Ты только жди...

Прошло девять месяцев

      Как же приятно и спокойно становится на душе, когда возвращаешься после длительного отсутствия туда, где тебя ждут, где жизнь приняла новые обороты в лучшую сторону. Земцов, выйдя из здания аэропорта, с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух, прикрывая глаза. — Вот я и дома, — прошептал мужчина, жмурясь от солнца, лучи которого отражались от снега и попадали в глаза. Но это ни капельки не раздражало его, даже наоборот, радовало, ведь за те долгие девять месяцев Платон слишком успел соскучиться по городу, друзьям и коллегам, а особенно по той, которая круто изменила его жизнь и уже навсегда осталась в его сердце.       Лиза… Все те девять месяцев, которые он провел в Монголии вместе с Миссией, Платон о ней только и думал. Первые две недели после отъезда Земцова они могли разговаривать по телефону чуть ли ни сутки напролёт, даже не замечая, как быстро тянется время, когда слышишь родной голос. И вправду, несколько часов таких разговоров казались несколькими минутами, а время ожидания до следующего звонка тянулось нестерпимо долго и мучительно.       Поначалу было все хорошо, и Платон стал чаще ловить себя на мысли, что не так уж все плохо, как он представлял себе до отъезда, но счастье длилось недолго. В один прекрасный день, когда Земцов, как обычно, набрал номер Филатовой, что-то произошло. Вместо любимого голоса он услышал голос робота, сообщающего о том, что абонент занят или телефон отключен. Сперва врач успокаивал себя тем, что мобильный мог разрядиться, а Лиза, замотавшись на работе, просто забыла о нем. Но когда на второй, третий, четвертый раз на том конце слышалась одна и та фраза, которую Платон успел выучить наизусть за неполную командировку, мужчина начинал паниковать. Елизавета не отвечала ни на звонки, ни на сообщения, да и не пробовала выходить на связь с Земцовым. — Да что же такое случилось, что Лиза не отвечает? — встревоженно произнёс брюнет, в которой раз набирая её номер и в которой раз слыша одну и ту же фразу. — Она же никогда не отключает мобильный. Что же случилось?       Бросив телефон на стол, Платон запустил пальцы в волосы, сжимая их и расхаживая по небольшой комнате, где в углу, в маленькой печке тихо потрескивали сухие дрова. Вернувшись к столу и схватив мобильный, мужчина повторил те же действия, но на том конце, кроме надоедливого повторяющегося голоса, никто не отвечал. — Лизочка, родная, пожалуйста, ответь, — шептал он, сжимая в руках телефон, словно он был виноват в том, что Филатова не отвечает.       Множество вопросов и различные воображаемые ситуации чуть ли не сводили брюнета с ума, и единственным способом узнать, что же случилось, было связаться с коллегами. Что Платон Ильич, собственно говоря, и сделал. Дозвонившись до Льва Борисовича ранним утром, мужчина первым делом задал самый важный вопрос, который его интересовал не первый день, перед этим выслушав возмущения сонного Квитко о том, что если они находятся в разных часовых поясах, то это не повод звонить когда вздумается, ведь в городе только начинает светлеть. — Да, слушаю, — сонным голосом промямлил Квитко, приняв вызов и мысленно ругая того, кто посмел его разбудить в такое время, да ещё и в выходной. — Лев Борисович, я тебя разбудил? — Земцов слишком поздно понял, что если сейчас у него утро, то в городе — только должно было начинать светлеть, поскольку они сейчас в разных часовых поясах, и время на часах отличается ни на час, второй, а больше. — Прости, я забыл что у вас только ночь. — Вот именно, и это не повод звонить другим, когда вздумается, — сев в постели, пробурчал Лева, потирая сонные глаза и понимая, что его план о нормальном, полноценном сне этой ночью потерпел крах. — Ладно, Платон Ильич, проехали. Ты что-то хотел, раз в такую рань звонишь? — выйдя из спальни и тихо прикрыв дверь, чтобы не разбудить жену, поинтересовался Квитко. — Да. Хотел узнать, с Лизой ничего не случилось? С ней все хорошо? — чувствуя, как колотится внутри сердце, мужчина задал самый волнующий вопрос. — Ну да, вчера я ее последний раз видел, жива, здорова, все с ней в порядке. А к чему такой вопрос? — Лев Борисович налил себе в стакан воды из графина. — Да я уже несколько дней не могу до неё дозвониться. Уже не знаю, что и думать. Вот ничего лучше не придумал, чем позвонить тебе, — поделился своими переживаниями с другом Земцов. — Ладно, если с Лизой все хорошо, то ты скажи ей, чтобы позвонила или написала.       