224 Days

— Думаешь, ты когда-нибудь вернешься в Чикаго? — Не знаю. Не хочу думать о том, что будет, когда… — Когда Джейдена не станет? — Да. Я хочу чувствовать только то, что происходит сейчас, большего мне не нужно.

***

Я не ожидала от факультатива по фотографии в Оклахомском университете ничего сверхъестественного, но все равно почему-то разочаровываюсь, когда захожу в маленький кабинет, располагающийся под лестницей рядом с комнатой спортивного инвентаря: на стенах в местах, где ободрана бледно-оранжевая штукатурка, приклеены разные снимки, которые пытаются закрыть дырки, старая циклорама уныло стоит в углу, какой-то парень старательно настраивает свет, чтобы сфотографировать… пакет молока, который давали в столовой на обед. Удивляюсь, когда вижу софтбокс, но приглядевшись понимаю, что он вряд ли работает. Большая пробковая доска усеяна, как я догадываюсь, лучшими фотографиями местных учеников и разноцветными стикерами, на которых написаны непонятные даты и напоминания. Что же, обстановка очень… вдохновляющая, так и хочется начать творить. В кабинете не так много человек, не считая фотографирующего пакет молока парня — девушка с фиолетовыми волосами, что сидит в красном кресле, запрокинув ноги в тяжелых берцах на стол, парень с каштановыми волосами в огромной клетчатой рубашке и полная кудрявая блондинка, которая приклеивает новые напоминания на пробковую доску. За столом сидит мужчина средних лет в больших наушниках, голова которого медленно падает вниз и дергается каждый раз, когда он проваливается в сон, и я понимаю, что это мистер Моралес — преподаватель кружка. — Лучше беги отсюда, пока не поздно, — говорит девушка с фиолетовым каре и поднимается с кресла, подходя ко мне ближе. — Хуже этого места только общественный туалет в торговом центре. Она складывает руки на груди, внимательно осматривая меня: черная водолазка, поверх которой висит огромное количество разных кулонов, темные свободные джинсы, на ногтях синий лак. Губы накрашены плотной бежевой помадой, в носу сверкает пирсинг, а длинные стрелки на глазах притягивают к ним все внимание. — Именно поэтому к нам никто и не приходит, Дес, — говорит парень в рубашке, усмехаясь. — Ты всех распугиваешь, от тебя люди бегут как от чумы, — он приветливо улыбается и протягивает мне руку. — Эта сатанистка Дестини Честейн, она президент кружка, а я Лиам Пейн — ее заместитель. Лиам гораздо приятнее Дестини, по крайней мере он не пытается произвести впечатление «слишком крутого» для этого места. Пейн мило и приветливо улыбается, каштановые волосы слегка завиваются, мягкий взгляд карих глаз располагает к беседе, и от этого становится чуточку легче. Ощущение того, что я пришла ночью на кладбище, чтобы совершить обряд, и встретилась с местной ведьмой быстро пропадает. — Райли МакКейн, — отвечаю на рукопожатие. — У вас очень эффектное представление кружка для новеньких, так и мотивирует вступить в ваш клуб. — Ты вроде как та самая девушка, что приехала из Чикаго, — бесцеремонно вставляет Дестини. — Сочувствую. — Эм, — теряюсь я. — Спасибо? Как же быстро обо мне узнали все студенты Оклахомского университета, мне даже неловко, что я забрала столько внимания у спортсменов и чирлидерш. Честейн наклоняется, чтобы что-то написать в открытую тетрадь, что лежит на тумбочке, и я замечаю свое имя, аккуратно выведенное красивым почерком. — Добро пожаловать в святая святых нашего университета, — насмешливо произносит она, разводя руки в стороны. — Это все? — удивленно спрашиваю я. — Просто записала мое имя? А как же конкурс портфолио, на сайте написано, что… — На сайте написано, что у нас учатся самые умные и талантливые студенты во всем штате, — усмехается Лиам, глядя на молчаливого парня, что до сих пор пытается сфотографировать несчастный пакет с молоком. — Как видишь, там написана неправда. — Я практикуюсь, — недовольно отвечает он, не отрываясь от процесса. — И я, в отличие от вас, занимаюсь хоть каким-то делом. — Это Адам Чонг, — отмахивается Дестини, будто представляет мне не человека, а своего старого хомяка. — Учится по обмену, прилетел из Кореи. — Если бы я знал, что познакомлюсь с тобой, я бы не то, что не приехал в Штаты, я бы из дома никогда не вышел. — Я твоя судьба, Адам. Судьба. Лиам смеется, и тут даже на моих губах появляется улыбка из-за каламбура Честейн. Стараюсь не вспоминать занятия по фотографии в Чикаго, чтобы не разочаровываться еще больше, потому что там все люди были милыми и готовыми помочь с любым вопросом, а оборудования было столько, что казалось, словно ты попадаешь в профессиональную студию самого модного и популярного фотографа в мире. Я уже не говорю про то, что класс, в котором нам преподавали теорию фотографии, был с панорамными окнами, откуда открывался вид на Чикаго, а