Мы не герои...

      Невысокая худенькая девушка стояла на остановке, подсчитывая мелочь, чтобы оплатить проезд в автобусе. Она только что закончила обслуживать последнего покупателя в магазине, где подрабатывала во время летних каникул, и спешила поймать транспорт, чтобы побыстрее вернуться домой. Прохладный сентябрьский ветер трепал вьющиеся каштановые волосы, и девушка уже в который раз пыталась убрать их с лица, жалея, что не прихватила заколку. От очередного порыва ветра она поёжилась и подумала, что неплохо было бы уже заменить лёгкую джинсовую куртку, пусть и накинутую поверх свитера, на куртку осеннюю, потому что август в этом году выдался совсем не жарким, да и сентябрь тепла не обещал.       - Смотри, куда прёшь, чучело! – презрительно бросил толкнувший её парень при попытке первой войти в подъехавший автобус. Двое его друзей гнусно загоготали, когда девушка, оступившись, выронила мелочь. Водитель, как назло, не стал ждать, когда она соберёт упавшие деньги, и уехал, оставив незадачливую пассажирку всхлипывать от обиды. Чучело... Так её частенько дразнили в школе за то, что она не носила дорогих брэндовых вещей, как её одноклассницы, не красила волосы и не покупала дорогую косметику. В принципе, из косметики у неё были только дешёвая тушь и помада, а об остальном приходилось только мечтать. Радовало только то, что природа наградила безупречной кожей лица, из-за чего многие девчонки из старших классов ей завидовали.       Наконец, собрав последние центы, Тереза (так звали девушку) решила пройтись до дома пешком. Всего лишь каких-то пять остановок. Всё же лучше, чем толкаться в душном автобусе. Подняв воротник джинсовки, Тереза поправила сползший с плеча рюкзак, обхватила себя руками и двинулась в направлении к дому. На Нью-Йорк уже спускались сумерки, витрины магазинов призывно засветились, приглашая потенциальных покупателей присмотреть себе что-нибудь.       - Здравствуйте! Чем я могу помочь? – процедила дежурную фразу девушка-консультант одного из бутиков, куда случайно забрела Тереза. Такая же дежурная улыбка тут же сошла с её лица, когда она увидела, что это не привычная клиентка, а обычная школьница, явно не располагающая средствами. – Извините, мы закрываемся, – тут же поспешила сказать консультант, решив выпроводить посетительницу.       - Но у вас написано, что магазин работает до девяти вечера, – попыталась возразить Тереза.       - У нас ревизия, сегодня мы закрываемся раньше, – заявила продавщица, брезгливо оглядев девушку с ног до головы. Та сразу поняла, в чём дело.       - Извините за беспокойство, – проглотив вставший в горле ком, пробормотала Тесс и быстро вышла на улицу. Её душила обида, что какая-то соплячка, лишь немногим старше самой Терезы, разговаривала с ней, как с какой-то бродяжкой. Да, она не была одета "с иголочки", но все её вещи всегда были чистыми и выглаженными. "Нужно быть бережливой", – не уставала повторять тётка, у которой она жила. – "Я не могу оплачивать и обучение твоего брата в Лондоне, и покупки тебе новых нарядов". Тётя Гарриет была официальным опекуном Терезы и её старшего брата Натаниэля, безалаберного и ленивого парня, в котором тётка, однако, души не чаяла. Нет, конечно, Тереза тоже любила его. Всё-таки, родной человек, которого, как и её саму, оставила на попечении сестры их взбалмошная мать. Матушка много лет назад уехала устраивать личную жизнь в Техас, пообещав бездетной старшей сестре забрать сына и дочь позже, но так и не забрала. Тереза почти не помнила свою мать. Та уехала, когда девочке было всего четыре года, и в течение следующих двенадцати лет ни разу не приехала навестить детей. Натаниэль, будучи старше сестры на шесть лет, достаточно легко отнёсся к тому факту, что рядом нет ни матери, ни отца, который их тоже бросил, а вот Тереза тосковала. Строгость тёти тоже не располагала к жазнерадостному настрою, и девочка выросла довольно нерешительной и замкнутой. Тётка покупала ей только самое необходимое, в то время как Нат получал всё, что хотел. Даже поехал на учёбу в престижный Лондонский университет, в то время, как Терезе приходилось экономить на школьных обедах. Благо мать её единственной подруги, державшая собственный цветочный магазин, позволяла девушке помогать ей и даже платила хоть и небольшую, но зарплату.       - Пойдёшь учиться на швею, – отрезала тётка, когда Тесс выразила желание после окончания школы попробовать поступить в медицинский колледж, благо, химия и биология давались ей легко. – Будешь шить себе сама, чтобы не раскидывать деньги направо и налево. А ещё лучше будет, если ты удачно выйдешь замуж, тогда и учёба никакая не нужна.       На какое право и лево она раскидывала деньги, Тереза понять не могла, если даже нижнее бельё занашивала буквально до дыр. А при фразе про удачное замужество у неё начинало неприятно сосать под ложечкой, потому что чувствовала себя при этом, как товар на рынке.       - Но я хочу помогать людям, – попыталась при том разговоре возразить девушка. – Или хотя бы животным. Я могу учиться на ветеринара, если на врача дорого.       - Я сказала, пойдёшь в швейный колледж! Разговор окончен!       