Мистер Найтли? — воскликнула Эмма, ощущая небывалое волнение. — Да, — кивнула миссис Элтон. — Я своими глазами видела, как он покинул бал, ни с кем не попрощавшись, вскочил на коня и был таков! Представляете, мисс Эмма? Неслыханно… Эмма её уже не слушала. Словно оглушённая, шатаясь, она добрела до стены и тяжело опустилась на стул.