Худшие версии нас / Worst versions of us

Телевизор больше не работал. Я в принципе зареклась подходить к нему, один раз уже прочувствовав реакцию рассудка на творящиеся политические игры. Раньше, купаясь в политике, как рыба в воде, я никогда не смотрела на происходящее в работе как на нечто ужасное и даже страшное. Теперь, когда речь встала о жизни и смерти, взгляды переменились. Собственная терпеливость перестала казаться такой уж титановой. Лучше не подходить к телевизору от греха подальше. Вчера Коннор позволил Грэгу прийти ко мне, а завтра… кто знает, насколько андроиду хватит терпения с участившимися истериками нерадивого посла.       Кин покинул мое «место временного пребывания» больше часа назад. В дверь постучали солдаты, и их удары были слышны даже в ванной комнате. Не помню, о чем мы болтали, когда это случилось. Кажется, о чем-то совершенно неважном, стараясь хотя бы на десять минут сделать вид, будто все в порядке. Будто мы просто решили заскочить в ванную, чтобы обсудить какую-нибудь повседневную чушь, как маленькие дети, прячущиеся от злобного воспитателя в детском саду. Будто вокруг нас нет толпы убийц, желающих нашей смерти. Будто за дверью безопасность и тишина, и нет никаких солдат. Нет никакого Коннора, смотрящего презрительно, с читаемым на лице посылом «Я здесь, потому что надо, а не потому что хочу».       Ужин так и не был тронут. Вырубив телевизор сразу после ухода Грэга, я какое-то время бродила из комнаты в комнату, стараясь успокоиться окончательно. Разговор с давним другом и впрямь помог. Все же в отличие от меня Кин имел куда более сильную выдержку. Однако затосковавшее по дому сердце еще какое-то время жалобно сжималось от воцарившейся тишины. Телевизор давал хоть какой-то шум, но лучше просидеть всю ночь в молчании и без дела, чем снова врываться в бурный поток политически хитрых и мерзких решений правительства. Весь мир стал казаться столом для покера, где всего два участника, а остальные в ней – я, Грэг, население США, даже девианты – всего лишь покерные карты, которые после игры отправятся не в колоду, а в урну для мусора.       Я не спала всю ночь, долгое время провалявшись на диване. Механические часы на стене гостиной били по мозгам своей секундной стрелкой. Лунный свет с каждым часом продвигался глубже в комнату, и от скуки мне нечем было заняться, кроме как рассматривать тени плывущих облаков по ковру. Сон требовался организму. Он сигнализировал мне об этом все сильнее, наливая веки свинцом или подбрасывая вспышки света и темноты перед глазами. Но стоило задремать хоть на минуту, как зудящее предвкушение опасности выдергивало из дремоты. Глаза резко открывались, все чувства обострялись, прислушиваясь к тишине дома. Слышны ли шаги? Видны ли посторонние тени? Как бы я не пыталась убедить мозг, что все в порядке – он все равно требовал оставаться настороже.       Смешен тот факт, что в попытке сохранить жизнь рассудок требует быть начеку, при этом игнорируя такие потребности, как отдых. Как долго я протяну без сна? Завтра точно буду клевать носом перед столом Лидеров.       За окном царила полная тишина. Я наблюдала за небом, чувствуя, в какой хаос впал организм, не решаясь заснуть. Разноцветные звезды на темном небе мерцали, и каким бы ни было прекрасным их сияние – ни одна из них так и не смогла усыпить меня. Так и пролежала я в постели, завернувшись в одеяло, наблюдая как звезды сменяются рассветными лучами. Небо окрасилось в яркие краски. Смотреть на этот рассвет было ужасно грустно.       Кто-то в сотне километров от меня сейчас также открывает глаза. Кто-то медленно собирается на работу, потягиваясь на пути к ванной комнате. Кто-то варит себе кофе и готовится выйти на улицу, направившись к автомобилю.       Этот кто-то имеет множество лиц и множество голосов, и у каждого из них свое будущее. Мое же окончится здесь, и не факт, что этот день не станет последним в моей короткой жизни. Три десятка лет… не так уж и мало, правда? Но среди этих «кто-то» есть те, кому далеко за пятьдесят. И даже он задумывается о том, как провести завтрашний день. У меня подобных мыслей больше никогда не будет.       Солнечный диск выглянул из-за кроны дерева, когда на первом этаже раздался громкий стук в дверь. Спальня, в которой я провела ночь, была открыта, потому шум прозвучал громко и требовательно. Мужской низкий голос оповестил о наступивших семи часах утра, после чего сделал короткий звонок в дверь. Как же мне не хотелось вылезать из постели. Ничего не поделать. Понаблюдав за восходящим солнцем еще несколько минут, я подавленно выпуталась из одеяла и побрела в ванную.       В отражении смотрело малознакомое мне существо. Человеком я Это не могла назвать: уставший взгляд, осунувшиеся плечи, бледная кожа. Вокруг век темные круги. Потускневшие волосы спутались. Несколько лет назад на меня смотрел совсем другой человек. В его глазах читалась только радость, в сердце царила весна. Все его мысли были заняты ностальгическим прошлым и прекрасным будущим. А что теперь? Теперь ему не хочется думать о том, что будет через пару часов. Желанием жить вовсе не пахнет.       Я сохранила самообладание, несмотря на то, как сильно хотелось заплакать. Чего толку от слез, если они не помогут завершить дело? Тем более, что во всей этой операции у меня и впрямь была собственная выгода, собственная цель, которую мы с Грэгом делим на двоих. Уж нам-то терять нечего. Все, что у нас осталось – это воспоминания, часть из которых уже начали меркнуть, покрываясь траурной вуалью. Вот и сейчас, ощутив горький комок в горле, я поднимаю выстраданный взгляд вверх, навстречу яркому свету лампы. Руки чешутся дотянуться до белого стеклянного купола и снять его, чтобы достать маленький алюминиевый сверток. Набрать записанный в нем номер кажется такой заманчивой идеей… но нет. Не сейчас. Телефон в принципе был взят с собой не для того, чтобы им пользоваться. Скорее, это как талисман, призванный успокоить, поддержать одним своим существованием. Само понимание, что устройство в зоне досягаемости, наводит хоть какое-то ощущение безопасности и облегчения. Та минута по прибытию в дом, когда я все же сорвалась ради звонка, могла стоить мне жизни. Больше так рисковать нельзя. Я опустила взгляд обратно в раковину, мыслями воображая телефонные гудки.       На наведение порядка на голове и в ней ушло не меньше часа. К моему удивлению, в ванной нашелся фен, что в принципе было странной находкой. Девианты убрали все железные столовые приборы, даже стаканы оставили пластиковые, лишь бы лишить меня хоть какого-то оружия против них. Пусть фен против машин – не очень эффективное средство, все-таки его отлично можно использовать для убийства самой себя. Я лишь посмеялась над этой мыслью, как будто это плохая шутка. Лишь бы со временем она не стала серьезной идеей.       К восьми часам я была уже полностью готова на выход. Встреча с Лидерами девиации планируется через два часа, если верить выданному Коннором графику, а значит, вскоре прибудет курьер с завтраком. По правде говоря, у меня не было никакого желания видеть того самого Джерри после вчерашней истерики, и причина крылась в медленно капающей на мозги совести. Даже у таких пропитых политиканов, как я, она существует. Оттого сидеть на диване в полной тишине, в ожидании гостя, становилось все сложнее. Телевизор я включить не решилась. Мало ли что там еще наговорят, и мало ли как мой рассудок воспримет эту информацию.       В дверь постучали ровно в восемь часов, как показали настенные часы, расположенные у телевизора. Несмотря на царящее внутри смятение, я уверенно встала с дивана и прошла к выходу, будучи полностью готовой и одетой к встрече с Лидерами. В этот раз проявлять особую осторожность не было смысла. Разве что пришлось взглянуть в глазок, чтобы наверняка увидеть серую кепку и такого же цвета комбинезон.       Андроид тихо буркнул что-то приветственное, войдя в дом как только открылась дверь. Лишь на секунду его глаза вскинулись на меня, затем тут же опустились в пол. Ему явно было неприятно или страшно здесь находиться. Не дожидаясь слов, девиант понуро принялся делать свою работу, собирая нетронутый ужин и выставляя завтрак.       Не буду спорить. В желудке крутило. Еще сильнее крутило в голове из-за дурацкого ощущения ответственности за подавленный вид девианта. Я даже не знала, как начать и стоит ли вообще начинать, учитывая, что от андроида буквально разило нежеланием общаться. К моему счастью, курьер сам вышел на контакт, поспешно разбирая пластиковые столовые приборы по обеим сторонам от яичницы. По правде говоря, сам факт такого дотошного обслуживания меня угнетает. Никогда не любила, когда вокруг вертятся и крутятся, чтобы угодить или как минимум обслужить.       – Вы… ничего не съели прошлым вечером, – черт его знает, почему андроида так взволновал этот факт. Его вопрос выбил меня из колеи, заставив почувствовать себя еще большей свиньей. – У вас впереди очень много дел. Вам обязательно стоит подкрепиться.       Я не нашлась что ответить. Просто стояла в нескольких метрах, сложив руки на груди. Девиант, видимо, не ждал ответа, продолжая понуро накрывать на стол.       – Я взял на себя смелость принести вам кофе. Знаю, рацион вашего питания не должен содержать кофеин. Но весь мир в курсе, какой у людей вокруг него культ.       Теперь я и вовсе потерялась то ли от факта заботы, то ли от запрета кофеина в моем питании. Неужели андроиды так сильно ждали нашего появления, что разработали меню? Сама мысль об этом вызывает ничто иное, кроме как смех. Теперь даже не знаю, как воспринимать состоявшееся личное знакомство с народом девиантнутых машин, будучи в доме, окруженном солдатами, но в обществе андроида, пронесшего мне кофе с самыми наилучшими пожеланиями.       Как только на стол был поставлен заранее открытый термос, а в кухне запахло кофе, я потеряла все мысли и бдительность, сделав несколько завороженных шагов вперед. Джерри явно ожидал именно такой реакции, едва заметно дернув уголком губ. Во мне же пылало огромное желание вылить весь кофе в желудок, надеясь на возможность отодвинуть усталость после бессонной ночи.       