Может, профессия швеи и была выгодной, ведь некоторым везло, и они становились известными модельерами, но это был явно не случай Тесс. Она попросту не умела и не хотела шить. Как говорится, не лежала душа к этому занятию. Но тётка была непреклонна. Терезе оставалось учиться ещё год, а "добрая" родственница уже подала документы племянницы туда, куда сама решила.       - Вам помочь?       От раздумий Терезу отвлёк женский голос. Оказалось, девушка забрела в очередной магазин, но, к счастью, это оказался сэконд-хэнд.       - Я... куртку ищу, – выдохнула Тесс. – Осеннюю.       - Тогда Вам сюда, – женщина-консультант указала покупательнице на ровный ряд курток и лёгких пуховиков.       - Спасибо... – пробормотала девушка и принялась изучать ассортимент. Там были и яркие разноцветные куртки, и однотонные, но дешевле всего стоили две: грязно-коричневого цвета, который Тереза невольно сравнила с цветом фекалий, и тёмно-серая. – "Как вся моя жизнь", – с грустью подумала девушка, снимая с вешалки коричневую куртку и просовывая руки в рукава. На удивление, вещь оказалась вполне удобной и довольно тёплой. Решив, что купит её, девушка направилась к кассе.       - Джинсы в другой раз куплю, – сказала она сама себе, проходя мимо ряда с джинсовой одеждой. Денег хватало лишь на одну вещь, и Тереза решила, что её старые джинсы, хоть и потёрлись, но ещё могли послужить, а вот мёрзнуть не хотелось.       - Вам завернуть? – поинтересовалась продавец, доставая пакет, но девушка замотала головой.       - Нет, нет, я её сразу надену. На улице такой ветер. Вы только этикетку отрежьте.       Застегнув куртку, Тесс вышла на улицу и довольно поёжилась. Порыв холодного ветра снова разметал её волосы, но теперь это не раздражало хотя бы потому, что на голову можно было натянуть капюшон. По пути домой девушка зашла в пекарню и купила три булочки с корицей, чтобы вечером попить чаю вместе с тётей. От булочек исходил такой аромат, что Тереза не удержалась и съела одну прямо на ходу.       - Где тебя носит? – бросила вместо приветствия тётка, уперев руки в бока, как только Тесс появилась на пороге дома. – Ты видела, который час? На улице уже темно!       - Извини, тётя, транспорта не было, – повесив куртку на вешалку, девушка юркнула в ванную, чтобы вымыть руки. – Зато я купила булки с корицей к чаю.       - А это что такое? – Гарриет указала на новую куртку. – Где ты это взяла?       - Купила, – осторожно ответила Тесс, понимая, что тётка не в духе.       - Я что тебе говорила про трату денег впустую? И так едва концы с концами сводим, а ты опять решила себя обновкой побаловать?       Конечно, Гарриет кривила душой. Будучи сама неплохой портнихой, она зарабатывала вполне приличные деньги, половину которых отсылала любимому племяннику в Лондон. К тому же до совершеннолетия племянницы женщина получала круглую сумму за опекунство, но самой Терезе не выделяла из неё ни цента.       - Тётя, на улице уже холодно, а у меня нет верхней одежды! – негодующе ответила девушка. – Что мне теперь, до зимы ходить в джинсовой куртке и мёрзнуть? А если я заболею?       - У тебя ещё вполне приличная куртка, та, серая! Соседка её почти новую тебе отдала!       - Ага, новую. В карманах все швы на дырках и рукав порван был. Ты забыла, что сама зашивала его?       - Где ты взяла деньги? – Гарриет разошлась ни на шутку, и Тереза поняла, что никакого семейного чаепития сегодня не будет. – Украла? Отвечай!       - Я их заработала, – попыталась как можно спокойнее ответить девушка. – Это мои деньги. Может, попьём чаю? Я тебе всё расскажу.       - Заработала? Интересно, где?! – щёки женщины покрылись пунцовыми пятнами. – Уже собой торгуешь на дороге?! Я, что, проститутку из тебя растила?! Ну, я тебе сейчас покажу обновки, шлюшка малолетняя!       Сорвав куртку с вешалки, Гарриет побежала в гостиную, где на журнальном столике были разбросаны принадлежности для шитья.       - Не смей! – глотая душившие её слёзы, Тереза рванула следом и едва успела выхватить куртку из рук тётки, которая уже собралась отрезать рукав. – Не смей трогать мои вещи! И не смей оскорблять меня! Я не шлюха! Я заработала эти деньги в магазине миссис Питерс! Ты даже не знаешь, где я подрабатываю после школы, тебя волнует только то, чтобы я лишний цент на себя не потратила! А мне даже носки штопать приходится, потому что я не могу купить себе новые!       Резко развернувшись, Тесс убежала к себе в комнату, оставив тётку в недоумении стоять посреди гостиной. Женщина явно не ожидала, что обычно тихая и послушная племянница будет так себя вести. Положив ножницы обратно на столик, она села на диван и задумалась, а потом поднялась на второй этаж и постучалась в запертую дверь.       - Тереза, это я. Открой, давай поговорим.       Но ей никто не ответил. Свернувшись в комочек на кровати и обнимая куртку, словно это была самая большая драгоценность в её жизни, Тесс беззвучно рыдала. В этот момент девушка отчаянно желала умереть, чувствуя себя ненужной тряпкой, выброшенной на помойку. Тётка ещё немного потопталась у двери, а потом спокойной ушла пить чай, пробормотав что-то про то, что подростки сейчас совсем распоясались, а в её время такого себе не позволяли. Тереза, даже не переодевшись, забылась беспокойным сном.