Бег времени. Тысяча семьсот.

Надежды притупляет наблюдательность. Фрэнк Херберт "Дюна". Будни проходили невероятно быстро. Ощущение было такое, словно кто-то поставил запись и теперь проматывал ее вперед, страшась умереть со скуки точно так же, как сейчас умирала я. Первую неделю, из-за ушиба на руке и легкого сотрясения, мадам Деверо вовсе не разрешала мне вставать с постели, вереща что-то про дьявола в чулках, что смеет так нагло развращать тонкие девичьи натуры. Имея в виду, конечно же, графа Бенфорда, которого теперь и вовсе не пускали за порог этого дома. Сама не понимая почему, этот факт как-то странно меня расстраивал, хотя вроде бы мне стоило бы этому радоваться – мне не приходилось больше видеть эту наглую шпионскую морду, вечно мельтешащую у меня перед глазами и вечно отпускающую шутки в сторону моей неуклюжести. На тот момент, когда домашний арест подошел к концу, на дворе уже расцвели колокольчики и рапс – апрель медленно подводил нас к солнечному маю. Лондон оживал на глазах, отчего мне еще больше хотелось выбраться наружу. По каким-то странным и не совсем понятным мне причинам, мадам Деверо была настолько добра, что даже позволила мне выбраться на улицу. Конечно же, в сопровождении прислуги, которая, несомненно, в случае опасности должна будет броситься на преступника, отдать за меня свою жизнь, выпить отравленное вино и еще тысячи всевозможных вариантов развития событий, из которых самым вероятным, пожалуй, станет то, что я наконец-то наступлю на платье и упаду носом на тротуар. К счастью, хоть это и было отвратительно с моей стороны даже подумать о таком, женщина, что ко мне приставили, была тиха и вообще выглядела как приведение из Каспера, за тем только моментом, что была живой. Улицы были заполнены народом, больше пьяницами и грязными рабочими, но все же центр выглядел более-менее прилично, по сравнению с районами, расположенными ближе к реке. Я шла по улицам и размышляла о том, как все же оказалось быстро. Вот я, девушка из 21ого века, уже спокойно прогуливаюсь по 18ому, совершенно не удивляясь тому, что видят мои глаза. Наконец-то я стала подготовленной к тому, что должно было произойти не так скоро. Месяц невообразимой надежды медленно подошел к месяцу горечи и вот наступило оно – равнодушие ко всему. Оно переступило мой порог. И я сама открыла эту чертову дверь. - Миледи? – знакомый голос вырвал меня из раздумий и я обернулась, уже зная, кого увижу. Граф Бенфорд, опять сияющий и опять столь не вписывающийся в мое понимание этого мрачного века. Он улыбался так заразно, что я просто не могла не улыбнуться в ответ, совершенно забыв свои проблемы и правила приличия злосчастного и уже успевшего мне надоесть 18 века. Лишь уже вросшая в меня боль предательства все еще заглушала тишину в моем сердце. - Ох, милорд, - я присела в поклоне и, подождав, пока он поравняется со мной, продолжила свой путь. Служанка все так же следовала за нами, но теперь уже панически оглядывая графа. Кажется, она прикидывала, как ей удастся спасти меня от такого бугая и перспектива того, что это вообще может случиться, ее не очень радовала. - Я давно вас не видел. Приятная неожиданность, - громко сказал он, а затем шепотом продолжил, - К сведению, Мадам Деверо искренне пожелала мне отправиться в ад, вслед за моим покойным батюшкой. - Как некрасиво с ее стороны, - так же шепотом ответила я и искренне засмеялась, понимая, что успела соскучиться по этому нахалу, из-за которого собственно и оказалась взаперти в течение нескольких недель. Но радость заглушила во мне даже ту зверскую речь, что я придумывала все эти дни, чтобы высказать графу все то, что я о нем думаю. - Если вы не возражаете, - вновь