VI. Путь длиной в вечность

— Прости, тебя за зверя в сумерках я принял. Оплошность эту мне простить нельзя. Что делать красоты подобной дева Совсем одна могла бы здесь, в лесах? Несмотря на невероятное напряжение за кулисами, премьера начинается волшебно. Сцена охоты принца Ромео, его встреча с Одеттой, диалог, полон неумело сдерживаемых улыбок и застенчивых взглядов заставляет зрителя улыбаться с умилением. После первого «поцелуя» Этерно и Дженни расходятся по разным кулисам. Королева бросает подбадривающий взгляд на Аласкара, так как он появляется на сцене сразу за ней. Дженни приклоняет голову к кулисе, наблюдая за тархистанцем. У нее не получается сдержать улыбки, так шикарно тот выглядит в образе злодея. Властный голос, кривоватые улыбки, резкие жесты, жестокий и такой горячий блеск в глазах… Это определенно талант и еще более определенно его роль! Дженни находит глазами Ариадну, вздыхает. Сегодня в зале находится Лира. И дриада, с тяжелым сердцем, решает снова ей помочь. Используя свою магию, пока она будет смотреть на Дженни — Лира ее не узнает. Она будет видеть ее лицо, мимику, все — как и остальные зрители. Но разум не проведет нужных ассоциаций с королевой Нарнии. Пока Лира не ожидает увидеть на сцене королеву Бесстрашную — она ее не увидит. А дальше начинается то, что в народе зовется «первый блин — комом». В доме Уайти начинается бал. Начинается красиво до того момента, как одна из пар не поскальзывается и не растягивается на полу, напрочь стирая магию и вызывая у зрителя громкий смех. Когда «Ромео» оказывается на первом плане с темной принцессой «Жюльеттой», на последнюю находит настоящий ступор. Дженни видит это по полным ужаса глазам Линдсии, несмотря на маску, скрывающую половину ее лица. — Твоя краса затмила небосвод, Дай пасть к твоим ногам! Дай стать рабом твоим, На твой молиться лик! Пусть губы припадут к твоим ладоням В молитве грешника, что бьется о спасеньи. Этерно ловит за руки Линдсию. Она должна его оттолкнуть и отпустить несколько дерзких реплик, высмеивающих и еще больше подстегивающих Ромео. Но в голове «темной принцессы» — пустота, она не может вспомнить ни строчки, даже когда Этерно (непозволительно!!!) оборачивается спиной к зрителю, чтобы шепнуть ей подсказку. Пытаясь спасти сцену, она просто впивается в его губы настоящим, не театральным, поцелуем, вызывая шквал эмоций у зрителя. К изумлению застывших за кулисами артистов, Этерно не теряется, а, сразу после поцелуя, нежным жестом снимает с нее маску, мастерски отыгрывая изумление. Он проговаривает свой последний текст и срывается на поиски настоящей Одетты. — Одиллия! — Лейн пихает ее в бок с ужасом в глазах. Дженни озадаченно смотрит на него, после чего понимает, что сразу после момента со снятием маски должна была отправиться на свой балкон. Но поцелуй на сцене настолько потряс ее, что она вконец забыла. Дженни срывается с места. Видящему ее отсутствие Этерно приходится сделать два круга по сцене, чтобы потянуть время. Он даже притворяется, что ищет ее среди дам в зале, чем снова вызывает смешки в абсолютно неподходящее время. Наконец Одетта оказывается на своем балконе. Ее колотит от собственной оплошности, но как только они устанавливают зрительный контакт с Этерно, Дженни заставляет забыть себя о зрителях и других артистах, наблюдающих за ними из-за кулис. Их нет. Никого нет. Только ночь, сад, балкон белокаменной виллы и он, ее Ромео. Дженни подается вниз, обхватывая руками края балкона: — Как ты сюда пробрался? Для чего? Ограда высока и неприступна. Тебе здесь неминуемая смерть, Когда тебя найдут мои родные. Этерно замирает внизу, запрокинув голову вверх, отчего его волосы так забавно откидываются назад. В ореховых глазах блестят отблески множества свечей, освещающих сцену. Он раскидывает руки в стороны: — Меня перенесла сюда любовь, Ее не останавливают стены. В нужде она решается на все! Дженни припадает к краю балкона, касаясь его подбородком, чтоб оказаться ближе к Ромео: — Кто показал тебе сюда дорогу? — Ее нашла любовь. Этерно ставит ногу на первый выступ на стене  — Я не моряк, Но, если б ты была на крае света, Он ловко подтягивается