Камень

...Он поймал губами её полураскрытые губы. А когда руки Роуз обняли Алана, его губы заскользили вниз по её шее, словно тёплый шёлк – и он почувствовал, что от её кожи исходит тонкий аромат розового масла… Она всё ещё немного дрожала, будто от холода. «Не бойся… – шепнул Рикман, согревая её ушко своим приятным тёплым дыханием. – Тебе больше никогда не будет больно…». Он подхватил её, оторвав от пола, так, что её голова оказалась выше его головы, - и вдруг увидел, как на лице Роуз заиграла нежная улыбка. «Спальня вон там…», - указала она глазами в сторону соседней с залом двери... «Хорошо, дорогая, - ответил он. – Как скажешь…». С этими словами он внёс её в спальню. Стены в ней были светлые и пустые, а кровать – широкой, мягкой и укрытой белыми простынями. И Алан бережно уложил её на эти белые простыни. Роуз до мурашек по коже понравилось целоваться с Аланом, и она всё не могла оторваться от поцелуев его мягких и осторожных губ. Это раззадоривало его, словно бы в камин его сердца подкидывали углей – и в нём самом просыпалось это желание. «Ну, что, попробуем?» - проговорил Алан улыбаясь глазами и уголками губ. Она лишь едва кивнула, и губы ее слегка дрогнули. Притянув Роуз к себе, Рикман закинул её ноги на свои плечи так, чтобы ей было удобнее – это заставило и ее заулыбаться. И в следующее мгновение плоть его напряженного члена осторожно коснулась её промежности… Роуз показалось, что её немедленно бросило в жар. Она будто не узнавала сама себя. «Тебе всё ещё страшно?» - спросил он. Она отрицательно помотала головой. Это было скорее какое-то странное отпускающее на волю чувство, когда Алан начал погружаться в неё. Она закрыла глаза – и ей показалось, будто она плывет по теплым морским волнам, которые мягко несут её по своему течению, омывая негой ее тело и навсегда смывая с него все тревоги и грусть. Как будто это была стихия самого Алана, его чутких рук, которые бархатно скользили от её коленей вниз к ее бёдрам… Она чувствовала его тело в своём теле – и ей было спокойно и очень приятно. Его нежность обволакивала сознание Роуз: оно погружалось в негу чувств и тонких ощущений, как будто в энигматическую мелодию… Это были и секс, и любовь одновременно – и то, и другое пульсировало в её теле и выплывало тихим стоном из её губ. Ей хотелось закричать ещё громче, но она как будто стеснялась самой себя, в томлении изгибая шею и закусывая нижнюю губу. «Не сдерживай себя… - угадал её мысли Алан. Будучи опытным мужчиной и хорошим любовником, он продолжал ласкать Роуз, касаясь плотью самых чувствительных точек внутри. – Давай же, освободи себя…». Дыхание Роуз участилось, смешиваясь с дыханием Рикмана. Их пальцы сплелись. Его теплые большие ладони крепче прижали её руки к белой простыни – и с ее уст, наконец, слетел этот освобождающий крик наслаждения… «Умница…» - коснулся Алан поцелуем виска Роуз… Время шло к вечеру, но ещё не стемнело. Она дремала, уткнувшись носом в растёгнутый ворот его белой рубашки. Её голова покоилась на его плече. Роуз так забавно посапывала, как ребёнок, что ему даже не хотелось её будить… – Роуз… – осторожным, медовым шёпотом прошептал Алан ей на ушко, – Роуз… мне пора… Она лениво вздохнула спросонья и, поведя головой, стала протирать глаза. Лежать в кровати в его объятьях было так тепло и спокойно, что не хотелось его отпускать. – Well… – протянула она, открывая глаза и поворачиваясь к нему лицом. – Как ты? – спросил он, улыбаясь. – Как ты себя чувствуешь? – Хорошо, – ответила Роуз. – Просто великолепно. Как никогда раньше… - Мне пора, детка, - повторил Алан. – Мне нужно идти… - он коснулся её виска и провёл ладонью по щеке и, когда она посмотрела на него своими большими, потеплевшими и словно ожившими от долгого холода глазами, особенно ласково добавил: - Но ты же знаешь, в следующий понедельник я приду ещё… В тот день они как-то оба, ни слова не говоря друг другу, поняли, что никому не расскажут, что произошло между ними. Родители Роуз могли неправильно понять, да и сама Роуз была уже взрослой и самостоятельной девочкой, чтобы перестать перед кем-то отчитываться … Впереди был ещё один понедельник… Театральный сезон 2011-2012 неумолимо подходил к концу. Роуз знала, что 1 апреля Алана Рикмана в «Семинаре» заменит его дублёр, а сам он вернётся в Лондон. Ей не было грустно от этого, лишь чуточку непривычно: она привыкла к тем понедельникам, которые он проводил с ней. После того дня в марте между ними больше ничего не повторялось. Роуз и не требовала этого. Ей было достаточно преодоления своего страха. Она запомнила запах волос Алана и его нежность… И то, и другое её успокаивало, будто отпускало на волю… Она поняла, что такое любовь, ласка, отзывчивость. Она отчаянно в этом нуждалась. И Алан, как никто другой, умел дарить эти чувства… Субботним днём, 31 марта, Роуз подошла к служебному входу Театра Джона Голдена. Сегодня должен был состояться последний вечерний спектакль «Семинар» с участием Алана Рикмана. Было около четырех часов пополудни, когда она увидела его фигуру на той стороне улицы. Он неторопливым, размеренным шагом шёл ей навстречу. Он выглядел замечательно стройно в своих узких брюках и стильном темно-синем матерчатом пиджаке. Его шею, как всегда, небрежно обвивал один из его любимых шарфов… Весенний ветер трогал пряди серебряных волос Рикмана и слегка тревожил их. Алан шел Роуз навстречу и, завидев её, заулыбался. Римы с ним не было. Она обычно приходила вечером после спектакля… В Нью-Йорке была весна. И было пленительно тепло. Как в раю. У служебного входа не было никого, кроме Роуз. Толпы фанатов собирались здесь вечером. Так что они с Аланом могли спокойно поговорить. – Привет, дорогая, – сказал Алан. – Как ты? – Отлично, – улыбнулась она в ответ. – Я рад за тебя… Сейчас ты совсем та Роуз, которую я всегда привык видеть… У меня сегодня последний спектакль. Я улетаю завтра. В 11.30 у меня самолёт до Лондона, и я, наверное, не успею заглянуть к Гарольду и Мэри, передавай им привет от меня. – Я знаю, Алан, – сказала Роуз. – Поэтому и пришла попрощаться. – Ну, ты же знаешь, что я буду звонить твоим родителям и тебе. Так стоит ли надолго прощаться? – улыбнулись лаской весеннего дня его желтые глаза. – Вчера я говорила с мамой. Я решила в этом году поступать в университет в Торонто… Продолжу славную семейную традицию. – Отличная новость! У тебя всё получится, детка. Я в тебя верю. – С вами хорошо, Алан… – обняла Роуз его за шею. – Очень хорошо… – С тобой тоже. – Спасибо за всё. За то, что вы есть… В ответ прозвучал его тихий, такой знакомый и растроганный смех. Обнимаемые мартовским теплым ветром и нью-йоркской облачностью они простояли так еще несколько мгновений… Впереди Алана ждал вечерний спектакль, а Роуз – новая жизнь…