Belle

Акт второй. Входя в зал, слышу голос мадам Гайлар у себя за спиной. - Возьму палантин в кабинете и вернусь, - говорит она, обращаясь к прихлебателю, сопровождающему её в этот вечер. Я невольно оборачиваюсь и вижу, как уже знакомая мне по скандалу в фойе особа увязывается за мадам. Не знаю зачем, но я следую за ними. Дверь распахнута настежь. Не подслушиваю, скорей просто прислушиваюсь. Странные, приглушенные звуки, доносящиеся из кабинета заставляют меня заглянуть внутрь. При виде старых сморщенных пальцев медленно, но неотвратимо смыкающихся вокруг изящной шейки у меня темнеет в глазах от ярости. - Прекратите! Моя реакция молниеносна. Хватаю эту особу за плечи, тем самым заставляя разомкнуть пальцы, несколько раз с силой встряхиваю её. В дальнейшем меня останавливает лишь мысль о том, что она женщина. - Что с Вами? Вы спятили! Тяжело дыша, держась за шею, мадам Гайлар приваливается к стене, ища в ней опору. Мне кажется, я вижу в её глазах благодарность. Передав особу в руки охраны, я возвращаюсь в кабинет. Мадам Гайлар сидит на краю большого дивана, плотно сдвинув колени. Приблизившись к ней почти вплотную, я поднимаю колошины брюк, приседаю на корточки, пытаюсь заглянуть в бледное лицо. Она выглядит растерянной, испуганной и беззащитной. Мадам бывает и такой?! Её вид вызывает во мне странное желание взять её за руки, заставить подняться лишь для того, чтобы обнять, успокоить, покачивая, как ребенка. О чём это я?! - С Вами всё в порядке? - Да, уже лучше, благодарю. - За вопрос о самочувствие или за защиту? - тихо усмехаюсь я. Она оставляет мой выпад без ответа. - Что Вы теперь скажите? - задает она вопрос, поднимаясь. Постепенно мадам Гайлар вновь обретает столь ненавистный мне, непреклонный, высокомерный вид. - Не совсем понимаю о чем Вы? - Она невменяема. Разве я была не права, указав ей на дверь? - Не могу прийти к однозначному выводу. Она не в порядке, это очевидно, но до этого состояния её могли довести Вы. Говоря это, я понимаю, что несправедлив к ней. - Мы немного повздорили и не более. - В этом вся Вы, - неопределенно произношу я. Она вскидывает на меня чуть удивленный взгляд, словно вопрошая - "ты знаешь какая я?" и тут же переводит на другое: - Как Вам наша премьера? - Вы и вправду гордитесь ей? - отвечаю я вопросом на вопрос. - Безусловно! - Мне жаль. - Отчего же? - Это значит, что вы нисколько не разбираетесь в театре. - Совсем не факт, что в нем разбираетесь Вы, - парирует она. Театр - это сугубо субъективная вещь. - Вы спросили о моем мнении. Оно Вам до сих пор интересно? - Да! - Вы убили актеров. Все роли мимо. Гении потерялись. Всё скатилось к ужасной пошлости. - Это лишь Ваше мнение. - Зритель нас рассудит. Не думаю, что на этот спектакль пойдут люди. Не думаю, что этот спектакль поможет спасти финансовое положение театра. Он - почти банкрот. - В этом нет моей вины. - Нет, но вы продолжаете разрушать его. - А вы? Что делаете Вы? Неужели Вы полагаете, что Ваши разгромные статьи идут на пользу театру? - На пользу театру будет твой уход из него, и я своими статьями способствую именно этому, - думаю я, но воздерживаюсь от того, чтобы произнести это вслух. - Я предлагаю объединить наши усилия в его спасении, - примирительно предлагает она, обходя стол и присаживаясь за него. - Что Вы имеете в виду? Я не свожу с неё глаз. - Для начала я хочу, чтобы Вы забыли об этом маленьком недоразумении, произошедшем сегодня и не были столь строги к нашей постановке. Во всем можно найти положительные стороны. Стоит