вверх, касаясь ладонью выступа балкона Одетты — Не медля мига, я бы, не страшась, Ромео замирает на одном уровне с выпрямившейся Одеттой. — Пустился в море за таким товаром. Одетта не сдерживает радостного смеха, обхватывая его лицо руками и в странном, не отрепетированном порыве, прижимается своим лбом к его лбу, на миг прикрыв веки. Этерно улыбается в ответ сквозь закрытые глаза. Публика отвечает аплодисментами, а замысливший смертоубийство господин режиссер решает рассмотреть в своей голове вариант о помиловании нерадивых артистов. Сцена дуэли колдуна и Меркуцио тоже терпит метаморфозы. Разнервничавшийся Меркуцио со всей дури отбивает атаку колдуна, вместо его меча попадая по руке Аласкара. Тархистанец титаническим усилием заставляет себя не взвыть от боли. Его голова больше занята тем, как вернуть отлетевшую гоблин-его-знает-куда шпагу, которой он через пять реплик должен убить недоумка-Меркуцио. Аласкар не придумывает ничего лучше, чем ударить того кулаком в лицо. Не сильно, но ощутимо. Чтоб тот на миг потерял ориентацию, а Аласкар отобрал у него меч. К удивлению колдуна, Меркуцио все еще помнит свой текст, которые те проговаривают, медленно ходя по кругу, вместо того, чтобы драться. На последней фразе Колдун вгоняет шпагу в безоружного оппонента, что противоречит всем возможным законам логики, но выхода другого оба артиста не видят. Меркуцио умирает. И делает он это очень красиво, не смотря на абсурдность своего поражения. Сцена свадьбы в лесу у озера проходит без единой запинки. Счастливые «соединившие себя узами брака» пока и понятия не имеют, что все еще впереди. За кулисами, Дженни привычным жестом обвивает шею Этерно руками. Он выносит ее на сцену, мягко опуская на пол: — Навеки ты теперь моею стала… — И ты навеки только мой теперь. Этерно опускает ладонь на ее щеку и закрывает собой, имитируя поцелуй. Начинает медленно наступать на Одетту, мягко подталкивая к кровати. Рука по прежнему лежит на ее щеке, не позволяя разрывать зрительного контакта. — Моя любовь и сердца госпожа, Завидуют красе которой звезды. Дай мне скорее жажду утолить, Испить тепло твоей нежнейшей кожи, Что словно шелк мои уста ласкает. Почувствовав бортик бутафорной кровати за спиной, на которой даже матраса нет, Дженни становится на нее коленями, увлекая за собой Этерно. Изобретение господина режиссера, которым тот гордился больше всего в этом спектакле. Большая кровать, полностью накрытая балдахином из белого льна. «Влюбленные» ныряли в нее, словно в шатер. За кроватью, у задней кулисы, стоял большой канделябр на пять свечей. Из-за того, что свет падал сзади, а не как это принято на сцене — спереди, зрители видели силуэты юных любовников. Они еще около десяти секунд играли интимную сцену, изображая первые ласки и еще один поцелуй. После девушка, играющая служанку, должна была спуститься «во двор», на ходу задувая свечи. С исчезновением света за кроватью, балдахин терял свою «прозрачность», давая возможность актерам внутри подготовиться к следующей сцене, пока зрителей отвлекал разговор слуг «во дворе». В частности, у Дженни было достаточно времени, чтобы стащить платье и остаться в одной ночной рубашке, в которой она «утром» встанет с кровати, чтобы проводить Ромео в изгнание. Этерно стоит на кровати на коленях, лицом к зрительному залу. В этой сцене можно не следить за мимикой и лицом, потому что зрители все равно видят только силуэты. Дженни вечно корчила рожи ласкающему ее плечи и руки Этерно, тот отвечал тем же, когда приходила ее очередь брать на себя инициативу. Рука королевы замирает на макушке Этерно, когда последний замечает, как игривость в глазах партнерши сменяется ужасом. — Гоблин, нет… — шипит Дженни. — Этния! Этния! Этерно оборачивается, чтобы посмотреть, что так напугало его Одетту. Девушка, играющая служанку, уже миновала середину сцены, а «с улицы» ей уже подали первую реплику. Этерно быстро оборачивается и понимает, что неопытная артистка забыла потушить свечи у них за спиной. Орландец торопливо перехватывает руки Дженни, которыми та начала махать, пытаясь привлечь внимание Этнии. — Тише! — шипит Этерно. — Зритель нас по-прежнему