тут лишь маленькое отверстие в стене, закрытое решеткой. Перевожу взгляд на мистера Моралеса — голова покоится на широких плечах, глаза закрыты, а если прислушаться, можно услышать тяжелый рок, что доносится из его наушников. — Он вообще живой? — спрашиваю я, потому что под такой дикий мужской рев и громкое гитарное соло невозможно не то, что заснуть, такая музыка, наоборот, поднимет всех мертвых в округе. — Он медитирует, — равнодушно бросает Дес. — Как ты видишь, желающих записаться в кружок не особо много, поэтому мы принимаем без конкурса. Наш ректор вваливает все деньги на процветание футбольной команды, не уверена, что он вообще знает, что у него в университете есть фотографы. — Но мы с удовольствием посмотрим твое портфолио, если ты хочешь, — дружелюбно добавляет Пейн и забирает черный альбом из моих рук. — О, божечки, у нас новенькая! — восторженно вскрикивает полная девушка в розовом свитшоте и пластиковых зеленых очках, больше похожая на огромный пончик из «Данкин Донатс» с разноцветной сахарной посыпкой. — Меня зовут Бьянка, — она налетает на меня с объятиями, и мне кажется, что на меня бежит дочь сумоиста с явным желанием сбить с ног. — Я так рада, что к нам кто-то пришел, ты первая в этом учебном году, кто решил к нам присоединиться! — Она первая за два с половиной года, кто захотел вступить в клуб фотографов, — монотонно произносит Адам, не отвлекаясь от съемки. — Последняя девушка, которая к нам присоединилась, ушла через три месяца, потому что сказала, что подцепила постельных блох с нашего дивана. — И ты еще говоришь, что я отпугиваю народ? — издает смешок Дестини, косо поглядывая на Бьянку и Адама. Хочу присесть на темно-зеленый диван, что стоит чуть ли не по середине комнаты, но потом вспоминаю слова Адама о постельных блохах, поэтому бросаю эту идею. — Тебе повезло, — улыбается Лиам и подзывает меня к доске с напоминаниями. — Скоро начнется съемка выпускников для альбома, мы предпочитаем ловить живые моменты, а не снимать всех на идиотском голубом фоне как в тюрьме, так что придется ходить на все матчи, факультативы и вечеринки, чтобы фотографировать выпускников. — Звучит так, будто вы посылаете меня снимать в горячую точку, — усмехаюсь я. — Практически то же самое, — хихикает Бьянка, поправляя очки и доставая из коробки шоколадное печенье. Она откусывает его и продолжает рассказывать, параллельно жуя: — В прошлом году я пошла снимать вечеринку выпускников, и меня столкнули в бассейн. — Дай угадаю — футболисты? — спрашиваю я, пытаясь найти на стикерах любое другое задание, кроме как съемки выпускников. — Нет, — безразлично машет рукой Бьянка, будто эта ситуация совершенно не оскорбляет ее. — Чирлидерши. — Кстати, их фотографировать нужно больше всего, — закатывает глаза Дес. — Эти полустриптизерши потом устраивают скандал, почему их фотографий в альбоме слишком мало, хотя они единственные, кто светит своими задницами практически на каждом развороте. — Спортсмены, хор, научный кружок, театралы, — перечисляет Лиам, отдавая мне в руки расписание предстоящих событий. — О, и надо в этот раз не забыть про химиков, а то они постоянно прячутся в своей лаборатории. — Лучше бы варили мет, — вздыхает Честейн. — От них было бы больше пользы. — Если ты еще не передумала, — обращается ко мне Лиам и указывает на ячейку в расписании. — Возьмешь на себя первый спортивный матч? — А вдруг я фотографирую как пьяная подружка-блогерша на вечеринке? — издаю смешок я, удивляясь, как вот так просто мне могут доверить снимать футбольный матч. — Вы ведь даже не посмотрели мои фотографии. — Что ж, тогда футболисты и их шестерки с помпонами тебя разорвут. — Мне просто невероятно повезло. — Уверен, ты отлично фотографируешь, — застенчиво добавляет Пейн, пряча ладони в длинные рукава рубашки. — Наверное, даже лучше всех нас. — На этот счет я бы поспорила, — недовольно вставляет Дестини, и у меня совершенно нет желания вступать с ней в перепалку и что-то доказывать, потому что у нее такой вид, словно она готова наслать на меня проклятие безбрачия. — Тогда на тебе спортивные матчи сезона, я разработаю обложку альбома, Дес возьмет на себя вечеринки, Бьянка театральные выступления, а Адам всех остальных. — Я ведь еще не согласилась, — улыбаюсь я, складывая руки на груди. — Если бы ты хотела уйти, то сделала это в первую же секунду. Да, это не предел мечтаний, особенно после Чикаго, но это хотя бы что-то. Мне достаточно того, что я буду держать в руках камеру, остальное неважно. Наверное. По крайней мере это хоть на немного подарит мне старую жизнь и поможет отключиться от нежеланной реальности. — Ну, так что, — Лиам протягивает руку, ожидая мой ответ. — Ты в деле? Несколько секунд смотрю на ладонь парня, прежде чем мысленно глубоко выдохнуть и пожать ее.

