Визуальный контакт

She plays the maid

But vain the baroness' hope

Gawain’s not swayed, another lady holds his oath

She offers body, offers land but each advance is spurned

She puts a belt into his hand, a gift of magic earned

By constancy in the face of all temptation, to his given word

Heather Dale — Sir Gawain and the Green Knight

Она прикидывается девой,

Но тщетны надежды баронессы:

Гавейн не соблазнен, его клятвы принесены иной даме.

Она предлагает свое тело, свои земли, но он все отвергает,

Тогда она кладет в его ладонь свой пояс, дар, полный магии,

Заслуженный его верностью своему слову

«Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь»

Пусть Аризона не потратила ни гроша на ужин, она с лихвой расплатилась за тот вечер позднее. Люк не переставал попрекать ее тем случаем, напоминая, какой он безупречный бойфренд: позволил нахамить при всех и уйти с незнакомцем. У Аризоны не находилось лишней минуты подумать о Лайе Гилани. А она пыталась: что, если это важно? Может, конечно, объявление на сайте было не больше, чем часть постельных игр Лайи и ее великовозрастного парня. За последние три года личная жизнь самой Аризоны вывернулась так, что она не решилась бы кого-то осуждать. Но эту ситуацию все-таки следовало проверить. Даже если не происходило ничего страшного и все было невзаправду, возможно, это могло дать Аризоне в руки нужные ей ключи. Однако дни шли и ничего не менялось. Объявление на сайте «Элизиума» — без суммы — так и висело, не уходя из топа. Даже через просмотр с модераторского профиля не получалось накопать и крупицы новой информации. Что ж, Аризоне было не привыкать сидеть в засаде, но в эти дни она чувствовала почти животную тревогу. Волоски на предплечьях у нее становились дыбом — без видимых на то причин. В воздухе пахло грозой, которая никак не проливалась. И чувствовала это, кажется, она одна.       Люк, впрочем, тоже чем-то был обеспокоен. Но не так, как Аризона. Он мялся, подолгу циклясь на бессмысленных действиях, крутил вилку с пастой, капая соусом на футболку, хотя все макаронины уже слепились в плотный кокон. Точно забыл, что голоден. Замирал у окна, как у бойницы, глядя на пустую улицу. Аризона подмечала это и задавалась молчаливым вопросом, что происходит. Любящая подружка давно спросила бы, что случилось и хорошо ли ее парень спит по ночам. Да что там, Аризона и на своем месте чуть было не спросила, но постоянные метания Люка от поверхностной беспечности к строгости на грани с жестокостью лишали ее малейшего желания подходить к парню лишний раз. Она чувствовала, что что-то произошло в то время, когда он уехал из «Страуса» без нее. И хотела бы она думать, что Люк просто изменил ей с Дирди. Это было бы лучшим исходом.       Или почти. Она не знала, радоваться ей или тревожиться, когда Люк, сидевший с упертыми в подбородок кулаками, вдруг повернулся к ней и сказал, перегибаясь через ручку кресла:       — Надень свои черные туфли на платформе. Мы едем к Папаше, хочу, чтобы ты ему понравилась.       — Что? — Аризона чуть не уронила ноутбук с коленей. — Мы летим на острова? Или где он там… в Турции?       Люк цокнул языком.       — Он тут, зайка. В Америке. В Талсе. — Люк выдержал паузу, и Аризона выдержала ее вместе с ним. — Есть два важных дела, и для обоих мне понадобишься ты.              Она была почти удивлена, что он не надел ей на голову мешок, когда они сели в машину. И все же Люк изрядно поплутал по улицам, прежде, чем остановить автомобиль у дверей георгианского особняка на отшибе города, Бог знает, намеренно ли. Аризона попробовала прикинуть, где они находятся. Ей, жившей в Талсе неполные три года, это было не так-то просто без карты. Она запомнила кое-какие ориентиры, но следовало проверить на практике, насколько они надежны.       Она думала, что это фазенда Папаши, но каково же было ее изумление, когда уже на крыльце она поняла, что перед нею музей. Люк открыл дверь своим ключом, приглашая спутницу шагнуть за порог первой. Несмотря на теплый сентябрь, еще как следует не вступивший в свои права, внутри музей был стылым и… душным. Картинную галерею закрыли года два назад, но на стенах еще висели полотна в рамках. Аризона зашагала по холлу, целиком отведенному под выставку подающих надежды молодых художников Талсы.       