Алый ферзь

Лес «Вечной ночи» оправдывал своё название. Ни один луч света не мог проникнуть сквозь густые кроны высоких деревьев, и даже отблески огня лагерного костра казались более тусклыми, чем обычно. Небольшой отряд из солдат и чародеев, собрался вокруг единственного пятнышка света, стараясь спастись от ползущего холода и сжирающего изнутри страха неизвестности. Тихие перешёптывания и стук ложек о походную посуду разносились меж деревьями. Гнетущая атмосфера давила одинаково на всех: на опытных и новобранцев, которым только предстояло столкнуться с ужасом, находящимся за защитным барьером. Вдруг какой-то молодой паренёк подскочил со своего места, развёл широко руками в стороны, стараясь привлечь к себе внимание, и громко, с воодушевляющем подтекстом заговорил. Неопытный молодняк прислушивался, кивая головой на каждое слово и бросая восхищённые взгляда на своего одногодку, в то время как уже успевшие взглянуть в лицо смерти бойцы продолжали тихо поглощать свой скудный ужин, вспоминая каких храбрецов строили из себя перед первым сражение и скольких похоронили после него. Чародейка, сидевший поодаль от костра с накинутым на голову капюшоном походного плаща, поднял взгляд отливающей магическим фиолетовым оттенком на нарушителя тишины. Кто-то однажды сказал, чем больше страх, тем громче голос. Девушка, медленно отставившая от себя миску с остывшей, безвкусной похлёбкой была согласна с этим выражением. Она буквально чувствовала, как все внутренности разглагольствующего новобранца трясутся от страха. Эмпата невозможно обмануть, как бы витиевато не умел говорить человек и каким бы громким не был его голос. По своему опыту чародейка знала тот, кто громче всего кричит до начала сражения либо умирает первым, либо дезертируют. Но даже в случае второго исхода его ждёт смерть, ведь на территории врага бойца-одиночку можно смело клеймить статусом – «самоубийца». А если ему и удастся каким-то чудом добраться до защиты магического барьера, его ждёт суд и смерть за дезертирство. — Можно здесь присесть? Чародейка подняла голову. Она сразу почувствовала, что кто-то к ней подошёл, но не подавала виду. Этот кто-то оказался щуплым новобранцем с лопоухими ушами и курчавой шевелюрой. Он улыбался как-то зажато, и всё его внутренне состояние говорил о том, что, получив отрицательный ответ, он готов со скоростью света драпануть на другую сторону их небольшого лагеря. Отказывать ему не было причины, поэтому чародейка качнула голов в согласительном жесте и чуть подвинулась в сторону, уступая место. Новобранец тут же резво опустился рядом, а девушка чуть поморщилась от чувства чужого облегчения, накрывшего её с головой. — Знаете, а я вас сразу узнал. — вдруг выдал паренёк, не так давно выпустившийся из какой-то военной академии. Только одна фраза и уже было понятно, по какой причине он к ней подошёл. — Вы ведь Искра, да? — мало кто из чародеев пользовался своими настоящими именами на полях сражений. В конце концов, имя — это бочка с порохом, которое в любой момент может подорвать собственного владельца, если известно, как поджечь фитиль этой бомбы. Продолжая сохранять молчание, девушка подняла руку, обхваченную тонкой тканью перчатки, и лёгким движение скинула с головы капюшон. Восторг и радость заполнили её изнутри. Чародейка вздохнула, стараясь не захлебнуться в чужих эмоциях. В следующие секунду она ощутила искры страха и настороженности от её собеседника. Неудивительно, ведь лицо, скрывавшееся за капюшоном, хоть и было красиво, не выражала никаких эмоций, напоминая искусную скульптуру, вырезанную мастером из холодного камня. Аккуратный чуть вздёрнутый нос, гармоничные губы и самое привлекательное во внешности — скрытые за прозрачными стёклышками очков глаза, радужка которых поблёскивала тусклым фиолетовым светом. Отросшая чёлка слегка лезла в глаза, а длинные иссини-чёрные волосы, заплетённые в пышную косы, были перекинуты через плечо. Тонкую шею обвивала нежная и всегда прохладная на ощупь чёрная лента с синим камнем. Ощутимый укол чужого интереса, заставляет девушку поднять руку, обхватить камень двумя пальцами и медленно прокрутить из стороны в сторону, чтобы в нём отразились блики от костра. — Это магический амулет. — голос тихий и хриплый после долгого молчания. — Очень красивый. — торопливо произносит комплимент курчавый новобранец. Девушка кивает головой в ответ, стараясь отвлечься от лезшего под кожу чувства жгучего стыда. — Знаете, это