#София. Призраки прошлого

      Глава 1.       Такое впечатление будто все слова сказаны уже такое количество раз, что были задействованы все возможные комбинации сочетаний, все смыслы и связки. Все трагедии давно описаны, даже если они еще не случались. Что уж говорить обо мне? Стоит ли писать, хотя бы даже в свой личный дневник, о том, до чего никому нет дела? Это вряд ли.... Но я все же напишу. Не из соображений ума, а по причине характера - делать вопреки, не смотря ни на что.       Итак, сегодня двадцатое октября. День когда с клена во дворе опадает золотая листва, когда лениво барабанит дождь по окну, когда мой пушистый серый кот впадает в прострацию и полное игнорирование моего существования. День, когда моему отцу могло бы исполниться сорок. Какое это все-таки роковое слово "могло". Оно повторяется уже пятнадцать лет, из моих шестнадцати, и каждый раз двадцатого октября.       В это утро я встаю с кровати настолько тихо, насколько могу. Без музыки, без мейкапа у зеркала, без завтрака. Оделась и вышла, не смея тревожить одиночество матери, за закрытой дверью ее спальни. Может показаться, что она спит, из комнаты не раздается ни звука, но я знаю, что это не так. Подушка набирается слезами, приглушая сдавленные рыдания, а по постели разбросаны старые немного выцветшие фото. И так каждый год, двадцатого октября, день когда его не стало. И я не могу понять, что это была за любовь, что оставляет настолько сильный след в душе, даже спустя пятнадцать лет? Так прав ли Бегбедер, что любовь живет всего три года? Хотя, я ведь не дочитала....       На улице прохладно, ветер пробирается под курточку, дождь стекает по щекам. В этот день я не ношу зонт. Не сегодня. Ярким золотым пятном остается клён за спиной, все остальные цвета будто выцветают, улица погружается в сепию, звуки становятся приглушенными, а мысли вялыми.       - Маску! - напоминает вахтерша на входе в школу. Послушно надеваю намордник, чтобы снять через несколько секунд, пройдя старуху.       - Ты вся мокрая! - замечает кто-то из одноклассниц, видимо нравится подчеркивать очевидное.       Со мной здороваются, чмокают пустоту у щеки, не замечая моего безразличия. В кругу куриц, сегодня я буду называть их именно так, зарождаются истории о внешкольных похождениях, сплетни и масса небылиц про то, что кто-то что-то видел. И я полностью отдаю себе отчет, что завтра снова стану одной из них, буду кудахтать о парнях, поддерживать историю Лены о том, что да, тоже слышала, мол у нас наконец построят метро. Это в городе, стоящем на катакомбах, ага, метро. Рукалицо, и это про реконструкцию вокзальной площади. Да, завтра все будет как обычно. Но сегодня, двадцатое октября....       Только Ли знает, что я чувствую. Только она не лезет ко мне со своими "приветиками" и интересными событиями личной жизни. Она такая же мрачная, такая же мокрая, как и я. Нет, у нее ничего не случилось, просто она ЗНАЕТ. И переживает вместе со мной. Моя лучшая подруга. Ли - ее ненастоящее имя, а так, прозвище, которое придумали в начальном классе и пришлось ей по вкусу. Ее семья из Кореи, к нам переехали когда Ли была еще в утробе матери. Когда девочка родилась, ее назвали Екатериной, надеялись что распространенное у нас имя поможет ей лучше ассимилироваться. Как бы не так....       Любое внешнее отличие от других в нашей школе - это повод для насмешек и розыгрышей. А тут "целая" азиатка! В младших классах ей пришлось туго, тогда мы были еще не знакомы, но по ее рассказам знаю и бешусь, что меня не было рядом.       Мы с пятого класса вместе и с пятого класса Ли занимается тхэквондо и до одиннадцатого успела заработать репутацию девчонки которую лучше не булить. Кстати шутки она воспринимает хорошо и сама пошутить не против, но только не булинг, не над ней, не над кем нибудь рядом. Защитница всех ущербных и обиженных. Это не про меня, кстати, я и сама могу по голове настучать, было дело даже руку сломала... себе... об голову, тогда еще, старшеклассника.       Прозвенел звонок на урок, ставя точку в моих воспоминаниях. Впрочем, в классе от этого тише не стало, многие сидели на партах, Пикассо рисовал на доске очередное дерево, кстати, выходило у него, надо признать, недурно. В общем атмосфера была далека от учебной, а все из-за того, что по расписанию должен был быть английский. Месяц назад наш учитель уехал навестить родственников в Канаду, подхватил там корону и остался на неопределенное время на карантине. Замену нам конечно искали, но ввиду повальной болезни - это видимо было не так просто. Поэтому английский стал еще одним уроком, где мы были предоставлены сами себе. Вторым после физкультуры. Говорят, скоро школу опять закроют. Поскорее бы....       Ли тронула меня за рукав, отрывая от перелистывания ленты инстаграмма и машинальной проставки лайков.       - Что? - вяло спросила я и проследила за ее взглядом.       А в дверях класса застыл, изучая школьников, ОН. Оживший со старых фото, прошедший через ад, рай или чистилище, через пятнадцать лет маминых слез - мой отец! Да, годы добавили ему морщин, но все равно практически не изменили. Первым желанием было встать и броситься к нему на шею, разреветься, услышать голос, который не могла помнить, но так часто себе представляла. Однако ощущение нереальности происходящего удержало меня на месте и, вероятно, спасло от позора. Ведь это не может быть он.       Тем временем отец зашел в класс, где постепенно ставали тише разговоры и одинадцатиклассники неохотно, с ленцой, рассаживались по местам. Он назвался чужим именем и представился учителем на замену. Мои руки дрожали, когда я делала фото, запечатляя на телефоне призрак. Но кому отправить? Маме? Кем бы он ни был - это лишь усугубит ее печаль. Не долго думая, отправила маминой сестре, без комментариев, которых от шока так и не смогла придумать.       - Что с тобой? - прошептала Ли. В ответ я нашла в галерее переснятое фото отца. Глаза подруги удивлённо округлились, делая ее похожей на героиню манги. В любой другой ситуации это смотрелось бы умилительно.       - Ты же понимаешь, что это не может быть он? - сколько осторожной заботы и сопереживания было в ее голосе. Я вдохнула и выдохнула, пытаясь заново научиться дышать.       - Понимаю.... - успокаивающе улыбнулась ей.       А дальше все смутно. Он что-то говорит, на хорошем английском, не на том диалекте племени русского Бостона на котором говорил наш обычный учитель, а я параллельно слышу мамин голос, который рассказывает истории про отца. Возможно, если бы его место занял кто-то другой, все было бы иначе. Трагедия постепенно перестала бы ощущаться так остро, а у меня был бы кто-то, кого я называла "папа". Но этого не случилось, и вместо него у меня были мамины истории, грусть, печаль, тоска и много так и не прошедшей, настоящей, любви. И я не виню ее за это, ведь все это она позволяла себе единожды в год, двадцатого октября.... И все-таки, кто же он???