Дух

После утренних потрясений остаток дня проходит спокойно, и это становится облегчением. После чая леди Грентэм ложится с головной болью, освобождая Филлис от большинства обязанностей: она лишь приносит лёд от боли, сидит у кровати и какое-то время читает вслух по просьбе её светлости, а потом Филлис остается только унести обеденный поднос и убедиться, что всё устроено на ночь. Выполнив все дела, она проводит остаток вечера в зале для слуг, занимаясь мелким ремонтом одежды для Анны в благодарность за её помощь и жалея, что Мозли не здесь, а прислуживает наверху. Он отдал ей маленький стеклянный пузырёк с порошком с красно-белой этикеткой, как и сказала Анна. Филлис чувствует его вес в кармане, он напоминает ей, что скоро она должна будет подчиниться его воздействию. Филлис подумывает просто отмерить предписанное количество и смыть или спрятать его, как делали женщины в тюрьме с лекарствами, которые не хотели принимать, но говорит себе не глупить. Если даже леди Мэри пользовалась этим снотворным, разве ей это не пойдет на пользу? В один прекрасный момент Мозли всё-таки возвращается из столовой. У него измученный вид, и зачесанные волосы начинают торчать на затылке. Видя, что мистера Карсона нет рядом, так что никто не осудит, Мозли падает на стул рядом с Филлис и позволяет себе немного развалиться. — Наверху был кошмар, — говорит он в ответ на вопросительный взгляд Филлис. — Без её светлости, которая сглаживает ситуацию, они иногда охотятся друг на друга, как дикие звери. Вдовствующая графиня — почтенная дама, но она не из тех, кто не станет подливать масла в огонь. — Он снова выпрямляется и наклоняется к ней. — Вы скоро пойдете спать? Это невинный вопрос, но из-за него у Филлис на глаза наворачиваются слёзы, и Мозли начинает паниковать. — Нет, не надо… — Он оглядывается по сторонам, убеждаясь, что они одни, и легко касается её руки. — Что такое? Вы всё ещё нервничаете из-за снотворного? Филлис, не желая закапать шелк случайно упавшей слезой, отодвигает платье, которое зашивала. — Я знаю, что веду себя нелепо, но мне просто не нравится не знать, что произойдет, или думать, что я окажусь в ловушке сна и не смогу проснуться. — Она запрокидывает голову и смотрит в потолок, часто моргая, затем проводит пальцем под каждым глазом, чтобы убедиться, что слёзы не вытекут. — Нет смысла плакать по этому поводу. Моя мама всегда говорила, что то, что нельзя вылечить, нужно терпеть. — Это кажется ужасно трудным, — говорит Мозли. — Если бы я как-нибудь мог прийти и остаться с вами… — Что? — Филлис потрясена не столько самой идеей, сколько тем, что услышала её из уст застенчивого, самоуничижительного, легко смущающегося Джозефа Мозли, который всего двенадцать часов назад краснел при воспоминании о поцелуе в щеку. — Вы должно быть шутите, мистер Мозли. Подняться вместе на чердак прошлой ночью было достаточно рискованно. Нас обоих сразу уволят, если кто-нибудь поймает вас в моей спальне. — Они должны сначала меня поймать, — упрямо говорит Мозли. — Люди и раньше это делали. Я имею в виду, что в силу различных причин я знаю тех, кому это сошло с рук. — Да, а ещё тех, кого раскрыли и уволили, — говорит Филлис. — Я благодарна за предложение и… — Она делает паузу, гадая, не собирается ли сказать слишком много. — И я была бы рада видеть вас рядом, но это слишком опасно. Миссис Хьюз только сегодня отперла мою дверь, когда думала, что я больна; что, если она сделает это ещё раз, чтобы проверить, что я сплю? Я не позволю вам рисковать. Мозли вздыхает. — Полагаю, вы правы. Это была просто мысль. — И она была великодушной, — говорит Филлис. Снова взяв платье, она осматривает свою работу, делает последний стежок и аккуратно обрезает нить, прежде чем сложить платье обратно в корзину Анны для шитья. — Осталось только пойти наверх. Откладывай, не откладывай — легче не станет. — Пока она говорит, её руки заняты, убирая иголки и катушки и подметая обрезанные концы ниток. Она закрывает шкатулку для рукоделия и встает пока не передумала. Мозли встает вместе с ней, и они идут к лестнице. — Все будет хорошо, мисс Бакстер, — говорит он. — Не знаю каким образом, но так и будет. Она благодарно машет ему рукой и решительно поднимается по ступеням, останавливаясь лишь на мгновение, чтобы посмотреть на закрытую дверь чердака и подумать о призраке за ней. Гнев, который она испытывала к нему ранее, всё ещё таится где-то внутри, но ещё он смешан с жалостью: она не знает, каким человеком был Эдвин Кроули, несмотря на то, что пережила с ним, как теперь уверена, последние моменты его жизни, но он был мужчиной и, несомненно, никогда не хотел и не ожидал стать таким несчастным и сбитым с толку как сейчас. — Я сделаю, что смогу, — мягко говорит Филлис в надежде, что он слышит её. — Я сделаю всё возможное, и затем, может быть, мы оба обретём покой. В её комнате не так холодно, как во время снегопада, но все же более чем достаточно, чтобы быстро раздеться и укутаться перед сном так тепло, как только можно. Из кармана дневного платья Филлис достает баночку и читает инструкции, затем перечитывает их снова, чтобы убедиться, что верно их поняла. К горлышку веревочкой привязана крошечная металлическая ложка, чтобы отмерять дозу, и Филлис смешивает ею на дне кружки нужное количество порошка с небольшим количеством воды из умывальника. Обхватив кружку обеими руками, Филлис сидит у изножья кровати и смотрит в неё, её тошнит от тревоги. Когда Филлис жила на Ирвингтон-сквер, прежде чем всё пошло не так, она иногда ходила в театр с миссис Бентон, которая покупала ей билет на галёрку, прежде чем занять свое место в одной из лож ниже. Как-то раз они попали на «Ромео и Джульетту», и Филлис вспоминает, как была потрясена сценой, в которой отчаявшаяся Джульетта выпила снадобье, чтобы изобразить смерть. Теперь она — Джульетта, готовится не к смерти (она надеется), а к такому же прыжку в неизвестность. Филлис понятия не имеет, будет ли видеть сны, и если да, то что они принесут ей, но, как и у Джульетты, у неё нет другого выбора. Жидкость в кружке зернистая и немного горькая, но Филлис выпивает её одним глотком. Потом она сворачивается калачиком на кровати, накидывает одеяло на плечи и лежит, наблюдая за золотым светом лампы на стене и ожидая, когда её настигнет сон.