***

— Как там твой факультатив по фотографии? — интересуется Шей, пока мы неспешно идем в сторону футбольного поля. — Роскошно, — усмехаюсь я. — Вчера мне дали задание — провести съемку первого футбольного матча сезона, даже не посмотрели портфолио. — Это разве не говорит о том, что ты слишком крута и в твоем таланте уверены? — Нет, это говорит о том, что за два года в этот кружок никто не записался, и они рады абсолютно любому человеку. — Уже завела там друзей? — Да, — чересчур воодушевленно отвечаю я. — Утром все дружно занимаемся фотографией, а вечером печем печенье и смотрим мультфильмы. — Если честно, я уже отвыкла от количества твоего сарказма, — хмурит брови Монтгомери. — Так ты познакомилась с кем-нибудь или нет? — Вряд ли это можно считать знакомством, — вздыхаю я, размахивая бумажным пакетом с ланчем. — Неформалка с фиолетовыми волосами, перфекционист из Кореи и помешанная на сахаре девушка-пончик. Мы прямо как долбанный «Клуб «Завтрак». — Да, — разочарованно протягивает Шей, качая головой. — Так и знала, что тебя нужно было заманивать в волейбольную команду. — И кем бы я там была? Приносила бы игрокам воду или стирала грязную форму? — Я бы научила тебя играть. — Нет, спасибо, — издаю смешок я. — Я как-то больше по пицце, чем по спорту. — По крайней мере, волейбольная команда гораздо популярнее фотографов, — беззаботно пожимает плечами Монтгомери, поправляя длинные темные волосы. — Ты прости, но это правда. Была бы в курсе всех тусовок и сплетен, иногда это бывает полезно. — Мне не нужна популярность, тем более здесь. А про все вечеринки я и так знаю, их же должен кто-то фотографировать. — Как знаешь. Мне кажется, чем больше знакомств ты заводишь, тем легче тебе будет в будущем — кто-то обязательно поможет с какой-нибудь проблемой. Типа, подскажет хорошего юриста или починит машину со скидкой. — Я пока не особо хочу заводить новые знакомства, — выдыхаю я. — Мне бы разобраться со старыми. Кстати, — вспоминаю про парня из кружка фотографии и решаю аккуратно поинтересоваться о нем у Шей. — Ты не знаешь Лиама Пейна? — Впервые слышу это имя, — задумчиво отвечает подруга. — А что, какой-то парень нашел путь к твоему неприступному сердцу? — Нет, — говорю я как можно более беззаботно, чтобы Монтгомери не устроила мне допрос с пристрастиями. — Просто этот парень единственный нормальный человек на факультативе. Думаю, что мы найдем с ним общий язык. — О каком языке ты говоришь? — играет бровями подруга, и я усмехаюсь. — Случайно не о языке любви? — Я не то, что случайно, я специально не буду говорить об этом, а тем более с тобой. Ты хуже моей мамы, можешь раздуть роман из обычного приветствия. На улице не так уж и тепло, и я сильнее кутаюсь в джинсовку, натягивая на подбородок шарф. Небо затянули плотные светло-серые тучи, и где-то в глубине души я надеюсь на то, что пойдет дождь, и нам придется вернуться обратно в универ. Монтгомери вызвалась помочь и решила потащить меня на футбольное поле, чтобы на матче мне было легче понимать, откуда выйдут самые удачные ракурсы. Шей предложила пообедать на трибунах, пока не стало совсем холодно, потому что в школе мы делали точно так же, и «было бы круто вспомнить то время». С того раза, когда Джейден упал в обморок прямо на игре, я стороной обходила все спортивные площадки и мероприятия, и в Чикаго с этим было просто — все студенты сами выбирали себе дисциплины и заполняли свое расписание, так что никакого спорта у меня не было. Знаю, это глупо, но мне кажется, что как только я появлюсь на футбольном поле, обязательно что-нибудь случится, будто я плохой талисман, приносящий неудачу. А еще перед моими глазами слишком ярко горит тот день, когда Джейдену стало плохо во время игры. Но Шей так старается сделать мое пребывание в Нормане комфортным, что я просто не могу ей отказать. Рано или поздно мне все равно придется появиться на футбольном матче, и лучше, если все мои внутренние переживания превратятся в паническую атаку при Монтгомери и Стайлсе, чем на глазах у тысячи людей. — Что произошло в мире, если Гарри уже сидит на трибунах? — удивленно спрашиваю я, заметив его макушку. — Ты его перевоспитала и научила не опаздывать? — Легче научить Маугли пользоваться вилкой и ножом, чем отучить Гарри от опозданий, — устало вздыхает Монтгомери, но как только Стайлс поворачивается к нам, ослепительно улыбается и машет рукой, Шей тает, словно мороженое, которое оставили на подоконнике под солнцем. — У него не было пары, поэтому он решил подождать нас здесь. — Он решил или ты ему сказала? — усмехаюсь я. — Все вместе, — отмахивается брюнетка. — Приветствую вас, дамы, — Стайлс встает с трибун, чтобы обнять меня, и когда к нему подходит Монтгомери, парень аккуратно кладет свою ладонь ей на талию, притягивая к себе и оставляя на губах мимолетный поцелуй, который с каждой секундой становится все более глубоким. — А можно обойтись без петтинга у меня на глазах? — насмешливо спрашиваю я, присаживаясь на бордовую скамейку, и распаковываю свой ланч. Гарри застенчиво улыбается, проводя рукой по кудрявым каштановым волосам, а Шей пожимает плечами, подмигивая Стайлсу, что может значить только одно — сегодня вечером у кого-то точно будет секс. — Тебе