Когда мы снова станем детьми...

      Торопливо оглядываясь по сторонам, Бриана старалась найти брешь в плотном кругу красных огоньков. Бесполезно, их обложили со всех сторон.       — Они всего лишь злобные малявки, — не выдержал Сириус.       — Ты дрался с ними когда-нибудь?       — Ни разу. Но по виду с ними и ребёнок справится.       — Не справится.       Освещаемые дрожащим светом костра, беглецы стояли, тесно прижавшись спинами друг к другу.       — Живыми не уйдём, — всхлипнула Ширан. Она последней выбралась из палатки и, прижимая дочку к груди, качала головой, не в силах принять новую напасть.       — Уйдём, — отозвался Ник, с угрозой оглядывая неприятелей. — И не из такого выбирались.       — Ну, за дело, что ли? — Сириусу надоело бездействие, и, обратившись прямо в прыжке, он ринулся в кусты, откуда минуту назад выбежала Эвива.       «Он не должен быть один!» — эта мысль едва успела мелькнуть в голове, когда Бриана врезалась в гущу троллей неподалёку. Единственным оружием был длинный обоюдоострый, славно наточенный кинжал, и им она колола, резала, рубила, отбивалась, а ещё лягала, брыкала, колотила всех, до кого дотягивалась.       Тролли явились не с пустыми лапами: у каждого был острейший нож — для людей не больше столового, но для существа десяти дюймов росту он был мечом. И управлялись с этим оружием они на диво неплохо. Где только взяли — ведь поблизости совсем нет людского жилья!       Краем глаза она заметила, как пушистая рысь, на мягких лапах бесшумно крутясь в подлеске, схватила зубами за шиворот одного из коротышек и с размаху приложила об ствол ближайшего дуба, другого подкинула чуть не до вершины высокой сосны. Отлично, Ник тоже в деле!       В стороне огромный медведь раздавал лапами удары направо и налево — это Шейн. Его, как и остальных бойцов, облепил десяток троллей.       Обернувшись посмотреть, что творится на поляне, Бриана пропустила пару выпадов и спустя миг повалилась, ломая ветки, в середину разросшегося куста дикой сирени. На неё тут же взобрались несколько троллей, удерживая руки и ноги поверженной женщины, а тот, что сидел у неё на груди, высоко поднял нож, готовясь нанести удар прямо в сердце.       Ну, вот и конец… Как сквозь сон Бриана разглядывала их. Одеты эти существа были в мантии цвета грязи. Все из себя этакие Оби ваны Кеноби. Капюшоны скрывали головы, только глаза горели ненавистью, злобой, кровожадностью так ярко, что чётко освещали козлоподобные морды их обладателей, а вонял каждый из них как годами нечищеный хлев. И вдобавок отвратительно верещали, будто ниндзя.       А потом метнулась рысь, смертоносным ураганом обрушившаяся на потерявших бдительность карликов, и принялась расшвыривать их в разные стороны. Где-то вдалеке взвыла собака, в её вопле отчётливо прозвучали гнев и удивление. И это привело Бриану в чувство.       Вскочив на ноги и стряхнув с себя нескольких уродцев, она опрометью побежала обратно на поляну. Позади трещали и тряслись кусты — битва продолжалась.       Вокруг костра тоже кипела схватка: Эвива и Винни отгоняли маленьких захватчиков горящими ветками, Саймон и Колин спешно сворачивали лагерь — как бы там ни было, а бросать походное снаряжение нельзя! Ширан испуганно крутилась на месте, прижимая к себе младенца. Да, заметила себе Бриана, став матерью, Ширан мигом потеряла боевую удаль.       — Отдай девочку Винни! — потребовала Бриана, вперив взгляд в растерянную подругу. — Она сумеет спрятать малышку.       — Ни за что! — Ширан замотала головой и крепче вцепилась в ребёнка.       Бриана чувствовала, как поднимается внутри ледяная ярость, словно меч, заточенный с обеих сторон, и что, стань кто на пути, этим мечом получит сполна. Всякому терпению однажды приходит конец, видит бог, за одни сутки случилось слишком много неприятностей. И если придётся воевать ещё и с новоиспеченной мамашкой, она попросту потеряет над собой контроль.       — Отдай ребёнка Винни! — процедила Бриана сквозь стиснутые зубы. — Нам нужен каждый боец. Иначе мы погибли.       Ширан в нерешительности переводила взгляд то на Бриану, то на дочку, сладко спавшую с пальчиком во рту, то на Винни.       — И тогда ей тоже конец, — привела она последний и самый страшный аргумент. — Кипеть ей в их супе.       Больше Ширан объяснений не потребовалось. Поспешно сунув мягкий свёрток в руки опешившей домовихе, она наклонилась, поймала взгляд Винни и недрогнувшим голосом велела:       — Позаботься о ней. Не жди нас, пробирайся в «Сухой пень». Встретимся там.       За Винни закачались кусты.       — Если встретимся… — прошептала молодая мать, глядя вслед помощнице. Потом она отбросила с лица прядь волос и кинулась в бой, за ней устремились подростки.       Судя по количеству подоспевающей подмоги, троллями кишел весь лес. То тут, то там вспыхивали красные уголья глаз, слышалось их отвратительное тяжёлое дыхание, гнусавые возгласы, звериный рык, треск ломаемых сучьев… Битва шла насмерть. По мхам было раскидано уже много крохотных тел, но напирало их ещё больше.       В какой-то момент Бриана поняла, что смертельно устала. Хотелось одного — сесть, прислониться спиной к стволу ближайшего дерева, а потом повалиться лицом в траву и спать, спать… Сверху на неё прыгнул один малец, ухватил за воротник и принялся душить. Она до того рассвирепела, что, отодрав от себя вонючую фигурку, принялась колотить ею о дерево, а потом мозги из пробитой головы тролля брызнули во все стороны, и Бриана, отшвырнув труп, схватила следующий…       До рассвета часа два… Они ни за что не выстоят. И так все вымотались, еле на ногах держатся… Надо что-то делать! Она лихорадочно перебирала в уме заклинания, способные справиться со всей ордой сразу или хотя бы с большей частью. А потом вспомнила, что привычная магия здесь не работает. Вот проклятье! Думай! Думай! Нужны нестандартные решения!       А потом её осенило, и вместе с этим Бриана снова пропустила несколько ударов, около десятка уродцев повалили её на землю.       Сила леса! Древняя зелёная магия! Нужно только воспринять, вдохнуть, втянуть её в себя… Есть, есть одно такое место дома, в старой чащобе. Там не только настоящее зло. Там что-то дурное. И тёмное. Если вспомнить себя там, то можно впитать в себя тёмный, безотчетный ужас того места. Для начала — беспокойство от треска веточки за спиной…       Бриана схватила за шиворот двух мелких мерзавцев и столкнула их головами, одновременно с этим ощутив, как лезвие входит в её правую ногу.       Страх перед темнотой и неизвестностью… Бри позволила ему войти в душу, позволила себе вздрогнуть.       Она увернулась от острия, направленного ей в грудь, и оно впилось в бок. Она бы вскочила на ноги, но несколько троллей навалились и почти вдавили её руки в землю…       Паника. Слепой ужас, заставляющий бежать куда глаза глядят. Прочь от спасения. Навстречу гибели. Ужас, когда рассудок вжимается в самый дальний угол, закрывая голову руками, а ноги работают за десятерых…       Ещё немного… Она тянула и тянула из леса гиблый кошмар, плывущий по зыбким волнам безумия, позволив ему обессилить, облегчить её тело, почти вытолкнуть сознание, ввести ее в полуобморочное состояние… И тогда… Она посмотрела в глаза ближайшему врагу, занесшему кинжал над её горлом. Бриана собрала всю силу безотчетного ужаса и, встретившись взглядом с отродьем, отправила заряд ему.       Обычно это так не работает. Страх чувство индивидуальное. Но иногда маг может стать передатчиком, трубкой, по которой из одного сосуда нечто перетекает в другой.       