Жуткий день Катаямы Наоми

Пожалуйста, если встретите ошибки, исправьте их в ПБ

«Кто же тогда мог знать, что все так обернется?»

7:00 Писк будильника явственно намекнул, что пора бы уже вставать и отправляться на учебу. Ветерок благополучно раздвинул цветастые занавески, чем тут же воспользовалось солнце. В комнату начал постепенно просачиваться аромат корицы и ванили, а значит, на завтрак меня ждет кружечка душистого чая и свежая мамина выпечка с пылу с жару. Это дало мне хороший повод, чтобы вскочить и побежать умываться. Сегодня определенно просто замечательный день. Через пятнадцать минут я закончила натягивать на себя форму старшей Намимори и сидела на кухне, наблюдая за тем, как мама наливает мне чай. В центре стола стояла тарелка со свежими пирожками. Надеюсь, они будут со смородиной. — Милая, не забудь взять свой обед, — улыбнулась мама и кивком головы указала на холодильник, — а то опять придется тратить карманные деньги, которые ты старательно копишь. — Мам, у меня идеальная память, — усмехнулась я. — Если бы ты применяла ее для учебы, то стала бы круглой отличницей, — пожала плечами мама. — У меня пять по истории, — напомнила ей я и сцапала ароматную булочку. Свежая выпечка была только из духовки и не успела остыть, поэтому обожгла пальцы, и мне пришлось положить ее на тарелку. — Какая ты нетерпеливая, — рассмеялась мама. — Помня твою любовь к смородине, я сделала именно с ней. Наслаждайся. Я радостно поблагодарила ее, а потом приступила к завтраку, но уже осторожнее. Мама улыбнулась и ушла собираться на работу. На кухню вошел сонный отец с мешками под глазами и трехдневной щетиной. Он клюнул меня носом в щеку и тоже уселся пить чай. — Опять работал всю ночь над статьей? — участливо поинтересовалась я. — Зато, наконец, сдам ее редактору и отосплюсь, — улыбнулся папа, а я вскочила со своего места и полетела собирать вещи и бежать в школу, ведь стрелки на часах явственно намекали, что уже пора бы. — Удачи в школе! — Пока! Я выскочила из дома, закинув ключи и телефон в сумку, и направилась в сторону старшей Намимори. Все деревья были покрыты свежей зеленой листвой, в воздухе витал едва уловимый цветочный аромат, который ассоциировался с весной, а еще поднимал настроение. Над головой ярко светило солнце. В его лучах радостно резвились стрижи, что-то весело щебеча на своем языке. С соседней улицы вышли трое парней. Подумать только, казалось бы, я с некоторыми из них совсем недавно встретилась на первом году средней школы, а сейчас уже третий год старшей. Готовимся перейти в университет. В центре шел Савада Тсунаеши, мой хороший друг с самого детства. Судьба распорядилась таким образом, что мы попали сперва в один детский садик, потом вместе отучились в младшей и средней школах, а теперь еще и в одной старшей. С Ямамото же и Гокудерой я познакомилась гораздо позднее. Если быть точнее, то тогда, когда эта шумная парочка ворвалась в размеренную жизнь Тсуны, разрушая одним своим существованием все привычные устои его жизни. Это даже хорошо, ведь с их появлением Тсуна начал меняться в лучшую сторону, сам того не замечая. — Ламбо попытался забрать у И-Пин ее завтрак, но только схлопотал от нее по мозгам и прилетел прямо мне в тарелку. Время идет, а ничего не меняется, — со смехом рассказывал Савада, когда я сократила расстояние и пристроилась рядом с троицей. — Привет, Нао-чан. Как дела? Выглядишь уставшей. — Привет, — отозвалась я, поприветствовав всех разом. Только вот если Ямамото и Тсуна были рады меня видеть, то Гокудера привычно фыркнул и ничего не сказал. — Засиделась вчера за просмотром новой дорамы и не заметила, что спать осталось всего три часа. Мы направились дальше в школу, обсуждая планы на день. Казалось бы, все мы меняемся, взрослеем и растем, а у меня в жизни ничего не меняется. Вот, к примеру, возле ворот мы встретили Киоко и ее шумного брата, который сразу предложил Тсуне вступить в клуб бокса, хотя сам уже