Она провела рукой по одной из картин, и на кончиках пальцев осталась серая пыль. Всполохи краски смотрелись, как полные крови царапины. Аризона поискала в сумке платок, чувствуя, что обязана протереть картину так, чтобы видеть полотно таким, каким его рисовал художник.       — Ари, не броди там. Иди-ка сюда.       Что-то в голосе Люка заставило Аризону напрячься. Он был сам не свой все последние дни, она не могла забыть… Все тело ее будто заржавело, когда она поворачивалась к нему на каблуках.       — В общем, Ари, тут такое дело… Я знаю тебя не первый год, и уж тем более, мы встречаемся не первый… тоже, хм, год. — Люк вытер руки о бедра. — И, короче, ты смекаешь.       Аризона не поняла, как в его руках оказалась бархатная коробочка. Люк взялся пальцами за крышку, готовый распахнуть ее, дрогнул, собираясь опуститься на одно колено…       — Нет, Люк, не надо, — она схватила его за плечи, заставляя подняться. Краска бросилась ей в лицо, в ушах застучало.       — Ари, ты согласна? Будь моей женой. Все такое. Пока смерть не разлучит нас.       Он все-таки открыл коробочку. Его смущало, как тупо смотрит Аризона на дорогущее кольцо. Он ждал восторженного визга. Хотя бы прижатых к губам рук, попытки восстановить дыхание. Аризона даже не моргала.       — Это, знаешь… ну, я… очень неожиданно, — наконец смогла выдавить из себя она.       — И это все, что ты скажешь? Я собираюсь жениться на тебе, разве это не предел твоих мечтаний?       Аризона беспомощно пожала плечами.       — Люк. Заставь ее.       Аризона обернулась. По лестнице со второго этажа галереи спускался мужчина средних лет. На вид ему было лет шестьдесят с лишним — и изрядно с лишним, несмотря на то, что пластические операции пытались как-то помочь ему справиться с возрастом. Не сглаживало впечатление даже крашеное «афро» в стиле семидесятых. Папаша, поняла Аризона. Больше некому.       — Если уж притащил свою сучку сюда, я хочу быть уверен, что она знает, что от нее хотят.       Люк беспомощно переводил взгляд с Аризоны на Папашу. Он едва ли понимал, что ему делать. Скрипнул стул — Папаша оседлал его и подмигнул, подбадривая своего протеже.       — Давай, сынок. Я жду.       Люк опустил взгляд на коробочку в своих руках. Вскинул глаза на Аризону. Она отшагнула от него и врезалась спиной в картину на стене, подняв вокруг себя едва заметное облачко пыли. Казалось, Папаша пугает Люка не меньше, чем ее.       — Ари, ты примешь это кольцо.       Аризона чувствовала, что его грудь, прижимающаяся к ее, так же тяжело вздымается. Трудно было сказать, кому из них двоих больше не нравилось происходящее. И все же, рука Люка медленно поднялась… холод кольца прижался к губам Аризоны.       — Детка, открой ротик.       Кольцо царапнуло язык, когда палец Люка втолкнул его внутрь, ногти его второй руки впились Аризоне в шею, заставляя запрокинуть голову. Он нависал над ней, глядя в глаза и, впервые на ее памяти, не радовался своей выходке.       Он должен был выбирать между ею… и собой, догадалась Аризона. Если бы он не показал Аризоне, как нужно быть благодарной, Папаша поучил бы его, как это делается. Судя по всему, когда-то он уже это делал, возможно, не раз.              Голова кружилась, так что она чуть не ткнулась головой в унитаз. Там, в луже желчи, которой ее стошнило, лежало чертово кольцо. Аризона тупо смотрела на него, не чувствуя ничего, кроме боли. Болел желудок после стольких спазмов, болело горло, через которое сперва туда, затем обратно пришлось продираться усеянному бриллиантами золотому обручу, болело нёбо, исцарапанное ногтями, пальцы, нечаянно прикушенные во время очередного болезненного рвотного позыва, болел и опух нос, до которого поднималась желчь.       Ты не можешь бросить сейчас, сказало подсознание. Сознание у Аризоны пока не работало. Ты почти у цели.       Но я так больше не могу, повторила она мысленно. Не могу, не могу.       