большая честь сражаться с легендой. Вы ведь героиня стольких сражений! Взять хотя бы битву за крепость Ол или полугодовую осаду города Луфиц, хотя в конечном счёте город всё-таки был потерян, но это ни в коем случае не уменьшает ваш большой вклад в битву с врагами! — чародейка продолжала слушать хвалебные слова в свою честь без какого-либо особого интереса. Она не проронила ни слова, на её лице не отразилась ни одна эмоция, а её взгляд заставлял пробегать по кожи мурашки. Осмелившийся всего раз встретить с ней взглядом молодой воин как-то напряженно икнул и тут же опустил глаза, переключая внимание на рапиру, прикреплённую на поясе. —Мало кто из чародеек использует оружие. Они считают себя выше этого. Поэтому многие вас уважают! — чародейка и на эту фразу никак не прореагировала. Ей было всё равно что и кто о ней думает, а если когда-нибудь девушку заинтересует данный вопрос, она без какой-либо посторонней помощи обо всём узнаете. В конце концов, от могущественного эмпата ничего невозможно скрыть. Голос новобранца всё продолжал шуметь помехами где-то на периферии, когда чародейка ощутила, на подобие удара ножа в живот, сильную агонию. Жуткая смесь негативных эмоций захлестнула её, отдаваясь неприятной мигренью в голове. Наполнившая её изнутри боль, скручивала внутренности, стремясь вывернуть их наизнанку, а страшное уныние так и подмывало всадить себе в горло кортик по самую рукоять. Девушка поднялась со своего места, ловким движение руки расстегнула серебряные застёжки, и плащ, шурша, спал на землю. Высокие шнурованные ботинки, оканчивающиеся наколенниками с металлическими пластинами, широкий ремень, закрепляющий на правом бедре пять разноцветных колб, на поясе рапира и прикреплённый к пояснице кортик. Весь образ для сражения завершал прочный на вид корсет, белая хлопковая рубашка с необычными на шнуровке наручами и перчатки. — Они приближаются, — несмотря на то, что чародейка не повышала голос, все находящие в лагере её услышали. Пятеро новобранцев в ужасе застыли, растерянно смотря на старших и более опытных товарищей, которые, тут же повскакивая со свих мест, стали доставать оружие и отдавать приказы. — Двое – на два часа, и ещё четверо – на пять часов. — произнесла девушка, доставая рапиру, лезвие которое было испещрено различными магическими символами. Глубокий вдох – секундное сосредоточенность на создание ментальной стены от окружающей её бури чужих эмоций и чувств, спокойный выдох – левая рука заискрилась серебристой молнией. Зашуршала листва и сухие ветки, раздался вопль, заставляющей стыть в венах кровь, а затем из темноты леса на них хлынул тот самый ужас.

***

Крепость Би была небольшой, но одной из самых близких к лесу «Вечной ночи». Запасы провианта были скудными, осадные стены требовали к себе тщательного внимания и ремонта, сильно сказывалась нехватка опытных бойцов и свободных рук, в бюджете постоянно выявлялись недочёты, зато уровень смертности был одним из самых высоких среди крепостей подобного класса. Чародейка, не снимая с головы капюшона, показала свой пропуск и никак не прореагировала на вытянувшегося по струнки и старавшегося выслужиться перед ней солдата гарнизона. Чувство лести и алчности горчили на кончике языка. Следом за ней плёлся вымотанный отряд, после ночной вылазки поредевшей на человек шесть. Ни новобранца с бравадой, ни восторгавшегося ей курчавого юноши не было среди выживших. Впрочем, девушке было всё равно. Война, есть война. Она поднялась на второй этаж, ловко переступая через обломавшуюся ступеньку и прогнившие половицы. Пальце, всё также облечённые в тонкую ткань перчатки, коснулись дверной ручки, и в тот же миг шею обдало колючий прохладой. Холодное и такое знакомое спокойствие навалилось на девушку, вытесняя любые другие эмоции и не оставляя место для собственных чувств. В комнате её ожидал незваный, но абсолютно не незнакомый гость. — Разве столь занятому человеку, есть резон тратить время на подобное место? — чародейка без страха открыла дверь и, не поднимая взгляда на сидящего за подобием письменного стола человека, расстегнула серебряные застёжки плаща, аккуратно вешая последний на вбитый в стену гвоздь, исполняющий роль вешалки. — Начинаешь разговор с грубости. Годы идут, а ты не меняешься. — в голосе насмешка, а внутри ледяное спокойствие. Этот человек тоже не изменился с их последней встречи. Ножки стула скрипят по полу, когда гость встаёт с него, выпрямляясь