не является учеником не только средней, но и старшей Намимори. Потом мы встретили вечно недовольного всем Хибари, который вновь прицепился к внешнему виду Гокудеры. Стоит ли говорить, что Хибари тоже уже давно не школьник, а самый грозный студент в нашем городке? О! А еще уже шестой год подряд вся наша компания попадает в один и тот же класс. Мы вошли в кабинет и заняли свои места. Я почти не слушала учителя, исследуя взглядом природу за окном. Когда на улице такая великолепная погода, очень сложно сосредоточиться на учебе. Но на первых занятиях в новом учебном году это не так уж и важно, ведь идет повторение материала. Я поймала себя на том, что задумалась и накручиваю на палец цепочку кулона, который был со мной последние лет десять. Привычка точно остается. Следующие несколько уроков прошли также скучно. — Катаяма-сан, — ко мне подошла Хроме. Для меня она стала относительно новым персонажем, ведь только со старшей школы учится с нами. Точнее я встречалась с ней и раньше, но близко мы не общались. А вот Тсуна и ребята дружили с ней еще со средней школы. — Господи, Хроме-чан, я же просила обойтись без всяких там «сан» и «семпай», — улыбнулась я. — Пр-прости, Катаяма-чан, не могла бы ты мне завтра принести свои записи за прошлый год по математике и химии? — смущенно попросила она. — Конечно, не вопрос, — я поднялась со своего места, схватила ее за руку и потащила на улицу, ведь сейчас самое время обеда. В саду я отыскала Киоко и Ханну и устроилась рядом с ними под раскидистыми ветвями цветущей сакуры. Меня всегда завораживали лепестки небольших розовых цветов, которые чудесным образом переливаются всеми оттенками под лучами весеннего солнца. Один раз я даже опоздала на урок, засмотревшись на мерно покачивающиеся ветки деревьев. Оказалось, что у Хроме нет с собой обеда, но мы с Киоко и Ханной не жадные, поэтому дружненько поделились с ней нашими, а потом в конце перемены вернулись в класс. В конце занятий в школе появился шумный Ламбо, который до сих пор своим громким характером жутко бесил Гокудеру. Вот мальчишка, вроде как, подрос, но характер совершенно не изменился. Он потребовал у Тсуны конфет, тот в свою очередь пообещал купить ему все, но позже. — Тсуна, ты обещал каждый день покупать мне конфеты, — возмутился Ламбо и скрестил руки на груди. — Тогда почему мне самому приходится напоминать тебе об этом? Мы выходили из ворот, когда этот непоседливый мальчишка сорвался с места и полетел в сторону магазина сладостей. Я не успела понять, что произошло. Ламбо вдруг остановился и повернулся, глядя куда-то влево, и в этот момент в него на огромной скорости влетела машина, отбрасывая тело мальчишки в сторону. На улице повисла гробовая тишина. Внутри меня все похолодело, а сердце сжалось от дикого неописуемого ужаса. В воздухе повис тяжелый запах смерти, а на языке ощущался настойчивый вкус металла. Словно сквозь вату до меня донесся безумный, душераздирающий вопль, а Тсуна сорвался с места и подлетел к окровавленному телу ребенка, пытаясь привести его в чувства. Остальные просто поверить не могли в то, что видели глаза. Кто-то вызвал скорую. Кто-то попытался помочь бледному, перепачканному в крови Тсуне. Прибежала медсестра, но все было бесполезно. Рядом плакала Киоко, которую обнимал за плечи Ямамото, чтобы та не подбежала ближе и не увидела Ламбо. Гокудера проводил каким-то пустым взглядом уматывающую с места легковушку, а потом перевел взгляд на рыдающего Саваду. Я стояла, как истукан. Мне казалось, что все это происходит не со мной, не здесь. Хотелось, верить, что все это просто дурной сон, что сейчас я проснусь, и Ламбо будет жив. Но ужасный сон продолжался. Приехала скорая. Медики забрали малыша и Тсуну, а я, Киоко и Ямамото с Гокудерой остались на месте, глядя им вслед. А потом сорвались с места и полетели в сторону больницы. Когда мы все вбежали в холл, сразу столкнулись с пустым взглядом карих глаз. Тсуна побледнел, осунулся