Тролль замер, всё ещё держа обеими лапами кинжал, готовый вонзить его в поверженного врага. Бриана слышала его сиплое дыхание. А потом он дико заорал и мешком свалился с неё. Он схватил одного из своих за плечи и затряс, вопя тому в морду. А мгновение спустя вся ватага, отчаянно вереща, разбежалась по лесу, передавая «заразу» как грипп.       Бриана еле поднялась с земли. Выскочивший навстречу ей громадный чёрный пёс гнал перед собой целое стадо коротышек, но похоже было, что его они боятся куда меньше, чем того невидимого, что обуяло их.       Через пару минут не осталось никого, кроме нескольких беглецов.       — Нельзя здесь оставаться! — крикнул Ник, подбегая. — Надо уходить! Мы должны добраться до места до свету.       — Как идти в темноте? — Ширан метнулась к мужу. — Мы собьемся с пути и придем не туда!       — Я так устала! — застонала Эвива.       — Они наверняка побежали за подмогой, — поддержал брата Шейн, прислушавшись в ставшему безмолвным лесу.       Бриана хотела сказать, что тролли не вернутся до следующей ночи, но поняла, что гораздо легче будет промолчать. Сириус вернулся последним, взъерошенный и прихрамывающий, но в отличном настроении. Он молча обхватил её и прижал к себе, и Бриана чуть не расплакалась — от тепла его тела, от молчаливой поддержки, от заботы.       Они снова тронулись в путь, и теперь Сириус шёл рядом, помогая ей двигаться вперёд и не отстать от остальных. И мало-помалу накатившее отчаяние стало отступать. Путь приближался к концу.       Заняться ему особо было нечем, и он совсем ушёл мыслями в прошлое, похожее на альбом, наполненный лучшими фотографиями.       Думали ли эти дети, впервые встретившиеся в Хогвартс-экспрессе, что через двадцать лет не все из них останутся в живых? Думали ли отчаянно влюбленные подростки-волшебники, что жизнь, казавшейся такой славной, принесёт им столько бед, а дружба окажется не только радостью, но и испытанием? Нет, конечно. О чём они тогда вообще думали!       О, они думали о многом: о магии, о захватывающих приключениях, о добрых чудесах, о любви. Подростки народ влюбчивый, и особенно крышу срывает (по большей части, от смущения и невыразимых чувств) накануне небезызвестного праздничка. А праздновать День Святого Валентина в Хогвартсе умели, чего уж там!       На праздничный бал, а их в те годы было куда больше, чем теперь, старшекурсникам стыдно было являться без подружки или кавалера, «столблением» пары ученики последних классов начинали заниматься за неделю до назначенной даты. А младшие приходили так, с кем придётся.       На пятом курсе закадычные друзья Мародёры подошли к этому мероприятию более серьезно, чем прежде. Видимо, взросление заставляло смотреть на вещи уже под другим углом. Джеймс Поттер не торопился приглашать кого-то. Он всё надеялся уломать Лили Эванс. Но, к огромному его разочарованию, выяснилось, что Лили давно приглашена каким-то неказистым мальчишкой с Пуффендуя. Вот облом, а? Да как она только может смотреть теперь в глаза ему, Джеймсу! Предать не только его, но и факультет!!! Такое ничем нельзя оправдать. Со злости он пригласил самую страшненькую девчонку Гриффиндора, да ещё принялся открыто ухаживать за ней — преимущественно на глазах у Эванс. Вот, мол, тебе!       Питером Петтигрю особенно никто не интересовался, зато и конкуренции ему не было. С ним согласилась пойти третьекурсница-когтевранка. Римус решил прийти один. Подружки у него не было, а звать абы кого не хотелось.       Что касалось Сириуса Блэка, то он не торопился столбить себе девушку по одной простой причине: девушка нужна всего одна, и не какая-то, а вполне конкретная, и пора уже переходить от слов к действиям, причём, боевым действиям, чтобы противник наконец запросил пощады и склонился перед милостивым победителем, признав поражение.       