нужно найти парня, — неожиданно произносит Монтгомери, усаживаясь на трибуны, и отдает Гарри клубничное молоко, взамен забирая ванильный кекс. — Будем устраивать парные свидания, одеваться в тон, вместе ходить на мастер-классы. — Звучит, как мечта девочки-подростка, пересмотревшей романтические комедии под антидепрессантами. — Загадочный Лиам Пейн не подходит на роль мужчины твоей мечты? — бесцеремонно спрашивает Шей. — Он подходит исключительно на роль моего знакомого, который поможет мне освоиться на новом месте в слишком странной компании людей. — Это не такая плохая идея, — поддерживает свою девушку Гарри. — Тебе нужны новые знакомства, а лучше всего новые отношения, потому что они полностью погрузят тебя в другой мир, который бы отвлекал от остальных проблем. — Не надо разговаривать со мной, как с пациентом собственной психиатрической клиники, — усмехаюсь я. — Я не хочу заводить отношения, а тем более здесь. Да и на новые знакомства я пока не очень готова. И тут как по заказу раздается громкий свисток, и на поле выбегает футбольная команда Оклахомского университета в сопровождении болельщиц с огромными пышными помпонами. Понимаю, что слишком завороженно смотрю на то, как разминаются спортсмены, как мяч летит от одного игрока другому, и представляю на их месте Джейдена. Он обожал футбол, думаю, если бы его не увлекло авиационное строительство, он бы точно попал в сборную штата — Джей отлично играл. А еще я ловлю себя на мысли, что жду, что вот-вот случится что-то плохое, и из-за этого чувства сердце неприятно сжимается, а ногти больно вонзаются в ладони, оставляя следы. — Прости, — тихо извиняется Шей. — Я не знала, что у них будет тренировка. Если хочешь, можем уйти. Поворачиваюсь, сталкиваясь с сочувствующими взглядами друзей, и осознаю, что со стороны я выгляжу как гребаный параноик, и заставляю себя немного расслабиться, слабо улыбаясь. — Нет, все в порядке, — хватаю белый бумажный стакан с колой и делаю глоток. — Я не смогу бежать от этого вечно, тем более теперь мне надо присутствовать на каждом футбольном матче. Пора привыкать к этой обстановке. — Как там Джей? — аккуратно спрашивает Гарри. — Знаю, что недавно ты ездила с ним в больницу. — Ему назначили курс химиотерапии, и он согласился на него только ради своей семьи. Будь его воля, он бы и таблетки уже давно перестал принимать. — Нет ничего плохого в том, что он пытается ради близких людей, — тихо произносит Шей. — Было бы хуже, если бы он окончательно опустил руки и перестал бороться. — Не знаю, — честно отвечаю я. — Я все думаю, как бы на его месте поступила сама, но ответ так и не пришел в голову. — Это новый этап в твоей жизни. Да, он не очень-то и светлый, но везде можно найти хорошую сторону, — добавляет Гарри, натягивая рукава серого вязаного свитера на ладони. — Мы снова вместе, прямо как в школе, ты все еще занимаешься фотографией, Джей согласился на лечение. Не ищи в темных временах негатив, ищи что-то хорошее. Улыбаюсь на слова Стайлса и внимательно оглядываю их с Шей, убеждаясь, как сильно они подходят друг другу и как красиво смотрятся вместе. Темные волосы Монтгомери подхватывает легкий ветер, и на фоне серого неба они практически блестят. Даже огромная бордовая университетская толстовка не скрывает идеальную спортивную фигуру, губы накрашены темно-красной помадой. Стайлс сидит рядом с ней, положив ладонь на ее колено, свитер с дырками виднеется из-под черного пальто, а на ногах все те же уродские ботинки. При первом взгляде на них тяжело поверить в то, что они пара, но, похоже, противоположности действительно притягиваются. И я не про Стайлса и его ботинки, а про Гарри и Шей. — Тебе нужно научиться радоваться простым вещам. Смотрела документалку «Как быть счастливым»? — спрашивает Гарри. — Нет, не смотрела. — Тогда посмотри на досуге, тебе это поможет. — Что ж, огромное спасибо за поддержку, — издаю смешок я. — Все вокруг так и намекают на то, что я нахожусь в глубокой депрессии. Такими темпами я там и правда окажусь. По футбольному полю раздаются команды тренера, и от одной его интонации мне становится страшно. Будто эти парни не в футбол играют, а находятся в тюрьме под конвоем. "Вам что, подарить костыли? Потому что вы бегаете как долбаные инвалиды!". "Лиллард, футбольный мяч — это не твоя девушка, можно треснуть по нему так, чтобы он долетел хотя бы до середины поля!". "Когда в доме престарелых на завтрак давали пончики, моя бабушка бежала за ними быстрее, чем вы сейчас!". Даже не знаю, кто хуже — разъяренный тренер футбольной команды или молчаливый и спящий мистер Моралес. Включается музыка, и я перевожу свой взгляд влево, где девочки из группы поддержки уже во всю репетируют свой новый танец. — Черт, даже у меня растяжка хуже, — обиженно произносит Шей, глядя на то, как чирлидершу на шпагате поднимают над своими головами другие девушки. — Меня более чем устраивает твоя растяжка, — вставляет Стайлс, и я делаю вид, что меня сейчас стошнит, на что друзья громко смеются. На наш смех оборачивается никто иной, как Луи Томлинсон. На нем точно такая же толстовка, что надета на Шей, белые шорты с логотипом университетского талисмана и, наверное, супер крутые красные футбольные бутсы — я бы