Девчонка Винчестеров

*От лица Даниэль*

С тех пор, как Бобби приютил меня прошло около пяти лет. Если честно, я только сейчас осознала, как быстро пролетело это время. И знаете, оно было действительно хорошим. Пусть и случались вещи, которые меня пугали или тревожили. Они не могли испортить то, что я получила. Первые года три после того, как Дин привёз меня к Бобби Сингеру были, наверное, самыми сложными. Преимущественно, потому что мне почти никуда нельзя было сунуться. Нет, Бобби не держал меня взаперти. Но мы оба понимали, что я считаюсь пропавшей без вести, якобы украденной бандой маньяков, которые зверски убили моих родителей. Так что в целях безопасности я почти всё время проводила дома. Хотя скучать мне не приходилось. Я с рвением принялась изучать всё богатство охотничьего дома. Когда Бобби застал меня за одной из его книг в первый раз, он был недоволен и запретил мне трогать его библиотеку. Сказал, что это не игрушки. Я ответила довольно резко и нарушила запрет уже на следующий день. Как ни странно, Бобби смирился и даже сам начал рассказывать мне о разных сверхъестественных существах. О, как я обожала те моменты, когда мы вместе проводили так время! По вечерам мы сидели в гостиной, он пил пиво, я жевала мармеладных мишек (Бобби сказал, что пить пиво мне рано, а мишки — вполне достойная замена), и всё это сопровождалось его историями, которые, если честно, меня сильно потрясали. А днём, когда Бобби был свободен от охотничьих дел, мы ходили на свалку машин рядом с его домом и копались в этой рухляди. На самом деле, я много чему научилась у Бобби. Сам он называл всё это «учить молодое поколение уму-разуму». Через несколько лет я уже действительно хорошо разбиралась в сверхъестественных вещах, даже начала отвечать на звонки других охотников, когда Бобби не было дома, и консультировала их вместо него. Сначала они относились с недоверием, потом привыкли, но не упускали случая подшутить над Бобби. Как-то я услышала его ответ на подобную шутку: «Ну да, всех детей приносят аисты в корзинках, а моя мне досталась от Винчестера на чёрной импале». Я часто повторяла про себя эту фразу, когда мне становилось плохо. Она звучала с такой родительской нежностью, будто была прямым доказательством, что я действительно его дочь. Я хотела верить в это. Но всё же я помнила, что мы договаривались о временном моём проживании в этом доме. Так что когда-нибудь мне бы пришлось уйти. Однако шли года, но ни я, ни Бобби эту тему не поднимали. Меня мучила мысль, а что, если он давно хочет напомнить про это «временно», но боится меня обидеть. Всё прояснилось, когда мне было 15. Он действительно хотел об этом поговорить, но не совсем так, как я думала. В тот день Бобби с утра не было дома. Когда он пришел, я сидела на кухне и читала новую книгу. Он молча подошёл и кинул мне под нос пачку с бумагами. Я в непонимании уставилась на него. Он отвёл глаза и пододвинул пачку ближе ко мне, будто говоря: «читай». Дрожащими руками я взяла первую бумагу. Это были какие-то документы. Только я стала вчитываться, как взгляд расплылся от подступающих слёз. Из-за этого я видела слова обрывками. «Даниэль Сингер…17.01.1985…Су-Фолс, Южная Дакота… Отец — Роберт Сингер…» Я уронила документ и разрыдалась. Бобби неловко похлопал меня по плечу и сказал не плакать, но я не могла прекратить. Ему пришлось меня обнять. Он бормотал что-то про излишнюю сентиментальность. И как же я была счастлива в этот момент! Фактически, я всё ещё разыскивалась. Но много что изменилось с 1997-го года. В первую очередь моя внешность. Да, сходство меня теперешней со мной двенадцатилетней было большим, оно и понятно. Но я потихоньку превращалась из девочки в девушку. Лицо вытянулось, фигура появилась, опять же. Плюс у меня теперь были документы, пусть и поддельные. Я стала выходить из дома чаще, чем обычно, даже начала посещать школу. До этого всё моё образование висело целиком на мне и на Сэме, который объяснял мне сложные темы и привозил обычные не сверхъестественные книги. Но Винчестерам далеко не часто удавалось приезжать к нам, всего лишь раз в 2-3 месяца. В результате всего этого, я спокойно могла назвать себя почти полным неучем в школьных дисциплинах. А ведь до 12 лет я была одной из лучших учениц в школе. С каждым из Винчестеров моё общение складывалось по-разному. С Джоном я собственно и никогда нормально не разговаривала, кажется, он вообще игнорировал моё существование. От Дина я узнала только то, что он так ничего и не нашёл тогда в Митчелле и пришел к выводу, что шериф солгал насчёт семьи из-за того, что не хотел выглядеть трусом, а уехал, опасаясь мести вампиров за то, что сказал, где их база. С младшим Винчестером, то бишь с Сэмом, я подружилась чуть ли не сразу. На протяжении нескольких лет он был единственным плюс-минус моим ровесником. И, наверное, это странно прозвучит, но он привлекал меня своей правильностью. Мы