Получив обещание от Квитко, Платон отключился и облегчённо выдохнул, поняв, что с Лизой все хорошо, хоть и не из её уст. В тот день он ни на шаг не отходил от телефона, всюду носил его с собой, а когда мобильный оживал, сердце мужчины начинало колотиться так, будто сейчас должно было произойти что-то очень важное, что-то, что должно изменить все. Но каким же разочарованным становилось его лицо, когда оказывалось, что звонит не Филатова, а друг, начальник или кто-то другой. Земцов уже и сам бывало пытался до неё дозвониться, только ничего не получалось. Абонент по прежнему был занят или отключен.       Тогда мужчину осенила мысль, а что если попробовать позвонить с другого номера?       Попросив у друга телефон для одного звонка, врач дрожащими пальцами набрал до боли знакомые цифры и поднёс мобильный к уху. Раздались гудки. — Филатова, слушаю, — наконец, спустя секунд десять на том конце ответили, и Земцов услышал такой знакомый и родной голос, а сердце вновь забилось в несколько раз быстрее. — Говорите, я Вас слушаю. — Лиза, это я — Платон, — протараторил брюнет, не замечая, как дрожат ноги и руки. — Ты почему не отвечаешь на мои звонки? Я уже не знаю, что и думать. Лиза, что случилось?       Но вместо её голоса раздались гудки. Ничего не понимая, Платон снова набрал её, но вызов постоянно сбрасывался, а вскоре телефон женщины и вовсе оказался отключен. Без сил опустившись на табурет, мужчина отложил одолженный телефон на стол, а сам запустил пальцы в волосы, вдруг отчётливо поняв, что Филатова с ним не хочет разговаривать.       Почему Елизавета вдруг решила оборвать с ним все связи, для врача до сих пор это оставалось загадкой. Всё было хорошо, общались, говорили, как же соскучились, а потом вдруг ни с того ни с сего она взяла и стала его полностью игнорировать, не отвечать на звонки и сообщения. Даже трюки с чужими номерами не срабатывали. Единственным способом кое как поддерживать связь с ней, оставалось узнавать все через коллег и друзей, которые сами не понимали в чем дело. А может и знали все, но не хотели об этом говорить. Так и пролетели восемь с половиной месяцев, и каждый день Земцов с нетерпением ждал того момента, что Лиза позвонит, но шли минуты, дни, месяца, а чуда не было.       Выйдя из городской маршрутки на нужную улицу, крепко сжимая в руке ручку чемодана, Платон оглянулся по сторонам и направился дальше, вновь возвращаясь в свои воспоминания. — Вызывали, Антон Павлович?       Врач вошёл в небольшое, но достаточно уютное помещение и посмотрел на сидящего напротив мужчину лет 50 с чёрными волосами, в которых где ни где уже были едва заметны первые седые волосы. Одет он был в строгую форму. — Да. Вы присаживайтесь, Платон Ильич, — он указал на стоящий напротив стул, молча наблюдая за тем, как коллега отодвигает его и присаживается. — Я не буду долго тянуть, поэтому сразу перейду к делу. Я тебя знаю ещё с прошлой Миссии, которая закончилась для тебя серьёзной травмой, и хорошо знаю твой характер. Ты никогда не сдаёшься, идёшь наперекор всему, ни изменяешь своим принципам, но, — мужчина запнулся, не зная, как продолжить. — Что с тобой случилось? — Со мной? — удивлённо переспросил Земцов. — А что со мной не так? Я, если не ошибаюсь, работаю как всегда, за поступки свои отвечаю, да и… — Нет, я не об этом. Я совершенно не об этом. Ты последние восемь месяцев ходишь какой-то грустный, замкнутый. Скажи, только честно, с любимой женщиной расстался? — С чего Вы взяли, Антон Павлович? Все нормально, — сам того не понимая, зачем-то соврал. Может, потому что не стоит знать начальнику о том, что происходит в его личной жизни? — Всё я понимаю, я все прекрасно вижу. Что случилось? Не надо врать, что все хорошо. Когда у человека действительно белая полоса в жизни, то он не ходит унылым, как ты. Понимаешь, о чем я говорю?       Платон молчал, не зная, что сказать. Да что ещё можно произнести вслух, когда и без этого все понятно. — Молчишь, — выдохнул мужчина. Достав из выдвижного ящика кое какие бумаги, Антон Павлович внимательно посмотрел на подчинённого и продолжил: — Я посоветовался с Бойко на днях, и мы приняли такое решение: езжай-ка ты домой, Платон Ильич. — Как домой? Ещё же целый месяц до окончания Миссии, — первой мыслью, почему его вдруг начальство решило отправить домой, было ни что иное, как за неисполнение прямых обязанностей. — Что я не так сделал? — Успокойся. Ты ни в чем не провинился, просто твой сосед по комнате мне все рассказал, что ты уже восемь с половиной месяцев не можешь найти себе место из-за любимой женщины. А я уже сделал вывод и вместе с начальство сверху принял решение, — спокойно объяснил мужчина, наблюдая, как на лице Земцова со скоростью света меняются эмоции.       