повысив голос, сказал он так, чтобы это услышала служанка, все еще испуганно теребившая свою накидку, - Я прогуляюсь с Вами немного. В ответ я лишь ухмыльнулась и завернула за угол, переходящей в один из тех районов, что я еще могла узнать в 21 веке – они изменились не так сильно, лишь заполнившись супермаркетами вместо обычных торговых лавок. Граф следовал за мной, куда бы я ни пошла, рассказывая то историю того или иного дома, то резко переходя к делам Хранителей, которые мне, я была в этом уверена, слышать так-то запрещалось. Но граф продолжал, и я его не останавливала, запоминая каждую деталь, что могла бы мне помочь разобраться с произошедшим. Но все, что я узнавала, было связано лишь с близнецами или с бумагами и расшифровкой тех предсказаний, что я уже слышала от Хранителей своего времени. В такие моменты, мне сильнее всего не хватало Лесли, которая умудрялась вытянуть из людей любую нужную ей информацию. Но я все же старалась подобраться как можно ближе к своей цели. И к счастью, граф был на моей стороне. - А как вы связываетесь с будущим? Ведь Хранители действуют по указаниям графа Сен-Жермена, - начала я издалека, искренне надеясь, что эта информация не хранится под грифом «особо секретно». Бенедикт на мгновение замолчал, но едва я успела испугаться, продолжил: - Мы оставляем записи. Хранители всех времен обязаны вести хронику каждого дня. Это необходимо для того, чтобы путешественники могли элапсировать без риска для жизни. Значит, хроники. Это я знала и без этого. Но горькое осознание, что даже с хрониками никто так и не пришел за мной, выводило меня из себя. -Так что насчет меня? Я тоже занесена в хроники? – я старалась не выдавать свое волнение, хотя, по правде говоря, мне казалось, что даже эти длинные юбки не смогут скрыть то, как дрожат у меня ноги. - Да, это первое появление Рубина. Было бы странно не занести тебя в хронику, верно? – граф лишь усмехнулся, что дало мне шанс вздохнуть спокойно хотя бы на пару мгновений. Крупица надежды крепко засела у меня в сердце и я не собиралась отпускать ее на свободу. – Шарлотта Монтроуз значится уже в двух томах, как наиболее важное событие. - Скажи проще, вы просто за мной следите и записываете все подряд, - я усмехнулась в ответ. Время близилось к вечеру, как мы оказались в центре, разговаривая уже на отдаленные темы, больше всего напоминающие допрос в стиле «Доктора Кто». Он выведывал у меня про будущее, а я тщательно старалась объяснить ему, как работают мобильные телефоны и микроволновые печи, при этом яростно убеждая его, что это вовсе никакая ни магия, а самая обыкновенная наука. И хотя граф и кивал на все, мне казалось, что он не верил ни одному моему слову. - Вы хотите сказать, что есть магические ящики, в которых можно лицезреть какое-то событие, которое уже произошло, и повторять его снова и снова? – воскликнул граф на том моменте, когда я пыталась хоть как-то объяснить ему принцип работы телевизора. С каждой секундой мне казалось, что легче и вправду сказать, что это всего лишь магия. Взмахнул палочкой, прошептал Абра Кадабра и вот оно – Том Круз спасает мир от инопланетян, пока Джим Керри воспитывает обезумевших животных. - Да. Поверь, многое изменится к тому времени, - хотя смогу ли я теперь увидеть это время. Была бы я Доктором, давно бы придумала хоть что-то! Нашла бы причину, почему я оказалась здесь и почему не возвращаюсь обратно. Нашла бы что угодно, любую зацепку. Или возможно смогла бы оставить такое послание, которое они бы сразу нашли, без всяких промедлений, не роясь в архиве в поисках нужных хроник. Что-то, что сразу бросается в глаза. И тут ко мне приходит идея настолько банальная, что тяжесть