VI. Путь длиной в вечность

— Если послать тархистанца к Таш, он поймет, что это оскорбление, — стоически вопрошает Эдмунд, — или же воспримет это за благословение? Сидящие рядом с ним за одним столом Каспиан и Питер ухмыляются. — Что там у тебя? — Верховный король с интересом заглядывает в бумагу брата. Эдмунд заискивающе смотрит на Питера: — Предложение, от которого мы не сможем отказаться. Даже Каспиан не выдерживает, откладывая свое недописанное письмо в сторону: — Горю от нетерпения его услышать. Эдмунд откашливается, приподнимая лист бумаги со стола, чтобы лучше видеть: — Солнцеподобный тисрок Алим, да живет он вечно, предлагает мне обручить мою дочь Сильвию со своим двенадцатилетним сыном, царевичем Асмеромом, коий наследует престол Тархистана. — Эдмунд с напускным пафосом обводит взглядом остальных королей. Каспиан щурится: — Щедрое предложение… — Да, — продолжает Эд. — Здесь, правда, было уточнение о том, что ясной тархине, жене тисрока, надлежит быть на несколько лет моложе его, дабы тешить его царское величество своей свежестью и цветущей красотой, но, поскольку, младше претенденток при Кэр-Паравале нет, так и быть, солнцеподобный идет на уступки и принимает невесту почти того же возраста, что и его благородный отпрыск. Теперь вы поняли, почему Каспиан в пролете? Пятый король закатывает глаза, а затем осекается: — Погодите, но Шарлотта… Хоть она и воспитывается не при Кэр-Паравале, у нее такие же права, как и у Сильви. Почему Алим не хочет ее в невестки? Эдмунд на миг задумывается, в то время как Питер ухмыляется: — Дай угадаю. Она — дочь королевы. Но королевы не той, что замуж вышла и корону получила, а королевы от рождения. А тархистанцы не признают передачу короны по женской линии. Спорить готов, что, хоть в глаза нам этого не скажут, Сью и Люси они считают второсортными… Ладно, Сью с Каспианом, это ее корону в их глазах оправдывает. Но вот Люси… — Вот же песчаный гоблин! — не сдерживается пятый король. — И это все? — перебивает Питер. — Алим великодушно предлагает Сильви стать царицей? — Если бы, — Эдмунд демонстрирует брату вторую сторону листа бумаги. — … при условии, что Верховный король Питер обручит своего сына и наследника престола с его первой и, пока что, единственной дочерью. Питер вскидывает бровь: — У тисрока есть дочь? Там же, вроде, три мальчика было? Остальные короли пожимают плечами. Каспиан встает из-за стола и идет к двери, ведущей во вторую приемную. Король заглядывает внутрь: — Сью? У тисрока есть дочь? — Эммм… — доносится голос королевы из другой комнаты. — Да, есть. — Точно? — Питер отклоняется назад на задних ножках стула, пытаясь заглянуть в приоткрытую дверь. — Точно, — кричит из другой комнаты Сьюзен. — Мы года два назад отправили наши поздравления и подарки в честь ее рождения! Как же ее звали… Лазорлина? Зумурруда? Не вспомню… Эдмунд хмыкает. Эта новость прошла мимо него. За дипломатию касаемо важных дат и поздравлений всегда отвечали королевы. — А сколько у него всего детей? — не унимается Питер. — Шестеро, по-моему, — Сьюзен появляется в дверях. — А зачем вам? — Да так, интересно, — отмахивается Верховный король. — Не отвлекайся. Сьюзен закатывает глаза и снова возвращается к своей работе. — Итак, — Эдмунд демонстративно берет новый лист бумаги, — Си-я-тель-ный, солн-це-по-доб-ный тис-рок Ал-им… — Да живите Вы вечно! — подсказывает Каспиан. — Угум, — Эдмунд продолжает выводить буквы самым красивым и размашистым почерком, на который он только способен. — А не сходить ли Вам к могущественной Таш? — предлагает Питер следующую фразу. Каспиан хмыкает: — А что, красиво. Или лучше: а не снарядить ли Вам Ваших лучших коней… — И слонов! — встревает Пит. — Точно, — довольно кивает Каспиан, — и слонов, для похода к всемогущей Таш? — Да пребудет она в аду вечно? — предлагает