лишь захотеть этого. Выдвинув ящик стола, она демонстративно достает чековую книжку. - Невероятно! Вы пытаетесь подкупить меня?! Это Ваша большая ошибка мадам Гайлар, и, глядя на меня, Вы начинаете понимать это. Только что Вы дали мне в руки ещё один самый большой козырь, и теперь боитесь, что я воспользуюсь им. Вы боитесь того, что я напишу об этом. Быть может, но сейчас я не думаю об этом. Возмездие за Ваш поступок настигнет Вас гораздо раньше. Прямо сейчас. Вам не придется мучиться в ожидании. Безумное решение приходит на ум моментально. Я действую, не задумываясь о последствиях. - Я не продаюсь, но Вы можете попытаться убедить меня другим способом, - говорю я, обходя стол и приближаясь к её креслу. - О чём Вы? - она все еще надеется, но в то же время чувствует подвох в моих словах, именно поэтому спешит встать и обойти стол, но я не позволяю ей, делая резкий шаг в сторону, потом ещё один. Она вскидывает голову, испепеляя взглядом, однако на меня это нисколько не действует, я улыбаюсь, эта детская игра с ней забавляет меня. Не имея иного выхода, она делает пару шагов назад, пока не упирается спиной в стену. Отступать больше некуда, мадам Гайлар. Уходит всё. Я забываю, с чего это началось, не знаю, чем закончится. Ничего не имеет значения кроме той, что сейчас стоит передо мной. Она так близко. Я вижу каждую черточку её лица, оттого она мне кажется более земной, более доступной и ещё более желанной. Нежно, безмерно нежно моя ладонь ложится на её щеку, я склоняюсь к ней, чтобы прошептать своё признание: - Красивая... Ты такая красивая! Никогда не видел таких. Её зрачки расширяются. - Вы сошли с ума! - холодный тон. В нём ни грамма страха лишь презрение. Открыть рот - не лучший способ образумить меня. Я слышу лишь её голос, который действитель сводит меня с ума, но не желаю различать слов. Говори, говори, что хочешь... Её руки упираются в мою грудь. Ещё одна ошибка, мадам Гайлар. Я опускаю взгляд на её изящные кисти, на тонкие пальчики с блестящим ярким кроваво-красным маникюром. Они силятся оттолкнуть, что побуждает меня на более решительные действия. Я обнимаю её за талию, притягиваю к себе, ближе, ещё ближе... склоняюсь, пытаясь поцеловать, но она упрямо отворачивается, уклоняется. Неважно! Более не контролируя себя, я даю волю своим рукам, делаю то, что диктуют мне безумные желания, инстинкт. Мои ладони... бесцеремонные, почти грубые... везде - на её груди, на талии, на бедрах... Я схожу с ума от той вольности, что позволяю себе... от тех, ощущений, которые при этом испытываю. - Прекрати! Хватит! - её голос срывается от возмущения. - Мы перешли на ты? - горячо шепчу я ей в ответ. Закричишь? - Нет... я знаю, ты не сделаешь этого. Ты слишком сильная и гордая, чтобы взывать к кому-то о помощи.Ты привыкла решать свои проблемы сама. - Ох! - я тихо вскрикиваю, прикладываю тыльную сторону ладони к своей щеке, чтобы унять боль, но по-прежнему ощущаю неприятное жжение от прошедшихся по ней острых ноготков. Это отрезвляет меня лишь на пару секунд. А потом я вновь ищу утешение в ней. Ловко ловлю её тонкие запястья, крепко сжимаю их пальцами, заставляю опустить руки вниз. Мои губы касаются её шейки, и я тут же забываю о боли. - Отпусти! - она вновь упорно пытается отвернуться от меня. Отпустить?! - вопрошаю я про себя. - Невозможно! Моя радость... безумная, бесшабашная, моё забвение от того кошмара, в котором я прожил последние два года. - Прошу! - голос слабый, негромкий. Эта борьба лишила её последних сил. Двое сумасшедших