volleyboys

      Киёми никогда не подумал, что мог бы так крепко влипнуть. Он очень хорошо знает себя, свои привычки и своё тело, но почему-то та маленькая, ничего вроде бы не значащая для вас встреча в подсобке спортивного зала крепко въелась ему в душу. Да так, что не может перестать думать об этом уже несколько недель.       — Простите, Сакуса-сан, — ты мило улыбнулась в ответ на его хмурое лицо, запрятанное за маску. Он хотел было дернуться с выражением отвращения, когда ваши пальцы сомкнулись на бутылке антисептического средства, но передумал. — Вы можете взять его, я поищу другое.       — Зачем он тебе? — вопрос вырвался сам собой, Киёми даже не хотел его задавать. Немного смутился, но быстро взял себя в руки.       — В классе стало так грязно, — задумчиво произнесла ты. — Вот мы с Комори, — аккуратно поправляешь юбку, замечая, что при упоминания его кузена, Сакуса немного оживился, — решили помыть парты. К тому же, наша очередь дежурить.       — Кхм, — он неловко протянул тебе большую бутыль антисептика, сам пугаясь такой странной реакции. — Можешь взять.       Неловко смеёшься с того, как боязливо одергивает пальцы, не соприкасаясь с твоими, но принимаешь бутылку, не забывая поклониться в знак благодарности. Сакуса топчется на месте, то и дело поправляя маску — ты кажешься ему до ужаса миленькой. Но сколько на тебе, должно быть, микробов?..       — Спасибо!       Сакуса уверен, что это была любовь с первого антисептика.       Он не может перестать думать о тебе после школы, когда делает уроки; не может перестать думать, когда отрабатывает атаки; не может перестать думать, когда вытирает пыль в комнате, а бутылка с антисептиком невольно становится косвенным напоминанием о тебе. Киёми злится сам на себя, но ничего не может поделать с глупым, сосущим под ложечкой чувством. Хочет буквально вымыться в злополучной хлорке, втереть прямо под кожу, лишь бы любой ценой избавиться от воспоминаний о тебе и той встрече.       — Что насчёт… неё? — Комори смотрит на него, как на умалишенного, когда Сакуса задаёт такой вопрос и выглядит при этом так, будто его сейчас вырвет.       — Киёми, ты не заболел?       — Ну так что?       — Она… хорошая.       — И всё? Расскажи что-нибудь ещё.       — Послушай, я не хочу, чтобы ты убил её и уничтожил труп бедняжки в какой-нибудь хлорке, — смеётся Мотоя. — Она хороший друг, а ты спрашиваешь с таким лицом, что мне самому становится страшно.       — Не в этом дело, — бубнит Сакуса. — Забудь, ладно?       — Если захочешь пригласить её на свидание, то…       — Нет.       — Не таким голосом, ладно? — вновь хихикает либеро. — Напиши ей анонимную записку или подари анонимный подарок. Так ты поймёшь, есть ли у неё кто-нибудь.       — Я же сказал… — Киёми думает, что это отличная идея.       На следующий день ты находишь в своём шкафчике коробку с клубничными моти. Озираешься в попытках найти неизвестного доброжелателя, но единственное, что наталкивает на мало-мальски полезную мысль — стойкий запах антисептического средства со вкусом ментола на упаковке сладостей. Усмехаешься про себя. Это кажется таким нелогичным и ненастоящим, что спешишь рассказать сестре. Та смотрит на тебя одновременно и с ужасом, и с радостью.       — Черт возьми, если это Сакуса, то ты просто счастливица! — она накручивает прядь волос на палец за обедом, пока ты без всякого интереса перемешиваешь палочками лапшу. — Нет, серьёзно, отправь ему тоже что-нибудь!       — А если это не он? Я буду выглядеть глупо.       — Послушай, сколько у нас в школе людей, которые настолько сильно наносят антисептик на руки, что им пахнет всё, до чего они дотрагиваются? Да и к тому же, у него целая армия фанатов. Подумает, что очередная фанатка, — она оглядывается, пытаясь выцепить столик второгодки. — Если он тебе не нравится, можешь так и сказать.       — Не в этом дело… — мнешься. — Он симпатичный и милый, но… Тебе не кажется, что Сакуса-сан слишком сложный для каких-либо отношений? У него странные привычки, манера разговаривать и всё такое.       Киёми, проходящий мимо вашего столика, неосознанно затормозил, когда услышал ваше обсуждение. Ему не хотелось подслушивать, но и разговор о каком-то парне, звучащий из твоих уст, немного его смутил. И только когда он услышал в одном предложении «Сакуса-сан», «сложный» и «отношения», в его голове начали активно работать шестерёнки.       — Всё-таки попробуй, — пожала плечами сестра. — Странно, что Сакуса вообще ходит в кафетерий… Он же не любит толпу?.. В любом случае, — она придвинулась к смущённой тебе чуть ближе, — тебя же не убьют, если в ответ подаришь ему что-то?       — Наверное… — ты вновь неуверенно заозиралась. — Я даже не представляю, что ему можно подарить.       — Подари антисептик, — хихикнула сестра. — Какой-нибудь вкусный. Если будет использовать его — хороший знак.       Совет оказался на самом деле полезным. Ты недолго выбирала подарок — в самом дальнем  углу магазина, где находились чистящие товары, отыскала небольшой розовый бутылёк, довольно милый, с нарисованной мультяшной клубникой — как бы отсылаясь на его тайный подарок. Пришлось дождаться подходящего момента и подложить антисептик к нему в шкафчик, затаившись за стеной.       Киёми добрые три минуты стоял в недоумении, когда обнаружил антисептик. Повертел бутылочкой из стороны в сторону, открыл и осторожно понюхал, прежде чем сунуть в карман и повернуться прямиком к тебе. Ты в ужасе ойкнула и хотела было спрятаться или убежать, но волейболист поймал тебя на месте преступления.       — Так и будешь бегать? — ты приняла решение проигнорировать заданный вопрос. — Спасибо, — он прошёл мимо тебя, но остановился на несколько секунд. — Надень маску, пожалуйста, вокруг много вирусов.       Ты готова была поклясться, что умрёшь на месте, когда Сакуса мирно протянул тебе чистую маску. Но позже передумала, когда увидела, как волейболист обрабатывает руки твоим подарком — умирать стоило от этого.

***

      Ты никогда бы не подумала, что один человек может вызывать в тебе столько эмоций: и положительных, и отрицательных. То, что Киёми по-щенячьи влюблен в тебя, ты прознала с небольшой помощью его двоюродного брата. Комори был единственным, с кем Сакуса делился самым сокровенным, а также — твоим хорошим другом, поэтому первостепенной задачей для либеро стало свести вас любой ценой.       Он написал тебе в соцсетях, потому что ещё опасался близкого контакта: одно небольшое сообщение в час ночи.       omi.sakusa       можем поговорить?       Ты недоумевала: Сакуса, как спортсмен и человек, помешанный на своём здоровье, строго соблюдал свой режим и не позволял себе засиживаться допоздна, но написал тебе так поздно.       you       в чём дело, сакуса-сан?       omi.sakusa       оставим это, ладно? просто киёми. дело в том, что…       Следующие полчаса ты провела в странно-влюблённом состоянии. Сакуса не из тех людей, кто ставит миллиард смайликов в сообщениях; он ставит точку и общается вполне официально (точка на конце сильно била по твоей панической душе). Он сдержанно написал о своих чувствах, написал о том, что ему будет сложно привыкнуть к такой буре в душе и о том, что если ты не чувствуешь того же, он ни в коем случае не будет давить.       you       не беспокойся, оми-чан) я чувствую к тебе тоже самое       Сакуса был готов поклясться, что умрёт прямо на кровати от переизбытка чувств. Вы проговорили ещё некоторое время, прежде чем Киёми подумал пожелать спокойной ночи — уже было поздно, а волейболист и не думал расставаться с тобой, так его завлек разговор о твоих привычках и интересах.       Любовь Сакусы была не такой, как ты представляла под впечатлением подростковых сериалов; она не была кричащей и вычурной, но почему-то в груди у тебя каждый раз замирало от его робких взглядов в коридорах, совсем невесомых прикосновений к пальцам, потому что ещё боится. Ты и сама понимала, что вы намного большее, что пора выходить из этого порочного круга и перейти, наконец, на новую ступень.       Но было дико сложно.       Ты мирилась с его привычками как могла. Разумеется, тебе не доставало его прикосновений, объятий и поцелуев, но давить на мизофоба до мозга костей ты была не в силах морально — это его дело, и тебе не хотелось доставлять ему дискомфорт. То была любовь на расстоянии, хотя расстояние это было всего в метр. Словно социальная дистанция для больных в эпоху эпидемии.       Ты терпеливо ждала, потому что очень любила. Ждала, пока Киёми почувствует себя максимально комфортно с тобой, сможет довериться не только морально, но и физически. Носила маску при разговорах с ним, мыла руки и обрабатывала их антисептиками, старалась ограничить контакт кожа к коже, но так до боли хотелось прикоснуться к нему, провести руками по светлому лбу, разгладить смоляные кудряшки пальцами. Но пока Сакуса не позволит, не захочет этого сам — ты ничего не сделаешь и постараешься затолкать поглубже в себе дикое желание к прикосновениям.       — Ему нужно время, — сказала ты однажды сестре, посылая в сторонку воздушный поцелуй для Сакусы. Тот чуть спустил маску, улыбнувшись, и помахал тебе кончиками пальцев. А ты понимала, что даже без прикосновений чувствуешь его любовь к тебе — в этих нежных мимолетных взглядах и улыбках, когда никто не видит.       