Панов протянул Платону бумаги и ручку. — Подписывай.       Земцов только сейчас понял, что ноги принесли его к больнице, которая за несколько лет стала ему родной, ведь именно здесь он встретил настоящих и верных друзей, которые не отвернуться в трудный момент. Именно здесь он получил надежду на светлое будущее без боли и страха, что в любой момент его тайна раскроется и станет известной всем. И самое главное, именно здесь он встретил любовь всей своей жизни, за которой так скучал долгие месяца, проведённые в чужой стране.       Войдя в больницу, которая встретила его теплом, мужчина, крепко сжимая в руке ручку чемодана, направился к стойке регистратуры, возле которой Вита и Лева снова рьяно обсуждали воспитание детей. — А я тебе говорю, что им надо дать больше свободы и не контролировать их каждый шаг, — доказывал Лева, жестикулируя руками. — Да я не против свободы, но а если вдруг что-то случится с ними? — возмутилась Полупанова. — Поэтому, хочешь ты этого или нет, но я не могу вот так взять и перестать вмешиваться в их жизнь. И что, что у них сейчас такой возраст? Сейчас подростки такое могут учудить, что потом мало не покажется. Это мне мой материнский инстинкт говорит! — Опять твой материнский инстинкт! Вита, ты понимаешь… — Я так вижу, снова не можете прийти к общей мысли, — остановившись в нескольких метрах от супругов Квитко, улыбаясь, произнёс мужчина. — Это к Квитко не доходит, что нельзя… — начала было Вита, но, поняв, кто перед ней сейчас стоит, замолчала. — Платон Ильич, не уж то Вы уже вернулись?       Врач кивнул, а старшая медсестра на радостях подошла и обняла коллегу. — Знали бы Вы, как Вас не хватало в больнице все это время. Пациентки несколько месяцев не хотели верить, что Вы уехали до самого января, — радовалась она, наблюдая, как ее супруг пожимает руку коллеге. — Как же тебе удалось вырваться оттуда? У тебя же, вроде, ещё месяц командировки? — спросил Квитко. — Может пойдём в буфет, выпьем чая, поболтаем? Ты с дороги? — Как-то, но удалось, — улыбаясь во все тридцать два сообщил Платон. — Давайте в другой раз, мне ещё надо зайти кое к кому. Елизавета Юрьевна у себя?       Вита и Лева непонимающе переглянулись между собой, не зная, что говорить. — Что-то не так? — встревожился брюнет, поправляя поудобнее рюкзак на спине. — Просто Лиза сейчас в отпуске. Вернутся не так уж и скоро, — осторожно заметила Вита, наблюдая за реакцией мужчины. — Но она в городе, — предугадывая вопрос коллеги, поспешила ответить медсестра, взглянув на мужа. — Ясно, — коротко ответил он, чувствуя, что что-то они не договаривают, но что именно, понять Земцов не мог. — Ладно, тогда пойду я, не буду отвлекать от работы.       Натянув улыбку и попрощавшись, Платон развернулся и покинул больницу. Выйдя в больничный двор и стоя на крыльце, врач думал над тем, что же случилось на самом деле, и связан ли отпуск Филатовой с нежеланием общаться с ним на протяжении более, чем восемь месяцев? Как он не старался, но ответы дать было очень сложно, и единственным и наиболее верным вариантом было наконец поговорить с Лизой, расставив все точки над «і».       Опускаясь по очищенным от снега ступенькам и придерживаюсь за перила, чтобы не поскользнуться и не упасть, мужчина вздрогнул, когда к нему подбежала девушка и взяла его за локоть. — Привет! — радостно сообщила она и крепко обняла Платона на предпоследней ступеньке. — Ты чего не позвонил, не сказал, что сегодня возвращаешься? — Юлька, ну ты и напугала меня, — пожурил брюнетку врач, крепко обняв молодую особу и поцеловав в румяную щеку. — И тебе здравствуй. Специально что-ли караулила меня здесь, чтобы бросит я на шею на глазах и всех? — пошутил он. — А ты какими судьбами здесь? У тебя случилось что? — Та плановый осмотр для справки на работе, — отмахнулась она. — А ты здесь работаешь? — догадалась она и, получив утвердительный кивок, качнула головой. — Хотя, зачем я тебя спрашиваю, если кроме работы тебя ничего связывать не может с этим местом.       