Бег времени. Тысяча семьсот.

В этом мире каждый Живя, лишь спит и видит сон. (Педро де ла Б. Кальдерон «Драмы») Из «Основного положения для путешественников, написанного графом Сен-Жерменом. Правленое и дополненное. Часть третья»: Супраэлапсация – болезненное состояние для путешественника во времени, которое следует после переизбытка нахождения в прошлом. Средняя норма пребывания – 3-5 часов. Свыше этого периода по возвращении у путешественника наблюдается ряд симптомов, ведущих к тяжелому заболеванию всего организма. Тошнота, рвота, повышенная температура, потеря контроля над своим телом и разумом, звон в ушах, частичное онемение в конечностях или физическая боль при сокращении мышц, возможны галлюцинации, бред, и даже потеря сознания. Чем больше время путешествия от нормы пребывания, тем серьезнее будут последствия супраэлапсации. Правка: симптомы супраэлапсации ни разу не были замечены у путешественников при неконтролируемых прыжках. Последнее, что я видел перед возвращением в 21 век, это голубые любимые глаза: печальные, надеющиеся, тоскующие, испуганные тем, что я не вернусь. А дальше у меня из-под ног словно выбили пол 18 века и вернули настоящее. Я оказался посередине холла. Ирония судьбы, но теперь этот дом был филиалом банка де Виллеров - «NTBB&Co» . В связи с тем, что сегодня была суббота и где-то около 7 часов вечера, никто не видел моего неожиданного появления из воздуха. Кроме видеокамер. Но с этим разберется мой дядя. Кстати, надо позвонить, что бы меня вытащили отсюда и отвезли домой. Но сделав шаг к телефону, стоящему на столе, я почувствовал, как меня ведет в сторону и шатает. Дезориентация – один из симптомов супраэлапсации. Дальше будет хуже… Я набрал номер дяди и сказал, где нахожусь. Тошнота перед прыжком не прошла, а только усиливалась. Через несколько минут дядя с доктором Уайтом вели меня в машину. - Ты, случаем, не беременный? – с наигранной тревогой и заботливостью глумился Рафаэль, наблюдая, как я обнимаю унитаз в своей ванной комнате. – Тебе мама не рассказывала о предохранении? - Изыйди!... - еле-еле прошептал я между позывами. С супраэлапсацией даже лошадиная доза противорвотных не помогала. Лишь температуру кое-как понизили. Ощущения были не просто неприятными, а изматывающими и мучительными. Я испытал все описанные симптомы: температура, тошнота, дезориентация, звон в ушах и головная боль, боль в мышцах… Ощущения, как при остром вирусном заболевании, только ни одни таблетки не помогали, так как вируса в крови не было, а пить все подряд – то смело можно хоронить иммунную… Надеюсь, что до обмороков дело не дойдет. Но с этим бороться мне было не страшно, я знал, на что шел, тем более, когда такие ставки! Главное, я нашел Гвендолин, на всё остальное плевать из машины времени. Очередной позыв скрутил меня, а по окончании я в бессилии сел на пол и откинулся спиной к стене. - Лежи! Не двигайся! – услышал я возглас брата у двери, а затем щелкающий звук – он меня сфотографировал на свой телефон. Вот мерзавец! И эту змею я пригрел у себя на груди. - Сделал свое дело, Иуда? – я обернулся к нему: тот с удовольствием смотрел на получившуюся фотографию. - А чего это я Иуда? – возмутился Рафаэль. – Ты мне все время припоминаешь порно-журналы, так теперь и на тебя есть компромат! Спорить с ним не было сил. Собрав всю волю в кулак, шатаясь, я дошёл до кровати, а затем рухнул в нее. - Бог с тобой, только помоги мне с капельницей! – Рафаэль подтащил к кровати железную жердь с пакетом жидкого физраствора и витаминов, затем под моим чутким руководством вставил иглу в аппликатор, уже заранее введенный доктором Уайтом. После «если чего надо – зови» привидением выскользнул из комнаты. Я остался наедине сам с собой. В бессилии закрыл глаза, чувствуя себя остатками былого деятельного Гидеона де Виллера. Тело ныло, сознание терялось, уходя куда-то, перед глазами мелькали картинки из прошлого, будущего, несбыточного и желаемого. То вспыхивали искры голубого цвета, рубинового, то просто белые круги перед