Сириус спланировал операцию и, обдумав её всесторонне, признал свою кампанию теоретически превосходной. Оставалось только реализовать её, но это его не только не пугало, а даже раззадорило.       Во-первых, другие парни — тоже не дураки — подходили к Лавгуд и, очевидно, предлагали своё общество. Сириус страшно злился, но отвадить их не пытался, зная, что, когда скажет своё последнее слово, Бриана будет видеть его одного. А пока пусть, пусть ходит вся такая независимая и свободная. Завтра посмотрим, чья возьмёт.       Во-вторых, то, что натворили Лили и Бри, не лезло ни в какие ворота. Их следовало наказать. Примерно. Хотя бы одну из них. В назидание.       Случилась эта неприятность сразу после Рождества. Разъезжаясь по домам на каникулы, Мародёры замыслили очередной эксперимент. Зелье было крайне сложным и требовало совершенно немыслимых ингредиентов. Вернулись с каникул молодые люди, собрав всё необходимое. Труднее всего было достать рог огнерога, но Сириус, потратив бездну сил, времени и денег, сумел отыскать его в Лондоне.       На беду, говорили они о предстоящем опыте в гриффиндорской гостиной, и там разговор подслушала Эванс. Староста, как всегда, сунула нос, куда не следовало, и попросту выхватила рог из рук обалдевшего от такой наглости Джеймса. Мародёры в молчании наблюдали за тем, как Лили вышла в коридор. Питер, тенью последовавший за ней, сообщил, что девушка не нашла, куда спрятать опасную добычу, но к декану не пошла, а, в конце концов, отправилась в гостиную Когтеврана и всучила там рог не менее обалдевшей Лавгуд, которая вообще не поняла, за что Эванс, никогда не бывшая ей подругой, удостоила её честь быть хранителем этой пожароопасной штуковины.       Целую неделю после того Мародёры измышляли способы вернуть утраченный ингредиент. Сириус даже поймал Бриану между уроками и напрямую потребовал отдать принадлежащую ему вещь, но девушка упрямо покачала головой и ушла.       И вот когда, казалось бы, только и оставалось, что отказаться от исследования, в голову Блэка пришла гениальная идея: попросту украсть её у Лавгуд.       Друзья сочли затею столь же невозможной, как и прочие. Велик риск выдать себя, свои способности к трансфигурации, да ещё и вылететь из школы. Нелегальные анимаги — даже для школьников это пахнет Азкабаном. Позора не обобраться тогда! Сириус понял, что действовать придётся ему самому.       — Дай мне мантию, — попросил он, и Джеймс, по опыту зная, что если не Блэк, то никто с этим не справится, протянул другу прохладную скользящую накидку.       Всё прошло, в общем-то, неплохо. Сириус давно заприметил башню Когтеврана, смотрящую на Запретный лес, и окно девичьей комнаты, из которого однажды выглянула Лавгуд (предполагалось, что то и есть её комната, иначе что Бри там делать?). И потому, под мантией, без труда, незамеченным подлетел к тому самому окошку, открыл его заклинанием и вошёл.       Да, это была та самая комната, и, оглядевшись, взломщик сразу же нашёл взглядом место проживания Брианы Лавгуд. Не то чтобы вещи у неё были какие-то особенные. Просто от них веяло ею. Внутри никого не было, и неудивительно: учебный день только-только приближался к середине.       Сириус запустил поисковое заклинание, но почему-то ничего не обнаружилось. Скорее всего, проклятый рог она взяла с собой. Ну и ладно! В руки ему попалась какая-то книжка в солидном кожаном переплете, и, недолго думая, он завалился на кровать, перелистывая странички. О, дневник! Личные записи Брианы Лавгуд. Казалось бы, редкая удача — проникнуть наконец в её мысли, да ещё не пойманным с поличным и, следовательно, безнаказанно. Он рассчитывал найти упоминания о себе, любимом и неподражаемом, на каждой странице. Ведь должна же она хотя бы дневнику поверять свои любовные переживания. Как бы не так! Она писала о чём угодно. А уж