оценила их, если бы разбиралась в этом. Ловлю его удивленный взгляд и закатываю глаза, а парень усмехается, взмахивая рукой. — Тебе что, только что помахал Томлинсон? — слишком эмоционально спрашивает Монтгомери, и мне кажется, что она сейчас подавится своими овощами, которые аккуратно лежат в боксе для ланча. — Да, — как ни в чем не бывало отвечаю я. — Мы пересекались с ним пару раз, он провожал меня до аудитории на днях. — Вот же говнюк, — выплевывает Шей. — Сначала кинул Джейдена, потом переспал с Кортни, а теперь ведет себя так, будто вы лучшие друзья. К Луи подбегает Зейн, и Томлинсон головой кивает в нашу сторону. Малик оборачивается, выдавливает из себя слишком уж сладкую улыбку и наигранно радостно машет мне рукой, после чего показывает средний палец с максимально серьезным лицом, а потом он хлопает Луи по плечу и подбородком указывает в сторону чирлидерш: Кортни Лавейн в своей короткой юбке, больше похожей на ремень от куклы Барби, соблазнительно улыбается и радостно размахивает идиотским помпоном, явно подбадривая самого крутого парня университета. Томлинсон с улыбкой качает головой, и Малик одобрительно вскидывает руки вверх, показывая большие пальцы, после чего они под свисток тренера убегают прямо на центр поля, чтобы начать игру. — Нет, ты это видела? — не успокаивается Шей, запуская кусок огурца прямо в сторону спортсменов. — Он увидел тебя, а потом флиртовал с Лавейн. Что за мудила? — Все сходится, — издаю смешок я. — Такое поведение вполне подходит для настоящего мудилы. — Посмотри, — Монтгомери корчит гримасу, пародируя воодушевленное лицо капитана группы поддержки с накачанными губами. — То же мне, хренова неудавшаяся дочь семейства Кардашьян. Шлепает своими губами, будто перед выходом из дома приложила к ним пылесос, размахивает светлыми волосами, словно крича: «Посмотрите, я прекрасна, как альпийское утро». — Вот это у тебя сравнения, — усмехается Стайлс. — Снова пересмотрела передачи на «Дискавери»? — Успокойся, Шей, альпийское утро не сравнится с Лавейн, потому что альпийское утро не шлюха. Монтгомери заливается смехом, а губы Стайлса трогает легкая ухмылка — он слишком воспитан, чтобы смеяться над тем, как одни девушки называют других шлюхами. — Просто держись от этого козла подальше, — подытоживает брюнетка, макая морковку в соус Стайлса. Снова перевожу взгляд на поле, ища место, откуда бы можно было поймать самые удачные фотографии, как вдруг раздается громкий глухой удар, сопровождающийся совместным «у-у-у», а затем звук свистка, разрезающий барабанные перепонки, и все, что я успеваю заметить, это то, как Томлинсон летит на землю, будто он только что прыгал с высоты, но его парашют не раскрылся. — Твою мать, это что еще за Цирк дю Солей? — раздается грозный голос тренера. Моментально подскакиваю на ноги, а в груди застревает вдох. Шей и Стайлс сразу же оказываются около меня, испуганно оглядывая, а я не могу отвести взгляда от неестественно яркого футбольного поля, на котором, скорчившись, лежит Луи. Вокруг него уже столпились другие парни и тренер, а с другого конца бежит чересчур перепуганная Кортни, края юбки у которой задираются, отчего видно всю ее пятую точку. Кажется, будто она специально поднимает ноги выше, чтобы даже из космоса было видно ее зад. Эта картинка до жути напоминает момент, когда Джейден потерял сознание, и я уверена, что мое сердце на секунду перестало биться, ожидая, когда тренер закричит, чтобы срочно вызывали скорую. — Пойдем отсюда, — взволнованно говорит Шей, и Гарри хватает меня под руку, уводя за собой. Продолжаю смотреть на поле: Малик с еще одним парнем поднимают улыбающегося Томлинсона, и всем своим видом он показывает, что с ним все в порядке. Когда он поднимает голову, то видит мой испуганный взгляд, а затем непонимание в его глазах сменяется сочувствием.

***

— Соберись, МакКейн, — шепчу себе под нос перед тем, как снова умыться холодной водой. — Это футбол, Томлинсон просто упал и с ним все хорошо. С ним все хорошо. Картинка того, как Луи навзничь падает на ярко-зеленый газон, до сих пор сидит в голове и накладывается на другую, более страшную — на ту, где Джейден падает без сознания во время футбольного матча. Понимаю, что нужно просто переключить свое внимание, но кадры перед глазами, как назойливая сломанная пленка, крутятся, не давая возможности поставить их на паузу. — Он просто упал, — снова повторяю я, и какая-то девушка выходит из кабинки туалета, громко хлопнув дверью и одарив меня осуждающим взглядом, будто я сумасшедшая, сбежавшая из психиатрической клиники. Что ж, может именно там мне самое место, не знаю. Я и правда похожа на какой-то идиотский талисман для спортсменов, приносящий неудачу, либо же на мне просто черная метка. Почему что-то происходит именно тогда, когда я оказываюсь на футбольном поле? И где-то в глубине своего сознания я знаю, что этот спорт травмоопасный, что футболисты падают чуть ли не каждую тренировку, а то, что случилось с Джеем, это исключение из всех правил, но сейчас я уверена в том, что произошедшее с Луи — косвенно моя вина. Пара началась уже пятнадцать минут назад, но я не тороплюсь выходить из туалетной комнаты, стены в которой исписаны разноцветными маркерами. Концентрирую