осознания, что я не смогла додуматься до этого раньше, тянула меня к земле. Мне хотелось смеяться от внезапно обретенной легкости, мне хотелось рыдать от собственной глупости. Вот оно! - Где находит церковь Holy Trinity? Граф на мгновение застыл на месте, непонимающе уставившись на мое сияющее от радости лицо. - Примерно в трех кварталах прямо, - сказал он, но я даже не успела дослушать, ноги, повинуясь порыву, уже несли меня по направлению к этой церкви. Квартал. Еще один. И еще. Эту улицу я бы узнала всегда – она была волдырем на коже моих воспоминаний. В углу, совершенно не выделяясь из общей картины, стояла церковь Holy Trinity , еще не вырванная, словно из старого фильма, немного разрушенная, но все же она. В памяти вновь всплывает тот день: мы убегаем от Люси и Пола, закрываемся в церкви и садимся в исповедальню. Разговариваем о чем-то, что кажется, стерлось из моей памяти другим ярким пятном – два самых ослепительных момента моей жизни. И, кажется, я вновь чувствую горячие губы Гидеона, его изящные пальцы, прижимающие меня к себе поближе. И это режет меня сильнее, чем предательство. Все было фальшью. Я была рыбой, которая проглотила крючок с наживкой. - Шарлотта! Граф догнал меня у входа и в момент, когда я успела замешкаться, он схватил меня за руку и с силой повернул к себе. Его глаза сверкали от гнева, но мне было совершенно плевать на то, почему он злится, единственное, что меня заботило, находилось за этой дверью, и я бы пересекла эту черту, будучи даже за границей ада. - Что, по-вашему, Вы творите? – его рука сильнее сжала мое запястье, и я вскрикнула от нахлынувшей боли. Едва боль успокоилась, как граф резко отпустил мою руку и уставился на нее, словно она была чем-то чужеродным. Используя этот момент, я кинулась за дверь. Все, что мне нужно, это как-то оставить послание Гидеону. 1757. Все, что мне необходимо. Я начала оглядываться в поисках, чем бы подпортить имущество церкви. Сразу вспомнилась гелевая ручка, которой я в школе выцарапывала на парте разные шутки и рожицы, но она осталась в моем рюкзаке, который конфисковали в Темпле и так мне не вернули. Чем бы вырезать? Может у графа попросить шпагу, чего это она висит без дела? Но тут я заметила кое-что интересное: у алтаря какая-то женщина горячо молилась, стоя на коленях, в то время как ее сын, сидевший недалеко от меня, украдкой от скуки самодельным ножичком что-то вырезал на сидении скамьи. - Ага! Попался! – я, злобно шипя, подлетела к мальчишке, напуская на себя вид рассерженной фурии. – Не стыдно портить? Ну-ка, ножик отдай! Мальчишка был чумаз, и от шока, что с ним разговаривает благородная дама, раскрыл свой рот, не успев даже оправдаться. Молча забрав у него «игрушку», я произнесла, наигранно закатывая глаза и пародируя мадам Деверо: «То-то же, неразумное дитя! Теперь я буду молиться за твои проступки и шалости, чтобы Бог был милостив к тебе!» Я гордо развернулась, чувствуя на себе удивленный взгляд ребенка, и направилась к кабинке исповедальни, в которой со мной будет сидеть Гидеон через несколько сотен лет. Доски в кабинке были новые, видимо церковь была построена не так уж и давно, а значит, мое послание все же сможет добраться до 2011 года. - Что вы делаете? – граф, все еще не понимая, смотрел на меня, пока я тщательно скребла по дереву одну единственную дату. Написать что-то большее не хватало духу, ведь ее запросто смогли бы заметить и с такой же легкостью просто поменять доски, чтобы ничто не портило вид исповедальни. - В моем времени есть… - на мгновение я запнулась, понимая, что вряд ли быстро смогу объяснить графу, что такое сериал, но решила продолжить в том духе, в котором будет понятно хоть что-нибудь, - есть