сколько раз упомянула этого мерзавца Снегга! «Северус то… Северус это…». Нет, не сопливые подробности (ещё чего не хватало!), а некоторые секреты чародейства. Своё имя Сириус обнаружил всего дважды: один раз она перечислила имена мальчишек, с которыми познакомилась в первую поездку в Хогвартс-экспрессе, а во второй — нашла отвратительной недавнюю выходку с «участием» «Нюниуса». Вот и всё. Блэк был потрясен полным отсутствием внимания к своей персоне…       И вот теперь, накануне бала, все эти факты взывали к его, Сириуса, самолюбию, требуя сатисфакции. О, сколько идей для мести приходило ему в голову! И кое-кому пришлось особенно туго. Если бы не абсолютно взаимная ненависть, он даже посочувствовал бы бедняге Снеггу, объекту жестоких шуток, воспоследовавших за этим откровением. Но жалеть его Блэк не собирался, он лишь заботился о том, чтобы бесчисленные унижения Северуса видела Бриана. Впрочем, ему так и не удалось понять, что она чувствует по этому поводу. Однако подлинное удовлетворение он испытал, самолично услышав, как эти двое наконец поссорились. Сириус, правда, не вполне понял смысл этой ссоры. Всего две фразы…       — И ты тоже…       — Как ты посмел, Северус!       …и они больше не обменялись ни словом до самого выпускного.       Сириус торжествовал. Это была значительная победа. Как звезда на эполете. Ещё одну звезду он получил накануне бала, когда подстерег Лавгуд одну в библиотеке. Дел у него не было, и он болтался там просто так, послушавшись тихого голоса интуиции, сулившей сегодня удачу.       А Бриана, полагая, что осталась одна среди книг, листала толстенный фолиант и напевала тихонько:       "Если бы ты была единственной девушкой на свете, а ты - единственным парнем, я бы не любила никого кроме тебя, дорогой. А я бы не мечтал о любви другой…"       — Что, любовная тоска изводит? — с многозначительно поинтересовался Сириус, бесшумно появившись между стеллажами у неё за спиной.       Бри вздрогнула и схватилась за сердце, даже дыхание у неё сбилось. Было ужасно забавно наблюдать её смущение и неловкую попытку реабилитироваться:       — Ох уж этот Голливуд! — шутливо посетовала девушка, едва придя в себя. — Песни так себе, а в память въедаются прямо до тошноты.       — Ага, ага, — покивал он с таким видом, мол, говори, говори, меня не проведешь! Этот разговор, конечно, ничего не значил, но, судя по лицу Брианы, сконфузил и озадачил её.       Часом позже, в общем зале, во время обеда, Сириус наблюдал за тем, как его филин Фредрик, по наущению своего хозяина, старательно делал вид, что прилетел издалека и совершенно уморился, доставляя послание мисс Лавгуд от некоего корреспондента. Девушка даже протянула свой кубок с соком, и птица жадно и торопливо напилась. Все последние месяцы Фредрик, отдуваясь за своего владельца, носил почту и Сириусу, и Бриане, поскольку сова Брианы, Рози, в результате неосторожного использования магии исчезла в неизвестном направлении.       Бриана сидела за когтевранским столом лицом к Сириусу, и он хорошо видел, как Фредрик передал ей свиток, как, отложив вилку, она разворачивает пергамент и как хихикают подружки, уверенные, что это объяснение в любви от тайного воздыхателя. Ведь завтра такой день... А вот как бы не так!       Уж он-то знал, что там написано. «Будь в полночь на Крытом Мосту». Да, вот так. Без подписи. Кто угодно мог написать это. Не говоря уж о том, что последовать этому вызову — значит, нарушить все основные школьные правила, чем бы то ни грозило. А грозит известно чем, даже на последних курсах.       Сириус видел, как она задумалась на минутку, разглядывая письмо, а потом пожала плечами, засунула его в один из учебников и продолжила есть. Подруги пытались вызвать Бриану на откровенность, но она только покачала головой, и девчонки отстали.       