с ним сошлись на том, что знания, спорт и здоровая пища — залог бодрости тела и духа. Дин смотрел на нас странно и называл наш с Сэмом дуэт культом зожников-ппшников. Правда, Дин таки умудрился привить мне любовь к пирогам и чизбургерам с беконом. Сэм был явно недоволен. Что же касается Дина, то тут было всё гораздо сложнее. Я до сих пор не знаю, как объяснить эту нашу внутреннюю связь, но когда он приезжал, моё сердце ухало и уходило куда-то вниз. У нас образовалась одна милая традиция. Всегда, когда Дин приезжал, мы запирались от Бобби и Сэма в моей комнате, ели пирог, разговаривали о всякой ерунде, смотрели боевики, мыльные оперы и даже мультики. И всё, что происходило в такие вечера в моей комнате, за её пределы не выходило. Это было что-то вроде нашего убежища. Бобби и Сэм ради шутки часто предполагали, что мы там делаем. Чаще всего они приходили к мнению, что мы разрабатываем план по захвату мира. Была в нашем доме ещё одна забавная для всех, кроме меня, традиция. Всё началось ещё в конце 1997-го года. Я тогда уже несколько месяцев жила у Бобби. В Рождественский вечер к нам неожиданно приехали Дин и Сэм. Мы спокойно ужинали, и тут Дин неожиданно ляпнул, что у меня через пару недель день рождения. Ну вот зачем? И откуда он, спрашивается, вообще об этом узнал? Сказать по правде, я не любила свой день рождения. Не знаю почему, просто не любила и всё. И говорить про него новым членам своей семьи я тоже не собиралась. Вместо меня это взял и сделал Дин! Тогда я так и заявила, что свой день рождения праздновать не люблю и предпочитаю, чтобы этот день был таким же, как все остальные. Бобби и Сэм моим словам вняли и в последующие годы ограничивались только скромным поздравлением. Зато Дин принял это как вызов. Он решил, что если я не люблю свой день рождения, то он имеет полное право делать этот день ещё хуже. И каждое 17-е января в течение четырех последующих лет, он делал этот день незабываемым. Вот о какой традиции я говорила. В день, когда мне стукнуло 13, Дин заявился ко мне ни свет ни заря и вытащил на холодную улицу, где уже стоял сонный и максимально раздражённый Сэм. Встав перед нами, Дин гордо объявил, что сегодня мой первый день обучения рукопашному бою. — А я то тут причём, это у неё день рождения, а не у меня, — недовольно пробубнил Сэм. — Будь хорошим братиком, сестричке надо на ком-нибудь отрабатывать удары, — проворковал Дин и тут же перешёл на генеральский тон, — Так, на позиции! — Тоже мне, командир нашёлся, — фыркнул Сэм. — Кто выше, тот и командир, — парировал Дин. — Вот подожди, вырасту выше тебя, тогда и поговорим. — Да, конечно, жду с нетерпением, — Дин засмеялся. — Я буду молиться за каждый сантиметр твоего роста, — шепнула я Сэму, он улыбнулся в ответ. И началось наше мучение. К концу дня я была вся вымотанная. Дин оказался строгим тренером. Зато у меня уже кое-что начало получаться. Потом в течение нескольких лет Дин, Сэм и Бобби время от времени занимались со мной. Думаю, с такими учителями я могла бы надрать задницу любому задире. В день, когда мне исполнилось 14, выспаться мне тоже не дали. Дин вручил мне в руку нож и объявил, что с сегодняшнего дня мы начинаем курс по освоению холодного оружия. В этот раз Сэм, наученный прошлым опытом, поступил очень мудро, и ещё ранним утром куда-то свалил. Дину пришлось всё испытывать на себе. Каюсь, я случайно порезала ему щёку. Но в общем, получалось довольно-таки неплохо. Ровно через год я проснулась в своей комнате и сладко потянулась. Окей, сегодня мне 15, а Дин всё ещё меня не разбудил. Может у него закончилась фантазия? Я ещё немного понежилась в кровати, а затем поплелась вниз. И увидела в гостиной Дина, который чистил свой пистолет. Перед ним на столике была разложена куча огнестрельного оружия. Заметив меня, он широко улыбнулся. Я несчастно застонала. Если говорить коротко, в тот день мы «убили» множество банок и разбили Бобби окно. Шестнадцатый день рождения был на удивление приятным. Дин объявил, что научит меня самой сложной вещи — водить машину. Действительно, куда сложнее… Как оказалось, сложно было не для меня, а для него. Он очень сильно не хотел пускать меня за руль импалы и всё время нервничал. Но я опять справилась довольно хорошо. Говорить Дину, что Бобби уже преподавал мне азы управления машиной, я не стала. Уж очень нравилось мне смотреть, как пот катится по его напряжённому лицу. Тем не менее я не могла не оценить то доверие, которое оказал мне Дин. Он очень сильно любил свою машину, которую ласково называл «деткой», и мало кого пускал за её руль. Именно поэтому этот день мне так сильно понравился. И вот мне скоро семнадцать. Осталось всего несколько дней. Винчестеры пока не приехали. Я так сильно по ним скучаю. Мы не виделись целых четыре месяца! Интересно, что Дин придумает на этот раз. Никогда не думала, что когда-нибудь буду так сильно ждать свой день рождения.