история о человеке, который путешествует во времени на своем корабле. - В вашем времени знают о существовании путешественников во времени? – удивление графа становилось еще сильнее с каждой секундой. - Нет, это лишь что-то вроде выдуманных историй, которые показывают по телевизору. Люди не знают о нас. Хотя я тоже о вас не догадывалась три месяца назад, - последнюю фразу я сказала себе под нос. Мне и так не особо доверяли, а после такого и вовсе отправят на виселицу. - Так что это за истории? – граф явно нервничал, постоянно оглядываясь назад и явно ожидая священника. Я тут же заторопилась, понимая, что не стоило, наверное, портить церковное имущество, особенно в этом веке. Особенно мне. - Этот человек путешествует сквозь время и пространство, - я замолчала на секунду, когда нож на цифре 5 соскользнул с дерева и полоснул меня по ладони. Черт! Больно-то как! Но тут же слизнув кровь, я продолжила свою работу. - Одна женщина оставляла ему даты на каких-то реликвиях, которые он находил в музее или же оставляла записи в каких-то местах, которые он мог посетить. - И теперь Вы оставляете послание для кого-то вроде этого человека? Я вздохнула, переходя к последней семерке. - Да. Для человека, который вряд ли догадается посмотреть здесь. Хотя надежда все еще теплилась в моем сердце. - И этому человеку почему-то захочется посетить эту кабинку в 21 веке? Действительно, почему бы ему этого хотеть. Я выполнила свою цель, когда отдала свою кровь в хронограф. Теперь я лишь тяжкий груз, который не всякому захочется нести. Особенно человеку, что лишь притворялся, что любит меня. - Я верю в это, - наконец-то ответила я и вылезла из кабинки, с гордостью взглянув на свое творение. Цифры были заметны лишь при попытке увидеть хоть что-то. Вряд ли какой-то прихожанин обратит на них внимание. А именно это мне и нужно было. - Но вы не уверены… Слова графа позволяют темноте безнадежности забраться в мою надежду и все, что мне остается, это молиться всем богам, чтобы хоть кто-то смог разглядеть эту дату. На тот момент, когда мы вышли из церкви, солнце, медленно опускающееся к горизонту, уже успело скрыться за домами. Лишь теплый оранжевый свет все еще освещал улицу. Народ постепенно рассасывался по домам и тавернам, оставляя на мощеных мостовых лишь бездомных, пьяниц и одиноких рабочих, а так же выгоняя на работу воров, шулеров, грабителей и женщин легкого поведения. Всех тех, кто так неистово нагонял на Лондон невероятную тоску и тот запах, что я ненавидела больше всего. По городу разносился мелодичный гул набата церквей. Мимо нас проезжали, скрипя колёсами, запряженные лошадьми кареты. - Миледи! Я подпрыгнула на месте и тут же обхватила руку стоящего рядом графа. Рядом со мной словно из воздуха материализовалась девушка в темной накидке и с чепчиком, отчего я еще сильнее прижалась к плечу Бенедикта. - Напугала! – вскрикнула я в ответ. Служанка, красная, как рак, с опухшими от слез глазами, смотрела на меня, как на самый драгоценный подарок в ее жизни и, кажется, всеми силами боролась с желанием кинуться мне на шею. - Я так испугалась, когда вы пропали, - шептала она, теребя свою накидку и смотря в пол. - Оббегала всю улицу, натыкаясь на пропойц и воров, но все равно продолжала искать молодую госпожу, пока не встретила господина, он велел вам тут же явиться в особняк, потому что у него для вас важное послание… Ее шепот медленно переходил в поскуливание, и вот она уже тихо рыдала, втягивая в себя воздух. А я так и продолжала стоять, вцепившись в рукав графа Бенедикта и не в состоянии сдвинуться с места. Едва я открыла рот, чтобы спросить, что это за срочное такое послание, что граф Сен-Жермен аж искал