Господи… он, похоже, со сливками…       Пришлось приложить усилие, чтобы не сорваться. Недоверчиво взглянув на курьера, вернувшегося к уборке лишнего мусора, я покрепче стиснула руки, как будто те могли сами потянуться к несчастному термосу.       – Почему кофеин запрещен?       Джерри удивился моему голосу, отрешенно взглянув на меня. От его неуклюжести на пол едва не полетела все та же ваза, но и в этот раз девианту удалось ее вовремя остановить легким движением руки.       – Вы ведь… человек. А вся эта ситуация с переговорами наверняка вызывает у вас стресс. Кофеин только увеличивает возбуждение нервной системы. Ну… – девиант ненадолго замялся, смотря на меня косо, как будто в ожидании негодования, – по крайней мере, такие установки были перед вашим приездом.       – Кто-то реально пишет наше меню?       – Для вас это удивительно?       Для меня это было не просто удивительно. Это совсем никак не вклинивалось в контекст того, о чем нам твердило государство! Благодаря им девианты и все, что с ними связано, у гражданства США сформировалось негативное мнение! Все с ними связанное оказалось под запретом, не говоря уже о том, что сами люди при одном только упоминании об андроидах, готовы рвать и метать! И вот, мне предоставляют самый лучший на улице дом, обеспечивают личный транспорт, личную охрану и личного курьера с прописанным меню. Даже будильник и тот личный! Не факт, конечно, что охрана поставлена на случай если я выдам нечто ужасное, но это не умаляет всего остального!       Я промолчала, нахмурившись, но Джерри услышал в моем молчании нужный для себя ответ. Он вернулся к завтраку, доделывая последние детали в виде налитого в пластиковый стакан кофе и уже начал собираться, когда меня дернуло открыть рот. Не люблю муки совести. Они слишком невыносимы для того, кто пришел сюда с целью сровнять город с землей.       – Я бы хотела извиниться, – в знак доказательства я сделала шаг вперед, ближе к курьеру. Тот застыл, потеряно взглянув в мою сторону. – За то, что повысила вчера голос. Это было неэтично с моей стороны.       Одобрение андроида для меня было незначимо, по крайней мере я тщательно старалась себя в этом убедить, напоминая, что Джерри – всего лишь машина, жизнь которой ничего не значит в сравнении с жизнями людей, ради которых я здесь нахожусь. Тем не менее, почему-то отчаянно хотелось увидеть в его взгляде понимание или хотя бы намек на то, что девиант не держит на меня зла. Кажется, из-за недостатка человечности вокруг себя я начинаю судорожно искать его в существах, против которого строится вся наша с Грэгом политика. Дурной знак. Нужно от этого избавиться.       Джерри улыбнулся. К стыду моему его улыбка облегчила душу.       – Ничего. Я все понимаю. Я знаю, что такое – оказаться в кругу потенциальных убийц.       Курьер намекнул на революцию, в период которой город для андроидов был не местом безопасности и неприкосновенности, а лабиринтом с огромным количеством людей, которые либо боятся, либо хотят убить. Любопытство подмывало уточнить у девианта о ситуации, в которой побывал именно он, но задать такой вопрос – верх бестактности. Джерри, судя по неловкому выражению лица, воспринял мое молчание как потребность в успокоении.       – Я не знаю, почему ваше правительство объявило вас мертвыми. Политика от меня очень далека, – его приятному голосу и чуть приподнятой интонации веришь. Во второй раз удивляюсь, насколько это существо пропитано собственной атмосферой. Несколько минут назад от него веяло враждебностью, сейчас же рядом с андроидом тепло и уютно. По-своему. – Но я все равно уверен, что все, что ни делается – ведет к скорому перемирию.       – Считаете, что мир между людьми и андроидами возможен?       – Конечно. Мы ведь разумные существа, не так ли? Во всех вопросах можно прийти к компромиссу.       Как же сильно он мне напоминал другого девианта, разве что тот не так выразительно улыбается, да и в глазах не такой ребяческий блеск. Оптимистичность Джерри в моем понимании вязалась с его предназначением веселить маленьких детей, иначе как объяснить эту лучезарную улыбку и убеждение в том, что мир – прекрасен и светел?       – Говорите, прямо как Саймон, – не без одобрения ответила я, слабо улыбнувшись. Улыбка Джерри в свою очередь воспряла с новым духом.       – Спасибо! – он и впрямь воспринял мои слова как комплимент, оживившись и ощущая себя уже не так скованно. – Саймон – один из лучших среди нас! По правде говоря, если бы не он – вас бы здесь не было!       От такой новости у меня дар речи пропал. Изначально полагалось, что всегда последнее слово стоит за Первым Лидером, и именно он принимает решения. Сейчас же оказывается, что главным агитатором переговоров является совсем другой андроид! Вполне возможно, что именно он является информатором, раз ему было так важно увидеться с представителями власти США!       Мое выражение лица изменилось, ведь догадка так много для меня значила. Джерри заметил это, и блеск в его глазах потускнел. Во взгляде буквально читалось «Черт, я проговорился». Скрывать свои эмоции этот парень точно не умел.       – Так это Саймон настоял на переговорах? Разве не Маркус принимает последнее решение?       Джерри вел себя так, как будто сломался! Застыл с выпученными глазами и опавшей улыбкой, смотря мне прямо в душу. Не знаю, почему для него было так важно сохранить эту информацию в тайне. Что-то в его голове точно перемкнуло, раз андроид принялся лепетать что-то о своем развязанном языке и дурной голове.       – Что-то не так?       – Прошу прощения. Просто… – девиант быстро собрал все свое добро, после чего неуверенно взглянул на меня, – я не должен общаться с вами на такие темы. Я должен уйти.       – Но вы же ничего не сказали! – это все, что удалось мне крикнуть вслед девианту, чьи пятки разве что не сверкали. Звук его торопливых шагов за дверью затих удивительно быстро. Либо в этом что-то есть, либо поведение девианта ничто иное, как обычный испуг перед неизвестным. В конце концов, если бы я была вынуждена общаться со своим потенциальным врагом – что, собственно, и происходит – я бы тоже расценивала каждое свое слово с точки зрения безопасности.       Разговор с Джерри подарил мне немало размышлений во время завтрака. Его радужное поведение и восхищение перед Саймоном навевает на мысли, что среди андроидов, как и среди обычного людского общества, возможно обособление по интересам и мировоззрениям. Не удивительно, что андроид развлекательной направленности примкнул к Лидеру, убежденному, что мир во всем мире – не сказка. Если эта догадка верна, значит, ничего хорошего нам с Грэгом не стоит ждать. Страшно представить, как много среди девиантов тех, кто примкнет к Норт или тому же Коннору. Вчерашний день показал, что эти двое друг у друга не в почете, но какая в этом разница, если обе машины испытывают к людям враждебные чувства? Не дай Бог соединят усилия, чтобы расправиться со своим истинным врагом.       Яичница с беконом и кофе с кексом, после пропущенного ужина, показались мне самой божественной едой на свете. В этот раз мысли об отравлении не посещали. Раз этим андроидам важен даже сам рацион, то о яде уж точно не стоит думать. Вряд ли их мысли звучали как «Никакого кофе и никакого холестерина! Только протеин и крысиный яд!».       Время тянулось мучительно долго. Покончив с завтраком, я осталась сидеть за столом, наблюдая за улицей через окно. Периодически в поле зрения попадали солдаты, блуждающие по тротуару с автоматами в руках. Меня они не интересовали. Я пыталась рассмотреть окно противоположного дома, надеясь, что Грэг вот также сидит напротив и смотрит мне в глаза. Вряд ли я это узнаю, но надежда умирает последней.       До запланированной встречи оставалось больше часа. Я ходила из стороны в сторону, не зная чем себя занять. Посидела на диване, уставившись на часы. Постояла у окна, рассматривая остальные пустующие дома. Снова посидела на диване, с сомнениями в душе подержав в руке пульт. Побродила по дому, попытавшись проникнуть в подвал. Глупо полагать, что за ночь он вдруг открылся, но само понимание, что дверь вниз заперта, почему-то интриговала.       Я измучилась. Оказывается, сидеть в тишине и безделье – те еще страдания. Прошлым днем скуку развевал телевизор, а теперь… теперь я хожу по дому, отсчитывая секунды. Как бы не пыталась найти другое занятие – все равно все мысли возвращались к телевизору. Вчера, когда я решилась больше не включать федеральный канал, во мне было больше уверенности, что я справлюсь. Как же это оказалось глупо.       На часах пробило пятнадцать минут десятого, когда во входной двери щелкнул замок. От неожиданности я дернулась, сидя на диване, и перепугано посмотрела через плечо в коридор. Интуиция подсказала о том, кто именно стоит на пороге и теперь открывает дверь своим ключом. Честное слово, если он еще раз так сделает – я точно обвиню его во вторжении в частную жизнь!       Дверь отворилась, окинув темный участок коридора голубым свечением. Коннор вышел на свет, держа ключи в руке. Их вид меня взбесил, но я ничего не сказала, молча посмотрев на мужские пальцы, перебирающие гремящий предмет. Сто процентов среди них был тот, что подходит к подвалу.       Какое-то время ничего не происходило. Взгляд RK был спокойным, но уставшим. Постояв на пороге в гостиную несколько секунд, андроид взглянул на свои ключи и медленно двинулся к кухне. Такой расклад дел меня насторожил. Я даже привстала с дивана, хмуро смотря в спину детектива.       – В чем дело? До встречи еще больше получаса…       – Будьте добры, присядьте.       Не сказать, что Коннор перебил меня как-то грубо, устало и спокойно озвучив свою просьбу. Я все равно не на шутку встревожилась, застыв и не решаясь пройти к кухне. Вот уж кому не стоит доверять, особенно тому, кто врывается в дом без стука.       Мое оцепенение нагнало на девианта некоторое раздражение. Тяжело вздохнув – как будто ему это реально было нужно – RK прикрыл глаза, после чего, остановившись у стула, посмотрел в мою сторону. Хоть его интонация не была враждебной, я все равно слышала нотки раздражения и нетерпения.       – Просто. Сядьте. Пожалуйста.       Выбора у меня точно не было. Вряд ли Начальник внутренней безопасности Детройта просто уйдет, решив не настаивать на разговоре. Конечно, бдительности во мне не убавилось, когда я все же аккуратно вышла из-за дивана и направилась к столу, от нервозности приглаживая черную юбку. Мало ли что выкинет этот парень, тем более после нашего с Грэгом разговора.       