…И нам никуда не деться от тех, кем мы раньше были… Елена Ханпира. Последнее испытание
Осень 1994 г. По одной из узких улочек деревни Сент-Джеймс-Виллидж, что неподалёку от Брайтона, бежал лохматый пёс. Чёрная шерсть местами свалялась в колтуны, а местами торчала в разные стороны. Большие мягкие уши, умные глаза, хвост полукольцом, впалые бока. Вид голодный, деловитый и притом, как ни странно, вполне доброжелательный. Он шёл по следу. Шагов через двадцать останавливался, нюхал асфальт, втягивал носом воздух и лёгким аллюром бежал дальше. По пути погнался за вышедшим на неспешную прогулку котом — чьим-то любимчиком. Кот сиганул на подоконник и, перед тем как через окно вернуться обратно домой, молча замахнулся когтистой лапой. Пёс понятливо увернулся и продолжил свой путь. Запах. Отчётливый, знакомый до тоски, до боли запах. В первое мгновение он вызвал звон в ушах, в глазах потемнело. Так пахнет всего один человек на свете. Так пахнет человек, единственный, рядом с которым твой дом, и неважно, где этот дом находится, — в конце проулка или на другом конце страны. Запах вёл вверх по улице, и его не перебивали ни дыхание близкого моря, ни ароматы поздних осенних цветов, ни сдобно-коричный дух из кондитерской. Улица ровным полукругом сворачивала вправо, открывая взгляду новые ряды аккуратных английских домиков по обеим сторонам дороги. В общем-то, все эти домики более или менее похожи: бежевые, бледно-желтые или цвета мокрого песка стены, окна в белых или коричневых рамах, крылечки в две-три ступеньки, аккуратные белые заборчики, соломенные, тростниковые или черепичные крыши, цветочные клумбы. И тишина. Сюда. Пёс свернул к небольшому одноэтажному дому с балкончиком на мансарде. Из приоткрытого окна доносились звуки музыки — кто-то играл на рояле. Он давно забыл, что есть на свете музыка Шопена, похожая на тончайшее белое кружево. Пёс перемахнул через калитку и, взобравшись на крыльцо, поскребся в дверь, но, очевидно, его не услышали. Тогда, немного отбежав назад по подъездной дорожке, он громко залаял. Наступила тишина, послышались шаги, и белая входная дверь, наконец, отворилась. Она. Это она. Боги, неужели над тобой не властно время?! Те же густые, немного вьющиеся волосы, только отросли до талии и уж больше не теплого медового цвета. Теперь они похожи на морские волны: светло-голубые у корней, и всё потом синее — так, что локоны на концах цвета электрик. Людям, должно быть, это кажется модным окрашиванием. Те же колдовские разные глаза, из которых правый хризолитово-зелёный, а левый, ну, скажем, как голубой топаз. Только сейчас во взгляде вместо былых смешинок затаилась какая-то едва заметная горечь. И телосложение ничуть не изменилось — не раздалась с годами и не высохла. Ни дать ни взять всё ещё ученица магической школы Хогвартс. Но ты ли это, на самом деле, или это какое-то колдовство? Увидим. Раскрываться раньше времени не стоит. Заклятие «Империус» коварная штука. Молодая женщина обвела взглядом свой двор и, наконец, заметила гостя. — Ты откуда, дружок? Потерялся или ничей? — она присела на корточки и сделала приглашающий жест рукой. — Иди сюда! Пёс снова поднялся по ступенькам, не забывая активно вилять хвостом и всем своим видом выказывать дружелюбие. Он сел перед женщиной, глаза в глаза, и как-то сразу стало ещё заметнее, что он очень крупный. — Бедняга, похоже, хлебнул ты в жизни, — невесело улыбнулась она. — Ну, заходи. Если тебе у нас понравится, можешь остаться. Пёс поднялся, перешагнул порог и очутился в доме. Дверь за ним закрылась. Он обошёл весь первый этаж, любопытно оглядывая помещения и принюхиваясь к аппетитным запахам, долетавшим из кухни. — Вот доходяга! Ты, должно быть, страшно голодный, — заметила хозяйка. — Но с едой придётся подождать. Сперва я тебя вымою, пока ты мне по всему дому блох не натрусил. Пёс скорчил такую гримасу… Ну, как человек, которому предложили выпить на редкость гадкое лекарство: и деваться некуда, и действительно надо, но как не хочется! И тут она метнулась обратно к двери, распахнула её и решительным шагом вышла обратно на крыльцо. По совершенно пустой в этот час улице пробегал мальчишка. Одного взгляда хватало, чтобы сразу признать в