глазами. Не хотелось о чем-то думать. Лишь только о том, что Она там, в прошлом, ждет меня, и я, конечно же, приду за ней. И снова Темпл с его бесконечными змеиными лабиринтами. Я аккуратно веду за собой Гвен с повязкой на глазах, ощущая хрупкость ее руки в своей руке. Забавляюсь, что она покорна мне, что сейчас я господин ситуации: то говорю, что здесь тесно, а сам ненароком прижимаюсь к ней, то забываю сказать, что ступенька впереди, чтобы успеть поддержать ее за талию, когда ее нога сорвется, не нащупав опоры под ногами. Гвендолин злится, что-то бурчит, иногда негодует. Но мне все равно. Лишь бы не кончалось это путешествие, лишь бы она не прекращала повторять мое имя, пускай и гневно. И вот мы пришли к хронографу. Я снимаю с ее глаз повязку, встречаясь с взглядом, в котором четко читаются все способы моего убийства. Смеюсь. Не обращая внимания, устанавливаю на хронографе дату для элапсации… - Гвен, ты готова? – готовый услышать ее «если ты готов», поднимаю глаза. И ужас охватывает меня. Сбежала! Она сбежала от меня! Я кидаюсь за ней в коридор, но Темпл горит, пылает, как адово пламя. Пожар повсюду! А Гвендолин там, где-то среди этого огня. Я начинаю метаться по кабинетам в поисках подруги, в ужасе осознавая, что если не найду она погибнет: она же не знает, как выйти отсюда! Я кричу ее имя в панике и в бессилии. Я открываю очередную дверь, а там кабинет Шульца, он тоже весь пылает. Merde! Diable! Да кто устроил этот пожар? - Не надейся, это всего лишь я. – И снова этот четкий грустный голос, как тогда, услышанный в темноте, вытаскивает меня на поверхность реальности. - Это я, - раздался грубый баритон Фалька, который еще для вежливости постучал по деревянному косяку. – Можно? Разлепив глаза и ощутив тяжесть реальности после такого активного сна, я сначала увидел опустевший пакет физраствора на капельнице, а затем, повернув голову к двери, увидел дядю. Не дожидаясь ответа, он прошел в мою комнату и сел на кровать, оценивая мой вид. - Ты как? Я задумался. Ощутив сильный приступ голода, понял, что температура спала, раз я захотел есть и, кажется, меня не тошнит… Нет, не тошнит. - Нормально, - сказал я, вынимая иглу из аппликатора и усаживаясь на кровати. Поменяв положение, почувствовал слабость, все-таки первое ощущение обманчиво. - После ухода доктора Уайта, его всю ночь полоскало. Спал только часа три. И с утра тоже повторилось. Ни одна еда в него не лезет. Я думал, он помрет у меня тут. Постоянно на физрастворе и воде… - Рафаэль стоял в дверях, прислонившись к косяку. Такого лица у брата я никогда не видел: он действительно был напуган, волновался за меня, хотя наедине со мной храбрился и откалывал свои шуточки. За это я ему простил все, даже те фотографии. Фальк, выслушав Рафаэля, снова повернулся ко мне. Оба смотрели, как на умирающего. - Не, правда, сейчас всё хорошо! Не скажу, что я смогу отплясывать гавот на суаре у Гвен, но постоять в сторонке смогу… - Суаре у Гвен? Ты о чем? – Фальк не понял моей шутки, потому что я толком ничего не рассказал. А если по правде, то ничего и не говорил. Меня практически в бессознательном состоянии привезли домой, потом доктор Уайт пытался меня напоить чаем и дать таблетки, которые тут же выплеснулись на мой ковер, не задержавшись даже в желудке. Затем пытались сбить температуру ледяной ванной, в итоге Уайт сдался и вколол мне что-то, что понизило немного мой жар. А затем капельница и постоянное вливание воды, чтобы не было обезвоживания. И так всю ночь… Уайт домой ушел в два ночи, оставив меня на попечении Рафаэля. - Сколько я спал? – обратился я к Рафаэлю, пропустив вопросы дяди. - Часов… шесть. Сейчас 16.25. - Есть хочу. У нас есть что-нибудь? - Понял. Сейчас что-нибудь найду, - с этими словами Рафаэль скрылся из виду. - Ну, так что? – спросил дядя, все это время молча ожидая моих пояснений. - Я видел ее. Гвендолин жива, здорова, замужем за Бенфордом. Не похож он на маньяка, но я не доверяю ему. Слежки не было, но подслушивать могли. - Ты ей сказал о трещине и замене