Вдруг они слышали? Вдруг в ванной все же есть прослушка, которую я просмотрела?! Вдруг они узнали о наших планах?.. но если знают, то почему доставили завтрак? Случись такое, что наш разговор был записан, и солдаты с автоматами были бы в доме уже через пять минут после появления Грэга в этом доме!       От одной такой мысли прошибло на холодный пот. Может, сердце и скакнуло от страха, внешне я не подала никакого вида, усевшись напротив и сцепив руки на столе. Коннор, дождавшись этого момента, положил ключи на стол, намеренно привлекая к ним внимание. Не нравится мне этот жест «хозяина положения». Как будто только что попытались указать мне место, показав, кто на самом деле находится у руля.       – Ситуация, которая произошла прошлым вечером, заставила нас пересмотреть некоторые стороны наших правил, – девиант, не глядя на меня, шумно уселся за стол. Только успокоившись, андроид поднял взгляд, смотря открыто и сдержанно. – Отныне каждый день ваш обед будет проходить в вашем доме, в компании Сенатора Кина. Надеюсь, вам хватит часа для того, чтобы чувствовать себя комфортно на протяжении суток.       Сам факт того, что RK пришел сюда не по причине тайного разговора с Грэгом, сбросил камень с сердца. Однако за облегчением последовало недоумение. С каких пор такой, как Коннор, идет на уступки? Видимо, в моих глазах мелькнуло изумление, раз детектив вопросительно вздернул брови, ожидая ответа на неозвученный вопрос.       – Я считала, что безопасность для вас превыше всего.       – Вас не устраивает наше предложение?       – Нет, почему же, – ох, как сильно меня устраивает их предложение! Вот только чувство подвоха не оставляет ни на секунду. – Просто не пойму, с чего вдруг вы идете на уступки, особенно если это касается ваших правил.       С таким подозрением – или презрением – посмотрел Коннор, что я на миг пожалела о своих словах. Повисшая тишина нагнела холодок на душу, но мне удалось удержать кирпичное выражение лица, не отведя взгляд ни на секунду. Моя стойкость сыграла мне в плюс. Андроид, видимо, ожидая, что я не снесу длительного и прямого контакта, продолжил, как ни в чем не бывало. Похоже, техникой кирпича пользуюсь не только я.       – Полагаю, потому что ваше психическое состояние прошлым вечером натолкнуло нас на мысль, что наши правила слишком тоталитарны для людей, вроде вас. Если вас смущает такой вариант решения проблемы, то мы можем предложить вам услуги психологического характера, в виде андроида-психотерапевта.       И снова этот испытывающий, наблюдательный взгляд. Как будто от меня ожидают гастрономической реакции, за которую можно будет ухватиться и впоследствии ею же манипулировать, выискивая в поведении отклонения и грешки. Коннор, при своем каменном выражении лица, все равно выглядел так, словно я была на полиграфе перед агентом ФБР, который подозревает меня в измене родине.       Нет уж. Этот парень не добьется от меня страха или какой-либо иной реакции, кроме сдержанности. Вчерашней истерики хватило, чтобы в стене политической выдержки образовалась трещина. Следующая такая ситуация сделает из трещины окно, через которое RK будет преспокойно смотреть вглубь моей души, а может, и вглубь мозгов, раскалывая мои тайны и истинные цели как орех.       – Не думаю, что захочу делиться чем-то личным с представителем вражеского населения, – это был самый оптимальный ответ, позволивший мне оставить за собой контроль над ситуацией. Внутренне я даже потрясла за себя кулачки, с удовлетворением смотря на то, как в темных карих глазах девианта сверкает недовольство из-за порушенных ожиданий.       – Рад слышать, что вам еще не требуется психологическая помощь, Сенатор, так как судя по выражению лица вашего курьера, который не желал этим утром возвращаться к вам в дом, у меня возникают вопросы насчет вашей эмоциональной стабильности.       – Не нужно мне указывать на мою эмоциональную нестабильность.       – В таком случае не нужно нам указывать, что и как мы должны делать, – я не сразу поняла, к чему Коннор произнес предыдущие слова с легкой улыбкой, и мой вопрос возник в серо-зеленых глазах. – Ваши агрессивные требования на предоставление вам возможности общаться с делегацией были неуместны. Вы обязаны понимать, что находитесь на чужой территории и подчиняетесь чужим законам.       – Я – иностранный посол, Коннор, – от претензий, произнесенных завышенным тоном, в груди возгорелся огонек ярости. На долю минуты бдительность была упущена, увлекая за собой и самообладание. В сердцах от нарастающего негодования я указала пальцем на стол, намекая на «место временного пребывания». – И на данный момент этот дом является территорией Соединенных Штатов Америки! Нравится вам или нет, но в его пределах я могу требовать то, что мне положено по законам США!       – Вы преувеличиваете свою значимость.       – Зато не преувеличиваю свои права, находясь на своей же территории.       Точка кипения была достигнута в той мере, в которой это вообще возможно. Разговор был направлен на то, чтобы поставить меня на место. Тут и гадать не стоит, с какой целью Коннор завел дискуссию на тему моих требований. Может, андроид и пошел на уступки в виде совместного с Кином обеда, ему все равно не понравилось то, что произошло вечером. Удалось зацепить за эго? Может, и так. Ставить себя на место я все равно не позволю, отлично понимая, какие права и обязанности имеет иностранный посол, особенно на территории своего импровизированного посольства. Коннор долгое время не знал что ответить, но хотелось бы выразить ему должное. Он не повел ни единой искусственной "скулой", продолжая сверлить меня проницательным взором, как будто я только что напрямую назвала его дерьмом.       – Именно, Сенатор. На своей территории, – андроид застыл, не сводя с меня глаз, и оттого его вид был жутковатый. В душе в который раз пробежался холодок. – Только хотелось бы напомнить, что ваша территория ограничивается земельным участком этого дома. За его пределами вам точно стоит быть как можно осторожней.       Или мне показалось, или это угроза жизни? Исходя из сверлящего меня взгляда, иначе думать не приходится.       Коннор поднялся с места, оставив меня в не обнадеживающих размышлениях наедине. Ключи были убраны в карман, сам детектив, четко и холодно произнеся «Машина будет ожидать вас через девять минут», покинул дом. Эхо его шагов, доносящееся на кухню через приоткрытое окно, звучало как траурный отсчет. Понятия не имею, как долго нервы смогут выдержать в постоянном напряжении. Сдаваться быстро я все равно не собираюсь.       Машина и впрямь подъехала к дому вскоре, после андроида. Кин вышел на улицу одновременно со мной, и в автомобиль мы забрались вместе, обменявшись короткими приветствиями. Любое слово после вчерашнего вдруг стало казаться лишним. Как будто один только вопрос «Как дела?» может вызвать у сопровождающих подозрения. Конечно, это глупо, но куда деть тоненький голосок затаившегося внутри заговорщика?       Путь до мэрии был молчаливым. В этот раз я не показывала интереса к окружающим улицам и мелькающим улочкам, при этом украдкой посматривая на моменты, которые могли бы заинтересовать в свете сложившихся событий. Конечно, на деле меня увлекало именно количество встречаемых машин. Еще прошлым днем стало понятно, что их больше, чем нужно, даже сам Маркус пытался отстоять свое право на воспроизведение численности. Однако мне этого было мало. Хотелось знать как далеко девианты готовы пойти, изготавливая собственных собратьев, будучи на такой маленькой территории. Может, фабрика и главный офис «Киберлайф» были под их контролем, все же самовоспроизведение не может быть безграничным при наличии территориальных рамок. И кто знает, что последует, когда места машинам будет просто не хватать.       Регистратор в пустынном холле мэрии на сей раз восприняла наше появление спокойно. Получив опыт прошлым днем, сегодня ей не было настолько страшно. Девушка, улыбнувшись и выйдя из-за стойки, мягко поприветствовала нас и направилась к лифтам, безмолвно приглашая пройти следом. Это был всего второй день переговоров, а я уже восприняла происходящее как должное. Как будто данная процедура проходит вот уже на протяжении нескольких лет.       Нас вновь остановили в холле с фотографиями. Вновь попросили подождать несколько минут, пока Лидеры готовятся к нашему приезду. Вновь погружают в атмосферу темноты и траура, оставив наедине с черно-белыми изображениями людей. Мы с Кином держались обособленно, прошлым вечером придя к выводу, что с сегодняшнего дня нужно усилить контроль над собой. Потому никто из нас не смел нарушить тишину без причины, бродя по комнате с целью рассмотреть фото. Я точно хотела это сделать, как и в прошлый раз медленно двинувшись вдоль стены, чтобы рассмотреть снимки.       Как много людей. Как много душ. Как много жизней, которые решили возвести в ранг святых. Будучи за пределами Детройта, сгорая по ночам от ненависти ко всему, что связано с андроидами, я и представить себе не могла, что у медали под названием «Девиация машин» может быть другая сторона. Правительство не готовило нас к тому, что у кровожадных и гневных существ может быть мемориал человеческих жертв. Меня это поражает. Кина нет. Ему не хочется смотреть на фото, которые могут пошатнуть его желание убивать. На то были свои причины, и я не могла их оспорить.       Они возвели этот стенд в честь людей, падших во имя их свободы. Они возвели десятки, а может, и сотню фотографий, несмотря на то, как сильно ненавидели узурпирующий их вид. Воспели благодарность к человеческому роду!.. а точнее, к отдельным его представителям, при этом наплевав на остальных, кто пал жертвой чужой войны.       Как много гражданских лиц покинуло мир, только потому что андроидам и правительству захотелось побороться за власть в городе? Как много людей больше никогда не увидит своих близких, своих родных? Как много никогда не простит девиантов за содеянные им ужасы самосуда над простыми людьми? Грэг точно никогда не простит. Я – тем более.       – Прошу прощения.       