Луч солнца

             Ночью Рейстлину не спалось. Мужчина крутился с бока на бок на сбитой простыне и никак не мог найти удобной позы. Что-то упрямо не давало покоя, словно невидимая крошка, незаметная глазу, но впивающаяся в тело и царапающее тело. Причем найти причину подобного состояния никак не удавалось и Рейстлина раздражало все вокруг.       Еще и Карамон ушел прощаться с друзьями и обещал вернуться к рассвету. Обычно маг любил одиночество, но сейчас хотя бы раскатистый храп брата-близнеца мог отвлечь от мыслей.       И все же, что такого он мог забыть, что за «крошка» беспокоила его?       Вещи давно были собраны. Рейстлин дважды проверил сумку, убеждаясь, что все склянки надежно обернуты тряпицами, а травы не перепутаются. Стоило подумать о зельях, как перед глазами встал образ хрупкой черноволосой послушницы.       «Вот оно», - довольно усмехнувшись, Рейстлин представил, как сжимает воспоминание в кулаке.       Несмотря на слова Карамона, мужчина по-прежнему не верил, что Крисания испытывает к нему какие либо чувства. И не собирался сам думать о ней. Нужно всего лишь отодвинуть этот кусочек памяти как можно дальше, сосредоточившись на куда более важных вещах.       Раздавшийся шорох у входа в палатку заставил Рейстлина насторожиться.       Сперва он подумал, что это Карамон вернулся пораньше. Только вот даже вусмерть пьяный, брат сумел бы войти внутрь и рухнул уже на полу.       Некто же продолжал нервно топтаться на входе и шумно вздыхать. Заснуть в подобной обстановке было невозможно и Рейстлин решительно поднялся.       Их парочку в лагере любили далеко не все. Кто-то из солдат вполне мог подготовить магу сюрприз на прощание, отомстить ведь последний уже не успеет.       - Кто здесь? - грубо осведомился Рейстлин, одергивая ткань.       И ощутил, как в легких стремительно не хватает воздуха. Это было похоже на начало приступа, когда внутренности скручивало в узел, а грудь сжимали стальные тиски. Сейчас он тоже не мог вздохнуть, только вот вместо боли ощутил сладость.       Все потому, что на улице стояла Крисания. Невыносимо прекрасная и завораживающая. Черные вьющиеся волосы волной рассыпались по спине, атласная кожа светилась в темноте, пухлые губы подрагивали. В черных бездонных глазах вовсе отражались звезды.       Рейстлин смотрел в её глаза и не мог оторвать взгляда, чувствуя, как падает в пропасть, а тело наполняет непривычная легкость.       Крисания была сказочным видением, ночным миражом, заглянувшим в его сон.       На лице Рейстлина не дрогнул ни один мускул, но мысленно он отвесил себе мощнейшую затрещину.       Нет уж, хватит, он достаточно настроил хрустальных замков в прошлом и больше не совершит такой ошибки. Слишком уж долго и мучительно приходится избавляться от осколков, причем некоторые просто врастают в кожу, оставляя длинные бугристые шрамы.       - Ты к Карамону?       Рейстлин был уверен, что Крисания согласится. Он даже хотел, чтобы она согласись и ее короткое «да» позволило бы с корнями вырвать распустившийся в душе росток надежды.       - Нет, - длинные ресницы девушки дрогнули, звезды в глазах вспыхнули особенно ярко. - Я... Я к тебе.       - Тогда... проходи, - чувствуя себя совершенно ошеломленным, Рейстлин попятился, пропуская девушку.              