и, казалось, постарел на несколько лет. — Ламбо… Он… Он умер по дороге, — хриплым, тихим и срывающимся голосом прошептал Савада. — Умер… из-за меня! Это я виноват! Я! Я должен был следить за ним! А теперь он мертв! — Джудайме, ты не виноват, — кинулся к нему Гокудера, но несчастного Тсуну била истерика. Он задыхался, плакал. Тело его не слушалось, поэтому несчастный парень упал на колени и закрыл лицо руками, не переставая выть и рыдать. К нему подбежала медсестра и увела, чтобы привести бедолагу в чувства. В больницу вбежала Нана-сан и попыталась узнать у нас, что случилось. Но ни я, ни кто-то другой так и не смогли ничего из себя выдавить, просто переглядывались, начинали что-то говорить, а потом замолкали. Появилась та самая медсестра, которая увела Тсуну, и забрала Саваду-старшую к сыну и… к Ламбо. В душе словно развернулась черная дыра, засасывая в себя все мысли, чувства и эмоции. Мы все просто сидели в просторном светлом холле, молчали и не могли ничего из себя выдавить. Оставлять Тсуну и его маму в одиночестве никто из нас не хотел, поэтому мы ждали их появления. — Синохара-сан, срочно в третью операционную! — прозвучал в динамиках женский голос. — Синохара-сан, срочно в третью операционную! Мы не придали этому значения. Казалось, весь мир утратил для меня свои краски, а я продолжала надеяться, что сейчас зазвонит будильник, вырывая меня из лап кошмара, но жизнь продолжала идти своим чередом. Вдалеке послышался вой сирены скорой помощи, а вскоре вбежали несколько людей в белом, которые несли кого-то на носилках. Никто из нас не обратил на это внимания. Никто, кроме Киоко. — Братик, — прошептала она, сорвалась с места и подбежала к тому, кого несли, видимо, в ту самую третью операционную. — Братик! Очнись! — Девушка, отойдите, — попросил один из врачей. — Это мой брат! Что с ним?! — рыдая в голос, захлебываясь в собственных слезах, спросила Сасагава, теряя последние крупицы спокойствия и здравого смысла. — Что с ним?! Что?! Ее оттащил в сторону Ямамото, прижимая к себе и пытаясь успокоить. И когда все стало настолько плохо? Вскоре, появились несколько полицейских. Сперва они начали расспрашивать нас о случившемся с Ламбо, а потом и с Рёхеем. Точнее, на вопросы отвечали только Ямамото и Гокудера, а я пыталась успокоить бледную и перепуганную Киоко. Появились Тсуна и его мама, которые хотели утешить рыдающую Сасагаву, но сами были не в лучшем состоянии. Наблюдать за их горем было очень тяжело. Бедные. Они не были похожи на себя прежних, скорее только бледные тени, утратившие всю радость и желание жить. Да и я была не лучше, на самом деле. В этот раз вся компания была на удивление тихой. Мы остались в больнице и ждали, когда закончится операция Рёхея, молясь за благоприятный исход. Чуть позже к нам присоединились Бьянки, Хару и И-Пин. Все были в подавленном состоянии, пытались утешить друг друга, но ничего не выходило. Бьянки держалась крайне спокойно, но взгляд ее говорил, что она собственноручно убьет каждого, кто заставил ее друзей плакать. Впрочем, таким же взглядом отличались Реборн и Ямамото с Гокудерой. Все ведь так хорошо начиналось, а сейчас мы все сидим в больнице и молимся, чтобы произошедшее оказалось страшным сном. — Помогите кто-нибудь! — мы все обернулись на голос парня, который ворвался в больницу с Хроме на руках. Мы вскочили со своих мест, Докуро висела у него на руках без сознания. Она была бледна, а живот пугающе впал, словно прилипнув к позвоночнику. Мы все кинулись к ним, но нам помешали подбежавшие санитары и унесли Хроме в операционную. — Что случилось? — спросил встревоженно Реборн. — М-м-мы шли в магазин… когда… когда Хроме вдруг закричала и потеряла сознание, — дрожащим голосом начал рассказывать блондин со шрамом, рассекающим лицо от одной скулы до другой. Кен, кажется. Второй парень сжал плечо друга. — Иллюзия перестала вдруг… она… просто исчезла! Но такого быть не может! Кен явно хотел лично