свое внимание на надписях и даже усмехаюсь, когда вижу одну — «Сандра Джордж отсосет за бутылку Хайникена и Киндер-Сюрприз». Интересная жизнь у этой Сандры, ничего не скажешь. Черт, теперь мне захотелось Киндер-Сюрприз. Выключаю воду, оперевшись двумя руками по разные стороны раковины, и заглядываю в зеркало, пытаясь достучаться до самой себя. Это просто стечение обстоятельств, нет моей вины в том, что Томлинсон упал. Ему могли поставить подножку, Луи мог споткнуться, могло произойти все, что угодно, и это все не имеет ко мне, а уж тем более к Джею, никакого отношения. Просто подумать об этом странно, но я никак не могу отбиться от навязчивых параноидальных мыслей. Выключаю воду и хватаю рюкзак с подоконника, не спеша двигаясь в сторону аудитории. Я в университете несколько дней, а уже зарабатываю репутацию прогульщицы, но, если честно, сейчас меня это не особо волнует. На ходу печатаю сообщение Джейдену с вопросом о том, как он себя чувствует, но отправить его не успеваю, потому что меня окликает знакомый хрипловатый голос: — МакКейн! Оборачиваюсь, и мои догадки подтверждаются: из другого конца коридора идет Луи, спрятав руки в карманы черных спортивных штанов. Оранжевая толстовка с надписью «fuck off» ярким пятном светится на фоне выцветших бордовых шкафчиков и тусклых стен, огромная сумка с футбольной формой внутри висит на одном плече, на голове беспорядок — он явно не причесывался после своей тренировки. — Думаешь, круто прогуливать пары на первой же неделе своей учебы или именно этому учат в Чикаго? Смотрю на него, приподняв бровь, а затем резко разворачиваюсь, продолжая идти, потому что разговаривать с Луи Томлинсоном мне сейчас хочется меньше всего. — Слушай, Райли, я… — Читал надпись на своей толстовке? — спрашиваю я, не останавливаясь, и боковым зрением замечаю, как Томлинсон равняется со мной. — Она дает хороший совет, тебе стоит к нему прислушаться, по крайней мере в отношении меня. — Прости за то, что произошло на тренировке, — продолжает он, явно не намереваясь оставить меня в покое. — Зачем ты извиняешься за это? Парень останавливается, подбирая подходящие слова, и я внутренне радуюсь тому, что смогла поставить самого Луи Томлинсона в тупик. Обычно у него на все есть ответ, но не сейчас. — Я видел, что ты испугалась, и понимаю почему, — Луи делает несколько широких шагов и встает прямо передо мной, из-за чего мне приходится остановиться. — Я прекрасно помню ту ситуацию с Джеем, так что прости за то, что тебе пришлось видеть сегодняшний инцидент. Понимаю, что он напомнил тебе о том дне. Заглядываю в ярко-голубые глаза, взгляд Луи выражает сочувствие, и от этого мне почему-то не становится легче, скорее, наоборот — я еще больше ненавижу в себе тот факт, что я слишком легко могу поддаться эмоциям, о которых хочется забыть. — Ты ошибся, — нагло вру я, безразлично пожимая плечами. — Ничего не напоминало мне про тот день. — Тогда почему ты вскочила с трибуны так, будто к тебе приложили электрошокер? — продолжает Луи, и я начинаю нервничать. Не люблю, когда кто-то лезет мне в душу. — Опаздывала на пару. — Хм, — протягивает Томлинсон, ухмыляясь. — Почему-то сейчас ты на нее не торопишься. — У тебя что, комплекс неполноценности, раз ты пытаешься докопаться до всех вокруг? — Я просто хотел извиниться, МакКейн, — устало выдыхает он, а ухмылка исчезает с лица. — Но ты не даешь сделать даже этого. Секунду размышляю над словами парня, и понимаю, что я должна выключить такое категоричное отношение. Было бы правильно объяснить Луи, почему я так отношусь к нему, но я не хочу разговаривать об этом с Томлинсоном, не хочу проживать всю историю с Джеем еще раз, просто не могу. — Давай просто забудем об этом, я в порядке. Делаю шаг вперед, но Луи останавливает меня, хватая за локоть, и пронзительный взгляд голубых глаз пробирается в самую душу, пытаясь найти ответ на то, действительно ли все в порядке или я просто вру, чтобы быстрее отвязаться от Томлинсона. Делаю глубокий вдох и закатываю глаза, потому что понимаю, что он просто так не отстанет от меня. — Я в порядке, — повторяю снова, поправляя рюкзак на плече. — Просто это все и правда напомнило мне ту ситуацию, и я немного… испугалась. Луи кивает, отпуская мою руку, еще несколько секунд мы просто стоим в пустом коридоре и смотрим друг на друга, и я уверена, что в голове Томлинсона сейчас тысячи мыслей, а вот в моей вообще ни одной. — Только не надо думать, что я сумасшедшая психопатка. — Это я понял еще в начальных классах, не беспокойся. — Как твоя нога? — замечаю сероватый бинт, обмотанный вокруг колена парня и задаю этот вопрос из вежливости. — Жить буду. — Жаль. Луи усмехается, проводя рукой по каштановым слегка вьющимся волосам, и я заставляю себя выдохнуть и забыть все, что произошло на футбольном поле. — Пара уже началась, — говорю я, кивая в сторону аудитории. — Мистер Тинчер ничего не скажет по поводу нашего опоздания? — Преимущественно ему плевать, — пожимает плечами Луи. — Но у меня есть оправдание в отличие от тебя. Снова смотрю на перебинтованное колено, издаю нервный смешок и автоматически подстраиваюсь под темп Томлинсона, чтобы идти вместе с ним, хотя логичнее было бы оставить этого идиота здесь, а