меня по всему Лондону, как за спиной служанки промелькнуло еще две тени, тут же скрывшись за углом. Наверное, рабочие, говорю я себе, стараясь совладать со страхом. Но вот чье-то лицо появилось за углом снова – оно было словно сожжено, шрам покрывал половину кожи. Но оно тут же пропало и больше не появлялось. На улице внезапно стало тихо и безлюдно. Только этот леденящий гул колокола. - Нет, только не сейчас, - вдруг прошипел Бенедикт, пока я боролась с оцепенением. Я удивленно подняла взгляд на него. Его лицо перекосило от ярости, не без того черные глаза словно стали еще чернее, будто заполнив всю радужку. Плечи напряглись, удерживая в себе всю злость. Он походил на пса, который еще секунду и сорвется с диким рыком, чтобы растерзать горло добыче. Я была сбита с толку. Мысли, словно тараканы, разбегались в разные стороны. Что такого важного было у графа Сен-Жермена для меня, что он бросился на поиски, доведя до слез мою служанку? Они все-таки пришли за мной? Я ожидала ответа с небес, надеялась, что вот сейчас метеорит упадет на мою голову, конечно же, в виде Гидеона де Виллера. Беса моих кошмаров и одновременно мечтаний. Но что-то терзало в ответ, какое-то подозрение застрявшее в сознание, что все не будет так просто. Тем временем, граф Бенедикт осторожно, слишком нежно, будто мог меня поранить своим прикосновением, взял меня за руку и быстро, почти переходя на бег, повел вдоль улицы, словно тряпичную игрушку. Словно я была Винни Пухом, которого Кристофер тащил по лестнице. Это доминантное поведение хозяина шло в разрез с его нежным прикосновением. Это когда-нибудь прекратиться? Перспектива до конца жизни оставаться Винни Пухом меня определенно не радовала. - Что с Вами такое? – уже повысив голос, спросила я, едва стараясь успевать за идущим широкими шагами графом. Мне определенно не нравилась эта бесцеремонность, но почему-то радовало то, что он все еще не отпускает мою руку. Его ладонь была сухая, с шероховатостью, но все же крепкая и теплая. Словно я сижу у камина и грею свою ладонь у огня, что заполняет мое тело. В какой-то момент, мне даже захотелось, чтобы он вел меня и дальше, туда, куда ему будет угодно. На край света? Да, пожалуйста! Таким темпом мы внезапно оказались в каком-то темном переулке, где пахло сыростью и, кажется, я только что увидела крысу. Меня пробрала дрожь омерзения, словно я оказалась в водосточной трубе, заполненной отбросами. Где-то в углу зашевелилась и закашлялась тень – это бездомный укутывался сильнее в свои тряпки, чтобы пережить еще одну морозную ночь. В какой-то момент граф резко остановился, и я со всей силой влетела в его спину. Когда он повернулся ко мне, единственное, что запомнилось - его испуганное выражение лица. - Что происходит? – мой голос дрожал от нахлынувшего страха. Я совершенно не понимала, что происходит. Еще пять минут назад я спокойно выходила из церкви, где оставила кусочек надежды. - Граф Сен-Жермен. Он послал за тобой стражников, видимо подумал, что ты сбежала, - он заглянул мне за спину и чуть заметно расслабился. Видимо, оторвались от погони – тут же пришло мне в голову. Я тоже оглянулась и поняла, насколько далеко мы смогли уйти от церкви. - Зачем ему посылать за мной стражников? Служанка же… - начала было я, но граф тут же меня прервал. - Его терпение было на исходе, я и не думал, что оно лопнет так скоро! – то ли прорычал, то ли прокричал он и со всей силой ударил по стене, отчего бездомный в подворотне что-то невнятно крикнул в нашу сторону. - О чем вы говорите? – паника змеей постепенно прокрадывалась в мои легкие, казалось, воздух вдруг стал ядовит, и дышать стало труднее. - Шарлотта, скажите мне честно! Вы шпион Грегора