концовку Эдмунд. Питер и Каспиан отвечают довольными ухмылками. — А после сего похода, — продолжает писать король Справедливый, — мы обязательно обсудим Ваше щедрое предложение… — … когда в этом мире не останется ни одного жениха для Сильви, кроме Вашего золотце-сына! — добавляет Питер. — А что касается партии для Роберта, то, увы и ах, Его Величество, король Питер… — …скромный и солнцеподобностью не наделенный Питер, — подает идею Каспиан. Верховный владыка ухмыляется еще шире, одобрительно кивая зятю. — Солн-це-по-доб-ность-ю ОБ-де-лен-ный Пи-тер, — исправляет их Эдмунд. — находит Вашу двухлетнюю дочь слишком старой для своего сына… — В случае появления новых дочерей, — подхватывает Каспиан, — просим известить! Эдмунд довольно ставит жирную точку, любуясь написанным. — Мальчики! — Лира, стоявшая в дверях уже целую минуту, наконец понимает, чем занимаются короли. Королева Поднебесная быстрым шагом подходит к Эдмунду, бегло пробегается глазами по написанному, бледнея от каждого предложения: — Вы совсем сдурели?! Это нужно немедленно сжечь, пока никто не увидел! — Кто не увидел? — разочарованно переспрашивает Каспиан. Лира поджимает губы и безжалостно мнет лист бумаги. — Ну Ли-ира… — стонет Питер. Ему искренне жаль так расстаться с их шедевром эпистолярного жанра. — Мы ведь упражнялись в красноречии, чтоб не отставать от орландцев. Ты сама говорила…  — Питер Певенси! — Лира осекается. — Прости, просто Питер… В общем… Ну… так нельзя! Королева Поднебесная искренне пытается давить Верховного короля вымышленным авторитетом, чем вызывает искренний смех всех троих мужчин. Во-первых, последние пять лет королева посвятила себя созданию Высшей школы Искусств при Кэр-Паравале, которой она не только управляла, но и являлась одним из преподавателей в младших классах. Юных нарнийцев обучали таким направлениям искусств, как живопись, скульптура, вышивка и шитье, поэзия и проза, искусство танца, игра на музыкальных инструментах, вокал и актерское ремесло. Роль учительницы, хоть и не каждый день, несколько повлияла на королеву. Иногда, даже сама того не замечая, она пыталась нравоучительно воздействовать на остальных королев и королей, что те находили невероятно забавным. Еще более смешно строгость Лиры по отношению к королям выглядела благодаря ее генетике. Они все взрослели. Но, как люди. Ангелам смерти меняться после достижения зрелости было не свойственно. Оказавшись среди простых смертных, Лира, естественно, уподобилась им. Но не полностью. Поэтому, если остальные короли с королевами менялись с возрастом, как обычные люди, у Лиры этот процесс отставал приблизительно в два раза. Несмотря на то, что Лира и Эдмунд будут в следующем году отмечать свое тридцати пятилетие, дать Лире больше двадцати пяти было очень сложно. Именно поэтому, выглядевшая столь юной, Лира всегда казалась вдвойне смешной, когда пыталась «строить» мужчин из королевской семьи. Смех троих королей смущает Лиру еще больше. Она задыхается, пытаясь найти, как отреагировать: — Перепишите все заново! — королева строго смотрит на Эдмунда, потрясая скомканной бумажкой у него перед носом. Каспиан с Питером снова прыскают со смеху. Эд изображает покорность на лице: — Перепишем, любовь моя. Ты что-то хотела? Лира осекается. Она уже и забыла, зачем пришла к королям: — Да, точно! У тисрока Алима родился седьмой ребенок, девочка. Уже вечером мы отправим во дворец Ташбаана подарки для нее и письмо с поздравлениями. Текст я уже написала, не забудьте поставить свои подписи внизу. Питер мгновенно переглядывается с Каспианом и Эдмундом, вспоминая последнее предложение их письма. Короли в третий раз заливаются смехом, находя совпадение с только что появившейся новой дочерью тисрока очень забавным. Лира лишь закатывает глаза и решает покинуть королей. *** Фавн Тумнус