И ты оказалась чертовски права.       Когда Киёми созрел для того, чтобы впервые обнять тебя на прощание, ты смутилась, покраснела как помидор и забыла все слова. Так долго ждала этот момент. Сакуса лишь молча хмыкнул и сжал тебя чуть сильнее, при этом не теряя нежную осторожность.       — Сегодня холодно, — буркнул он, закутывая вас обоих в тёмный вязаный шарф. — Прижмись крепче, а то заболеешь ещё…       Ты хихикнула, обхватывая его руками в ответ — волейболист был такой тёплый, пахнущий чистотой и свежестью, что ты вся млела в его руках. Сакуса Киёми умеет быть нежным, просто ему нужно время раскрыться и тогда он отдаст всего себя ради человека, которого любит.       С поцелуями ты его не торопила — всё же объятия были на уровне существенно низком по сравнению с поцелуями, и тебе не хотелось вызвать в Киёми рвотный позыв. Ты понимала, что выбранная тобою стратегия чертовски верна и хороша — постепенно, свидание за свиданием Сакуса медленно, но верно сокращает расстояние между вами и вскоре, если всё сложится удачно, ты сможешь добиться полного его доверия.       Так и получилось. Чем больше вы общались, тем больше Киёми привязывался к тебе каждой стрункой своей души. Ему самому стало не хватать тебя и физического контакта, и сам, к собственному удивлению, стал задумываться, а какова на вкус твоя гигиеническая помада?       И вот когда он полностью эмоционально и физически привязался к тебе, ты с уверенностью могла процитировать слова сестры: теперь ты определённо точно счастливица.       — Если я делаю что-то не так — скажи, и мы перестанем, — ты ласково погладила его по щеке. Сакуса прочистил горло, но мужественно сдержался.       — Нет, нет, всё хорошо. Продолжим… — ты улыбнулась, вновь в неторопливом и нежном поцелуе прикасаясь к его тёплым губам. Киёми неосознанно замурчал и придвинулся чуть ближе, а ты молилась всем богам, чтобы сестра задержалась на дополнительных чуть побольше — ты только-только дождалась той самой точки сближения.       Киёми оказался на удивление нежным и понимающим партнёром — никогда не лез, когда ты не в настроении, ссоры предпочитал решать спокойно, но будучи безумно гордым, это было проблематично. Он, как никто другой, заботился о твоём здоровье: дополнительная куртка для тебя в школе, маски и антисептики, витамины и полезный перекус, если ты забывала свой обед дома, тёплые поцелуи в уголок губ.       Ты посещала все его игры и только тогда начала понимать, почему Итачияму называют королями площадки — это была не просто красивая игра, но нечто большее; особый стиль и мастерство, сквозившее в подачах, приёмах и его сильных пасах. Киёми краснел каждый раз, стоило Комори помахать тебе на трибуны — он ещё не привык к твоему присутствию на играх, но с этих пор старался выкладываться ещё больше.       Тебя поражали его стойкость и целеустремлённость — Киёми мог часами упражняться в зале, не зная ни сна, ни отдыха. Ты лишь тихонько качала головой, безмолвно поддерживая его во всех начинаниях, не укоряла и не давила морально.       После выпуска, тебя немного коробила неизвестность: хочет ли он продолжать ваши отношения, как общаться дальше и сможете ли вы жить вместе с его привычками? Ведь, как говорила твоя мама, ничто не проверяет отношения на прочность лучше, чем совместная жизнь и бытовые проблемы. Сакуса, как оказалось, тоже думал об этом и прекрасно видел твои душевные метания.       — Если ты захочешь, — серьёзно посмотрел он тогда тебе в глаза, с особой нежностью поглаживая щёку, спускаясь к шее гибкими пальцами,  — то мы продолжим и зайдём ещё дальше. Я не хочу отпускать тебя, ведь кажется, что я нашёл человека, с которым мне комфортно… комфортно говорить без маски.       Ты умилённо заурчала, прижимаясь к нему ближе. Всё-таки вам стоит попробовать, даже несмотря на его местами скверный характер. Отношения — это, в первую очередь, стремление понять друг друга и искать общие увлечения, не забывая и о своих.       Узнав, что твой возлюбленный твёрдо решил вступить в одну из самых сильных волейбольных команд Японии, ты была безумно рада за него — для Киёми это отличный способ сделать карьеру и показать, что он оправдывает своё звание аса, входящего в топ-3 по стране.       