Она встала, пошатнувшись, выудила из унитаза кольцо и бросила его в раковину. Она не могла, но продолжала.              — Только не вздумай сэкономить. Деревенщин, готовых зашибить поленом за чекушку в городе навалом, но нам нужен знаток своего дела. Леон, мать его, профессионал. Тот, для кого это не вновинку.       — Я не могу так.       — Как не можешь? Ты заставил свою телку сожрать бирюльку. Ты торгуешь наркотой. Очнись, блядь, принц недоделанный. Мы преступники. Ты, я, и твоя баба, коли она с нами ошивается. Так что возьми яйца в кулак и найди мне уродов, которые шастают по твоему сайту, как по своей гостиной.       Аризона прислонилась плечом к углу между галереей и ведущим в туалеты коридором, наблюдая. Папаша держал Люка за затылок, пригибая его голову к себе, и яростно шипел ему в лицо. Смешным старым повесой он больше не выглядел. В штате, где все прятались за масками, он единственный гордо носил свое лицо и свою личность. Потому что когда ты сверххищник, Apex predator, нужды скрываться тебе нет. Черт, да он действительно мог позволить себе ходить со старомодным афро цвета ржавчины и носить брюки клеш.       — Кто шастает? — Голос звучал глухо, проходя через изодранное горло.       — Уроды, — повторил Папаша, ухмыляясь. — Что, держишь девочку подальше от работы? Что ж…       Его пятерня на затылке Люка расслабилась, медленно отстранилась. Люк дернулся, резко вдыхая, точно рядом с Папашей позволял себе только едва посапывать сквозь зубы.       — Нет, я вообще-то… модератор. И делала рекламу.       Папаша покивал. Реклама сайта ему наверняка нравилась: не к чему придраться, во всех смыслах.       — Кто-то постоянно дербенит «Элизиум», — через перила второго этажа свесилась Дирди. Видимо, приехала, пока Аризону тошнило помолвочными символами, и теперь изучала локацию. В Дирди еще многое оставалось от подростка, которым она едва перестала быть. — Какие-то хакеры. Спорим, это русские.       — Делать им нечего, — Аризона устало опустилась на пыльный пуф. — Не думаю, что меня кто-то спрашивает, но вот вам экспертное мнение: не-а. Не время. Город стоит на ушах, а вы решили устроить мокруху? Серьезно? Кто из здесь присутствующих хочет нарваться? Не я.       Папаша в задумчивости потер подбородок.       — И сколько ты предлагаешь ждать? Месяц, год?       Аризона пожала плечами.       — Может, вечность. Я знаю, очень хочется решить все одним махом. Но если поторопиться, то это закончится тем, что вы окажетесь за решеткой. Проще уж тогда просто пойти и сдаться желтомордым.       Горло пересохло и она закашлялась. Люк сел рядом с Аризоной, перекинул руку ей через плечо, погладил через ткань тонкого бомбера.       — Эй, лап, ты сохранила кольцо? — Прошептал он ей на ухо. — Или оно все еще внутри?       Аризона оттолкнула его локтем. Дирди спустилась на середину лестницы, оседлала перила, как леди девятнадцатого века на благородном скакуне, вытягивая безупречные ноги, еще более соблазнительные на фоне белого мрамора.       — А что там Лайя Гилани, сэр? Она кумир для Ари, если предложение еще в силе, мы скинемся на подарок. Можно же купить только личико? Ари пришьет к своему поверх.       — Заткнись, — огрызнулась Аризона, поднимаясь со скамьи. Стоило ей поднакопить самообладания, как что-то неизменно заставляло ее снова все до капли потратить.       — А ты совсем не такая лапуля, какой хочешь казаться, а? — Сказал Папаша.       — Нет, — произнесла Аризона. Поджала на секунду губы, точно промакивала помаду. — Я просто знаю свое место в иерархии. Ниже Люка, но выше Дирди.       Она достала из кармана кольцо и показала Люку.       Папаша расхохотался.       — Спрашиваешь, одобрил ли я ее? — Сказал он, поворачиваясь к своему протеже. — Черт, да! Смекалистая и дикая. Поделишься? Трахать умную бабу так же хорошо, как целку. Секс он же тут, в голове. — Папаша похлопал Люка по плечу. — Ладно, я шучу, не напрягайся.       Не такой уж привлекательной он ее нашел, поняла Аризона. По счастью. Что-то ей не показалось, что Папаша отступается от того, что по-настоящему хочет.              