за один вечер, пожалуй, это слишком даже для неё. Воспоминание об этой женщине, одна лишь мысль о том, что своими действиями я уподобляюсь ей, отрезвляет меня. Я разжимаю пальцы, сковывающие её запястья, но не отстраняюсь от неё. Даю не свободу, а лишь возможность защищаться, вновь расцарапать мне лицо, но она не делает этого, оставаясь неподвижной в моих объятиях. - Пожалуйста! - не знаю о чём я умоляю её хриплым полушепотом... О прощении? О понимании? Нет, скорей о взаимности. Но возможно ли это? Не знаю, почему, но я уверен, что да. - Позволь мне... - я касаюсь лбом её лба. - "Чёрт! Как сложно облачить эту кажущуюся столь крамольной мысль в слова, но я всё же пытаюсь": - Позволь мне ... показать, как хорошо нам может быть вместе, - наконец, договариваю я, чуть отстраняясь от неё. Наши взгляды встречаются, и мне начинает казаться, что она готова уступить. Я схожу с ума лишь от одной мысли об этом. Однако внезапный стук в дверь всё меняет. Она резко отталкивает меня, пользуясь моим замешательством, отходит подальше, хватая со спинки стула палантин. - Войдите! - Все собрались. Ждем только Вас, - её прихлебатель заглядывает в кабинет, бросает любопытный взгляд в мою сторону. Я тут же отворачиваюсь, скрывая следы от ногтей на своей щеке, которые вновь дают о себе знать неприятной ноющей болью. Через плечо я продолжая наблюдать за ней. - Да, да, конечно, я уже иду - торопливо и чуть рассеянно отвечает она, поплотнее кутаясь в палантин, стараясь скрыть тот ущерб, который я нанес её платью. Я виновато опускаю взгляд. *** Я не возвращаюсь в зал - на сегодня с меня достаточно. Я не сажусь за руль - я выпил. Я оставляю машину у театра и отправляюсь бесцельно шататься по городу. Результат нескольких автобусных остановок, пройденных пешком - холодная испарина, выступившая на лбу и мокрая рубаха, неприятно льнущая к телу. Не более. Мой разум, мое тело по-прежнему одурманены. Не алкоголем. Этой женщиной. Чёрт её возьми! Или, Боже, благослави? Благослави за то, что впервые за долгое время позволила почувствовать себя живым. *** Нахожу приют от лениво начинающегося дождя в ближайшем баре, присаживаюсь за стойку. В ожидании заказа большим пальцем левой руки (да, я - левша) неторопливо перелистываю имена в телефонной книге айфона, пока не нахожу то, что искал. Шарлин - симпатичная брюнетка, моя бывшая коллега в ту пору, когда мой семейный статус звучал как "женат". Именно это меня остановило тогда, не позволило происходящему между нами выйти за рамки невинного флирта. Теперь я вдовец. ВДОВЕЦ! Какое ужасное слово! Палец неуверенно жмет на имя, я перемещаю телефон к уху. Через пару гудков из динамика раздается женский голос. - "Ну, же Иван, не молчи, говори, ты затеял это сам... " - увещеваю я сам себя. - Шарлин? *** Час в ресторане, прогулка по ночному Парижу, разговоры ни о чём... - это всё, что я могу ей предложить. Наконец, мы в её квартире. С прелюдиями покончено. С порога без обиняков я даю ей понять, чего именно хочу от неё в этот вечер, она сбита с толку, чуть смущена, растеряна, но не противится в отличие от той другой... высокомерной гордячки, лицо которой, и сейчас передо мной. Именно поэтому я веду себя столь властно, почти грубо, заставляя женщину и без того не противящуюся мне, подчиняться. *** Ко всему, что накопилось у меня душе примешивается чувство гадливости по отношению к самому себе. У меня нет нее малейшего желания оставаться в этой постели. Бежать, бежать подальше от всего, от всех и прежде всего от самого себя.