Придёт или не придёт? Об этом он думал весь день и до самой ночи. Рискнёт или проигнорирует провокационное приглашение? С ней ведь ничего заранее не узнаешь — молчит и всё. Если бы Бриана показала письмо Римусу Люпину, к которому испытывала с детских лет большое уважение, он, Римус, бесспорно, сразу узнал бы почерк друга и потребовал объяснений. А раз не потребовал, стало быть, она решила разобраться с загадкой сама. И опять ничего нельзя предсказать заранее — придёт или не придёт. А может, лучше махнуть рукой и забыть дурацкую шалость? Завалиться спать пораньше, а не дрогнуть ночью на мосту? Нельзя. Если Бриана явится и там никого не будет, она никогда не простит неизвестному шутнику, а если ещё и откроется когда-нибудь, кто это, то всё… Стая саблезубых тигров бывает милосердней обманутой женщины.       И вот, ожидая, когда на башне старинные часы пробьют полночь и кутаясь в куртку, Сириус торчал на мосту. Темно, холодно, ветер продувает насквозь, а снег сыпет как из гигантского мешка… Прошло немало времени, прежде чем он вспомнил про заклинания «Импервиус» и «Метео реканто» против ветра, а потом ещё применил обогревающие чары, очертя волшебной палочкой пространство внутри Крытого Моста. Сразу стало тепло и даже уютно. И ещё додумался зажечь фонарь так, чтобы из Замка было не видать, а только здесь.       Едва пробило двенадцать, послышался свист ветра и под крышу влетела Бриана верхом на метле.       — О, тут тепло и светло! — приятно удивилась она, слезая с летательного аппарата. — Колдовал кто-то догадливый.       — А то, — самодовольно ухмыльнулся Блэк.       — Ах, это ты! — она прислонила метлу к одной из опор и подошла ближе. — То-то, я гляжу, почерк знакомый, а не признала. Зачем звал?       Настроена она была явно дружелюбно и, похоже, обратно не торопилась. И тогда он пошёл ва-банк, стремительно вышибая почву у неё из-под ног и не давая времени опомниться и подумать.       — Немедленно признавайся, Лавгуд!       — В чём? — сразу растерялась Бриана, похоже, совершенно не привыкшая к таким играм.       — Что я тебе нравлюсь. Так ведь?       Она медленно убрала с глаз выбившуюся в полете прядь волос. Детский трюк — попытка закрыться руками, сосредоточиться. Сириус сразу распознал уловку и вперил в неё взгляд.       — Ну… д-да… — она ещё не поняла, к чему её подталкивают, и потому не успела разработать защиту.       — Что ты от меня без ума…       — Ааааа…       — Что постоянно думаешь обо мне…       — Что?!       — Что нарочно ходишь рядом, чтобы я видел тебя…       — Нет, я…       — Что ты запала на меня с первого дня…       — Замолчи сейчас же! — Бриана пыталась возмутиться, но вместо праведного гнева на свет божий вырвался жалкий лепет. Одной рукой она ощупывала перила, ища метлу и не находя, потому что метла стояла себе шагах в двадцати, а Бри была совершенно не в себе, иначе немедля применила бы манящие чары.       — Разве ты пришла не для того, чтобы сказать мне всё это?       — Разумеется, нет!       — Тогда зачем?       — Ну, ты позвал… Кстати, а зачем ты меня позвал?       Вот тут Сириус почувствовал, что инициатива переходит на другую сторону, что пора менять тактику и снова идти напролом.       — Чтобы дать тебе последний шанс, глупышка, — снисходительно сообщил он, сладко улыбаясь «непонятливой» в глаза.       — Последний? — стремительно уплывающее внимание Брианы вцепилось в хрупкую соломинку. — Что за шанс?       — Подкинуть галлеон.       — Но зачем?..       — Гоблин — ты моя девушка. Дракон — я твой парень. Всё честно.       — А если на ребро?       — Ну, тогда, так уж и быть, будем парой.       — Сириус Блэк! Бородой Дамблдора клянусь, ещё одно слово — и я превращу тебя в тот самый галлеон и пущу на благотворительность! И только посмей пожаловаться на меня за это в Министерство магии! Мф-фмбумф!.. Ухмммм…       Вот так оно и получилось. Повозмущалась Бри, покричала, а потом смирилась. Потому что очень уж здорово оказалось гулять вдвоем глухой ночной порой за стенами замка, и говорить, и смеяться… А заклинания «полога тишины» и «стирания следов» скрыли эту встречу от чужих глаз.       Правда, чужие глаза следующим днём всё равно удивленно таращились, видя этих (по всеобщему мнению, несовместимых) двоих, шагающих по случаю праздника в сторону Хогсмида рука об руку и совсем не таясь…       — Я сейчас сяду и больше не поднимусь, — сквозь стиснутые зубы проговорила Бриана.       Они с Сириусом шли последними, и он видел, что она держится последним усилием воли, а ноги передвигает из чистого упрямства. Он крепко обхватил её за плечи, и она шла только потому, что шёл он, увлекая подругу вперёд и не позволяя им обоим отстать от группы.       — Ерунда. Такая храбрая девушка не может просто так сдаться! Помнишь, как ты ночью прилетела ко мне на метле?       — Помню. Мы были такими смешными и наивными… Тогда казалось, что мир прекрасен…       — Он и сейчас прекрасен. Кстати, а ты и в самом деле превратила бы меня в галлеон? — поинтересовался Сириус, стараясь отвлечь её разговором от ощущения изнеможения.       — Вероятно, да. И если бы ты не поцеловал меня в ту минуту, думаю, всё ещё переходил бы из рук в руки… Всё, Сириус. Я ни за что не дойду…       Бриана остановилась и покачнулась, теряя равновесие, но Блэк снова потащил её, стараясь не терять из виду в утренних сумерках остальных.       — Ну, что ты, дорогая. Мы вот-вот придём… Да, а куда мы идём? Что это за место? На слух что-то вроде трактира.       — Это старинная усадьба Гилморов… Её построил Карбрей Лестрейндж для своего друга Вистана Гилмора, пра-пра-прадеда Маттиаса.       — Лестрейндж?       — Мой предок по материнской линии.       Если бы Бриане пришло в голову взглянуть на своего спутника, она бы заметила, как недобро он усмехнулся.       — Продолжай.       Вистан Гилмор был эсквибом. А его жена, Арэйнес, напротив, искусной чародейкой. Общество отказало им в уважении, и за это унижение Арэйнес бесконечно пилила своего мужа, характер её портился день ото дня, а Вистан терпел и молчал, потому что любил её. Но однажды терпение его кончилось, и он ушёл из дома, молча закрыв за собой дверь. По его просьбе единственный его друг Карбрей Лестрейндж воздвиг для него большой дом в самом сердце Красного леса, на месте сухого пенька, и Вистан поселился там один. Увы, его одиночество длилось недолго. Однажды к нему нагрянула жена, благодаря своим чарам нашедшая место укрытия супруга. Явилась она с новыми оскорблениями, понося Вистана на чём свет стоит за неожиданное исчезновение и тот позор и треволнения, что ей довелось испытать по его милости.       Оставшись наконец один, несчастный эсквиб дождался нового визита друга и упросил его вытянуть из леса всю магию, чтобы нельзя было пользоваться здесь волшебством и появиться нежданно и незаметно. Этим бедняга надеялся уберечь свой приют от посягательств супруги.       Шли годы. Вистан Гилмор состарился и умер, оставив усадьбу своим потомкам. Со временем лес наводнили лесные тролли, которых из горных лесов выкурили их большие собратья — горные тролли. Никто из Гилморов здесь больше не жил, но имение оставалось секретным убежищем на всякий случай. Постепенно в нём перестали бывать и поддерживать в должном порядке. И в каком состоянии оно пребывало теперь, оставалось только гадать.       — Значит, ты ни разу здесь не бывала?       — Нет. Ведь сюда можно добраться только пешком…       — Дошли! — крикнул вдруг Колин, махнув рукой в сторону кущи краснолиственных крон. Среди них едва заметно выглядывала маленькая изящная когда-то белёная башенка.