Изматывающие каждодневные тренировки, возвращение в вашу съёмную квартиру чуть ли не ночью, уборка и душ — это стало его своеобразным ритуалом вашей совместной жизни. Поначалу было непросто: его дико раздражали твои не совсем чистоплотные привычки, а убирать за тобой вещи ему надоедало; тебя же бесил извечный, выедающий глаза запах хлорки; антисептики, что сушили и твою, и его кожу. Но всё это вскоре само собой разгладилось, когда вы пришли к компромиссу через кровь и пот — ты будешь более внимательна, а он более снисходителен. Убирались же вы теперь вместе.       Сестра немного удивлялась, когда ты говорила о том, что с Киёми самые лучшие и тёплые объятия. Он становился до жути тактильным, когда сам хотел немного ласки и объятий, а попросить в открытую стеснялся — он просто стоял подле тебя, нервно краснея и теребя край кофты или пижамных штанов.       — Что-то не так, Оми? — всегда внутри умирал от незамысловатого прозвища, произнесённого твоим мягким голосом. — Ты… — не успеваешь и осознать, расставляя руки в приглашающем жесте по привычке, как Сакуса медленно подныривает по них, утыкаясь носом в шею. Тебе не остается ничего больше, кроме как обнять его посильнее и вдыхать приятный запах шампуня, исходящий от его пушистых кудрявых волос. — Удобно?       Тихо кивает, заползая на диван полностью, словно маленький ребёнок. Он так усиленно готовится к предстоящей игре, выкладывается на все сто двадцать процентов и так изматывает себя, что ты не видишь ничего плохого в том, чтобы приготовить на двоих ужин, даже если сама устала на работе. В любом случае, всегда можно заказать любимые Киёми умэбоси в интернете, если совсем лень идти в магазин…       Утра с Сакусой — это точный распорядок, который он иногда любит нарушать самовольно, чтобы вдоволь понежиться с тобой в тёплой постели, когда солнце только-только встаёт, на его голове полнейший бедлам, но в мыслях и на душе так чисто-чисто, свободно и хорошо, что хочется поддаться соблазну прогулять тренировку ради тебя.       Выходные стали какими-то праздниками, которые вы оба ждёте каждую неделю. Сакуса часто готовит для тебя небольшие сюрпризы после субботнего ритуала уборки: спа-вечера с пахучими свечами, лёгким массажем для затекших и уставших мышц, ужин при свечах с его тихим хихиканьем, которое не в силах сдержать от твоей неудачной, но смешной шутки. Вечера, проводимые так, дают вам энергию на неделю вперед и ты ждешь их повторения с каким-то детским нетерпением, ровно как и он.       Отношения с Киёми — это знать все его слабые места (как например то, что он дико смущается, стоит тебе погладить его за ухом, когда заправляешь или расчесываешь волосы), это слушать его вредные рассказы про сокомандников, которых он и любит, и нет (но больше всё-таки любит), это познакомиться с Бокуто раньше, чем вас познакомит Сакуса, потому что тому интересно.       Это знать то, что у Сакусы безумно гибкие запястья, называть его кошечкой, когда потягивается, и ловить лёгкие смешки, пока в тебя летит подушка. Это основательно убираться каждую субботу и, опрыскивая рассаду на балконе, случайно зацепить ноги Киёми, получив недовольно-забавное шипение и обещание «жестокой» расправы в ванной. Это готовить по выходным вместе, толкаясь и неловко смеясь, когда просыпаете что-то, чтобы потом убрать. Это случайно засыпать ему волосы и лицо мукой, смеяться, прижиматься губами к красивым родинкам над изящной бровью и срывать с губ его тихие хрипы.       Это кричать и пищать внутри каждый раз, стоит ему остановить горячий взгляд чёрных глаз на тебе перед ударом. Момент — и твоё сердце замирает, чтобы потом разбиться на несколько тысяч кусочков. Это говорит о том, как ему идёт форма шакалов, контрастирующая со светлой кожей и чёрными кудряшками, и ловить на себе одновременно довольный и смущенный взгляд Киёми, у которого краснота уже на шею разлилась.       Это милые поцелуи по всему лицу, потому что привык к тебе и потому что нравится, когда его маленькая принцесса пищит от распираемого счастья. Это укутывать холодными ночами в одеяло, как бурито, и прижиматься торсом к спине, бурча что-то про большую и маленькую ложечки.       Отношения с невозможным мизофобом, человеком со сложным и неоднозначным характером — это видеть заботу и любовь не от громких слов, а от тихих действий; от влюблённого взгляда; от шепота тёмной ночью о его чистой любви к тебе.       Может быть, Сакуса Киёми и не самый добрый и радушный человек, но его любовь не уступает по значимости любой другой. И если он даёт тебе поцеловать себя в щёку перед важным матчем на удачу — поверь, это многого стоит. Потому что ты единственная, чьих микробов он не боится и, даже чувствуя себя малость грязным, никогда-никогда не отпустит.