самой переключить коробку передач на третью скорость, чтобы успеть хотя бы на половину пары. — Как… как там Джейден? И после этого вопроса я действительно думаю вырубить Томлинсона своим рюкзаком, в котором лежит фотоаппарат, пнуть ногой и уйти. А, забыла про тот прием, которым очень любят пользоваться в рестлинге, когда с прыжка прописывают локтем прямо в живот. Именно так бы я и сделала. — Тебе не кажется, что ты не в праве задавать этот вопрос? — Райлс, я знаю, что… — Давай просто закроем эту тему, — жестко обрываю я Луи. — И не называй меня Райлс, уж лучше МакКейн. Не могу слышать то, как он называет меня Райлс, ведь Джейден зовет меня точно так же. Знаю, это глупо, ведь так ко мне обращаются еще и мои друзья, просто я не хочу приравнивать Луи к своим близким, а из-за этого простого «Райлс», слетающего с губ Томлинсона, создается ощущение, что он пытается залезть ко мне под ребра. Томлинсон думает, что все население Нормана обожает его и не чает в нем души? Что ж, он ошибается, потому что в этом городе существует хотя бы два человека, которые видят в нем самовлюбленного нетактичного придурка — это я и Шей. Я бы могла изредка разговаривать с Луи и спрашивать, как его дела, фотографировать на футбольных матчах и поздравлять с днем рождения, но на этом все. Мы с ним не друзья, детство закончилось, а после того, как Томлинсон решил бросить Джейдена, для меня этот человек уже не может рассматриваться как близкий друг. Возможно, это стиль общения Луи — нарушать личное пространство своими вопросами, ехидной ухмылкой и старанием влезть в доверие, но такой стиль мне абсолютно не подходит, а его надоедливость начинает дико раздражать. Прибавляю шаг, когда вижу, что дверь в кабинет уже виднеется по правой стороне, и стучусь перед тем, как открыть. — Мистер Тинчер, простите за опоздание, можно войти? — Вы, должно быть, Райли МакКейн? — спрашивает мужчина в коричневом кардигане и поправляет квадратные очки на переносице. — Я уж думал, что вы не придете сегодня. О, мистер Томлинсон! — радостно восклицает преподаватель и хлопает в ладоши. — Вот кого-кого, а вас я точно не ожидал увидеть. Конечно, Томлинсон не ходит на пары, я даже не удивлена. — Резко почувствовал, что сегодня стоит прийти к вам на пару, мистер Тинчер. По аудитории проносятся тихие восхищенные вздохи девушек, которые счастливы от одного факта, что могут смотреть на Томлинсона, а потом они замечают меня — восторженные взгляды сменяются жалостливыми и презрительными, будто на меня вылили ведро с коровьим дерьмом и отправили в будку поцелуев со всеми обниматься. Всем видом показываю, что мне абсолютно безразлично отношение остальных студентов, и ловлю себя на мысли, что так оно и есть на самом деле. Мне плевать, как на меня смотрят и что обо мне говорят, пока эти разговоры не касаются Джейдена и моей семьи. — Ваше предчувствие вас не подвело. Впрочем, можете не садиться, я как раз хотел дать вам задание и отпустить пораньше. У нас с женой годовщина, сами понимаете, не каждый день вы празднуете пятнадцать лет вместе. По аудитории проносится одобрительный возглас, но студенты вряд ли радуются за личную жизнь мистера Тинчера — готова поспорить, что они не слышали ничего после слов «отпустить пораньше». — Итак, ваше творческое задание до конца второго семестра — создать что-то уникальное, заставляющее людей задуматься о проблемах. Это может быть ролик, фотографии, социальный проект, реклама — неважно. Мне нужно, чтобы вы выбрали проблему и максимально осветили ее, используя новейшую статистику и факты. Вы можете брать интервью, работать на основе документальных и художественных фильмов, устраивать социальные опросы — все в ваших руках и ограничено лишь вашим воображением, — что ж, а вот это уже звучит интересно. — Работать будете в парах, распределиться можете по своему желанию. До конца месяца нужно сообщить мне формат, в котором вы будете выполнять задание. И раз уж вы, Томлинсон и МакКейн, опоздали, то считаю, что вправе вас наказать и назначить вам в пару друг друга, — а вот это уже звучит хуже. Твою мать, только этого мне сейчас не хватало. — Мистер Тинчер, — начинаю я, хотя прекрасно понимаю, что меня не слышно из-за оживленного обсуждения студентов. — Мистер Тинчер, можно мне поменять напарника? Стараюсь протиснуться к преподавателю, который уже складывает свои материалы в кейс, сквозь студентов, выходящих из аудитории, но выходит, мягко говоря, хреново. — Мистер Тинчер, простите за опоздание, я могу выполнить дополнительное задание или остаться на исправительные работы, но разрешите мне поменять напарника на проект? — Если вы так яро хотите себе другого партнера, значит, я угадал с наказанием, — улыбается мужчина и подхватывает свое бежевое пальто, которое висит на спинке стула. — Работать будете в паре, и этот вопрос закрыт. Мистер Тинчер, пританцовывая, опережает студентов и выходит из кабинета быстрее всех, а я так и остаюсь стоять около кафедры с открытым от возмущения ртом. Черт, какого хрена меня угораздило так влипнуть? Томлинсон стоит около двери, спрятав руки в карманы штанов и перекатываясь с пятки на носок. Видимо, ему не очень-то и хочется разговаривать со мной после того, как я наехала на него по