В погоне за ветром

Воздух был пронизан запахами холода и стали. Своды пустынной залы терялись в сизом тумане, вившемся среди монументальных колонн. Ровное голубоватое свечение замерло в пространстве и лишь слегка разгоняло застывший полумрак. Сверкающие узоры паркета сплетались воедино, образуя сложные фигуры, которые переходили она в другую. Их неповторимые контуры постоянно искривлялись, перетекали и меняли направление, пульсируя холодным серо-синим цветом. В центре, образованном сплетением узоров, замерли две фигуры. Одна из них, холодная и молчаливая, была словно порождение этого зала; вторая казалась чужой, слишком темной и слишком яркой. — Господин Всего Сущего, – темная фигура склонила голову в приветственном поклоне. Мужчина, облачённый в серо-чёрный мундир, свысока посмотрел на гостью. Жесткие белые волосы падали на плечи, некоторые были вплетены в тяжелую сияющую корону, которая бросала отсветы на ледяной пол. — О, Ведьма, знаю я, зачем ты пришла, – мужчина раздраженно поджал бело-голубые, словно замёрзшие губы. – Довольно уговоров, не желаю более их слышать. — Ты даже шанса дать не хочешь, – заметила Ведьма. – Словно боишься этих людей. Она была рождена смертной женщиной и однажды умрет. Но Господин Всего Сущего не был рождён, а значит, не умрет никогда. В своём одиночестве он создавал тысячи миров, и все они неизменно умирали, оставляя после себя лишь отголоски воспоминаний, которые переплетись и смешались в его сознании. И вновь он оказывался в пустоте, среди мрака и льда, пока в триллионах лет отчаяния наконец не понял, что нельзя давать людям больше, чем они могут взять сами. — Что плохого в даре? – спросила Ведьма, изящно изгибая правую бровь. Она жила миллионы лет, однако все ещё оставалась в цвете своей нежной красоты. – Превращать в проклятие данное самими Истоками... — Ты не понимаешь, – Господин Всего Сущего шагнул вперёд, и температура вокруг него упала ещё ниже. – Иметь все – значит, не иметь ничего! Дар не станет даром, если будет у всех людей от рождения. О Ведьма, ведь красота в глазах смотрящего! Они сами выбирают, каким будет их удел. — Но иные рождаются всегда, – Ведьма прищурила огненные глаза. – Их чистые дары способны перевернуть само мироздание. Карты вновь сказали, что вскоре они потянутся к Вратам. — Знаю и без тебя, – отмахнулся мужчина. – Они не смогут открыть их все равно. Ведьма всмотрелась в белые глаза Господина Всего Сущего. Они были лишены и радужки, и зрачков, но она была уверена, что мужчина прекрасно её видит. Но что-то в тоне повелителя заставило её насторожиться; слишком долго она служила ему, чтобы не отличать настроения господина. И сейчас он был встревожен, но старался скрыть это под привычной ледяной маской. — В этот раз все изменилось, – прошептала Ведьма. – Ты знал, но не сказал мне... Мужчина молчал, задумчиво отвернувшись в сторону. Его тревожило будущее, которое не ложилось в его сознании в единую фигуру. Каждую секунду вечности, что он прожил, он знал, каким будет его путь – но теперь будущее менялось постоянно. Господин неторопливо направился к своему ледяному трону, желая вновь взглянуть на то, что ждёт его впереди. — Будь выше мелочных терзаний, иначе однажды они тебя погубят, – гордо и спокойно произнёс он. – Быть может, сейчас и вправду все изменится. Кивнув Ведьме на выход из ледяной залы, Господин Всего Сущего впервые за Вечность с интересом обратил свой взор на Сферу Проклятых.