VI. Путь длиной в вечность

— Одиллия. — Привет, Этерно, — Дженни улыбается партнёру по сцене, сбрасывая с плеч плащ и опуская тот на лавку. Вчера они вдруг с Аласкаром поняли, что опростоволосились, начав с первого дня обращаться к орландскому лорду на «ты» и просто по имени. Нет, он был абсолютно не против, добродушно улыбаясь всем своим состудентам и настаивая именно на таком обращении. Вот только простые нарнийцы на автомате выражали почтение высшему классу, коим являлся Этерно. Другое дело, королева под прикрытием и бывший царевич… — Господин режиссёр, — Дженни приседает в реверансе. — А где же остальные? Шла четвертая неделя их обучения. И Дженни почти что научилась не опаздывать. — Придут к часу дня, — отвечает господин режиссёр. — сейчас мы займемся разбором одной из ключевых сцен и, как показывает мой опыт, для первых проб лишние глаза ни к чему. Дженни подходит к сцене, облокачивается о нее. — Этерно, как ты считаешь? Лорд мягко улыбается: — Абсолютно с Вами согласен. В Анварде мы делаем точно так же. Дженни понимает, что она единственная не улавливает сути. Но спросить королева стесняется. — Итак, первая ночь Ромео и Одетты! Я хочу, чтобы вы прожили каждую эмоцию! Дженни вздрагивает. Они серьёзно будут играть первую ночь? Почему-то королева ожидала, что эта сцена ограничится парой реплик и уходом за кулисы. Мол, а дальше — зритель и так понял, что между ними произошло. — Тридцать лет назад театр был не тем, что сейчас, — начинает ностальгировать господин режиссёр. — Вы, молодежь, не знаете, но раньше главным правилом театра была импровизация! Этерно кажется ничуть не удивленным, Дженни же широко распахивает глаза: — Это как — импровизация? — Милая моя, была канва спектакля, персонажи, зачин, — предается воспоминаниям господин режиссёр, — а дальше — как карта ляжет! Актёры переживали все на сцене, действовали по наитию! Свадьбу Ромео и Одетты срывал восставший из мёртвых колдун, в постели вместо Одетты оказывалась тёмная княжна Жюльетта… Дженни кривится. Благо, господин режиссёр этого не замечает. — … театр, — продолжает он, — это святое место! Люди расцветают на сцене! Вот посмотри на себя, Одиллия! Ты же пришла к нам ужасной замарашкой! Всего месяц прошёл, и, посмотри, каков результат! Уверен, на тебя наконец-то начнут обращать внимание мужчины и ты больше не будешь старой девой! Королева едва сдерживается, чтоб не закатить глаза. А теперь, по порядку. Во-первых, все на курсе рассказывали о себе. И Дженни решила, что проще всего будет придумать, что она — одинока. Так она не запутается во вранье о семье и ей не придётся искать шарлатана, который за три медяка будет ходить на ее спектакли, представляясь любящим мужем. Во-вторых, Аласкар мастерски поработал над ее внешним видом. Но не сам. Царевич рассказал обо всем Ариадне, за что королева дулась на него еще три дня, называя треплом. Дриада придирчиво осмотрела королеву и сказала, что дело в причёске. Мол, одежду простую ей уже подобрали, но еще сильнее ее изменит абсолютно новая причёска. Образ королевы Бесстрашной у многих ассоциировался с длинными распущенными рыжими волосами. Да, иногда она пускала колоски по вискам или ещё что, но «хвост», ниспадающий по плечам, оставался всегда. Дриада же уложила волосы королевы в «корзинку». Дженни показалось даже, что от такой метаморфозы у нее изменился овал лица. Жующий яблоко Аласкар предположил, что это просто раньше волосы скрывали собой круглые щеки, а теперь, когда их больше ничего не прикрывало, они выглядят больше в два раза. За что царевич был немедленно послан к горячо им любимой Таш. Но Ариадна и на этом не остановились, вручив на следующий день Дженни заговоренную ленту. На вид — обычная лента для волос шоколадного цвета. Но стоило дриаде вплести ту королеве в причёску, волосы Дженни мгновенно темнели, становясь из рыжих каштановыми. — По местам! — командует господин режиссёр. — Эй, Одиллия, — Этерно опускает ладонь на локоть королевы, когда они поднимаются по ступеням на сцену, — не