возвращается в замок с приличным количеством свертков в руках. Несмотря на слабый снегопад, сегодня он без своего любимого зонта. Нет, Тумнус не изменил своим привычкам, просто держать его было бы не чем — руки заняты подарками. Совсем скоро в Кэр-Параваль прибудет его любимый вот уже сотни лет друг, Люси Певенси, на этот раз, к радости Тумнуса — вместе со своими детьми. Фавн останавливается у яркой витрины одной из лавочек. Там продают причудливые цветы из стекла. Тумнус на миг задумывается, не купить ли ему несколько таких в подарок Люси. Фавн уже было намеривался войти внутрь, но он вдруг задумывается, сможет ли Люси довезти такой хрупкий подарок в далекую Орландию? Даже если они разобьются, он обязательно купил бы ей другие в следующий раз, но зная Люси… Нежная королева прорыдает несколько дней, если разобьет подарок, который ей выбирал сам ее лучший друг. Они уже это проходили. Однажды Люси забыла в погребах шарф, который он ей подарил. А когда королева через несколько дней вспомнила о нем и побежала вниз, оказалось, что тот успели погрызть мыши. Как же она плакала, кляня себя в невнимательности и неблагодарности, хоть Тумнус и уверял ее, что подарит ей десять новых, только бы перестала плакать. Тумнус решает, что такое дарить Люси слишком рискованно. Разве что, если удастся ее уговорить оставить подарок здесь. Она ведь приезжает почти каждый год. Фавн в последний раз смотрит на витрину, встречаясь в ее отражении взглядом с парой знакомых зеленых глаз. Леди в отражении немедленно отворачивает голову, ускоряя шаг. Тумнус резко оборачивается, пытаясь узнать ее по спине. — Эй! — Тумнус бросается ей вслед, но она, будто нарочно, едва ли не переходит на бег. Фавн отыскивает глазами выцветший синий плащ из шерсти, который успел мелькнуть в отражении стекла. Леди в нем немедленно натягивает на голову капюшон. — Подожди! — фавн догоняет ее, хватая за руку. Еще раз заглядывает в лицо для пущей убедительности. Леди кутается в старый плащ, на ногах ее — порядком истоптанные ботинки. Фавн прикидывает, не промокнет ли нога в таких, когда такой снегопад. На шее висит простенький медальон из железа на обычной веревке. Медальон в виде лебедя. Волосы собраны в две растрепавшиеся косы, каждая из которых завязана лентами разной ширины и цвета. — Дженни, что за… — Тише! — королева нервно оглядывается по сторонам, а затем утаскивает фавна в узкий проход между лавкой и трактиром. — Не называй меня так! Тумнус серьезно обеспокоен. Он нервно оглядывается по сторонам, подражая Дженни: — Тебя ограбили?! Они все еще идут за тобой?! Дженни щурится: — Кто они? Фавн абсолютно сбит с толку: — Ну, твоя одежда… Тебя обокрали? Дженни закатывает глаза: — Нет, никто меня не обокрал! Это все для прикрытия! — Прикрытия? — не понимает Тумнус. — Дженни… — Ш-ш-ш! — королева ладонью зажимает рот фавну. — Я же сказала, не называй меня этим именем! Тумнус вырывается из ее хватки: — А как мне тебя называть? — шипит он в ответ. Королева задумывается, начинает теребить рукой дешевый кулон на шее: — Одиллия! Вот теперь мое имя! Фавн скептически поднимает бровь: — Ничего не понимаю… Объяснишь мне, что здесь происходит? Дженни вспоминает, что она и так опаздывала. — Тумнус, — королева кладет руку на плечо фавну, — мой милый друг, Тумнус. Прошу тебя, обо мне не нужно волноваться. Я не могу рассказать тебе всего сейчас. Но позже — обязательно расскажу! А теперь, мне нужно идти. И, пожалуйста, ты не должен никому говорить, что меня здесь видел! Фавн глубоко вздыхает, глядя на королеву с немым укором. Он уверен, что добром дело не обернется. — Обещаешь, да? — королева нетерпеливо переступает с ноги на ногу. Приняв молчание за знак согласия, Дженни снова поглубже натягивает капюшон на голову, быстрым шагом возвращаясь в поток людей на торговой улице.