VI. Путь длиной в вечность

Начало взаимоотношений между королевой Люси и вельможей, получившим на нее права, напоминало войну. На второй день пребывания Люси на его вилле Арон заставил королеву прислуживать во время ужина со знатными фелиматцами. Когда за столом зашел разговор на тему политики и новых обязанностей Арона, Люси, три раза, громко и показательно, исправила его ошибки в данных, которые он приводил в пример, и терминологии. Гости восприняли подобные колкости со стороны невольницы очень весело, откровенно высмеивая Арона, а в конце вечера Люси ждал серьезный разговор. — Ты не запрещал мне разговаривать, — уничижительно улыбается ему Люси. На следующий день он запретил. И в отместку потащил ее во дворец наместника. Весь день заместителю предстояло выслушивать жалобы и предложения жителей Фелимата. Если сам Арон провел этот день на троне, то для Люси приготовили подушку у его ног, на которой она должна была сидеть на коленях целый день, не смея и рта раскрыть. Когда, казалось, терпение королевы вот-вот лопнет от унижения, Арон четко улавливал ее эмоциональное состояние по участившимся вздохам и ерзанию на подушке. В такие моменты он улыбался и, чтобы добить, тянулся рукой к ее голове и принимался оглаживать ее волосы или скулы, словно она его собака. Или, как предпочитал сам вельможа — котенок. Во время обеда ей не позволяют встать с подушки, на что королева демонстративно отказывается есть. Ближе к вечеру она пытается абстрагироваться от постоянно новых людей в зале, невидящим взглядом пялясь в одну точку и почти что не шевелясь. Единственное, чему в тот день порадовалась Люси это тому, что в тронном зале не появился никто, кого она знала. Когда дверь за последним посетителем закрывается, Арон встает на ноги и покидает зал. Люси еще с минуту сидит на коленях, а затем, поняв, что она одна, со стоном позволяет себе размять плечи, которые давно так не болели. Еще раз оглянувшись, она, чуть пошатываясь, поднимается на ноги и чуть задирает юбку, открывая покрасневшие колени, в которые целый день врезалась ткань юбки, расшитая бисером. Проклятые бусинки впивались в кожу, умудрившись даже в нескольких местах поранить колени. Королева осторожно растирает покрасневшую кожу, прикрывая глаза, чтоб сдержать болезненный стон. — Котенок… Люси вздрагивает от испуга, резко распахивая глаза. Она не заметила его появления. — Умоляю, не называй меня этим словом. — стонет Люси. — Как угодно, но не так! Королева недоверчиво замолкает, видя в глазах вельможи, казалось, искреннюю жалость. Она наконец запоздало отпускает край юбки, прикрывая покрасневшие ноги. Ведь именно на них пялится чертов фелиматец с таким скорбным лицом. — Прости… — Арон поднимает глаза на Люси. — Я больше никогда не буду тебя так наказывать! Сильно больно? Люси с опаской отступает назад: — Это было наказание? Она думала, это просто акт унижения за то, как она выставила его круглым идиотом вчера. Фелиматец с сочувствием смотрит на нее: — Я говорил уже, что почти никогда не наказываю своих девочек. Такие нежные цветы не созданы для страданий, только для ласки. Но ты так вывела меня вчера из себя… — он касается пальцами собственных висков. — Вот что, на сегодня ты свободна. Я велю, чтоб тебе приготовили ванну с лавандовым маслом. Оно успокаивает кожу. Королева смотрит недоверчиво: — Правда? — Правда. Ужин тебе принесут в твою спальню. Отдыхай. Люси находит такое отношение до невозможности странным. Вскоре двое стражников проводят ее до виллы Арона. В ее спальню действительно приносят ужин. Пока она ест, слуги приносят и обещанную ванну, наполняют ее горячей водой и ароматным маслом, оставляя на ширме несколько пушистых полотенец. Когда за ними закрывается дверь, Люси хмыкает, сбрасывает ставшее ненавистным платье и с блаженным стоном опускается в горячую воду, протягивая ноги и принимаясь самой себе растирать уставшие плечи. Покрытая мелкими царапинками кожа на ногах сначала неприятно саднит, но вскоре успокаивается. Королева находит пахнущее цветами мыло и с удовольствием смывает с себя этот ужасный день. Вода из прозрачной становится мутновато-белой, будто бы в нее добавили молока. Слуга возвращается, как понимает Люси, чтобы забрать остатки ее ужина. — Спасибо, было вкусно, — кричит ему из-за