Выйдя за ворота из территории больницы, они, гуляя улицами города, расспрашивали друг друга о всем, что происходило с ними за время, которое не виделись. — На работу в школу устроилась, сейчас веду первоклашек. Такие шумные, но послушные, удалось найти подход к ним, — рассказывала Юля, разгребая снег под ногами. — А у тебя что интересного было в твоей Миссии? — Ничего особенного и интересного, каждый день одно и то же. Не думаю, что тебе будет в удовольствие выслушивать скучные истории, — промолвил Платон, вызывая смех у девушки. — Ты, кстати, обещал познакомить меня кое с кем. Не забыл? — напомнила она, сощурив глаза и посмотрев на мужчину, который отрицательно покачал головой. — А долго ещё идти? — Да вот этот подъезд, — Земцов указал на знакомые двери, из которых вышел мужчина с коляской, а за ним — женщина с ребёнком на руках, отчего дыхание перехватило, а сердце забилось быстрее.       У девушки вдруг зазвонил телефон, и Юля, роясь в сумочке, виновато взглянула на брюнета. — Извини, это срочно. Подожди меня здесь несколько минут, — попросила она и, приняв вызов, отошла в сторону.       Платон, не слушая, что ему сказала девушка, перехватил поудобнее ручку и направился к паре.       Костя, спустившись по лестнице, опустил детскую коляску розового цвета на землю и, улыбнувшись, обратился к женщине, которая бережно держала на руках ребёнка в теплом комбинезоне, не замечая идущего навстречу человека. — Здравствуй, — с болью в голосе произнёс Земцов, наблюдая за тем, как у неё меняется выражение лица. Теперь, кажется, все становится на свои места.       Лиза, вдруг почувствовав, как ком подходит к горлу, отвернулась от него и аккуратно положила ребёнка в коляску, укрыв тёплым одеяльцем. — Вот почему ты не отвечала на мои звонки все эти месяца, которые я буквально сходил с ума, не зная, что с тобой, где ты, почему не звонишь, не пишешь, — начал он, чувствуя, как внутри вдруг все похолодело, а там, где сердце, стало нестерпимо больно. — Я не буду тебя осуждать или стараться сделать больно, но только ответь мне: за что? Почему ты так со мной поступила? В чем я провинился перед тобой? — А Вы и не имеете права, Платон Ильич, осуждать меня после Вашего поступка, — стараясь держать себя в руках и говорить чётко и ясно, промолвила Филатова. — Хотите знать правду? А Вы её знаете. Не надо делать вид, что Вы ничего не понимаете и не знаете. Это я должна спросить у Вас, почему Вы со мной так обошлись? — Лиза, не нервничай, тебе нельзя, — вмешался в разговор Воронин, присматривая за ребёнком. — Костя, дай мне высказаться и посмотреть в глаза этому человеку после всего того, что он сделал, — перебила его блондинка и заглянула в глаза Земцову, который смотрел на неё и ничего не понимал. — Лиза, я ничего не понимаю. О чем ты? — растерянно и удивлённо спросил Земцов, заглядывая в голубые глаза, в которых вместо любви и нежности увидел ненависть к себе. — Не надо притворяться. Хотели поиздеваться надо мной и моими чувствами? Поиграть? Поздравляю, у Вас это отлично получилось! — сдерживая рвущиеся наружу слезы, перешла на крик Елизавета, тем самым испугав дочку, отчего та заплакала.       Отвернувшись от него и подойдя к коляске, женщина бережно взяла на руки ребёнка и, прижав к себе, принялась успокаивать. — Я вижу, Константин Викторович, Вы время зря не теряли, воспользовались моим отсутствием, — с отвращением посмотрев на Воронина, который с самого начала ставил палки в колеса. — Что можно в данном случае сделать? Пожелать семейного счастья, радости, что ещё можно сказать? — А нечего было бросать все и улетать за тысячи километров и вести роман на стороне! — не выдержав, высказал ему все Костя, сжимая кулаки. — Во-первых, в эту Монголию я улетел как раз таки из-за Вас! Как Вы сказали тогда, без двора и кола любовь не заполучить? План по устранению соперника сработал на отлично. А во-вторых, — Платон сделал паузу, переводя дыхание и не зная, что сказать.       В этот момент к ним подошла Юля, которая уже закончила говорить по телефону. Она спрятала мобильный в сумочку и вмешалась в разговор: — А что здесь происходит? Платон? — девушка обвела взглядом, полным непонимания, незнакомого мужчину и Земцова.       Филатова, держа на руках уснувшего ребёнка, подошла к Косте и взглянула на незнакомку с ног до головы, из-за которой все разрушились. — Как у тебя совести хватило привести ее сюда? — сквозь зубы произнесла Лиза, стараясь не разбудить дочку.       Юля и Платон удивлённо переглянулись взглядами, окончательно ничего не понимая…