прибить того, кто это сотворил. — Да что же это такое? — прошептала одна из медсестер и покачала головой. — Бедные дети. Тут подошел врач, представился хирургом Синохарой, а потом отвел Киоко в сторону. И судя по тому, как стремительно побледнела девушка и как по щекам потекли слезы, то новости были далеко не радостные. Сасагава потеряла сознание. Ее унесли в палату, приводить в чувства, а Синохара сказал, что Рёхей умер во время операции. Хару полетела за лучшей подругой, а я не могла заставить себя сдвинуться с места. Приехали родители Киоко и сразу же скрылись с наших глаз. Гокудера схватил проходящего мимо полицейского и тут же потребовал рассказать, что случилось со старшим братом Киоко. — На него напал неизвестный, — ответил тот. — Ну, это по показаниям свидетелей. Ребята, мне надо работать. Он ушел, а мы молча опустились на свои места. Сначала Ламбо, теперь Рёхей. Почему все свалилось на нас в один день? В один гребанный день! Мне было больно смотреть на лица друзей, которые только что потеряли близких и вот-вот могли потерять еще одного. В голове царила тишина, мыслей не было. Я хотела что-то сказать, чтобы подержать ребят, но и себя не могла успокоить, чего уж говорить о других. На улице ярко светило солнце, а на душе царила беспроглядная ночь, хотелось рыдать, кричать, материться от бессилия, но я просто сверлила взглядом пол, боясь поднять голову, и нервно мотала туда-сюда кулончик. Обычно мне хватало одного прикосновения к нему, чтобы успокоиться. Но не сейчас. Сейчас мне было все равно, даже если бы чертова цепочка порвалась. Это наименьшая проблема из всех. — Где родные Хроме Докуро? — из размышлений нас вырвал уставший голос уже знакомого нам Синохары-сана. Мы все подняли на него взгляд и вскочили со своих мест. — Мы! — тут же отозвался Кен, сжимая руки в кулаки. — Я — брат! — Отойдемте, — попросил хирург и направился в сторону. Побледнев еще сильнее, Кен и Чикуса отправились следом за ним и выслушали все, что сказал им Синохара-сан. Как только врач замолчал и положил руку на плечо блондина, тот взвыл, словно раненный зверь, а потом пулей вылетел из больницы. К нам подошел Чикуса, но мы все и так знали, что им сказал врач. Он опустился на кресло, снял очки и закрыл лицо руками. Мы молча наблюдали за тем, как по бледным щекам стекают слезы. Почему? Почему все это с нами происходит? Звезды так сошлись? Или судьба так решила? Какого черта?! Чем мы заслужили то, что потеряли столько близких друзей в один день? Чтобы немного отвлечься, Гокудера и Ямамото отправились в ближайший магазин, чтобы купить еды и проветрить мозги. Мы же ждали, когда вернутся Нана-сан, Тсуна, Киоко и ее родители. — Джудайме! — не прошло и пяти минут, как в больницу влетели Ямамото и Гокудера, оба были встревожены и явно злы. Медсестра попыталась их успокоить, но парни наплевали на нее и подлетели к нам. — Кто-то пристрелил Хибари! Что? Мы все замерли, как громом пораженные, и просто сверлили его не верящими взглядами. — Мы шли в магазин, там была полиция, — начал рассказывать Ямамото. Голос его срывался и дрожал. — Мы успели увидеть… Увидеть, как растекается кровь, а в голове… А Хибари… Он… он был мертв! — Кто-то целенаправленно убивает хранителей, — прошептал Тсуна. Бьянки тут же утащила меня в сторону, сказав, что они сами со всем разберутся. Почему все это свалилось на нас? И про каких «хранителей» упоминал Тсуна? Ни о чем другом, кроме внезапной и странной череды смертей, я думать не могла. Сердце, как безумное, билось, грозясь сломать ребра, а все попытки остановить слезы и начинающуюся паническую атаку проваливались одна за другой. Ребята остались в больнице, решили не расходиться, а остаться всем вместе. Между нами царила тишина, все были в подавленном состоянии и пытались не паниковать. Гокудера достал из сумки булочку и быстро откусил. Завидую я его стойкости и крепости. Мне бы такую. — Гокудера-кун… Гокудера-кун, все в порядке? — я