во весь свой немалый рост. — Я был очень удивлён, когда получил информацию о твоём месте нахождения, — лицо и голос выражают насмешку и высокомерие, внутри всё тоже бесстрастие. Очень сильный контраст. — Ещё больше удивился, когда по прибытии сюда, я узнал, что ты отправилась на задание с каким-то отрядом неудачников до твоего присоединения состоящего из четырнадцати человек, пять из которых представляли собой молодое, неопытное пушечное мясо. И по своим наблюдениям, — гость указал на единственное окно в комнате. — Шестеро уже испустили свой дух. Мне вот что интересно, скольких тварей вы встретили? — Их было шесть. — спокойно отвечает чародейка, проверяя застёжку ремня с пробирками. — Шесть. И после этого ты меня спрашиваешь о разумности использования времени, Манами? — спокойствие идёт рябью, когда внутри вспыхивает жгучее негодование, растворившееся спустя какую-то мимолётную секунду. Он всегда умел контролировать свои эмоции лучше других. — У меня нет твоего статуса и обязанностей, Карма. — чародейка мотает головой из стороны в стороны и прикрывает глаза, наслаждаясь не ощутимым для других, но наполняющим её и комнату спокойствием. После ночи с тяжёлыми негативными эмоции, это было сродни расслабляющей ванне. — Потому что тебе это неинтересно: ни статус, ни власть, ни деньги. Тебе безразлично всё в этом мире, потому что ты практически ничего не чувствуешь. Ты как пустой сосуд, который наполняют чужие эмоции и чувства. — Карма медленно подошёл к Манами, зная, что она не отступит ни на шаг, каким бы грубыми и оскорбительными не были его слова или действия. Молодой человек оказался выше чародейки на полторы головы. Его вечная ухмылка, всегда уязвляющая других, для неё ничего не значила. Она не боялась ни его статуса, ни его силы, ни холодного и властного взгляда ртутных глаз. Потому что чтобы чего-то боятся, надо чем-то дорожить, а чтобы чем-то дорожить, надо быть к чему-то привязанным. Привязанность возникает из чувств и эмоций, которых как, правильно заметил Карма, у неё давно уже не было. Длинные пальце обхватили синий камень необычного украшения девушки, и, будто хозяин нерадивой собаки, Карма потянул украшения, сейчас со стороны больше напоминавшее ошейник, на себя, заставляя Манами покорно приблизиться. — Камень уже так сильно потемнел. — Здесь не так много людей. Нет смысла ехать в город для его отчистки. — Теперь есть. Я тебя отсюда забираю. Хватит растрачивать твой талант и навыки попусту. Не говоря больше ни слова, мужчина выпрямился, обошёл чародейку и покинул маленькую комнату ни разу не обернувшись. Зачем? Ведь он и так знал, что она последует за ним, ведь здесь нет ничего, что её держит, а самостоятельно принимать решения без наличия собственных интересов, принципов и предпочтений было невозможно. Всё было так. Манами стянула свой плащ с гвоздя и, закрыв за собой дверь, последовала за Кармой. За окном экспресса мелькали поля и небольшие рощицы. В проходах было пусто, как и в самом вагоне, за исключением пары солдат, отправляющих на долгожданные выходные к семье. Манами перевела взгляд от скучного пейзажа на сидящего по правую руку от неё Карму. Он был неправ, когда говорил, что ей всё безразлично в этом мире, ведь было кое-что, что оставалось для неё важным и удерживало на волоске от простого существования – те крупицы чувств и эмоций, что она ещё могла испытывать. И для того, чтобы хотя бы на несколько секунду испытать их, она была готова на всё. Манами стянула перчатки и прильнула к Карме. И пусть всю её наполняло спокойствие, исходившее от мужчины, где-то глубоко внутри теплилось умиротворение – это была практически потухшая эмоция самой чародейки или по крайне мере отголосок из прошлого. Она знала, что Карма её не оттолкнёт – этого никогда не случалась. Ни в прошлом, ни в настоящем. Эти их странные отношение не похожие ни на дружбу, ни на любовь длятся уже очень давно. Манами закрыла глаза, нащупывая рукой, всегда тёплую ладонь Кармы. От физического контакта чувства испытываются ярче и чётче. Практически засыпая, девушка услышала тихий хмык на ухо и почувствовала, как в ответном жесте, сжали её тонки пальцы. — Ты ведь знаешь, почему именно ты? — тихо спрашивает мужчина, рассчитывая услышать только единственный правильный ответ, существующий на этот вопрос. — Потому что я твоя королева. — без сомнений шепчет чародейка. Всё началось тогда, с поступления в военно-магическую академию Кунугигаока.