Все это время медленно двигающаяся вдоль стены, я вновь остановилась в центре, так и не дойдя до другого конца. Мне хотелось увидеть все доступные мне лица и улыбки, как будто это было очень важно! Но и в этот раз женский мягкий голос за спиной остановил меня, врываясь в мысли. Мы вместе с Кином как по команде обернулись на коридор. Регистратор, что ушла лично известить Маркуса о нашем прибытии, сдержанно улыбнулась, после чего кивнула в знак дозволения пройти в пустой зал для аудиенции.       Ничего не изменилось. Оказавшись в кабинете, мы молча расселись по своим местам, не обращая внимания на крутящийся на экране герб США в виде белоголового орлана. Даже когда знак сменился прямым включением с Овального кабинета – мы не придали этому большого значения. Лишь приветственно кивнули, понимая, что дальнейшие тридцать минут будут утопать в тишине.       Не стану скрывать. Мне хотелось уточнить у Президента, с какого такого перепугу нас объявили смертниками на всю страну, однако Грэг так все время на меня смотрел, как будто знал какие мысли витают в дурной голове. Я не стала раскрывать рот, с апатичным лицом слушая обращение Президента Уоррен.       – Сенатор Труман. Сенатор Кин, – после вчерашней истерики меня даже немного повело от ее легкого тона, старающегося навеять чувство безопасности. – Доброго дня. Надеюсь, ваше самочувствие ничем не отличается от самочувствия прошлого дня.       Как же язык чесался пошутить на тему «Как могут чувствовать себя трупы», но я ни словами, ни внешне не выдала своего негодования. Грэг прав. Это уже неважно.       – Думаю, мне не стоит напоминать вам о наших задачах. Со вчерашнего дня ничего не изменилось.       – Так точно, Госпожа Президент, – Кин мягко кивнул в ответ, давая понять, что дальнейшие разговоры бессмысленны. Глава правительства, конечно же, была довольна таким ответом, обрубив звук. Теперь ее и немногочисленных сенаторов интересовали свои дела.       То, что политиков в кадре стало меньше, неоспоримо. Вчера все места за столом были заняты. Теперь же между темными костюмами просматривались прорехи, да и ассистентов, что сновали туда-сюда, стало меньше. Несмотря на это, атмосфера суматохи не отпускала. Все политики что-то разгорячено обсуждали, изредка умалкивая для того, чтобы дать слово Главе страны. Смотреть на их переговоры мне не хотелось. Я отвернулась, устало перебрав пальцами по столу.       Время тянулось мучительно долго, как и в предыдущий день. Мы все также не общались для предупреждения подслушивания. Как бы андроиды не пытались убедить в отсутствии посторонних ушей при аудиенции с Президентом США – мы все равно не верили до конца, пусть и благодарственно улыбаясь.       Тридцать минут закончились, но ничего не происходило. Как ни странно, даже Президент этого не заметила, продолжая на беззвучном режиме общаться со своими немногочисленными подчиненными. Я же начала беспокоиться, когда с начала переговоров прошло больше сорока минут. Где же пунктуальность машин, требующих безоговорочного соблюдения своих правил?       Беспокойство постепенно начало брать верх, и в какой-то момент я уже хотела многозначительно взглянуть на Грэга, ушедшего в свои мысли за созерцанием непочатой бутылки с водой, когда дверь за спиной отворилась. Я по инерции встрепенулась и взглянула на вошедших, ожидая встретить как минимум пять пар глаз. Мысленно даже приготовилась получить дозу ненависти от Норт, первая встреча с которой показала насколько стоит опасаться данного индивидуума. Но, к счастью, ее не было. В кабинет вошли только Маркус, Джош и Коннор. Никто из них не поздоровался, в то время как мы с Кином, как дураки, уважительно привстали. Маркус и Джош заметили этот жест, приветственно кивнув. Коннор, конечно же, не желал даже смотреть в нашу сторону, сразу заняв стул через одно место от Грэга.       – Добрый день, Маркус, – я настолько забыла о присутствии правительства США, что несколько испугалась, когда послышался голос Президента Уоррен. Женщина, как и подобает политику, была сдержанна и приветлива, однако за Маркусом сегодня этой приветливости не наблюдалось. Девиант, одетый в серый костюм с иголочки, уселся напротив экрана, избегая сурового взгляда в сторону Президента. Что-то в этом крылось. Мне это что-то не нравилось. – Рада видеть вас в здравии…       – Я предлагаю минуть формальное приветствие и приступить к обсуждению более важных проблем.       Сказать, что Первый Лидер выглядел озадаченным и даже сердитым – ничего не сказать. Уверена, не сдерживал бы он себя, и в кабинете наверняка летали бы стулья, разбивались стаканы. С первой секунды появления девиантов в кабинете стало понятно – что-то не так. И я отлично понимала, что именно. Если андроиды оставили нам федеральный канал для отслеживания новостей родной страны, то уж точно отслеживают их сами. Как и предугадывалось ранее, у Лидеров наверняка возникнет вопрос относительно нашей «живой смерти». Потому я ни разу не удивилась, когда Маркус, убедившись в наиполнейшем внимании Президента, начал разговор, не скрывая своих претензий.       – Прежде, чем мы приступим к переговорам относительно численности и границ, мне бы хотелось уточнить один момент. Расскажите, по какой причине ваши послы объявлены мертвыми на всю страну по федеральному каналу?       Из огня, да в полымя! Маркус рубил сгоряча, теперь смотря в экран прямо, без страха в голубо-зеленых глазах! От его готовности бросаться претензиями без боязни наступить на мину среди поля переговоров я напряглась, украдкой взглянув на Первую Леди страны. Та растерялась, несколько секунд не находя что ответить. В этот раз у меня не было желания вытаскивать Президента из ямы. По правде говоря, мне самой хотелось бы послушать, как правительство попытается оправдать свое заявление.       – У вас свои методы охраны городской границы, у нас свои.       Охраны?.. причем тут вообще пограничная территория?       – Вы пытаетесь меня убедить в том, что сделали это из благих побуждений?       – Я пытаюсь показать вам то, что все не настолько просто, как кажется. Вы ведь сами требовали от нас полнейшего отсутствия средств массовой информации, не так ли?       Это было похоже на какой-то скрытый диалог, приправленный выдержанными выражениями, дабы соответствовать ситуации. Двое политиков, руководителей государств, которые спокойно решают политический вопрос, а убери всю эту обертку, и кто-нибудь из них наверняка бы достал нож из-за пазухи. Хотелось бы мне думать, что этим кто-то был бы исключительно Маркус. Учитывая вчерашний грязный ход США и то, что сейчас пытается доказать Президент, я уверена, что Штаты также были бы не против вынуть как минимум миниган из большого капиталистического кармана.       Первая Леди на этом не остановилась. Замешательство на лице Маркуса ее вдохновило на новые попытки убедить в логичности ее решений. Казалось, что никого – ни меня, ни Грэга, ни Коннора с Джошом – здесь нет. Даже иные политики за столом Президента практически застыли, уставившись в стол.       – Вы не заметили, что за моим столом нет ни единого журналиста? – женская рука мягко обвела присутствующих политиков, предлагая осмотреться. Маркус не сменил суровости выражения лица, еще сильнее сдвинув брови. – Быть может, вам и удается поддерживать свое немногочисленное население в убеждении, что прикасаться к границе не стоит. В нашем случае это не так просто. Людей и представителей СМИ тянет к Детройту, хотите вы или нет. И лучше бы убедить их в том, что все происходящее – не шутки, прежде, чем случится непоправимое, и какой-нибудь очередной подросток попытается перелезть через границу.       Ее доводы были грубы, но она говорила таким тоном, что вера казалась само собой разумеющейся! Первый Лидер продолжал молчать, я же с нескрываемым интересом наблюдала за разговором. Единственный, кто никак не участвовал в беседе, был Коннор. Что вчера, что сегодня андроид не проявлял интереса к переговорам, смотря в окно и бесшумно постукивая пальцами одной руки по стеклянному столу.       – Вы же понимаете, что подобным заявлением вызвали у своего населения враждебное отношение в нашу сторону? – было видно, что Маркус отчаянно пытается найти хотя бы одну прореху в аргументах Президента. У той и на это был заготовлен ответ. С каждым словом ее интонация и взгляд становились все уверенней.       – Вы ожидаете к себе уважительного отношения после того, как отобрали у них дом и близких?       Президент шла по опасному пути, надавливая на андроида все сильнее и сильнее. Она чувствовала себя хозяйкой положения, и так оно и было. Даже Маркус в это поверил, становясь с каждой минутой мрачнее. Лидер предпринял последнюю попытку защититься, хоть в его взгляде читалось полное понимание: Уоррен уверена в своих аргументах, оттого ему не быть уверенным становится весьма сложно.       – Я согласился на переговоры. Согласился принять ваших людей в нашем городе. Я даже наделил их собственной охраной, чтобы избежать неприятностей. По-моему, я уже достаточно сделал, чтобы показать, насколько сильно не желаю продолжения конфликта. Что еще нам нужно сделать, чтобы доказать вам, что все содеянное в ноябре – причина вашего сопротивления?       Несмотря на то, что речь шла о нас с Грэгом, ни Маркус, ни Джош не посмотрели в нашу сторону. Коннор и вовсе не интересовался происходящим, бездумно смотря куда-то в стену. Начинаю чувствовать себя каким-то приложением. Впрочем, почему «начинаю»? Наша роль изначально была определена. К счастью, моя во всей этой ситуации и впрямь заключалась в постоянном отсвечивании и притягивании к себе внимания, пока Кин исполняет главную задачу.       – Например, быть более открытыми и честными к заключению мирного договора, – Президент не отставала, продолжая давить. Ситуация начала тяжелеть, напряжение в воздухе можно было резать ножом.       – Все, чего я прошу – это неприкосновенности и права на регулирование нашей численности!       – Но даже в этих запросах вы имеете свои секреты, – Первая Леди осадила нарастающий пыл девианта так быстро и просто, не повышая голос, что тот мгновенно заткнулся, испытывающее смотря в экран. Я могла только представить, насколько ему сейчас непросто. Но то, насколько непросто станет мне, я и думать не могла. – Что, если я предложу Сенатору Труман провести проверку численности вашего населения на соответствие заявленной цифре?       