нём разорителя птичьих гнезд и грозу девчонских кос. — Эй, Дик Миллиган! — слегка повысив голос, повелительно окликнула его соседка. Пацан остановился и уставился на неё зелёными разбойничьими глазами. — А? — Если ещё хотя бы раз увижу, что ты гоняешь моего кота, устрою тебе такие неприятности, что порка папашиным ремнём покажется сказочкой на ночь! Ты меня понял? — Я его не трогал, отвалите! — шкет показал ей язык и с независимым видом поскакал дальше. — Ну погоди, гадёныш, — едва слышно прошипела женщина, вытаскивая из переднего кармана джинс деревянную палочку, про которую псу было доподлинно известно, что она волшебная. Аккуратно взмахнув ею, она направила острие на маленького хулигана и негромко сказала: — Подножка! Из конца палочки вырвалась красная вспышка. Людям, далёким от магии, со стороны показалось бы, что мальчишка на бегу запнулся обо что-то малоприметное и потому шлёпнулся на асфальт, пропахав по инерции приличное расстояние. Очевидно, боли он сразу не почувствовал, потому что уже через секунду вскочил на ноги. Ладони и коленки у него были разодраны в кровь. Он широко разинул рот, намереваясь зареветь на весь квартал, но опоздал. — Силенцио! Новая красная вспышка. Шкодник беззвучно разевал рот, но произвести хоть какие-то звуки ему, похоже, было не проще, чем рыбе на суше. —Погоди, я с тобой не закончила, — усмехнулась волшебница. — Локомотор Виббли! Мальчик сделал шаг. Потом, через некоторое время другой. Поднять их, как это делают все нормальные люди, он не смог — пришлось волочить за собой ногу за ногу, шаркая по-стариковски. Носиться беззаботно по горам и долам в таком состоянии было бы, естественно, невозможно. Глядя на эту черепашью скорость, чародейка издала тихий зловещий смешок: — Поживёшь так пару недель. Прыти и наглости поубавится. Всё это время пёс сидел рядом с ней на крыльце и посматривал то на неё, то на жертву боевой магии. В глазах его читалось одобрение — можно было подумать, что он прекрасно понял всё, что здесь только что произошло. И на самом деле понял. Вот только собаки не умеют говорить по-человечьи. Зато умеют думать.***
Оказалось, что в доме, помимо волшебницы, проживают ещё двое. Одним из них был громадных размеров кот из породы мейн-кун по кличке Грей, а вторым оказалась крохотная собачка Дейзи — из тех, что легко умещаются в рукаве мехового пальто и гуляют там же. Пёс мужественно вытерпел процедуру мытья специальным противоблошиным шампунем, внял приказу новой хозяйки не отряхиваться привычным собачьим способом и терпеливо поставлял бока, живот и хвост фену и расчёске и наконец был допущен к остальным домочадцам. Кот лежал в кресле у горящего дровяного камина (а иных у настоящих волшебников и не бывает) и щурил глаза, глядя на пламя. Дейзи свернулась на маленьком шерстяном коврике возле хозяйкиного кресла. Пёс лёг напротив камина прямо на пол и положил морду на лапы. После всего, что он пережил, после многолетнего тюремного заключения и моральных пыток, после скитаний, когда умудрился сбежать, и постоянного страха, что поймают и тогда уж сроком не отделаться… В последние месяцы ничего, кроме крысятины, ему в зубы не попадалось. Один-единственный раз удалось украсть курицу, так и то еле ноги унес от разгневанного фермера. А тут… Тишина, только часы на каминной полке мерно стучат. Тепло на нагретом полу. Чисто. Блохи уже не кусают. Вкусно. Спагетти с сыром и говяжьим фаршем. Он набросился на свою порцию, в минуту покончил с ней, оглянулся в поисках добавки и, к своему удивлению, получил её. Пир души и желудка! Его начало клонить в сон, но он понимал, что спать нельзя, пока не разведаешь, в чьём ты доме — друга или врага. А то ведь за годы всякое случается. — Как тебя зовут? — с любопытством осведомилась Дейзи. —Сириус, — коротко ответил пёс. — Красивое имя, — отозвалась Дейзи. — Спасибо. — Даже слишком — для собаки, — лениво отозвался Грей. — Но ведь ты не собака. — Нет. Я человек. — Зачем человеку напяливать собачью шкуру? — Затем, что я это умею. — Хм. Наверное, ужасно неудобно быть то одним, то другим. Вот я, например, всегда кот. А Дейзи всегда собака. — Ну, если он это умеет… — кокетливо протянула Дейзи, — то отчего же нет? Ты