***

      

      Крисания также дико нервничала. Девушке и без того оказалось непросто принять решение и сейчас она едва сдерживалась, чтобы не выскочить наружу.       Останавливало лишь осознание, что тогда Марита станет смеяться над ней до конца дней. Собственно, именно подруга и подтолкнула Крисанию на эту безумную выходку.       Сперва та еще пыталась утешить рыдающую послушницу, а потом выплеснула в лицо кружку воды.       - Ну вот, может теперь подумаешь, что дальше делать? - отряхнув руки, невозмутимо уточнила Марита.       - Что? Он уедет и мы никогда больше не увидимся, - Крисания не пошевелилась и вода продолжила стекать по её лицу, попадая в вырез платья.       - Ну, зайти попрощаться? - плюхнувшись на свою койку, невинно предложила подруга.       - Он не захочет со мной разговаривать. Наверное, считает меня сумасшедшей, - послушница обхватила себя руками за плечи.       - И что? Даже если выгонит, все равно утром уедет, и вы никогда не увидитесь, - безжалостно напомнила Марита. Мягко улыбнулась.- Никто не узнает о твоем страшном позоре. Попробуй.       И вот теперь Крисания стояла в палатке, дрожа под холодным взглядом Рейстлина.       Он не улыбнулся ей, не предложил сесть, хотя должно быть, глупо ожидать объятий.       - Я тебя не разбудила? - стоять в полной тишине казалось невыносимым, и послушница уставилась на разобранную постель. - Просто завтра ты уезжаешь...       - Да, завтра я уезжаю, - натянутым голосом подтвердил Рейстлин. - Ты рада этому?       - Нет! - Крисания ответила со всем пылом, даже рефлекторно подалась вперед и залилась краской. - Мне будет тебя не хватать. Мы даже не успели познакомиться как следует. Кто теперь прикроет меня в бою? А кто станет лечить тебя?       Девушка говорила и говорила, Рейстлин молча слушал.       Маг терпеть не мог признавать свою ущербность, но сейчас ему ужасно не хватало совета Карамона. Брат-близнец ловко управлялся с девушками, без труда болтая на любые темы и заставляя тех хохотать. Рейстлин же чувствовал себя идиотом, не понимая, о чем говорить и давясь каждой пришедшей в голову репликой.       Нужно ли сказать, что он надеется больше не попадать к лекарю? Или выказать надежду, что ее переведут в более спокойное место?       Боги, зачем она вообще пришла к нему, зачем завела этот глупый, совершенно непонятный разговор?!       - В общем, я хотела сказать... - Крисания порывисто шагнула к нему и взяла за руку. - Просто береги себя.       У Рейсилина же вышибло почву из-под ног. Пальцы Крисании оказались такими же хрупкими и прохладными,как он помнил в бреду. Держать ее ладонь в своей было приятно, между ними словно образовывались невидимая связь. В груди бойкой птицей затрепетала надежда, расправляя связанные крылья. От пришедших в голову мыслей мага бросило в дар.       А что, если Карамон действительно не причем? И Крисания пришла именно к нему, Рейстлину? С чего бы ей иначе вообще выходить из палатки ночью? И самое главное, что теперь делать с этим знанием?       Рейстлин вгляделся в лицо послушницы, словно надеясь увидеть подсказку и та облизнула пересохшие губы.       Неуловимое движение огнём разлилось по венам,заставило судорожно выдохнуть. Должен ли он поцеловать Крисанию? Сейчас Рейстлмн больше всего на свете хотел ощутить прикосновение прохладных губ к своим, но хотела ли она этого?       - Наверное, я пойду, - не выдержав тишины со стороны спутника, робко произнесла Крисания.       Не отнимая, впрочем, ладони из его руки.       - Нет, подожди, - хрипло произнес Рейстлин, покрепче сжимая ее ладонь и приближая к себе.       А потом наклонился и осторожно, словно до конца не веря в происходящее, поцеловал девушку. Крисания не вздрогнула и не отстранилась, из ее груди вырвался короткий вздох.       Губы послушницы были сладкими и мягкими, от девушки пахло солнцем и цветами. Осмелев, мужчина кончиками пальцев коснулся ее щеки, погладил нежную кожу, а потом поцеловал уже по-настоящему.       