Чего нельзя было ожидать, так это резкого переключения внимания на меня! Маркус, может, даже и головой не дернул, зато остальные девианты, в лице Джоша и Коннора, проявили некоторый интерес, искоса и настороженно кинув взор. Даже Грэг напрягся, недобро посмотрев в мою сторону. Чего уж говорить, я сама взволновалась, неосознанно подтянувшись на стуле, тем самым притягивая к себе еще большее внимание. Еще бы! Поручит Президент такое задание, и шанс стать жертвой шальной пули будет еще больше! И никакая хваленная охрана Маркуса не поможет, не говоря уже о том, что напряжение усилится в два раза!       – Вы стремитесь получить право регулировать население, но факт заключается в том, что вы уже это делаете. В вашем распоряжении фабрика, не говоря уже о том, что вы отказываетесь обсудить вопрос передачи головного офиса «Киберлайф» под наш контроль. Поясните, по какой причине вы решили увеличить свою численность? – Лидер не отвечал, в то время как Президент смотрела пристально, выжидая какое-то время. – Что вы задумали, Маркус?       В кабинете повисла очередная тяжелая тишина. Едва прозвучал вопрос, и девиант опустил взгляд, как будто и впрямь что-то скрывая. Интерес к начатой игре перерос в беспокойство. В конце концов, все проведенное во враждебном городе Детройте время не раз заставляло меня задуматься всерьез о восстановлении и пополнении численности андроидов. Вполне возможно, что это может быть как-то связано с теми скрытыми планами военных действий, о которых трубит информатор. Тем более, если речь идет о башне «Киберлайф», в которую Грэгу в скором времени придется проникнуть. Если уж рядом с нами постоянно вертится столько охраны, представить страшно, сколько ее будет вокруг центрального офиса, главный владелец которой исчез с радаров после оккупации Детройта. Не факт, что его давно нет в живых, за что стоит благодарить девиантов.       Мое внимание было слишком пристальным. Маркус чувствовал давление со всех сторон, и одного из его соратников сей факт встревожил. Если ранее RK800 молчал, смотря куда угодно, но только не нас, то сейчас Коннор сурово и боеготовно выпрямился, готовый поставить Президента на свое место.       – Вы пытаетесь выставить нас заговорщиками, при этом объявляя на всю страну о том, что ваши послы мертвы.       – Мы стараемся всеми силами отвести от вас обычных граждан, Коннор. Не спорю, порой приходится прибегать к грязным методам, – на удивление, тон Президента стал жестче. Чего уж говорить, я и сама почувствовала некоторую злость, испепеляюще смотря на девианта. Не слишком ли много этот парень на себя берет, в открытую грубя Главе Штатов? – В то время как вы заполняете территории города новыми машинами до отказа.       – Мы имеем право делать на своей территории то, что считаем нужным.       – На своей территории? – ох, чувствую, как грозно смотрит на меня Кин, после того, как я перехватила диалог, строго смотря на RK! И как злобно смотрит на меня сам Коннор, удивленный столь грубому вторжению в чужую дискуссию. – Эта территория принадлежит США. Вы не можете просто называть ее своей.       – Обратите внимание, Сенатор, – с таким презрением на меня смотрят карие глаза, что в иной ситуации я бы испугалась. Сейчас я только злюсь, понимая, насколько много андроид себе позволяет! – Вокруг вас одни андроиды. Думаю, этого достаточно, чтобы понять, кому принадлежит данный город.       – Даже если и так. В таком случае что будет, когда вас станет слишком много для такой маленькой территории?       – Это не ваша забота!       – Нет, наша!       – Хватит!       Жесткий тон Маркуса подействовал. Мы оба замолчали, при этом ненавистно смотря друг другу в глаза, хотя по правде говоря я замолчала, потому что именно в эту секунду Грэг больно ударил меня по щиколотке под столом. Все видели этот жест, так как стол был стеклянным, но мне казалось, будто окружающий мир перестал существовать или как минимум иметь какое-то значение. Сам факт спора с девиантом вдруг стал самым важным на свете! Как будто все остальные цели, задачи, секреты потеряли свою значимость на фоне желания показать этой наглой машине где его место! Судя по ненавидящему взгляду RK, это желание является обоюдным. Давно никто не пытался испепелить меня одним лишь вниманием.       – Скандалами мы вопросов не решим. Что сделано, то сделано, но впредь я попрошу выносить подобные решения на обсуждение, – RK200 смотрел исключительно на Президента, пока мы с Коннором еще какое-то время не сводили друг с друга взгляд. В конце концов, мне надоела эта игра в гляделки, и я демонстративно отвернулась к экрану, сложив руки на груди. – Наше время идет, но мы не пришли ни к единому соглашению ни по поводу спутников, ни по поводу фабрик и заводов. Мы с вами даже не можем огласить время проведения ремонтных работ периметра.       – Позвольте заметить, что это не я начала нашу аудиенцию с претензий, Маркус, – мягко заметила Уоррен, тем не менее согласно кивнув на речь. Вряд ли сказанное ею ему понравилось, однако андроид не стал препираться, с некоторой хмуростью опустив взгляд. – Я не могу не заметить, что среди вас отсутствуют несколько Лидеров.       – Да, у нас… у нас возникли некоторые проблемы, которые нельзя отложить на потом, – Джош, впервые взявший слово, напрягся. Его встревоженный взгляд скосился на Первого Лидера в ожидании реакции, но когда той не последовало – андроид воспринял это как дозволение говорить дальше, – но мы думаем, что сегодня вполне справимся сами. Если вы не против, конечно…       – Нет. Мы не против.       С какой же лицемерной улыбкой смотрела Уоррен! Сейчас она делает вид, будто входит в чужое положение, однако пару минут назад успешно подавила в Лидерах их желание возмутиться и, как по мне, вполне обосновано! Разрываюсь между двумя чувствами: желанием восхититься и отодвинуться от экрана подальше, как будто нахождение рядом с изображением руководителя может принести проблемы. Что мне не нравилось без каких-либо подобных сомнений, так это пристальный взгляд детектива. Он даже не смущался того, что я его замечаю. Мой брошенный на него секундный взор не испугал андроида, продолжившего смотреть прямо в душу. Все еще пытается понять, насколько я опасный фрукт. Судя по моей выходке в его сторону, перевес явно не в мою пользу. Но я думала о другом.       По какой такой причине андроиды так сильно желают не затрагивать тему своего численного пополнения? По какой такой причине искусственный интеллект, способный работать в сотню раз быстрее человеческого, не берет в учет быстро кончающиеся ресурсы и территории города, которых становится все меньше с каждым новым жителем? А если и берет, то почему игнорирует? По какой причине Маркус так испугался презрения со стороны жителей страны? На что он надеялся, захватив Детройт? На похвалу?       Что же ты затеял, Маркус?..       Переговоры были длительными. Все те же вопросы, что и прошлым днем. Все те же разногласия, что и вчера. Андроиды предлагали выходы, пытались найти компромиссы, но Президент всякий раз опровергала их варианты, и я ее поддерживала. Вся эта аудиенция была настоящая иллюзия, и пока что нам удавалось поддерживать ее высокую значимость в глазах Лидеров. Лишь в одном нам удалось установить согласие: в передаче прав над спутниками. Конечно, и здесь все было не так просто. Никто никому права не передавал и никто ни у кого их не отбирал. Девианты просто решили их временно не эксплуатировать, обращаясь к ним только на важные случаи, типа отслеживания космических тел или общение с США. Это давало мне маленький шанс на использование телефона, оставшегося в ванной комнате. Руки чесались к нему прикоснуться и прижать к груди, особенно всякий раз, как я открывала рот, обязательно ощущая на себе подозревающий взгляд RK800.       Похоже, во мне чуют врага за версту. Что ж поделать, отчасти Коннор чувствует правильно. Лишь бы подозрения не переросли в действия. Когда время закончилось, а желудок вновь дал о себе знать, беззвучно забурчав, всем здесь стало понятно, что продолжать дискуссии нет смысла. Политики по ту сторону казались вымученными, и только Президент Уоррен имела все тот же свежий вид, показывая готовность рассуждать на тему компромиссов бесконечно долго. Время перевалило за час, намекая на нужду в прекращении этих политических пыток – которые из-за своей бессмысленности утомляли даже меня – однако мы продолжали сидеть, перетирая одни и те же вопросы.       Что делать с фабриками и заводами, коими Детройт так богат?       Как поступить с торговыми путями, которые раньше проходили через город, но которые оборвались в силу сложившихся условий?       Что делать с людьми, имущество которых осталось здесь, за забором? И как быть с девиантами, что рассыпаны по всей стране?       От этих тем начало тошнить. Что сказать, мне и от самой себя было отвратительно на фоне того, что все предложения Лидеров намеренно отвергались. Я видела в своей стороне маленькую девочку, погруженную в слезы и извечные «хотелки». Искренне остается надеяться, чтобы Лидеры не почувствовали в нашей упертости какой-то подвох.       В очередной наступившей тишине, связанной с обдумыванием все тех же вопросов, внезапно почувствовалось напряжение. Висок Коннора замерцал желтым, после чего андроид хмуро покосился на Маркуса и Джоша. Все трое обменялись опасливыми взглядами. Они явно общались друг с другом на недоступном нам уровне, обмениваясь какой-то тревожащей информацией. Выражение лиц обоих RK буквально кричало об этом. Я обеспокоенно посмотрела на Грэга, которому было сложно усидеть на месте весь прошедший час. Он то и дело елозил по стулу, молчаливо смотря на андроидов исподтишка.       – Прошу прощения, Президент Уоррен, – Маркус выдержал на хмуром лице Коннора длительный взгляд, после чего подтянулся и сурово посмотрел на экран. Все по ту сторону сразу напряглись. На лицах некоторых политиков буквально читалось нестерпимое желание услышать просьбу об окончании переговоров. – Боюсь, что мы должны перенести дальнейшие обсуждения на завтра. Если, конечно, вас это не затруднит.       – Конечно. Тем более, что наше время давно уже истекло.       