видит. Чтобы не создавать паузу, Этерно зарывается лицом в ее плечо, имитируя более интимный поцелуй. — Гоблин… — тихо стонет Дженни. — И что теперь? Этерно отводит в сторону ее руку, покрывая поцелуями от плеча до кончиков пальцев: — Играть первую, — поцелуй, — брачную ночь, — поцелуй, — дольше. Пока, — поцелуй- либо кто-то не заметит, — поцелуй, — прокол со светом, — поцелуй, — либо пока они не закончат, — легкое касание губами к кончикам пальцев, — свою сцену и не наступит утро. Дженни кивает, наконец немного справившись с волнением. Снова запускает руку в волосы Этерно. Он подставляется под ласку, выгибая спину, словно кот. Дженни в панике пытается придумать, чем там еще обычно занимаются до того, как переходят к активным действиям в постели. И самое главное, это должно выглядеть красиво. Дженни бросает глаза на сосредоточенное лицо Этерно. Видимо, он мучается тем же самым вопросом. Пока его руки бездумно ласкают плечи и спину партнерши, его озаряет: — Медленно расшнуруй, а потом стяни с меня рубашку. Так мы еще потянем время. Дженни кивает, принимаясь разбираться с завязками дрожащими пальцами. Этерно подбадривающе улыбается: — Не бойся, все будет в порядке. Дженни закатывает глаза: — Я благодарю Аслана, что мой сын придет смотреть это безобразие только завтра, а не сегодня. Этерно закусывает губу в беззвучном смехе. Ловит ее ладонь и целует, чтобы еще больше растянуть «прелюдию». Когда становится уже больше некуда оттягивать, Этерно твердо смотрит на партнершу по сцене. — Давай. Сейчас. Дженни поджимает губы, щеки предательский краснеют: — А ты можешь сам с себя ее снять? — Нет, не могу. Это убьет всю магию первой любви. — Этерно ухмыляется. — Давай же, Одиллия, ты уже взрослая девочка! Помни, медленно. Дженни глубоко вздыхает, пытаясь сделать так, чтобы разыгравшееся сердцебиение не было слышно на первых рядах. Заставляет свои пальцы обхватить нижние края рубашки Ромео, медленно тянет их вверх, старательно избегая издевки в миндалевидных ореховых глазах. Не сдерживает радостного смешка, когда его лицо прячется за тканью. К сожалению, долго так нельзя. Поэтому Дженни наконец освобождает его от данного предмета гардероба, отбрасывая в сторону. Публика достаточно бурно реагирует на такой жест и Дженни с Этерно понимают, что несмотря на но, что в это время отыгрывается сцена разговора трех слуг, они по прежнему держат на себе внимание зрителя. Что, в принципе, непозволительно, ведь на сцене не должно быть двух точек внимания. Но неосторожность и волнение другой студентки драматического не оставило им выбора. Этерно рывком наваливается на партнершу, повалив ту на подушки. Дженни кривится от легкого удара спиной о почти что голое дерево, прикрытое тонкой простыней. Орландец обхватывает ее в талии и рывком переворачивается, меняясь с ней местами. Дженни находит себя сидящей у него на бёдрах. — Что ты делаешь??? — шипит королева. Этерно вскидывает брови: — «Занимаюсь с тобой любовью». Двигайся! — Что?! — в глазах королевы неподдельный ужас. Этерно опускает руки на ее бедра и приподнимает ее на мгновение, медленно опуская вниз, имитируя поступательное движение. — Будет намного эстетичнее, если ты будешь сверху, — терпеливо объясняет Этерно. — Если я буду сверху — мне придется развести твои бедра, а это смотрится менее привлекательно и слишком развратно. А так, это почти как на коленях у меня сидеть. Пожалуйста, двигайся. Если я буду тебя толкать, это будет выглядеть, как изнасилование. — Гоблин, — Дженни не сдерживается, падая на партнера, чтобы спрятать лицо у него на плече. Дженни ожидает раздражения, но Этерно лишь ласково зарывается ладонью в ее волосы: — Не бойся. Тебя все равно здесь никто не знает, а я — вообще из другого королевства. Не думай о зрителе, думай о своем герое. Дженни глубоко вдыхает, кивает головой и снова выпрямляется. Заставляет себя слегка приподняться, а затем опуститься на место. Снова. На сконцентрированном лице Этерно — ни тени насмешки. Он ловит ее ладонь и подбадривающе сжимает. — Немного медленнее, — мягко подсказывает Этерно, отбрасывая свободной рукой назад прядь волос ей за плечо. — Помни, у нас — «первый раз». Дженни кивает, замедляя темп. В голову, от переизбытка эмоций, бьет сарказм: — Или же твоя «Одетта» — слишком развратна и нетерпелива. Требуй замены! Этенрно улыбается краешком рта, шепчет в ответ: — Завтра же потребую. Дженни щурится: — Линдсию? — Ее самую. Королева задыхается притворным, по ее мнению, раздражением: — И что, будешь ласкать ее на этой же кровати, так же, как и меня? — Буду. Даже еще чувственнее, — игривые огоньки в глазах орландца так и манят долбануть его, да по сильнее. Дженни хватается за пустующую подушку рядом с головой Этерно: — Я тебя сейчас придушу, на этой самой кровати! А в изгнание отправят твой хладный труп! Этерно позволяет себе тихо рассмеяться: — Ты так сильно ревнуешь? — Да кому ты нужен, Ромео! — Дженни от обиды даже перестает двигаться, поджимая губы смотрит на него сверху вниз. Этерно снова без предупреждения меняет их местами, оказавшись сверху. На этот раз Дженни кривится, ударившись плечом о деревяшку. — Извини, — шепчет орландец, наклоняясь, чтобы поцеловать ее плечо. Дженни щурится: — Ты это сейчас сделал для роли, или чтоб вину загладить? — А ты как думаешь? Оставив королеву в замешательстве Этерно до невозможности грациозно откидывается назад, прикрывая веки и чуть размыкая губы. Блики свечей играют на голой коже, глубокой тенью подчеркивая напрягшиеся мышцы. У королевы перехватывает дыхание от интимности открывшейся ее глазам картины. Она запоздало понимает, что он играет «финал». — Чёрт возьми, если б ты еще и застонал в это момент, клянусь, я бы поверила, — шипит Дженни, наблюдая за тем, как Этерно опускается на кровать рядом с ней. Они лежат на противоположных сторонах, смотрят друг на друга. — Сейчас нельзя стонать, мы не можем перекрывать своими голосами первый план, — улыбается Этерно. Вечно это учительский тон, будто он с малым дитем разговаривает. Дженни начинает раздражать это всепоглощающее безудержное счастье, которое постоянно излучает его лицо: — Как будто ты бы это сделал, не будь здесь никакого первого плана! — А почему нет, — в глазах орландца играет любопытство. — Ты стесняешься играть занятия любовью? Есть множество пьес, где эти сцены куда откровеннее Ромео-и-Одеттской нежности на мягких простынях. — Ничего я не стесняюсь! — Дженни складывает руки на груди, что выглядит особенно забавно в позиции лежа на боку. Этерно прикладывает палец к своим губам, вслушиваясь в реплики на сцене: — Еще несколько минут. Дженни кивает. Они с минуту молча смотрят друг на друга. Дженни замечает покрывшиеся гусиной кожей голые руки и плечи партнера. На сцене действительно прохладно. — Гоблин, Этерно, твоя рубашка… — Дженни пытается нашарить ее рукой. Было бы замечательно, если бы на бутафорной кровати обнаружилось одеяло, но такой роскоши им никто не предоставил. «За балдахином же не видно, так зачем?» — Тише, — Этерно испуганно смотрит на нее, — не шевелись. Мы же «спим». Дженни недовольно вздыхает, вызывая улыбку у Ромео: — Все в порядке, осталась всего пара минут и они отыграют свою сцену. Дженни кивает, а затем мягко пододвигается ближе к Этерно. — Что ты делаешь? — Во сне тебя обнимаю, придурок, — недовольным тоном бурчит королева, подтягивая к себе Этерно, чтобы согреть. — Спасибо, — Этерно мягко обхватывает партнершу по сцене, пытаясь согреться. — А ваш поцелуй вызвал шквал эмоций, — усмехается Дженни. — Могу только представить, что бы вытворяла на сцене Линдсия, достанься ей моя роль. — Прекрати ревновать. — Я. Не. Ревную. — Дженни ударяет орландца под ребра, зная, что тот не посмеет мстить ей во время спектакля, как и шевелиться. Этерно снова прислушивается к репликам на сцене. Вот-вот. Он зачем-то начинает повторять текст, который королева может расслышать только потому, что Этерно едва ли не задевает ее ухо губами, проговаривая: — Пусть схватят и казнят. Раз ты согласна, Я и подавно остаюсь с тобой. Пусть будет так. Та мгла — не мгла рассвета, А блеск луны. Не жаворонка песнь Над нами оглашает своды неба. Мне легче оставаться, чем уйти. Что ж, смерть так смерть! Едва ощутимый поцелуй в висок, который зритель все равно не сможет рассмотреть. — Так хочется Одетте.