VI. Путь длиной в вечность

Эсмеральда вваливается в комнаты конунга ранним утром, предовольно напевая что-то себе под нос. В руках у принцессы — лукошко с клубникой. Когда ее рыцари плавали в Эттинсмур за саженцами растений, прихватили и саженцы клубники. Ее любимое лакомство. Правда, клубника, взошедшая в саду Ее Высочества (благодаря титаническим усилиям верных рыцарей) очень сильно отличалась от нарнийской. В родной стране принцессы, в плодородной почве и под жарким летним солнцем всходили огромные сладкие ягоды. Здесь же, в прохладном климате и на каменистой почве, появились маленькие, кривенькие и местами оставшиеся белыми клубничины. Через одну ягода была кислой. Но ее запах — он переносил Эсми в детство и беззаботное лето при Кэр-Паравале. Разговаривающий с конунгом мужчина постарше с длинными, достающими едва ли не до талии, волосами и такой же бородой смотрит на нарнийку с нескрываемым раздражением и неприязнью. Сигурд коротко что-то говорит своему подданному и тот покидает комнаты конунга. Владыка смотрит на едва ли не танцующую по его залу Эсмеральду с непониманием: — Я думал, мы договаривались на послеобеденное время. Сейчас — утро. — Знаю, — пожимает плечами принцесса, — я на секунду. Пришла кое-чем угостить. Эсмеральда опускает лукошко на стол перед северянином. Тот с опаской заглядывает внутрь: — Что это? Принцесса смотрит на появившуюся на его лбу морщинку и ухмыляется. В такое утро ничто не может омрачить ее настроения, даже сам владыка Севера. Эсмеральда перестает ухмыляться, смотрит на конунга напускным заговорческим взглядом. Медленно приподнимает брови, не разрывая зрительного контакта: — Яд на диких плодах с диких земель чтоб, отведав его, ты умирал мучительной смертью на протяжении семи дней и восьми ночей! Враги твои мной передали! Северянин понимает, что она откровенно над ним смеется, кривится: — Прекрати немедленно. — Не веришь? — играет бровями принцесса. Не сдерживает заразительного смеха. — Ладно, это — вкус настоящего лета. Только вдохни этот аромат! Конунг игнорирует ее просьбу и Эсми закатывает глаза: — Ну попробуй, это просто ягоды, которые мы выращиваем на наших землях. Если боишься, ткни мне пальцем на любую и я сама ее съем. Так ты убедишься, что это не отрава. Сигурд раздражается: — Я и так знаю, что это не отрава! Эсми с изумлением наблюдает, как северянин немедленно отправляет себе в рот ягоду из ее сада. Медленно пережёвывает. Лицо проясняется. — И как? — склоняет голову Эсмеральда. — Вкусно… — неуверенно протягивает владыка. Принцесса округляет глаза: — В смысле — вкусно? Ты не прочитаешь мне часовую тираду о том, какая это гадость и что только неотесанные дикари вроде нас могут подобным питаться? Ваше Величество, Вы часом не приболели? Эсми тянется ладонью ко лбу конунга и тот на автомате отшатывается от нее. Принцесса усмехается: ну хоть инстинкты и рьяная охрана личного пространства на месте. — Ты ведешь себя странно, — щурится конунг. — Я слышу это от тебя каждый день, — парирует принцесса, принимаясь прогуливаться по его комнате. После вчерашнего разговора с Ристоффером в ней слишком много энергии. И абсолютного бесстрашия. И она без понятия, как с этим справиться. — Сегодня — особенно странно. Еще хуже, чем обычно. — Я тебе говорила, что у вас потрясающе милый акцент? Такой певучий, — отвечает, стоя к нему спиной, Эсми. Ее заинтересовали книги на полке, хоть тех всего и пару штук. — Что певучее? — Манера речи, — терпеливо поясняет принцесса, — запиши в свой словарик умных слов для почти умных конунгов. — Эсмеральда! — тон конунга становится чуть холоднее. Но ей — плевать с высокой башни. Принцесса хватается за книгу в синей обложке. Она открывает ее, узнает большинство букв, но не все. Эсми оборачивается к конунгу, демонстрируя свою находку: — Что это? Сигурд вглядывается в обложку: — Сказания о возникновении нашего народа, богах и звездах. На старом языке. — На старом?! — глаза принцессы загораются. Это то, что нужно. Эсми раскрывает первую страницу и принимается читать вслух, как может. — Дэ кан вара киктигт элака, дэ кан шэла мат ох вэрдефулла сакэр. Слушай, как будто эльфийский какой-то! Красиво! Конунг кривится, с непониманием смотрит на сияющее лицо принцессы, будто она только что познала все тайны мироздания: — Ты же не понимаешь, что читаешь. — Пока что — нет, — заискивающе улыбается Эсми. — Одолжишь мне это, на некоторое время? Пожалуйста! В ответ — проси, что хочешь. План проще пареной репы. Она скажет Ристофферу, что ей нужно выучить их старый язык, по долгу службы. А он может ей в этом помочь. А языки за день не учатся, это даст ей повод видеться с ним часто и регулярно. Тем более, мужчины таят, когда девушка просит о помощи, подчеркивая, что никто, кроме него, помочь не сможет. Тумнус говорил… — Бери, — равнодушно пожимает плечами конунг, опускаясь на тяжелое деревянное кресло. Проницательно смотрит на нарнийку льдистыми глазами. — Но какой толк с книги, написанной на незнакомом языке? — А огромный толк, когда есть тот, кто может ее для тебя перевести, — напевает в ответ Эсмеральда, направляясь к выходу. — Спасибо! Наслаждайся ягодками! *** Гонец с Фелимата возвращается прямо перед отбытием Люси и Тристана в Нарнию ко Дню рождения Дженни. Он входит в приемную королевы, когда та там одна. Люси с удивлением смотрит на него: — Ты быстро… Здравствуй. — Ваше Величество, — кланяется посланник. — Все получилось? — Да, — кивает гонец. — Но он не взял то, что Вы ему отправляли. — Нет? — изумляется королева. — Почему? — Мне это неизвестно, — лаконично отвечает подданный, — но лорд Арон попросил передать Вам это. Гонец кладет на стол перед Люси конверт. Кланяется и удаляется. Королева хмурится, оглядывается по сторонам и резким движением разрывает конверт, извлекая послание. С каждой строчкой лицо Люси становится все мрачнее. В послании Арон объясняется ей в чувствах. Довольно проникновенно. Особенно цепляет то, как он пишет о грызущей, болезненной пустоте внутри, которую ничем не удается заполнить с того момента, как он ее потерял. Дочитав до последней точки, Люси сомневается всего один миг. А потом подносит послание к свече и сжигает.