ширмы королева, устало прикрывая веки. Слуга не отвечает. Они вообще здесь почему-то немногословны. — Как ты? — сочувственный голос у самого уха. Испуганная Люси с шумом втягивает ртом воздух, рывком прижимаясь к бортику медного чана с водой, чтоб без приглашения явившийся вельможа видел только ее спину: — Что ты здесь делаешь?! — Ты так напряжена, — сильная мужская рука ложится на ее плечо, прижимаясь массировать. — Не надо, — Люси пытается его оттолкнуть, дергая локтем. — Зачем ты здесь?! — Принес мазь для твоих коленок, она на столе, — руки движутся от плеч к позвоночнику. — Ну же, расслабься. Чего ты так боишься? — Спасибо, — Люси пытается не выдать паники в голосе, крепче цепляясь пальцами за края ванны. — Но теперь — прошу, оставь меня. — Как скажешь, — хмыкает вельможа. — Но для начала я отнесу тебя в кроватку. Как насчет успокаивающего массажа перед сном? Все котята это любят. — Нет… Люси слышит, как он сдергивает с ширмы ее полотенце, расправляет его. Отчего-то тихо смеется: — Если ты этого боишься, то я не стану смотреть. Королева осторожно оглядывается через плечо. Арон держит ее полотенце раскрытым, отвернув лицо в сторону и зажмурив глаза. Гоблин, и не отстанет ведь… Люси крепко сводит челюсть, рывком встает и вырывает из его рук полотенце, в одно мгновение обматываясь в него, словно в плащ. Полотенце оказывается настолько огромным, что концы достают до воды и намокают. Но не то, чтобы королеву в данный момент заботило подобное. Вельможа, из рук которого вырвали полотенце, очень медленно поворачивается к ней лицом и открывает глаза. На лице появляется нежная улыбка: — Ты такая самостоятельная. — Чего ты хочешь?! — дрожь в голосе начинает выдавать страх, что не укрывается от Арона. Он примирительно приподнимает руки: — Просто забочусь о своем котенке, который повредил свои нежные лапки. Я не сделаю тебе ничего плохого. — Нет… — Люси отступает назад слишком резко, когда видит, как он к ней тянется, и поскальзывается на скользкой поверхности ванны. Фелиматец подхватывает ее, не давая упасть, сразу же устраивая у себя на руках, словно ребенка: — Ш-ш-ш, я просто отнесу тебя в твою постельку. Люси громко сглатывает, пытаясь в панике придумать, как отбиваться. На помощь звать бессмысленно, никто не придет вызволять ее от собственного хозяина. Оглядывается по сторонам в поисках тяжелых предметов, но не находит ровным счетом ничего. Даже подсвечники, и те ввинчены в стены. Когда Люси опускают на кровать, она еще крепче кутается в огромное полотенце, отползая к изголовью, к самой стене. Арон снова идет в сторону ширмы и возвращается с еще одним полотенцем поменьше. Присаживается на краешек кровати и принимается легкими движениями промакивать ее волосы. Справившись, откладывает полотенце в сторону и тянется за небольшой баночкой с крышкой из зеленоватого камня. Когда он отбрасывает крышку, по небольшой комнате Люси расходится запах трав. — Коленки, котенок, — снова этот взгляд, полон сочувствия, — будет немного щипать. — Ты обещал, что уйдешь, — Люси смотрит полными паники глазами. Вельможа вздыхает: — Уйду. Сейчас уложу тебя спать и уйду. Королева почему-то впадает в ступор. Он явно сильнее физически. Без оружия у нее нет шансов. Страх сковывает все тело и она даже не сопротивляется, когда фелиматец задирает ее полотенце до колен и принимается наносить мазь на покрасневшую кожу. Вздрагивает когда он, закончив, наклоняется, принимаясь дуть на саднящую кожу, как обычно делают детям.  — Ты очень храбрый котенок, — тянется через всю кровать, чтобы приласкать ее щеку. Хмурится, замечая влажные глаза. — Пожалуйста, только не плачь! Так больно? Люси игнорирует его вопрос: — Не нужно, не делай этого… — гоблин, голос дрожит совсем не по-королевски. Вельможа хмурится: — Не делать чего? — качает головой. — Ты явно слишком измучилась за этот день, пора спать. Завтра тоже можешь отдыхать. Тянется за ее одеялом и укрывает до самого подбородка. Люси жмурится от страха, когда он невесомо проводит кончиками пальцев по ее волосам, а затем встает на ноги и гасит свечи. — Спи сладко, котенок. Королева сжимается под одеялом, слушая отдаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери. Она не спит почти что до утра, боясь, что он вернется. Но никто не возвращается.