По дороге назад Аризона не проронила ни слова. Люк пытался заговорить с ней, но она бросила:       — Нет. Просто не надо.       И хлопнула дверью, выйдя из машины. Люк нагнал подружку на крыльце, открыл дверь, перегибаясь ей через плечо… Аризона юркнула в темноту прихожей, точно закатное солнце жгло ее кожу, как если бы она была вампиршей. Она прошла на кухню, достала из холодильника бутылку безалкогольного пива, поискала в ящике стола открывашку. Люк прокрался за Аризоной, встал в дверях, чувствуя себя непривычно растерянным.       — Ты должна меня понять. Папаша всех держит за яйца, и меня крепче всех.       Она покосилась на него, не отвечая, хотя на языке крутилось много насмешек. Но горло у нее еще жгло от изъеденных желчью ссадин, так что она промолчала. Может, окажись она на месте Люка, она бы тоже сдалась. Начала продавать то, что… очевидно, не стоило. Моральных принципов в первую очередь. Но она бы точно не подмахивала Папаше с таким усердием. Может, Люка и втянули в дело «Элизиума» угрозами и компроматом, но теперь старался он с искренним удовольствием.       — Аризона… Мне просто важно знать: ты отвечаешь мне «да»?       — Люк, ради Бога, заткнись. — Она сделала глоток пива, чтобы не ляпнуть чего-нибудь непоправимого. Боль, искрами вспахавшая горло, немного отрезвила ее. — Не могу поверить, что ты сейчас серьезно.       — Ты можешь хоть раз быть благодарной? — Люк явно хотел ссоры. Как бы он ни унижал Аризону перед Папашей, он все равно покинул галерею с чувством беспомощности. Ему напомнили, что он просто сопляк, распорядитель, шпаненок на побегушках. И он намеревался отыграться, сбросить негативные эмоции. — Я трачу на тебя туеву хучу денег, а ты вечно крючишь морду…       — Потому что я ни разу тебя не просила! Мне ничего не нужно от тебя. Нельзя купить покорность, в смысле, буквально. Особенно тем, что даже не желанно.       — О, вот что выясняется в конце второго года отношений!       — Я никогда этого не скрывала, Люк. Но я не знаю, с кем ты встречался. Не со мной. С какой-то мультяшной картинкой в своей голове.       Люк покачал головой. Его руки выразительно легли на ремень. Щелкнула пряжка.       — Я не буду бить тебя, Аризона. Если ты меня не вынудишь.       — Типа как Джеймор сделал? Скажешь, он тоже тебя спровоцировал?       — Кто?       — Ты знаешь, кто. Мой… бывший.       Она все еще стояла к нему спиной, сжимая универсальный консервный нож. Пиво в другой ее руке медленно нагревалось от ее ладони.       — А-а, тот забулдыга. Знаешь, забавно. Он ведь пытался протолкнуть что-то из своей мазни в галерею?       — Ты убил Джеймора!       — Не будь смешной, он умер от передоза. Не моя вина, что твой бывший сидел на наркоте, куколка. Все равно он тебе не подходил.       Тогда все пошло кувырком? Тогда начался этот беспорядок, который Аризона теперь не знала, как разгрести? С самого начала все было наперекосяк. Аризона почувствовала, что у нее закончились все силы держаться. День выдался дерьмовый. Так что она поняла, что делает, только когда ее предплечье уже прижимало Люка за шею к стене. Консервный нож все еще оставался зажат в ее кулаке.       — Ты дал ему «нову».       — Это был подарок… неразбавленная…       — Ты знаешь, — прошипела Аризона. — И знаешь, что я знаю.       Ей действительно не было нужды озвучивать свои подозрения. Люк выдавал себя с головой каждой реакцией своего тела. Но она знала, что он причастен к смерти Джеймора, с самого начала.              По крайней мере, она не отоварила его консервным ножом. Умница девочка.       Она зашла в ванную, и пока не закрыла за собой дверь, все ждала удара в спину. Люк бы не побрезговал. Но его обессилило то ли неожиданное понимание, что он многого не знал о своей девушке, то ли Аризона действительно крепко его приложила. Крепче, чем Люку доставалось в последние годы. Пребывать на вершине тоже имеет свои минусы. Перестаешь держать свои зубы и когти остро наточенными.       Аризона оперлась руками на раковину, только теперь понимая, как они дрожат. И консервный нож она оставила на кухне. Правильно. Вместе с пивом. Хреново.       