Я на рефлексах посмотрела в сторону часов, находящихся над головой Кина. Половина третьего… оно и впрямь давно уже истекло.       Коннор и Джош прощались торопливо. Если первый, шумно встав из-за стола, придерживая галстук, мимолетно кивнул в знак прощания и удалился из комнаты, то второй делал это не так быстро, пожелав удачи и Президенту, и мне, и Грэгу в отдельности. Мы с Кином засобирались только когда экран потух, а в кабинете остался один лишь удрученный Маркус, однако я не успела мысленно порадоваться окончанию переговоров.       – Сенатор Труман? – спокойно, но с ноткой суровости произнес Первый Лидер, когда мы с Кином поднялись с мест. Я остановилась, ожидая пояснений. – Я могу вас попросить остаться?       Меня уже напрягает это желание общаться с послами наедине, без лишних ушей. Что в прошлый раз, что в этот день Маркус изъявляет желание поговорить с глазу на глаз, «не для официальных протоколов». Только сейчас меня и вовсе просят остаться одну, без Грэга. Кин, мысленно задаваясь вопросом так же, как и я, бросил на меня предостерегающий взгляд. Мужчина нехотя покинул кабинет, я же медленно села обратно за стол, пристально наблюдая за девиантом.       – Вы кажетесь мне умным человеком, Сенатор, – андроид дождался, когда дверь в кабинет закроется. Его гетерохромированные глаза были обращены к своим пальцам на столе, как будто ему не хотелось встречаться с моим взглядом. – Уверен, что вам есть что сказать о ваших с Президентом решениях.       – Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, Маркус.       – Я об играх вашего правительства, Ребекка, – это был первый раз, когда кто-то в этом городе, помимо Кина, назвал меня по имени. Не могу не сказать, что это не насторожило. Маркус за все время знакомства показал себя как политически подкованный и уважающий пространство других, и вдруг переступает черту политических отношений, не боясь назвать по имени без разрешения. – Мне искренне хочется надеяться, что все это и впрямь ради нашего общего блага, но происходящее все больше наталкивает на мысль, что нас хотят выставить безумными убийцами.       Он взглянул на меня в желании услышать ответ, но я молчала. Что ему сказать? Что я сама пребывала в шоке от новости своей смерти? Не стану же я рассказывать о том, что изначальная цель нашей делегации – раскрытие планов Маркуса и уничтожение андроидов!       Время шло, а слов так и не находилось. Я как будто язык проглотила, совершенно не понимая, что говорить. Растерянность для меня в принципе нечастое явление, особенно в политике. Умение «лить словесную воду» вшито под кожу, но сейчас не было ни единой мысли на затеянную Лидером тему. Я и сама злилась на правительство за его поступок, но если из моих уст сойдет признание в виде «Я не знаю, как так вышло» – это будет означать, что мы со Штатами порознь, а значит, от меня, как от политика, нет никакого смысла.       – По правде говоря, я и не жду от вас каких-то объяснений, но не потому что у вас с Президентом Уоррен есть какие-то свои договоренности, – Маркус, не дождавшись ответа, продолжил монолог. – Ваша реакция на новость прошлым вечером дала мне четко понять, что вы и сами не в курсе происходящего в правительстве.       Я даже не удивилась, что андроид в курсе произошедшего. Мне хотелось спросить, зачем тогда вообще этот разговор, если Маркус и сам все прекрасно понимает. К счастью, не пришлось. Я продолжила молчать, смотря на Лидера внимательными глазами.       – Это отчасти делает нас по одну сторону баррикад, Сенатор. Искренне надеюсь, что вы подумаете над этим на досуге, – Маркус кивнул самому себе, как будто стараясь себя убедить в правильности предположений. – Больше не смею вас задерживать. Можете идти, если вам нечего сказать.       Мне было нечего сказать, хоть я и не сразу осмелилась встать с места. Прощаться мы не стали. Я просто покинула кабинет, нагрузив голову тяжелыми мыслями. Они не покидали меня долгое время. Ни при встрече с обеспокоенным Грэгом у выхода из здания, ни в машине на пути к нашей улице. Ни даже когда мы оба вошли в мой дом, ощутив дурманящий аромат свежей выпечки и печеного мяса. Правда, есть мне не особо хотелось. Я вяло ковырялась вилкой в тарелке, даже не замечая того, как пристально на меня смотрит Кин.       С чего вдруг Первый Лидер девиантов, являющийся самым подкованным во всем андроидском сообществе, вдруг решает предоставить мне выбор стороны? То, что Маркус является самым самым умным, сомневаться не приходится. Может, я и ненавидела весь этот город и их жителей всем сердцем, искренне желая добраться до тайн Первого Лидера, все равно не могу не признать того, насколько они умны. Не каждый в кратчайший срок сможет отобрать целый город, вынудив хозяина согласиться с неприкосновенностью своего раба. Тем не менее это не отменяет того факта, что никакого доверия к этим созданиям у меня нет и не будет.       – Как ты?       Грэг прервал поток мыслей. Встрепенувшись от раздумий, я недоуменно подняла лицо на мужчину. Кин старался сделать непричастный вид, как будто интересовался между делом, однако я слишком хорошо его знала, чтобы не понять, какое беспокойство сейчас в нем играет. Он также ковырялся в тарелке, как и я, уже успев неторопливо уничтожить половину порции мяса.       – Нормально.       Конечно, я соврала. Как бы ни было страшно или неприятно, желания делиться подробностями своего состояния не было. Тем более здесь, где прослушивающих устройств больше, чем во всем Белом доме.       – Уверена?       – Хочешь это обсудить?       Грэг длительно посмотрел в мою сторону исподлобья, застыв с вилкой над тарелкой. Обсуждать он не захотел. Постепенно его внимание вернулось к еде.       – Какие планы на вечер?       В подобном разговоре не было никакого смысла, учитывая где мы находимся. Однако Грэг говорил не о досуге. Он старался поговорить на тему будущей встречи с информатором, которая состоится сегодня вечером. Напрягшись, я хмуро поелозила на стуле, стараясь подобрать менее подозрительные для прослушки слова.       – Уж точно не стану включать телевизор. Может, почитаю чего из книг.       Кин промычал, одобрительно кивнув головой. В комнату вернулось молчание, нарушенное спустя несколько минут.       – Что ты думаешь о Конноре?       Еще один вопрос, который мы слышим иначе. Не как подслушивающие разговор. Понимая, что Грэг на самом деле интересуется, может ли Коннор быть информатором, я неприязненно сдвинула брови к переносице.       – Он мне не нравится. Слишком агрессивный.       – Это ведь он выделил нам совместное время.       – У него были на то свои причины.       – Считаешь, он не…       – Нет, Грэг, – попытки Кина рассуждать о причастности RK800 к информированию Штатов меня взбесили. Я грубо оборвала мужчину, грозно взглянув ему в лицо, и тот, прикрыв рот, застыл, удивленный моим раздражением. – Нет.       Сложно передать все свои мысли и подозрения, используя короткие фразы. Одно неловкое слово и вся операция пойдет прахом. Остается надеяться на собственное умение передавать переживания глазами, что я и сделала, выдержав раздраженный взгляд на мужчине. Тот, сжав губы в тонкую полоску, вернулся к тарелке.       Еще как минимум десять минут мы находились в полной тишине, доедая мясо и допивая чай. Я давно сбросила свои каблуки, Грэг давно скинул тесноватый для его широких плеч пиджак. Вчера я ради одной минуты встречи была готова разнести дом. Сегодня общество друга не вызывало у меня так много эмоций. После его предположений, что информатором может быть Коннор, я и вовсе не хочу с ним разговаривать. Видимо, презрение к андроиду отныне решает для меня все.       – Извини, – после моей импульсивности стало не по себе, глядя на ушедшего в раздумья Грэга. Я виновато нахмурила брови, посматривая на друга исподтишка. Мужчина вел себя так, как будто ничего не произошло. – Не хотела обидеть.       – Брось. Все в порядке, – мужчина неопределенно дернул плечами, мол, неважно, и я ему поверила. – Лучше расскажи, чего от тебя хотел Маркус. Он же не просто так оставил тебя в кабинете одну.       Не думаю, что тем, кто слушает этот разговор, стоит знать подробности встречи. Недаром Маркус попросил меня остаться после того, как все Лидеры вышли. Я уже хотела заметить этот момент, в какой-то степени упрекнуть соратника в легкомысленности, но одного взгляда хватило, чтобы понять: он делает это нарочно, играя на нервах девиантов. Такая демонстративность читалась на его лице, что я опешила, впервые видя этого человека таким… надменным. Желания поддерживать его игры не наблюдалось.       – Неважно. Простые вопросы и предостережения.       – Так у вас теперь и от меня секреты?       Мужчина усмехнулся, я же кинула на него предостерегающий взгляд, нетерпящий шуток. Кин, не ожидая от меня суровости, поперхнулся, несколько секунд откашливаясь и заливаясь краской.       – Ну, а ты? – не выжидая, когда мужчина откашляется, я как ни в чем не бывало задала мало интересующий меня вопрос. Получила, однако, довольно интересный ответ, под которым звучало нечто большее, чем просто беспечная беседа ни о чем. – Чем будешь заниматься вечером?       Кин решил промочить саднящее горло глотком воды. Чай был слишком горячим для этого, потому мужчине пришлось встать со стула и пройти к раковине, чтобы налить один из пластмассовых стаканов, оставленных на стойке. Я не ждала от него какого-либо вразумительного ответа, вернувшись к еде, но когда Грэг, выпив половину стакана воды, сказал «про свои планы на вечер» – тут же напряглась, понимая, о чем будет идти речь.       – Не знаю. Была бы возможность выйти из дома – погулял бы по городу, – несколько секунд тянулась тишина, после которой Кин, задумчиво посмотрев перед собой, тихо произнес, – говорят, со здешней набережной прекрасный вид на ночную Канаду.       Мне не пришлось переспрашивать – я и так знала, что мне только что назвали место встречи с информатором этой ночью. Опасно называть такие вещи напрямую, однако Кин рисковал не просто так. Он отлично понимал, насколько мне будет спокойно, знай я, куда отправится соратник. Я, конечно, не ринусь за ним следом, однако это лучше, чем неизвестность. Да и вряд ли девианты поймут, к чему вообще были сказаны эти слова. Для них мы неблизкие друг другу люди, попавшие в незнакомый город.       