волшебник? — Да. — Прячешься? — Ага. Дейзи выпрямилась и села. В карих глазках заблестело любопытство. — Слушай, а это не про тебя болтали по телеку? В людских новостях? — Наверное, — нехотя признался пёс. — Имей в виду, — снова заговорил кот, на этот раз глядя прямо на гостя большими жёлтыми глазами. В сочетании с кисточками на ушах, как у рыси, глаза эти выглядели жутковато. — Это мой человек. Держись подальше, пока ты в собачьей шкуре. Если дорожишь глазами, конечно. — Грей ревнивый мужчина, — Дейзи похлопала тем, что у неё считалось ресницами. Мда, женщины всегда такие женщины! Очевидно, Дейзи вовсе не смутил тот факт, что Сириус не всегда бегает на четырёх лапах. — Как это люди говорят… Собственник. — А от кого ты прячешься? — очевидно, Грей решил, что на эту тему сказано всё, и наконец проявил интерес к жизни новенького. — От злых людей. И нелюдей, — вздохнул Сириус. Поначалу он хотел ограничиться этим ответом, но потом передумал. От домашних животных бывает большая польза. Например, недавно именно кот помог ему поймать одну особо гадкую крысу, о которой Сириус годами размышлял в своей тюремной камере. Другое дело, что сам Сириус её и упустил. Кот бы такой промашки, конечно, не совершил. Поэтому он честно рассказал обо всём, что смогли бы понять новые товарищи. — Тааааак, — подвел итог Грей, уставившись на красные от жара дрова в камине. — Значит, тебя натыкали носом, заперли на много лет и теперь ловят за чужую вину. И, если поймают, то совсем прибьют. А крыса опять сбежала. Хм. И что ты будешь делать? Как докажешь, что это не ты нашкодил? Сириус помолчал. Он и сам пытался придумать план действий, но пока в голову ничего не приходило. — Так почему бы тебе не остаться здесь? — Дейзи наклонила голову вбок. — И доказывать ничего не придётся. Тут сухо и тепло. Бриана вкусно готовит, сам же видел. А потом встретишь подружку, с которой вместе сможешь воспитывать щенков. М? Сириус не успел ответить. Волшебница, которую Дейзи назвала Брианой (а он точно знал, что так оно и есть), покончив с какими-то домашними делами, прошла мимо них к камину, уселась в свободное кресло у включенного торшера, решив, видимо, отдохнуть и почитать немного. На крошечном журнальном столике возле лежали периодические магические издания — «Ведьмин досуг» и «Ежедневный пророк». Их Сириус сразу узнал, поскольку выходили они ещё в его бытность невиновного и свободного человека. Первым Бриана взяла «Ведьмин досуг» и какое-то время читала напечатанные там статьи и заметки, потом, судя по характерному шороху газетной бумаги, открыла «Пророк». В комнате, погруженной в полумрак, было уютно. Некоторые женщины одним своим молчаливым присутствием умеют создавать уют. А ещё она так мило смотрелась в белой кофточке без рукавов, белых джинсах и босиком! Все трое уже начали задрёмывать, когда она вдруг вскочила с места и, размахнувшись, швырнула в камин газету. Страничка повернулась на миг, и Сириус увидел на передовице свою собственную фотографию тринадцатилетней давности — то фото сделали, когда его арестовали. «Побег из Азкабана! Сириус Блэк всё ещё не пойман». Лицо Брианы было перекошено от гнева, смешанного с недоверчивым изумлением. Потом гнев так же быстро схлынул, и она, обхватив себя за плечи, с горькой и презрительной усмешкой смотрела, как сворачиваются и исчезают в языках пламени тонкие листы. Примерно этого он и ждал. Реакции на сообщение о побеге опасного преступника Сириуса Блэка из Азкабана — тюрьмы для волшебников. Пока что этот жест сам по себе ничего не значит. А «Пророк» в каждом выпуске призывает своих верных читателей о неусыпной бдительности. И, судя по словам Дейзи, маггловскую прессу тоже оповестили. Кто-то позвонил в дверной звонок. Бриана нехотя оторвалась от созерцания горящей газеты, вытащила палочку, навела её на «Ведьмин досуг» и прошептала: «Остолбеней!». «Живые» картинки сразу же перестали двигаться и неподвижно замерли на страницах — ни дать ни взять маггловский журнальчик. В гости пожаловали две молодые женщины, и в них Сириус сразу признал своих бывших сокурсниц по Хогвартсу. Гризельда Касл осталась той же миловидной и обаятельной, какой он её запомнил. Рыжеватые волосы до плеч, завитые