Хорошо бы было умыться, но она чувствовала себя обессилевшей даже для этого. И потом, столько косметики, сколько ей приходилось на себя мазать, следовало снимать ватным тампоном и специальным лосьоном, если не хочешь превратить себя в панду. Так что Аризона просто стояла, смотрела на свое бледное лицо в отражении зеркала и мысленно повторяла: «блин, блин, блин». Кулон в виде песочных часов выскользнул из-за ворота платья, когда она нагнулась, клацнул по эмали раковины, и Аризона взяла его в ладонь, чтобы не разбился. Она чувствовала себя застрявшей там, внутри. И не просто внутри — посередине. Между прошлым и будущим. Все бы ничего, но на этом месте можно было пробыть мучительно долго.       Мобильник завибрировал в кармане бомбера, и от неожиданности Аризона подскочила, едва не пискнув. На дисплее высветился ее старый номер: пришло смс. И когда она открыла его, там была только цифра «0», больше ничего. Но иногда и нуля достаточно.              Она оставила машину на обочине, поспешила вниз по улице. Вечер перетекал в ночь, окна соседних домов чернели провалами в рамках стеклопакетов, тускло мерцавших в скудном свете. На мгновение Аризоне показалось, что они могут быть вообще необитаемы. Таунхаусы, в которые люди приезжают только на выходные, и то не каждые. Она слышала собственные шаги, обычно бесшумные, гул распределителя тока на фонаре, который она миновала. Кто-то шаркнул по асфальту за ее спиной, и Аризона обернулась. Мужчина вышел из-за садовой изгороди и смотрел ей вслед. Аризона замедлила шаг, чувствуя, как напрягаются мышцы ног. Она могла бы наоборот, ускориться, но интуиция подсказала ей, что было бы лучше… Пальцы коснулись ее затылка, собирая волосы в горсть, но Аризона уже разворачивалась, выставляя локоть. Удар, захват — она не думала, сломает мужику руку или нет, держа его за плечо и заставляя вписаться лбом в забор, раз, другой, сильнее — от первого удара он потерял концентрацию, от второго — сознание. Маска Роршаха сползла с затылка на лицо. Аризона разжала пальцы, не желая держать обмякшее тело: пусть примет естественное положение. Ну, пускай не слишком удобное, не стоит валяться на холодном асфальте, так вывернув ноги. Но нападать на одиноких девушек тоже не стоило.       Аризона присела на корточки, проверяя пульс на шее наглого козла. Злость злостью, но были же у нее и правила. Биение крови толкалось ей в руку через влажную дряблую кожу. Вот и смешались два мира, подумала Аризона. Всякие диковинные, странные события, заумные культы, прежде были для нее не больше, чем новостями по тв. Как для всех остальных горожан. Но теперь этот мир взрезал ее почти уютный мирок со старомодными наркоторговцами, заставляющими глотать кольца.       Что ж, ладно, может, и нечему было тут завидовать.       Аризона обхлопала тело, но не было похоже, что на мужчине имелось оружие. Если пистолет и был, то теперь его придавливали девяносто с чем-то килограмм живого веса в глубоком обмороке. Аризона не собиралась потеть и тратить время на то, чтобы перевернуть тело на бок. Жив и оклемается. А что нос сломан — так это ерунда, она в свое время пережила, и этот хрен переживет, небось не принц диснеевский.       Аризона достала телефон из кармана, чтобы проверить, туда ли идет. От всех следящих приложений Люка, которые тот неизменно устанавливал на все ее девайсы, наконец-то, нашлась польза.       Она замедлила шаг, прежде чем выйти из-за забора на открытый двор. Значок отметки местоположения мигал и бился в ритме ее сердца, показывая, что она у цели. Аризона пожалела, что не вооружена, но, по счастью, во дворе стоял только Уэйд, смутно освещенный фонарем над крыльцом. Аризона поняла, что бежит, только когда они с ним уже схватили друг друга за плечи, взвинченные и напряженные.       — Ты в порядке? — Прошептал Уэйд. — Зачем я спрашиваю, уж федералка может за себя постоять, наверное.       Вместо ответа она обняла его (на всякий случай поглядывая через плечо, правда). Вопросов у нее была куча, но ни минуты времени, чтобы их задавать.