Мы молчали, как будто упоминание о скорой встрече с информатором наводит на более темные тяжелые мысли. О той даме, которую писатели и поэты восхваляли в своих творениях. О той, которая оставляет за собой черный след из тел, оторванных от душ. О той, у которой в руке коса, что вот-вот должна отобрать еще одну человеческую жизнь. Конечно, это не так… конечно, Кин не умрет. Точно не сегодня.       – А как насчет Норт? Что думаешь насчет нее?       Вырванная из своих мрачных мыслей, я потерянно посмотрела на мужчину. Его улыбка – искренняя и лучезарная – смутила, однако стоило взглянуть в глаза и все сразу встало на свои места. Грэг не хочет думать о плохом. Как минимум пытается перевести тему в другое русло, не желая редкие минуты уединения отдавать мрачности и тоске. Я лишь улыбнулась в ответ, даже в этом видя отзвуки печали и траура, как будто это был наш последний совместный обед.       Кин покинул дом в час, когда раздался предупреждающий стук в дверь. Все это время мы старались общаться о главной задаче нашей делегации, прикрывая ее обычным обсуждением сложившихся условий жизни людей, попавших в чужой мир. Удавалось довольно неплохо, тем более, что мы оба уже были подкованы к такой работе. Я – благодаря политике, Грэг – благодаря специфике своей деятельности до революции ноября. Не могу не согласиться с тем, что наши разговоры подарили мне хоть немного спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. По крайней мере меня больше не посещало чувство загнанности как в прошлый вечер, словно израненного зверя, попавшего в одинокую клетку. Когда же Кин засобирался на выход, нечто схожее с волнением прокралось в дом через открытую входную дверь, но я не окликнула мужчину, когда тот вышел за порог. Просто потому что окликнуть и пожелать удачи для нас обоих звучало бы как прощание. Прощаться с Грэгом я не собиралась. Точно не здесь и не сейчас.       Время тянулось ужасно долго. Это бесило. Несколько раз мне приходилось подниматься наверх, в ванную комнату, чтобы умыться и привести себя в порядок. Мысли, в моменты, когда мокрые от холодной воды серые глаза смотрели в зеркало, заходили дальше, чем положено. Пришлось их удерживать, тоскливо смотря на настенную лампу, в которой был спрятан телефон.       Кажется, я слышала его писк. Тонкий и тихий, он несмело шептал мне о шансе набрать номер и услышать родные голоса. Кто знает, вдруг андроиды не следят за подобными сигналами, и я и впрямь могу позвонить, абсолютно ничем не рискуя? Всего минута, даже секунда подарит мне немного уверенности, которой становится все меньше! Так почему бы не воспользоваться шансом?..       Глаза боялись, но руки делали. Панель с лампы была убрана, дрожащие пальцы отыскали серебряный кулек. Я несколько минут стояла, уперевшись поясницей о ванну, позволяя шуму воды из-под крана поглотить разум. В ладонях лежал блестящий комок, в голове ничего, кроме желания ощутить безопасность, пусть даже и мнимую. Вот только не факт, что мои дальнейшие действия не приведут к последствиям, а все уговоры мозга рискнуть – не проявление слабости и усталости. Одна часть меня требовала аккуратно и робко развернуть фольгу, другая часть умоляла не поддаваться уговорам эмоций. Как минимум пять минут я судорожно сжимала устройство, закрыв глаза. Вскоре телефон был убран обратно.       День был настолько скучным, что я не находила себе места. Телевизор оставался выключенным, потому полка с книгами была атакована вскоре после уединения с телефоном. Здесь было множество разных историй, множество жанров на любой вкус. Люди, которые жили здесь до революции, явно ценили бумажные носители произведений, и оттого их значимость росла с огромной прогрессией. Хочешь не хочешь, а все равно невольно задумаешься о тех, чьи отзвуки до сих пор витают в комнатах, будь то следы снятых фотографий на стенах или наиболее потрепанные корешки излюбленных бывшими хозяевами книг.       Никогда бы не подумала, что сидеть в молчании и бездействии так непросто. Последний год жизни был самым сложным, но даже когда депрессия укоренилась в нездоровой психике – я никогда не пребывала в полнейшей тишине. Тогда вокруг сновало множество людей, шумящих и пытающихся как-то помочь, даже тот же Кин. Когда людей не было – были мысли, рвущие голову изнутри. Я никогда не была одна, даже когда уезжала от родного дома за тысячи километров по рабочим делам. Мысленно со мной всегда было большое количество людей, среди которых как минимум трое занимали первые места. И вот, я здесь. Там, где ничего и никого для меня нет.       Ничего и никого.       Страницы летели незаметно. По правде говоря, я не особо вникала в текст, больше прислушиваясь к самой себе. Как только за окном появились закатные краски – все внимание окончательно приковалось к улице, где небо с каждой минутой становилось все более розовым, ярким. Прекрасным… я не думала об этой красоте. Я поднимала взгляд в надежде заметить остановившееся Солнце, решившее этим вечером не уходить за горизонт. Ведь с каждым сантиметром вниз оно подгоняло ночь, в темноте которой Грэг рискнет своей жизнью, выйдя из дома. Не знаю, как именно он будет это делать, учитывая видеомониторинг вокруг участка. Информатор подскажет, направит, поможет. Однако никакая помощь и никакие подсказки не гарантируют ста процентов того, что ночь не станет для Грэга летальной. И как бы я не старалась уйти в книгу, пропуская мимо себя диалоги и описания персонажей, все равно мысленно, а затем и зрительно возвращалась к закату. Надеждам не было суждено сбыться. Солнце медленно опускалось вниз, освещая меня теплыми, но по-своему траурными лучами. Когда же оно скрылось окончательно, я тускло улыбнулась самой себе.       Решения не изменить. Не избежать того, что должно произойти. Кин вот-вот окажется на пути к набережной, а это значит, что вскоре многое станет ясно. На многие вопросы найдутся ответы.       Например, информатор. Кто он такой? Почему вдруг проявил интерес к сотрудничеству с США, находясь на стороне девиантов? Грэг по какой-то причине решил, что это Коннор, но мне же такое предположение кажется нелепым. RK800, андроид, предавший человечество и укравший для Маркуса по меньшей мере полторы тысячи машин, вдруг становится помощником. Слишком сказочно, чтобы в это поверить, тем более на фоне его агрессии, направленной в мою сторону, не говоря уже о желании врываться в чужой…       …дом.       Скрежет в дверном замке прозвучал в тишине погруженного в темноту коридора как шаги чужака для злой собаки на цепи. Не сказать, что «место временного пребывания» стало для меня домом, однако его территорию я воспринимала исключительно как свою. Это не родные стены, но какой-никакой безопасный участок. И наличие у врага ключей не прибавляет комфорта. Напротив, заставляет ужасно злиться, позабыв о Кине, о книге и даже о телефоне.       Коридор на мгновение озарился тусклым светом улицы, после чего в доме прозвучал щелчок. Замершая и недовольная, я привстала на диване, чтобы получше видеть вошедшего. Время на часах подсказало, что близится ужин, однако голубое свечение на стенах было слишком подозрительным. Это точно не Джерри – у него нет ни диода, ни своих ключей. Я была готова увидеть знакомый суровый профиль, хоть все равно почувствовала жгучую злость при его виде. Коннор, выйдя из коридора, холодно посмотрел на меня.       – Вам не кажется, что вы перебарщиваете?       К моему собственному удивлению, мой голос прозвучал так грубо и громко, что его эхо раздалось на кухне. RK нарочито непонимающе приподнял брови, как будто задавая мне немой вопрос. Сей жест настолько возмутил, что я сильнее сжала пальцами книгу, физически готовясь запустить ее в голову девианта.       – Почему вы позволяете себе врываться в мой дом, еще и с помощью своих ключей?       – Это не ваш дом, – андроид без какой-либо эмоции проговорил слова, развернувшись к кухне. Не была бы я такой злой, наверняка бы обратила внимание на сумку, с которой приходил Джерри. Сейчас во мне рокотала ярость, потянувшая в коридор, следом за девиантом с раздутым самомнением. – В целях безопасности я имею право войти сюда в любое время, когда посчитаю нужным.       Да неужели?! Может, ему еще и дверь в спальню открыть, постелив ему рядом коврик?! Ярость переполняла так сильно, что я наплевала на всякую субординацию! Была бы в руках бита, уверена, она бы давно полетела в темный затылок андроида. Настолько поведение девианта бесило!       – Вы не думаете, что берете на себя слишком много?! – кулаки сжались непроизвольно, готовые ринуться в бой. Я сделала еще несколько шагов к RK, игнорируя его холодную отстраненность и занятость сумкой, уложенной на кухонный стол.       – Например, что? Доставку ужина до вашего посольства?       Ожидалось что угодно: от скандала до молчания, но точно не это. Опешившая от услышанного, я потеряно посмотрела на багаж. Ранее проскочившая мысль про Джерри была блеклой. Сейчас же, после того, как Коннор буквально ткнул пальцем в цель своего визита, злость притупилась. Какое-то время я не могла найтись что ответить, оторопело смотря на сумку, оставленную Коннором. Доставать ужин он не стал. Тут же сделал шаг от стола, с холодным взглядом убрав руки по швам.       – А где Джерри?       – Исчез.       Коротко и ясно, да так сильно, что по телу пробежался холодок. Мои эмоции буквально читались на лице. Брови настороженно сдвинулись вместе, взгляд полностью приковался к девианту, смотрящему на меня без какого-либо выражения лица. Его внимание нельзя было назвать пристальным, однако Коннор точно ждал реакции.       – В каком смысле «исчез»?       – В таком, в каком есть.       RK800 вновь замолчал, как будто ему больше нечего было сказать. Вместе с этим андроид не торопился уходить, продолжая смотреть на меня, разве что засунув руку с ключами в карман брюк, отодвинув подол черного пиджака. Намеренно это было или нет, однако в свете кухонной лампы рукоятка убранного в нательную портупею пистолета весьма грозно и многозначительно блеснула. Вид оружия напряг еще сильнее, чем известие о пропавшем девианте, к которому я успела несколько проникнуться. Злость вернулась, и главная ее причина была в том, что демонстрация пистолета ощущалась как… обвинение. Холодный взгляд потемневших глаз укрепил чувство. Я недовольно переметнула внимание с пистолета на мужское лицо.       – Не желаете мне что-либо рассказать? – как будто между делом спросил детектив, едва заметно пожав плечами.       – Я не понимаю, к чему этот вопрос, – кулаки сжались еще сильнее, впиваясь ногтями в мягкую кожу. Со стороны я выглядела как насторожившийся пес, утробно рычащий перед тем, как кинуться в бегство.       – Мне кажется, что вы отлично понимаете, к чему. Видите ли, занятным является тот факт, что вчера вечером у нас пропал один андроид. И вот, сегодня исчез Джерри. И все это началось именно с вашего прибытия, – Коннор сделал маленький шаг в мою сторону, отчего остро захотелось отступить. Я удержала себя на месте, не сменяя гневного взгляда. – И у меня есть все основания для того, чтобы предполагать вашу причастность к произошедшему.       – Что за чушь? – в моем голосе и впрямь было больше рычания, чем человеческой речи. Андроиду не понравился такой тон. В карих глазах мелькнуло презрение, однако лицом RK ничего не показал, остановившись в метре.       – Я бы не назвал это чушью. Ваше правительство самолично убило вас на всеобщую публику, и я не поверю в то, что это сделано ради безопасности наших переговоров. С какой целью Президент станет объявлять о вашей смерти, Сенатор, если от наших с вами отношений зависит отношения двух рас?       Коннор говорил правильные вещи, подмечая очевидные факты, и самое отвратительное во всем этом было то, что я отчасти знала ответы на вопросы. Единственное, чего мне не удалось – мгновенно выдумать какой-нибудь аргумент в пользу решения США, и причина тому были не страх и не злость. Причина тому была доселе неизвестная мне парализация, настигнувшая тело при непрерывном взгляде наблюдательных и темных глаз. Кажется, я не понаслышке узнала, как чувствует себя кролик при взгляде в зрачки питона. Я не то, чтобы сдвинуться с места не смогла, я даже рот не посмела открыть, оцепенев как будто под гипнозом.       – Я не знаю, какие игры вы затеяли с правительством, но одно могу сказать точно: с этого дня у меня появилось на одну причину больше для пристального наблюдения за вами и вашим коллегой, Ребекка. И я бы не советовал вам привлекать к себе лишнее внимание своим поведением.       – С чего вдруг мое поведение вообще его привлекает? – удивительно, как голос не заикнулся при удачной попытке сказать хоть что-то.       – Вы сегодня были весьма красноречивы, Сенатор. Вам не кажется, что вы суете свой нос в чужие дела? – Коннор заметно опустил голову к плечу, разглядывая мои глаза как будто забавную диковинку.       – Пока я веду переговоры – все ваши дела автоматически становятся нашими.       – Вы придаете слишком большое значение своей персоне, особенно учитывая, что здесь вы просто представитель, вынужденный временно пребывать на чужой территории. Вся ваша основная задача состоит не в участии в дискуссиях, а в учтивой улыбке, сидя за общим столом, только потому что «так надо», – последние слова были выделены особым акцентом. Гипноз от такого жеста разом спал. На его место пришла все та же ярость, рокочущая в груди и облизывающая своими жаркими языками с ног до головы. Вряд ли Коннор обратил внимание на мои пылающие щеки и уши. Он и сам был слишком зол, чтобы следить за моим эмоциональным состоянием. – Так что я предлагаю вам такой вариант. Вы затыкаете свой рот и не суете нос в наши вопросы, а я не ставлю к вам в дом дополнительную охрану. Надеюсь, мы друг друга поняли?       Да, мы друг друга поняли. Пыхтя как паровозы от злости и негодования, поняли друг друга, не желая усугублять и без того тяжелую ситуацию. Честное слово, когда все завершится, и Грэг запустит механизм уничтожения города – я самолично возьму в руку пистолет и пущу этой машине пулю в лоб! Видеть его тириум на собственных руках будет для меня той еще усладой, особенно после его псевдоспокойных речей с намеком «Я улыбаюсь, но в душе желаю свернуть тебе шею»!       Коннор недолго ждал моего ответа. Убедившись, что пререканий нет, андроид сделал несколько шагов спиной назад, после чего развернулся и медленно двинулся к выходу. Он оставил меня в одиночестве, в приглушенном свете коридора, злиться от услышанного и холодеть от мысли о дополнительных проверках из-за исчезновений девиантов. О последнем думать я и вовсе не желаю, в конце концов, вряд ли кто-то из нас – тем более я – причастен к пропаже. Однако последствия этих исчезновений могут сыграть злую шутку. Тем более сегодня, когда Кин решил отправиться на набережную для встречи с информатором.       Он еще думал, что Коннор и есть партизан… уму непостижимо.       Девиант оставил после себя немало мыслей для обдумывания. Чем дольше я обмозговывала разговор, тем больше страх сковывал сердце. Я еле заставила себя съесть ужин, да и то половину оставила, в какой-то момент поняв, что могу выблевать все съеденное от волнения. В то же время показывать своего беспокойства было нельзя. Любой, прослушивающий происходящее в доме, сразу поймет, что со мной что-то не так. Пришлось приложить усилие, чтобы удержать себя от бесконтрольного блуждания по дому с бесконечным и безрезультатным поиском чем себя занять.       Что будет, если они и впрямь решат усилить контроль? А если вдруг придут ночью, чтобы проверить наше присутствие на месте? Что будет, если Кина не найдут дома?! И или вовсе поймают на улице?! Что будет?! Лживое объявление о смерти станет правдивым?! Нас просто убьют, лишив эту делегацию всякого смысла как для девиантов, так и для страны?!       Мне было сложно сидеть. Мне было сложно стоять! Я старалась вчитаться в книгу, похаживая по гостиной из стороны в сторону, но все было бестолку. Ни одна строчка не лезла в голову! Там были совсем иные тараканы, жадно мечущиеся из одной извилины в другую!       Ночь подкралась незаметно. Небо давно потеряло светлые краски. Книга была брошена на диван, я же с совершенно каменным выражением лица стояла у окна, сложив руки на груди. Патрулирующие солдаты несколько раз смотрели в мою сторону, с легкостью видя мой силуэт, несмотря на царивший в гостиной мрак. Мне было все равно. Все внимание занимал исключительно противоположный дом, в котором горело всего одно окно на втором этаже. В какой-то момент оно потухло. Я окончательно потеряла стойкость, ощутив как перепугано екнуло сердце, вызвав волну мурашек по телу.       Спокойно, Бекки… спокойно. Все хорошо. Ни ты, ни Грэг не причастны к исчезновению девиантов. Андроиды не настолько тупы, чтобы этого не понимать, будучи с нами практически на протяжении всех двадцати четырех часов в сутки. Тебе не о чем волноваться. У тебя есть ты, статус посла и… телефон.       Одна только мысль об устройстве усмирила страх. Нервно выдохнув и прикрыв глаза, я представила жесткость фольгированного комка. Представила шорох раскрывающейся фольги; представила, как приятно собственными духами пахнет телефон, напоминая о родном доме; как приятно нагревается пластик от ладони, как искажается радиоволна, как приветственно и радостно звучит голос, встречающий меня по ту сторону! Как звучит гудок, извещающий о соединении… этого было достаточно, чтобы на минуту почувствовать себя в безопасности. Именно в этот момент я ощутила жуткую усталость. Эмоциональные скачки дня слишком сильно вымотали организм, и вот, после того, как спало напряжение, я прочувствовала это каждой клеточкой тела. Стоять у окна мне больше не хотелось. Я медленно побрела на второй этаж, решившись на попытку уснуть в чужом «месте временного пребывания», в совершенно чужом городе.       Теплое одеяло унесло меня достаточно быстро. В спальне остался приглушенный свет настольной лампы, но стоило голове коснуться подушки – сонливость забрала меня в свои сети. Мне ничего не снилось. Казалось, я просто пребываю в темноте, неосознанно прислушиваясь к каждому шороху в доме. Периодически, вырываясь из дремоты, я искала глазами окно, желая найти в нем рассветные оттенки желтого, но тех, увы, все не было. Сны забирали меня все дальше и дальше.       Я в безопасности…       Со мной все хорошо.       Я в безопасности…       Я могу спокойно поспать, дав себе час на передышку.       Я в безопасности…       Все происходящее перестало быть значимым.       Я в…       Громкий треск перепугал не на шутку! Подскочив на постели, я принялась перепугано дышать, осматриваясь по сторонам. Что-то в доме было не так однозначно, однако все еще спящий рассудок не сразу понял в чем дело. Только когда прикрытая дверь в спальню с грохотом откинулась на стенку, я ошарашено вскочила ногами на постель, прижимая к себе одеяло. Яркий свет больно ослепил глаза. Стоящий за этим светом грохот напугал еще сильнее.       – На выход! Быстро!       Крик нескольких голосов смешался с громких топотом! Все еще озадаченная и ошарашенная, я постаралась прикрыть глаза ладонью, лишь бы уйти от яркого света, как тут же была грубо схвачена за предплечье чей-то тяжелой рукой. Ноги едва не подкосило от неожиданности, благо удалось удержать равновесие, несмотря на то, как резко я была стащена с кровати на пол, протестующе прикрикнув «Эй!». В ответ никто ничего не сказал. Меня просто потащили вниз, по лестнице, мимо темных силуэтов с оружием наперевес.       Света было слишком много. Несмотря на то, что в доме царила темнота, мне в глаза било как минимум с десяток фонариков! Они смешивались с синими и красными оттенками, и все это так сильно дезориентировало, что я не могла понять, что происходит! Только когда повеяло свежим ветром, а босые ноги почувствовали холодный бетон, я смогла осмотреться. Дальнейший путь до машины я не помню. На то была причина.       Дом Кина был оцеплен. Множество автомобилей, множество солдат. Сверкающие полицейские фонари красного и синего цвета. Переговоры, шум голосов. И он. Уверенный в себе силуэт мужчины, стоящий у входа в дом с андроидом в полицейской униформе. Девиант несколько раз кивнул сотруднику в ответ, после чего, нахмурившись, посмотрел на меня из-за плеча. Я была готова увидеть что угодно: презрение, ненависть, даже холод! Но только не разочарование, с которым андроид смотрел мне в лицо, пока кто-то, положив на мою макушку руку, не запихнул меня в бронированный автомобиль.