крупными мягкими локонами, глаза как у лани, лёгкие движения подвижного тела и выражение безмятежного счастья, которому нипочем никакие житейские бури. Мойра МакНил тоже всё ещё симпатична — брюнетка с глубоким пронзительным взглядом чёрных глаз и фарфорово-белой кожей, но увы, по-прежнему слишком худая и со слишком длинными и тонкими руками. В ней угадывалась способность к сильной страсти и к сильным мужественным страданиям, спутникам этой страсти. — Я испекла кексы и подумала, почему бы нам не выпить чаю. По случаю твоего возвращения из океана, — Гризельда, переступив порог, продемонстрировала Бриане плетеную корзинку, содержимое которой было бережно укрыть белой накрахмаленной салфеткой. Бриана понятливо кивнула, поставила кипятиться чайник, достала три чайные пары и блюдо для кексов и засыпала в заварочный чайник «Дарджилинг». Гостьи уселись за круглый стол в просторной кухне. — О, у тебя новый песик? — Гризельда заприметила державшегося неподалёку Сириуса. Он всё так же лежал, положив морду на передние лапы, и старательно делал вид, что спит. — Миленький. Бриана кивнула. — Когда ты вернулась домой? — Вчера. Дома ещё не обжилась. — И хорошо, что ты снова тут. Всё-таки год под водой — это долго. Ты многое пропустила, — Гризельда расстелила на коленях льняную салфетку и тщательно её расправила. — Не бросай нас больше так внезапно. —Ты видела это? — поинтересовалась Мойра, когда Бриана проходила мимо. В руках у Мойры был сегодняшний выпуск «Ежедневного пророка», и, таким образом, стала ясна подлинная причина её появления. — Сириус Блэк бежал из Азкабана. И тоже год назад. Как раз после твоего… «отплытия». И никто не знает, где он. Бриана бросила хмурый взгляд на газету и снова кивнула. — Пишут, что он спятил. — Ты думаешь, это правда? — Гризельда провела рукой по волосам, поправляя локоны. — Я думаю, спятили те, кто это напечатал, — отозвалась Бриана, разливая по чашкам крепкий горячий чай. — Почему? В Азкабане ведь дементоры. Я слышала, там с ума на раз-два сходят. Может, и Сириус… — Нет. — Но почему ты так в этом уверена? — Он слишком любит себя. — Что, нарциссизм? — усмехнулась Мойра. — Нет, здоровый эгоизм. —Ты думаешь, он правда убил Питера Петтигрю и всех этих магглов? — с интересом спросила Гризельда. Спорить она не собиралась, а вот обсудить интригующую тему была не прочь. — Лично я не сомневаюсь, — напрямик заявила Мойра, тряхнув чёрными кудрями. — Визенгамот зря не осудит. — А я уверена в обратном. — Но ты не можешь знать наверняка. — Я знаю Сириуса. Это сделал не он. — Ты знала его в школе, — возразила Мойра. — Но время меняет людей. — Ты говоришь глупости. — Но почему?.. — Гризельда не договорила, и вопрос повис в воздухе. — Сириус — талантливый волшебник. Кабы это и впрямь сделал он, так от Петтигрю и пыли не оставил бы. А палец… Уж очень это нарочито. Как будто кто-то хотел этим сказать: нате, получите! И трупы магглов. Да они бы просто испарились, но они остались на месте — как памятник злодейству, как брошенная перчатка. Как подкинутая улика. — Но Сириус никого не боялся. — Но и жестокостью кичиться не стал бы. — Это Блэк-то? Вспомнить только их компашку! — фыркнула Мойра. — Уже забыла их выходки? Над столом повисла долгая пауза, только маятник часов отмерял мгновения. — В любом случае, наш долг сообщить в Министерство магии, если увидим его. Пусть оно разбирает, виновен он или нет, — Мойра решительно тряхнула головой. — Если ты или ты, — Бриана перевела взгляд на Гризельду, — так поступите, — я вас больше не знаю. — Девочки! — Гризельда примирительно взяла обеих подруг за руки. — Мы собрались попить чаю.***
Вот и выяснили, думал Сириус, положив морду на вытянутые лапы и животом чувствуя тепло от пола с подогревом. Можно раскрывать карты. Она по-прежнему своя. По-прежнему… друг? Наверное. Теперь, пожалуй, не больше чем друг, зато надёжный. Он встал, подошел к окну и минут пять глядел в ночь на мирную темноту, на спящие дома и безмятежно мерцающие звёзды. Тихая пристань. Остаться бы здесь насовсем… Потом пошёл в комнату Брианы и, опершись лапами о кровать с чистой простынью, долго смотрел в её лицо — лицо спящего спокойным сном честного человека. Если б ты знала!..