заметила, что он побледнел. Парень поднялся со своего места, мы все подскочили следом. Гокудера был бледен, взгляд стал пустым, а из груди его начали вырываться хриплые вдохи. Он судорожно пытался вдохнуть, но продолжал задыхаться. К нам подбежал врач, но было поздно. Хаято упал ему прямо в руки и перестал подавать признаки жизни. Я закрыла рот рукой, но все равно завизжала от навалившегося безумного страха. Думала, никаких эмоций не осталось, но вот я рыдаю в объятиях Ямамото и пытаюсь прийти в себя. Кто-то куда-то увел меня, сунул стакан с водой и заставил выпить. Руки дрожали, не слушались, перед глазами стоял туман слез, а сердце отказывалось биться, сильнее сжимаясь в холодных тисках страха и отчаяния. Перед моим внутренним взором стоял испуганный и безнадежный взгляд зеленых глаз. Я видела, что Гокудера боится, видела, что не хочет умирать, но никак не могла помочь. Ничего не могла сделать. Просто смотрела, как он корчится и задыхается, пытаясь сделать вдох. Этого просто не может быть… Я не верю. Просто не верю, что все это действительно происходит с нами. Это слишком жестоко! Все это не может быть правдой! Я не верю! — Тише, тише, — я почувствовала, как меня обнимает мама. — Мам… Они все умерли… Умерли, — рыдала я, сильнее прижимаясь к родному человеку. Мне было страшно. Я боялась потерять других, боялась умереть сама. Это не может быть просто случайность! Не может! — Пойдем домой, милая, — мама повела меня к выходу из больницы. — Пойдем. Семья Киоко уже ушла и забрала с собой Хару. Остальные тоже собирались уходить, прихватив с собой и Ямамото. Я кивнула ребятам на прощание и безвольно последовала за мамой. Дома я просто сидела у себя в комнате, обхватив колени руками и пытаясь не рыдать. Выходило плохо. Все же за шесть лет мы стали не только хорошими друзьями, но и самой настоящей семьей. Теперь половина из них умерла. За один гребанный день. В комнату вошла мама и присела рядом со мной, протягивая чашку с горячим чаем. Привести мысли в порядок это не помогло, как и вернуть былой настрой. Хотелось вновь собраться у Тсуны дома, посмеяться с того, как Гокудера бегает за Ламбо, поговорить с Киоко, Хару и Хроме, сделать вместе домашку, а потом разойтись по домам, счастливо обсуждая прошедший день. Около пяти вечера мне позвонил Тсуна. Уснуть я не могла, поэтому сразу ответила на звонок. — Пр-привет, Наоми, — голос парня дрожал. — Мне жаль… Я должен был всех защитить, должен был спасти, а в итоге остался один… Один… — Тсуна, о чем ты? — хриплым от страха голосом спросила я. — Ямамото… Его убили… Возле его дома напал кто-то и убил его, — голос Савады сорвался, он просто рыдал в трубку, а я не верила его словам. — Теперь я один… Все из-за меня! Это я виноват в том, что они все погибли! Если бы я был сильнее, если бы… Он разрыдался с новой силой. Я тоже не могла сдержаться, продолжая молча глотать слезы. В комнату забежала моя мама и попыталась успокоить, ведь меня душила истерика. Теперь я рыдала в голос и кричала, не сдерживаясь от боли, которую оставило после себя разбитое сердце. — Наоми, я… Вдруг меня оглушил грохот, заставив отбросить телефон в сторону. А потом вечер стал днем. Я и мама рванули к окну. Со стороны дома Савады шло неестественное сияние, а в ушах все еще гремел оглушающий остаток грохота. Это могло значить только одно. Это… значило, что Тсуна умер. А вместе с ними расстались с жизнью еще и И-Пин, и Бьянки, и Ламбо, и Нана-сан. Как можно было за один день потерять все? Всех близких? Всех друзей? Вот так просто! Словно по мановению волшебной палочки! Кто мог так просто решить, что им не стоит жить?! Они ведь… они ведь добрые и хорошие люди! Так почему жизнь настолько жестока с людьми?! Как я буду жить дальше с такой раной на сердце?! Как?! Как?! Как, черт возьми?! От накативших разом душевной и физической боли, отчаяния и страха перед глазами потемнело, а я потеряла сознание, проваливаясь в пустую и тревожную темноту.