Аластера? Знакомое имя выбило из-под меня почву, отчего я покачнулась в сторону стены. Шпион Аластера? Долгое время я старалась вспомнить и вот оно – человек, что был на суаре. Именно его подозревали в заговоре против Сен-Жермена. Именно он считал нас детьми дьявола. Неприятное лицо молодого мужчины всплывало перед глазами. И что теперь? - Что за… - начала я, но граф тут же меня перебил. - Нет, Шарлотта. Просто ответьте, да или нет? Какая-то часть меня твердила, что это вопрос жизни и смерти. Все это время они считали, что я шпион? - Нет, - почти пропищала я, от злости голос задрожал. - Тогда почему вы все еще здесь? Три месяца! Терпение, наконец, лопнуло, и вся горечь, что я держала за построенной долгими неделями плотиной, прорывалась, разрывая мне внутренности, уничтожая все на пути. Я обхватила себя руками, боясь сломаться в этом туннеле крысиного запаха и отбросов. Только не здесь. Не сейчас. Я все еще должна оставаться сильной ради того, чтобы жить. Но так ли сильно мне хотелось жить в этом мире? - Я не знаю. Они должны были найти меня. Обязаны были! - Но тем ни менее вы здесь. - Он выбросил меня… Я прекрасно это понимала на протяжении всего моего пребывания здесь. Но отгоняла эту мысль, словно назойливую муху, не веря в то, что это может быть правдой. - Я просто стала ненужной. Что я могла сделать для них? Моя кровь уже занесена в хронограф, теперь неподготовленная взбалмошная девчонка, что портила всем жизнь, могла оставаться где угодно. Через какое-то время они все забудут о моем существовании, лишь мама, возможно, будет вспоминать, что когда-то у нее была еще одна дочь. Как когда-то у нее был папа. Перед глазами мелькали эпизоды, словно не из моей жизни: мы с Лесли смеемся, сидя в темноте, на экране телевизора мелькают кадры из Гарри Поттера, по полу разбросан поп-корн. Картинка сменилась, и вот я сижу у ног мамы, пока она аккуратно заплетает мне косички. Она поет мою любимую детскую песню, которая всегда успокаивала меня, а рядом маленький Ник баюкает Кэролайн. И вот Он. Сидит на зеленой софе и улыбается мне самой очаровательной улыбкой, которую я когда-либо видела. Но рядом с ним уже сижу не я. Рыжеволосая девушка, словно сошедшая с какой-то картины, улыбается рядом с ним, прижимаясь плечом к его плечу. Шарлотта, наконец-то, нашла то, что потеряла когда-то. - Шарлотта? Я ненавидела это имя больше всего на свете, словно уродливый шрам на моем теле. Но именно его я выбрала, чтобы стать новым человеком. Возможно, мне просто стоило быть как она? Беспощадной. Холодной. Готовой ко всему. - Он бросил меня, - снова повторила я. - Вот почему, я все еще здесь. Время словно застыло на месте, проникая в меня самым отвратным запахом на планете. - Это был Гидеон? Имя резало мне сердце, но я кивнула, все еще удерживая себя от падения. Граф ходил туда-сюда, от стенки к стенке, словно ища какой-то выход из ситуации. - Что граф хочет от меня? – мой голос перестал дрожать. Он ледяной. Абсолютно безразличный. Словно кто-то внутри меня умер и новая я, уже не Гвендолин, Шарлотта поднялась из пепла. Бенедикт остановился и наконец-то посмотрел на меня. Я не знала, видел ли он мое перерождение, но что-то изменилось в его взгляде. - Твоей смерти. Его слова потерялись в грохоте позади меня. Кто-то кричал, топот эхом разносился по переулку. Еще секунда и кто-то схватил меня сзади, прижимая к себе. Пульсирующая боль проносится по голове, и я падаю в темноту. Последнее, что я услышала, был голос Бенедикта, кричащего сквозь мою боль. - Шарлотта! Иллюстрации к главе: http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79845631.png http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79845636.png