Звезды

7 сентября, 1981 Нераскрытое Место, 10:45 вечера

— Боюсь, у меня есть плохие новости, — сказал Альбус Дамблдор нервно, заставляя каждого человека в комнате затаить дыхание в ожидании — Альбус Дамблдор редко нервничал, видя его в таком состоянии, заставлял всех чувствовать себя неловко. — В чем дело, профессор? Я уверен, что мы справимся. Джеймс Поттер рассмеялся, хотя все могли распознать дрожь в его голосе, смывающую атмосферу уверенности вокруг него. Ремус Люпин покачал головой и жестом попросил профессора продолжать. — Я восхищаюсь вашим энтузиазмом, мистер Поттер, но боюсь, что даже вы не сможете справиться с этим, — Дамблдор осторожно улыбнулся, качая головой, не зная, как сообщить эту новость всем. — Поскольку это напрямую касается вас, — Джеймс сглотнул, его лицо с каждой секундой становилось все бледнее. — Простите, профессор, но я думаю, что будет лучше, если вы просто скажете нам это прямо. Джеймс может потерять сознание в любой момент, — пошутила Арабелла, но голос ее дрогнул. Ее правая нога нервно подпрыгивала вверх-вниз. Сначала она даже не заметила, что делает это, пока Сириус не положил руку ей на бедро. — Ты в порядке? — тихо спросил он. — Очевидно, что нет, Сириус, — прошептала она в ответ резким тоном. — Извини, я не хотела, чтобы это прозвучало так резко. Спасибо за заботу, дорогой. Сириус кивнул и снова повернулся к Дамблдору, который готовился сообщить остальным новости. — Боюсь, что Лорд Воландеморт специально выбрал ваших детей в качестве мишеней, — сказал Дамблдор, глядя на Поттеров и Лонгботтомов. По всей комнате раздались вздохи, самые громкие — от самих Поттеров и Лонгботтомов. Лили была близка к обмороку, а Джеймс чувствовал себя ничуть не лучше. Он так сильно вцепился в стол, что побелели костяшки пальцев. Фрэнк и Алиса изо всех сил старались сохранять спокойствие и собранность, но внутри они волновались не меньше, чем Лили и Джеймс, а может быть, даже больше. — Мне очень жаль, Джеймс, Лили, Алиса и Фрэнк, — уныло сказал Дамблдор, опустив голову, не в силах встретиться с их испуганными глазами. В комнате воцарилась напряженная тишина. Арабелла и Сириус были рады, что Воландеморт не сделал Касс своей целью. Каждый из них вздохнул немного легче и немного непринужденнее. Однако это не мешало им безмерно беспокоиться о своем крестнике Гарри. Они не могли себе представить, каково это Джеймсу, Лили, Фрэнку и Алисе. — Почему он хочет сделать детей своей мишенью? — спросила Арабелла после нескольких минут молчания. Джеймс, Лили, Фрэнк и Алиса тупо уставились на профессора, все еще не в силах полностью осознать происходящее. — Есть пророчество, в котором Воландеморт будет побежден одним из ваших детей, мальчиком, рожденном на исходе седьмого месяца. Чтобы избежать этого, он считает, что должен… — Дамблдор нервно сглотнул, прежде чем продолжить, — убить их. — Что вы предлагаете, профессор? — спросил Джеймс, стараясь говорить уверенно, но его голос дрогнул в конце, когда слезы угрожали упасть из его глаз. Арабелла не могла удержаться от желания обнять его и Лили, не привыкшую видеть их такими разбитыми. — Я предлагаю вам всем спрятаться и наложить чары Фиделиуса. Это сделало бы тайну невозможной. Так что даже если Воландеморт обыщет весь Лондон, он никогда не найдет тебя. Однако для этого требуется хранитель тайны. Поскольку секрет будет скрыт внутри реального человека. Объяснял Дамблдор, а Лили, Джеймс, Фрэнк и Алиса кивали и ловили каждое его слово. — А теперь я хотел бы предложить себя в качестве вашего хранителя тайны… — начал Дамблдор, но Джеймс прервал его. — Прошу прощения, профессор. Но я думаю, что говорю за Лили и за себя; мы предпочли бы, чтобы один из наших друзей стал нашим хранителем тайны, — спросил Джеймс, и Лили кивнула ему. — Профессор, мы хотели бы, чтобы вы были нашим хранителем тайны, — сказала Алиса, посмотрев на Фрэнка, а затем снова на профессора, и Фрэнк только кивнул в знак согласия. — Ну ладно, — сказал Дамблдор, хлопая в ладоши. — Лили, Джеймс, я позволю вам выбрать своего. Джеймсу и Лили не пришлось долго думать, чтобы принять решение. Все, что им нужно было сделать, это обменяться несколькими тихими словами, и они уже достигли соглашения. — Профессор, мы хотим, чтобы Сириус был нашим хранителем тайны, — сказал Джеймс. — И мы хотим, чтобы Ара наложила чары Фиделиуса, — продолжила Лили. — Что? — Вы в этом уверены? — потрясенно воскликнули Сириус и Арабелла, едва услышав свои имена. — Конечно. — Лили грустно улыбнулась. — Больше нам никто не нужен. — Но заклинание Фиделиуса — такое сложное заклинание, что я не уверена, смогу ли… — нервно пробормотала Арабелла, но ее прервал смех Джеймса. — Ты была лучшей в заклинаниях на курсе, Ара. Я не сомневаюсь, что ты сможешь это сделать, — сказал Джеймс, нежно улыбаясь ей, но в его глазах была печаль. Уже чувствуя нервозность и сомнения Сириуса, он продолжил: — Сириус, ты мой лучший друг. Я знаю, что ты справишься. — Значит, решено, — сказал Дамблдор, и собрание подошло к концу.

***

Сириус Блэк расхаживал взад-вперед перед дверью Питера Петтигрю. Он уже несколько раз постучал и только ждал, когда тот откроет дверь. Когда дверь открылась, за ней показался очень недовольный Питер. Его волосы были в беспорядке, а одежда слегка помята. Сириус вошел и продолжал расхаживать по комнате. — Закрой дверь, — резко сказал он. — Ну, тогда заходи, — язвительно ответил Питер, закатывая глаза и закрывая входную дверь. — Что ты здесь делаешь, Сириус? — Мне нужно, чтобы ты стал хранителем тайны Джеймса и Лили, — спросил Сириус, глядя на Питера. — Что? Почему? — спросил Питер, удивленный и слегка взволнованный. — Я слишком очевиден. Воландеморт сразу же заподозрит меня, — сказал Сириус, как будто это была самая очевидная вещь в мире. — Но почему я? Почему не Ремус? — спросил он, все еще не понимая, зачем Сириус пришел к нему. — Послушай, я подозреваю, что Ремус работает на другую сторону. Не говори Аре, что я это сказал. Я не доверяю ему сейчас, Питер. Питер мог только кивнуть, все еще обдумывая все. — Ты не можешь позволить Ремусу или Дамблдору узнать об этом. Хорошо? Питер кивнул. — Я согласен. Когда Питер проводил Сириуса до входной двери и помахал ему на прощание, он мог думать только об одном: его работа только что стала намного проще.