камня? - Да, сказал. - И что она сказала про возвращение? - Она… замялась, - я внезапно осознал, что от радости встречи я так и не узнал конкретно время и место для возвращения. – Сказала, что у нее дела. Скорее всего, нас подслушивали. Поэтому она так сказала. - Что еще она сказала? - Она пригласила меня на суаре. - Зачем? - А я-то откуда знаю? Возможно, чтобы оценил ситуацию, – мысленно добавив: «или просто хочет меня видеть». - А ты сам, что думаешь? От этого вопроса я впал в ступор. А что я думаю? Я видел свою любимую, которая замужем, все так же язвительна, но стала еще больше хороша. Словно ей дали тот лоск, который не хватал до этого. На мгновение промелькнула мысль, что они теперь с Шарлоттой по воспитанию на одном уровне, даже Гвендолин выше. - Я думаю…, что за ней следят, вполне возможно держат дома. Графа Сен-Жермена не видел, будет он на суаре или нет - не знаю. Упоминала что-то про Аластера… Еще она держалась как-то настороженно. Я у нее спрашивал «боится ли она?», Гвен храбрилась, отшучивалась, но вполне возможно и боится кого-то… - в этот момент пришел Рафаэль с подносом, на котором красовалась яичница. - Аластера? – удивился Фальк. – Стоп! Но в 1758 году он еще был ребенком! Ощущение, что меня, как слепого, вывели на свет. И вправду! Почему я сразу не подумал об этом? - Ну, да…Странно, я сразу не сообразил. - Кушать подано, мсье! – официально произнес Рафаэль, ставя поднос рядом со мной на кровать. - Спасибо, – поблагодарил я брата, и с жадностью накинулся на яичницу. Брат продолжал стоять над душой, наблюдая, как я её уминаю. – Она, что, отравленная? - Нет, просто…, - ответил Рафаэль , после чего спросил у Фалька не хочет ли он чая или кофе. После того, как он скрылся, я продолжил: - Может, Гвен что-то имела в виду, что не могла назвать вслух?- Фальк пожал плечами. – Так или иначе, мне нужно быть завтра на суаре. Дядя молча встал и в задумчивости подошел к окну. - Кому это на руку, Гидеон? Кому на руку, удерживать Рубин подле себя… Ради чего? - меня так и подмывало сказать, что Сен-Жермен спит и видит смерть Гвен, ему на руку, так как бессмертие хочет именно он, а остальные подыгрывают. Но я молчал. Логично было бы показать дяде бумаги Пола, но тот скажет, что они специально настраивают меня против Ложи, что этим бумагам грош цена. - Аластер… что она хотела этим сказать?… - в задумчивости протянул Фальк. - Буду на суаре – узнаю. В принципе, я готов элапсировать сейчас. - С ума сошел? – заорал на меня Фальк, услышав, что я готов рваться в бой. – Посмотри на себя! Ты еле на ногах держишься! Душа держится в теле за счет физраствора! А вдруг нападут? Да ты защититься, толком, не успеешь. Лежи и не рыпайся! Завтра элапсируешь. Увидев мой обиженный вид, он как-то смягчился. - Рафаэль! – рявкнул он. Тут же появился брат в проеме. - Что? - Что-что? Брату приготовь еще яичницу. Мне он нужен живым к завтрашнему дню. Брат, кинув на меня недовольный взгляд, забрал поднос и пошел в кухню. - Ты скажешь матери Гвендолин, что мы ее нашли? - А ты как думаешь? Она уже давно похоронила свою дочь… - как-то тихо произнёс Фальк. - Только не забудь упомянуть, что Гвен пробыла в 18 веке год и ей уже 17. После ухода Фалька, я расслабился и начал наслаждаться жизнью с отпустившей меня болезнью. Я слышал, как Рафаэль включил в своей комнате радио и стал собираться в завтрашнюю поездку с классом и мистером Уитменом в Нотумберленд. Я так же, как и он, с удовольствием погрузился в мечты о завтрашнем дне, в котором меня ждет Гвендолин, моя дерзкая графиня. Пускай и замужем за этим уродом Бенфордом, но это дело поправимое. На ум сразу пришло воспоминание, как он сорвал намечающийся поцелуй между мной и Гвен. А ведь я был так близко! Практически снова ощутил ее вкус, шелковистость губ и страстность Гвендолин Шеферд. Я застонал от этих мучительно-сладких воспоминаний. Будь ты проклят, Бенедикт Бенфорд! Ну, ничего я украду у тебя жену, в прямом и переносном смысле. Иллюстрация к главе: http://radikall.com/images/2014/02/05/lf3Bu.png