Внутри словно что-то лопнуло, оборвалась. Исчезли всякие барьеры, отступил страх. Руки Крисании взметнулись вверх, обнимая его за шею и жадно отвечая на поцелуй. Рейстлин крепче прижал послушницу к себе, одна его рука запуталась в волосах девушки, надавливая на затылок, вторая обхватила талию.       Крисания доверчиво льнула к нему и маг покрывал поцелуями ее лицо. Он целовал послушницу, иступлено, жадно, страстно. Словно умирающий от жажды путник, наконец пропавший к роднику и никак не способный напиться.       Он касался ее языка своим, пил ее дыхание и ловил срывающиеся стоны. Чувствовал тепло ее тела, ощущал, как прерывисто колотится сердце и как часто вздымается грудь, но всего этого оказалось мало.       Рейстлин внезапно сделался крайне жаден до прикосновений, ему хотелось еще сильнее, еще больше ощущать девушку. Сейчас, в эту минуту, Крисания принадлежала только ему, и Рейстлин отдал бы всю магию, лишь бы им не помешало.       На девушке было тонкое платье, но даже оно сейчас являлось преградой. Маг нетерпеливо потянул рукава вниз, провел ладонями по обнаженным плечам, дернул шнуровку.       Вздрогнувшая Крисания осталась стоять на месте, но подняла на него ошеломленный взгляд.       За какое-то мгновение Рейстлина накрыла целая волна разнообразных чувств. Внутри словно образовалась пустыня, все чувства оказались натянуты до предела, а потом вокруг взметнулся ледяной вихрь.       Стоило подумать, что Крисания сейчас уйдет, что она и явилась, желая распалить его и сбежать, как его с размаху швырнуло о землю.       - Я не настаиваю, - деревянным, чужим и безликим голосом произнес он, опуская руки. - Можешь уйти.       - Только если ты сам захочешь меня прогнать, - шепот Крисании прозвучал необычайно громко в тишине.А может быть, так показалось из-за стучащей в ушах крови.       Такие короткие и такие искренние слова бальзамом пролились на истерзанное сердце Рейстлина. Впервые за всю свою жизнь он действительно поверил, что заслуживает любви, что любит сам и любим. И это было действительно невероятное чувство.       - Ты улыбаешься, - на лице Крисании отразился совсем детский восторг. - Наконец-то я увидела твою улыбку. Она так тебе идет.       - Ты удивительно красивая. Как луна, - Рейстлин никогда раньше не говорил комплиментов.       Собственно, и некому было, никто не ждал от него теплых слов, но сейчас слова сами срывались с губ. Эмоции настолько сильно переполняли его, что проявлялись в каждом обжигающем взгляде, каждой теплой улыбке, каждом ласковом прикосновении.       - Моя луна, - властно подхватив послушницу на руки, маг перенес ее на лежанку.       Целоваться лежа оказалось гораздо удобнее. Теперь сердце Крисании стучало прямо в его грудь, их дыхание смешивалось.       - Твоя, только твоя, - рука девушки скользнула ему под рубашку, замирая напротив сердца.       Рейстлина же будто пронзило молнией. Короткая, невинная ласка окончательно свела его с ума, он опьянел от любви и страсти, мир сделался необыкновенно ярким и четким, обострились все ощущения.       Он даже не понял, в какой момент стащил платье с Крисании. Возможно, вовсе прошептал формулу, и ненужная одежда исчезла сама. Лишь ощутил, что к нему прижимается уже обнаженная девушка.       Свою рубашку он скинул и отбросил куда-то в угол. Только вот, когда взялся за ремень штанов, пальцы внезапно дрогнули. Рейстлин давно приказал себе не думать о далеком и весьма неудачном опыте общении с девушкой. И не думал до этого момента.       Сейчас же Крисания смотрела на него затуманенными от страсти глазами, облизывала губы, и на ее щеках плясал румянец. В палатке было темно, но белоснежная кожа послушницы излучала лунный свет. Рейстлину вновь показалось, что он держит в руках видение, сказочную принцессу и одно неверное движение заставит ее раствориться в воздухе, оставив на память лишь пыльцу на пальцах.       - Будь со мной. Не отпускай. Никогда, - обняв его за шею, хрипло выдохнула Крисания.       И все сомнения рухнули вдребезги. Для страхов и былых воспоминаний просто не осталось места. В крохотной палатке были лишь опьяненные любовью мужчина и женщина.              