слушай его! Ты всегда была очень красивой! Дженни не сдерживает улыбки. Таких людей она ещё не встречала: вот откуда у орландца всегда такой нескончаемый запас любви к абсолютно всем окружающим? Она знает его всего месяц, но грустным или раздраженным представить себе Этерно никак не может. — Вы войдёте с задней левой кулисы. А теперь я прошу вас вжиться в роль. Одетта скромна и невинна. Ромео — уже познал любовь. Тобой движет страсть вперемешку с неземной любовью и нежностью! Как ты войдёшь с ней в комнату? Этерно отрывается от книги с текстом: — Я… Внесу ее в спальню на руках и буду настойчиво подталкивать в сторону постели? Режиссёр довольно хмыкает: — Свежо! Пробуй. Этерно кивает Дженни на заднюю левую кулису. Они прячутся за ней. — Готова? — сосредоточенно спрашивает Этерно. Дженни кивает, хотя ситуация кажется ей слишком странной. Она получала невероятное удовольствие, вживаясь в роль все это время. С каким наслаждением она изображала девичью игривость и беззаботность, дрожащие от волнения руки и глубокие вздохи влюблённости. Даже сцена со смертью приносила несравнимое удовлетворение: едва ли не довести себя до слез, концентрируясь на плохих воспоминаниях, а потом резко броситься на кинжал, изображая на лице гримасу боли. Даже режиссёр удивлялся, как у нее так натурально получается. Знал бы он, сколько раз в нее действительно втыкали что-то колюще-режущее во время битв за Нарнию. Не в грудь, конечно, но концепт тот же. Пока Дженни, кивнув, путается в собственных ощущениях, пытаясь понять, что нет так, Этерно бережно берет ее на руки. — Если ты заведешь руку с текстом мне за спину, он, возможно, не увидит и тебе не влетит за невыученную роль, — добродушно ухмыляется Этерно. — М-м-м, ты приятно пахнешь! Королева вздрагивает. У них была официальная встреча сразу же после завтрака, принять ванну, понятное дело, не было времени. Гоблиновы духи… Дженни на глаз прикидывает, насколько орландский лорд может разбираться в ароматах и умеет ли отличать дорогой орландский парфюм от дешевой настойки сухоцветов, которые леди из города так охотно покупают на ярмарках. Аслан, пусть он будет как все мужчины в их семье, далек и абсолютно не заинтересован в женских штучках! — Спасибо, — нервно улыбается королева. — Ну начинайте уже! — доносится голос режиссера из зала. Этерно появляется на сцене с королевой на руках, медленно ставит ее на пол: — Навеки ты теперь моею стала… — И ты навеки только мой теперь. Этерно мягко опускает ладонь на ее щеку и закрывает собой, имитируя поцелуй. — Моя любовь и сердца госпожа, Завидуют красе которой звезды. Дай мне скорее жажду утолить, Испить тепло твоей нежнейшей кожи, Что словно шелк мои уста ласкает. «Ромео» действительно с каждой строчкой мягко наступает на «Одетту», подталкивая ее к «кровати». Самой кровати на сцене пока нет, ее роль исполняют три сдвинутые лавки из зала. — Стоп! — прерывает господин режиссер. — Этерно — ты прекрасен! Одиллия — плохо! Что с тобой случилось? Он ведет тебя на ложе любви, а не в колодки посреди площади! Можно немного энтузиазма? И глазами играй, не оглядывайся на эти лавки, он видит, куда тебя ведет! Смотри ему в глаза, не разрывай контакта. Мы должны поверить, что ты его хочешь! Королева заливается густой краской под хихиканье Этерно. — В первый раз — всегда сложно, — вступается он за партнершу. — дайте нам время! Мы ведь учимся? *** — Увидимся в среду! — орландский лорд солнечно улыбается окружающим, машет рукой! — До среды! Зал заполняется гулом голосов, прощающихся друг с другом. Этерно возникает между Дженни и Аласкаром: — Значит, в пятницу после ужина? Дженни улыбается и кивает, всеми силами пытаясь игнорировать ползущие вверх брови Аласкара. — Договорились, — сияет Этерно, — Алегзандар! — Этерно одаривает тархистанца широкой улыбкой и похлопывает того по плечу. — Одиллия! Орландец наклоняется и быстро чмокает партнершу в щеку, направляясь к дверям: — Еще раз всем пока! Взгляд Аласкара, кажется, способен обращать плоть в пепел: — Это что было? Какая пятница?! Дженни кивает тархистанцу на дверь, накидывая на плечи плащ и застегивая на ходу пряжку: — Мы договорились снова посидеть втроем. Этерно обещал рассказать о королевском театре Анварда, мне это очень интересно, я тоже хочу, чтоб у нас при дворе… Энтузиазм королевы гаснет под тяжелым взглядом царевича: — Тебе прошлого раза мало?! Дженни вздыхает: — Да, я провинилась. Но я больше никогда не буду так напиваться, клянусь! — А поцелуй ты мне как объяснишь? — не утихает Аласкар. — Какой…? Аслан… — Дженни закатывает глаза. — Это просто вежливость в кругу друзей! У орландцев, особенно! Судя по глазам царевича, она его не убедила. — Линдсию, нашу темную принцессу, он точно так же на прощание целует! — вспыхивает королева. — Ну имей ты совесть, Этерно совсем один в чужой стране на длительное время. Понятное дело, он пытается найти друзей! Иначе с ума сойти можно… Аласкар издает глубокий вздох царского несогласия. *** Дженни врывается в их покои, растирая замерзшие от долгой прогулки ладони. Взгляд не сразу натыкается на сидящего у камина Питера. — Ой… — Дженни улыбается. — Извини, не заметила тебя. Питер встает на ноги и ловит замерзшие ладони, чтобы согреть дыханием: — Ничего. Как день прошел? — Насыщенно, — улыбается королева. Питер кивает: — Получилось помочь Тумнусу с его приготовлениями, как ты хотела? — Да, — Дженни снимает тяжелый плащ, усаживается в освободившееся у камина кресло. — Мы завернули все подарки и набросали план, где будем их прятать. Плюс сладости — он целое меню составил того, что хочет приготовить собственными руками! — Он ее очень любит… — Я знаю, — улыбается Дженни. — Хочешь, погуляем вечером? Дженни сначала загорается энтузиазмом, а потом о чем-то вспоминает и «сдувается»: — Я бы очень хотела, но те пять посланий в Тархистан… Я еще не начинала, а мы договорились, чтоб на завтра все было готово… Питер озабоченно смотрит в ответ, проводит ладонью по ее влажным от растаявшего снега волосам: — Тебе помочь? Дженни улыбается в ответ: — Не нужно, милый, я сама справлюсь. Тебе тоже нужно отдыхать. Дженни встает, чтобы направиться в библиотеку за нужными сводами, но Питер ловит ее за руку: — Подожди… Иди ко мне, всего на минуту. Королева сначала смотрит с удивлением, затем с умилением расплывается в улыбке, когда Питер притягивает ее к себе, зарывается носом в ее волосы, обнимает крепче обычного. Будь его объятие чуточку сильнее — она бы начала переживать за сохранность собственных ребер. В их покоях становится настолько тихо, что она отчетливо может слышать его сердцебиение. Питер целует ее в лоб, размыкая объятия: — Удачи. Если понадобится помощь, зови. — Хорошо, — улыбается королева, ладонь опускается на дверную ручку, — люблю тебя! *** После ужина Питер направляется в покои Каспиана и Сьюзен. Сестра проводит этот вечер в компании принцесс, так усердно готовящихся к дебюту Эсми. Верховный король стучится, ожидая разрешения войти. На пороге возникает Каспиан. — Эм… Не помешаю? — вопросительно смотрит король Великолепный. — Нет, — Каспиан отступает в сторону, пропуская Питера. — Чем могу быть полезен? Питер мнется: — Хотел спросить твоего совета… Каспиан понимающе кивает: — Эта идея с полным снятием торгового налога с Орландии не дает покоя? Питер смотрит в ответ с удивлением: — А? Нет, не об этом… Скорее, совета по личному вопросу. Каспиан окидывает брата жены взглядом с ног до головы, хмыкает и направляется в сторону изящного буфета: — Виски, полный? Или настойку темных трав? Питер не сдерживает смешка, взгляд Верховного короля теплеет: — По мне аж так видно, что мне нужно что-то покрепче? — Угум, — Каспиан зубами выдергивает пробку из красивой бутылки, щедро наполняя бокал. Питер опускается на одно из двух кресел, обтянутых изумрудным бархатом. Каспиан протягивает ему до краев наполненный бокал, садится напротив: — Я весь во внимании. Питер вздыхает, задумчиво разглядывая светло-золотистую жидкость с острым запахом в своих руках: — Дженни. Она мне врет.