поводу Джейдена, но так даже лучше. — Завтра я спрошу у мистера Тинчера еще раз, можно ли нам поменяться, а если нет, то не парься, я сама сделаю весь проект, — шиплю, проносясь мимо Луи, и стремительно направляюсь на улицу, даже не надев куртку. Быстро спускаюсь по главной лестнице, желая скрыться где-нибудь за поворотом, но Томлинсон, похоже, поставил на меня жучок, потому что через минуту он появляется прямо передо мной и идет спиной вперед, пытаясь начать разговор. — Если ты думаешь, что я ни черта не делаю, то… — Именно это я и думаю. — То это не так. Да, я пропускаю пары, но это все из-за тренировок, а не потому, что я ленивый осел. Резко останавливаюсь и кидаю на Луи вопросительный взгляд, как бы спрашивая, уверен ли он в том, что он не ленивый осел, на что Томлинсон лишь склоняет голову на бок, сузив глаза. — Слушай, это парное задание, и мы сделаем его вместе. Как мы будем защищать проект в конце семестра, если я о нем ничего не буду знать? — Я отправлю тебе все, что нужно, ты просто прочтешь и подготовишься к защите. — И что ты будешь делать? — тон Луи становится жестче, парень складывает руки на груди, не давая мне пройти дальше. — Устроишь в коридоре университета свою фотовыставку? — Что ж, спасибо за идею, именно это я и сделаю, — обхожу парня, но Луи не собирается сдаваться просто так. — Что, если я не хочу, чтобы результатом нашего проекта были фотографии? — А я не хочу, чтобы мы стояли в паре, но кого это волнует, верно? — Слушай, Райли, — выдыхает парень и проводит рукой по волосам. — Прости за то, что затронул тему с Джейденом. Если дело только в этом, то я обещаю тебе, что больше мы не будем об этом говорить. Наверное, я веду себя как маленькая обиженная девочка в глазах Луи, но для меня это слишком важно. Джейден мой брат, которого я безумно люблю, а Томлинсон просто паршивый друг, который кинул Джея тогда, когда ему больше всего нужна была поддержка близких людей, так еще и закрутил роман с дешевой пародией на Торрес Шипман из «Добейся успеха». Черт, зачем ты вообще спросил про Джейдена, Томлинсон? Ты все только усложнил. Я понимаю, что мне будет проще, если это задание мы сделаем с Луи вместе, потому что я командный игрок, а не одиночка. Он режиссер, а я фотограф, мы действительно сможем сделать хороший проект, если постараемся. А в моих планах удивить Оклахомский университет и доказать, что я ничуть не хуже студентов, которые учатся тут и считают себя центром вселенной. — Можем обсудить план проекта на днях. Только не у меня, — быстро добавляю я, потому что мне не нужна бешеная реакция мамы, когда она увидит, что я привожу домой парня. — Можешь прийти ко мне, — пожимает плечами Луи, старательно скрывая победную улыбку. — Не заблудишься? — Да, это очень смешно, — не выдерживаю и усмехаюсь, но это происходит скорее из-за нервов. — Когда ты свободен? — Мне нужно заехать на квартиру в выходные и посмотреть, жив ли мой друг, а то Найл остался на три дня один. Он не любит готовить, просто ест то, что есть в холодильнике и даже не смотрит на срок годности. — Я кажется спросила про время, когда ты будешь дома, а не просила рассказывать про твоих друзей. — Ты такая… жестокая, тебе кто-нибудь говорил об этом? — Луи надувает губы и смотрит на меня взглядом кота из "Шрека". — Тебе нужно расслабиться, я могу с этим помочь. — Еще одна пошлая шутка и проект ты будешь делать с университетским дворником, не переживай, я это устрою. — Понял-понял, — Томлинсон выставляет руки вперед. — Никаких разговоров о семьях и пошлых шуток. — Запиши это себе где-нибудь, чтобы не забыть. Хотя думаю, что это будет бесполезно, потому что не уверена, что ты научился читать. Луи наигранно хватается за свое сердце и наклоняется вниз, делая вид, что его только что больно ударили. Он поднимает голову и приоткрывает один глаз, и когда встречается с моим серьезным взглядом, закрывает его снова и продолжает свой маленький спектакль. — Ты ведешь себя как ребенок. — Для ребенка я слишком сексуален. — Мне не хочется тебя расстраивать, но, кажется, что ты сексуален только для недалеких чирлидерш, чьи юбки короче, чем человеческие ресницы. — А ты любишь говорить правду, верно? — Даже если она больно ранит твое нежное сердце. — На этой неделе у меня тренировки, так что давай встретимся в понедельник.  — Только давай договоримся сразу — ни тренировки, ни твои похождения по девушкам, ни мои семейные проблемы не обсуждаются и не мешают нам работать, — протягиваю руку вперед, ожидая, когда Луи пожмет ее. — Концентрируемся только на проекте. — Тогда тебе придется пообещать, что ты не будешь пускать по мне сопли и не поставишь у себя в комнате алтарь с моими фотками и ароматическими свечками. — Это будет проще простого. — Тогда по рукам. Мы с Луи пожимаем друг другу руки несколько секунд, а затем парень усмехается, на что я в который раз закатываю глаза. — И вот еще что: ты перестанешь закатывать глаза, — добавляет Томлинсон. — Я их не закатывала, — оправдываюсь я. — Просто быстро посмотрела наверх. — Жду тебя в понедельник в восемь, МакКейн. Если что, забей адрес в навигатор, а то в детстве ты терялась даже в своей спальне, боюсь подумать, как ты дойдешь до моего дома без помощи. — Ну что за идиот.