***

      

      Крисании казалось, что она попала в самую настоящую сказку. Девушка соврала бы, если сказала, что не думала о подобном исходе. Ей хотелось провести с Рейстлиным ночь. пусть всего лишь одну, но самую лучшую в жизни.       И вот теперь мягкие теплые губы касались ее губ, и по всему телу проходила дрожь. Крисания запрокидывала назад голову, подставляла шею и грудь под обжигающие поцелуи. Дотрагивалась до лица Рейстлина, скул, подбородка, губ. Медленно, осторожно, чутко. Так, словно до конца не верила, что происходящее ей не снится.       Даже в самых смелых мечтах послушница не представляла, что внутри Рейстлина будет пылать такой огонь. Все это время маг так старательно сдерживал свои чувства, прикидывался ледяным и невозмутимым, но всего один их поцелуй прорвал плотину.       - Будь со мной, - прошептала Крисания.       Ее рука лежала на груди Рейстлина и она чувствовала, как бешено колотится его сердце. Ее собственное сердце рванулось к нему, а вместе с ним и все тело – всей кожей, всей сутью, каждой клеточкой.       Крисания не успела сказать Рейстлину о своих чувствах. Ни одно из тех пылких, обжигающих, томящихся в груди слов, так и не слетело с ее губ. Но этой ночью слова были не нужны, за Крисанию говорило ее тело. Робкие, осторожные поцелуи. Нежные, ласковые прикосновения. И крепкие, страстные объятия, когда сдерживать себя уже нет никаких сил.       Момент, когда их тела и души соединились, наконец, в одно, стал самым лучшим из всего, что когда-то испытывала послушница. Словно ее, запечатанную в льдину, разом швырнуло в пламя, а потом подхватило ураганом и подбросило к небесам. Толкало все выше и выше, пока за спиной не распахнулись крылья, и мир взорвался искрами.       Прижавшись к Рейстлину, Крисания лежала на его плече. Мужчина ласково перебирал ее волосы, и внутри разливалось тепло. Лежать в объятиях Рейстлина было так правильно и так удобно, словно этот мужчина был создан именно для нее.       - Ты плачешь? - Рейстлин осторожно коснулся ее щеки, стирая выступившие слезы.       Тело мужчины напряглось, нежность в глазах сменила тревога.       - Не хочу с тобой расставаться, - Крисания непроизвольно всхлипнула.       Послушница больше всего боялась, что слезы оттолкнут мага, но он наоборот, расслабился. И резко сграбастал ее в объятиях, чмокнув в макушку.       - Мы и не расстанемся. По-крайней мере, совсем ненадолго. Я обязательно найду тебя, - выдохнул Рейстлин.       - Обещаешь? - послушница уставилась на него широко распахнутыми глазами.       Конечно, вряд ли у обычного солдата хватило бы возможностей найти будущую жрицу, но этой ночью Крисания готова была поверить во все.       - Обещаю, - свою клятву Рейстлин скрепил пылким поцелуем. - А до настоящей встречи я буду приходить в каждый твой сон.       - Значит, каждую ночь мне будут сниться удивительные сны, - Крисания улыбнулась.       Да, впереди их ждала неизвестность, но на душе было легко-легко. Пусть война еще не окончена, пусть впереди много испытаний, они обязательно выдержат. Ведь у них есть, ради чего жить.