Белоснежка. Невольное путешествие

В сердце настоящего воина не должно быть страха перед смертью, даже если ему есть что терять и еще многое хотелось бы наверстать или же изменить, однако неприятный холодок все же бежит по телу, ведь на войне ты боишься не только за себя, но и за тех, кто тебе дорог. Торин Дубощит не страшился погибнуть, без тени опасения встречал врага с оружием наготове, и без промедления, очистив разум от тлетворного тумана проклятого золота, ринулся на выручку собратьям, после чего с таким же бесстрашием отправился в самое сердце вражьего пристанища, где укрывался его давний неприятель, решивший заманить гномьего короля в ловушку. Да, Торин чувствовал подвох, тем не менее, повернуть обратно казалось ему в высшей степени проявлением трусости, хотя за своих племянников он опасался куда больше, нежели за собственную совесть, твердившую ему встретить Азога без промедлений, а потому категорически не хотел, чтобы сыновья его сестры отправились на разведку в одиночку. Дубощит, осознавая сколько глупостей и ошибок успел натворить за то время, пока проклятие Горы висело над ним не желал также всю жизнь нести крест за смерть своих же наследников, однако молодые гномы были слишком уперты, чтобы легко сдаться и убедили дядю отпустить их на небольшую разведку. — Туда и обратно. Ясно выражаюсь? — Торин кладет ладони обоим племянникам на плечи и смотрит на них с великой нежностью. — Мы еще успеем отомстить, а вы снискать себе боевую славу. Наши потомки будут помнить о ваших деяниях в этот день, и ни к чему рисковать больше положенного. Берегите друг друга и не задерживайтесь. — Этот урод близко, я чувствую это. — Цедит Двалин, скривившись, когда оба брата скрылись в укрывающем замерзшую реку тумане. — Мы так близки, чтобы поймать эту тварь! — Если удача улыбнется нам, то мы закончим начатое сегодня, но я не желаю ради этого рисковать жизнью тех, кто мне дорог. — Твердо заявляет Дубощит, пристально всматриваясь в ту башню, куда отправились с разведкой племянники. — У нас ещё будет шанс поквитаться. Пойдем, осмотримся. Но не успевает Король под Горой сделать и нескольких шагов, как вдруг их окликает знакомый женский голос, и оба гнома видят торопящуюся к ним Брехту, раскрасневшуюся и запыхвашуюся от бега. — Быстро уходите отсюда! У орков еще одна армия на подходе и они нападут с севера. Башня окажется в окружении, а вы все в западне! Девушка тяжело приседает на лежащие у наполовину разрушенной стены камни и развязывает шнуровку ставшей вмиг слишком теплой куртки. Она не смотрит на Торина, не специально игнорируя его прямой взгляд, но просто будучи не в силах посмотреть ему в глаза, хотя там бы точно не увидела царящей еще совсем недавно ненависти или презрения. Дубощит глядел на девушку с прежним теплом и волнением, осознав свою неправоту по отношению к ней, и мужчине безумно хотелось загладить свою вину перед травницей, которая и в этот раз, преступив через собственную гордость, отправилась на выручку, хотя в пути могла запросто погибнуть. — А где Фили и… Торин! — Вскрикивает девушка, указывая пальцем за спину гнома. Дубощит резко поворачивается, а его сердце пропускает удар. В руках врага, того самого безжалостного ублюдка, который пролил столько гномьей крови, дергался как в путах старший из братьев, которого Азог держал за шиворот куртки, оторвав от земли. — Быстро, девочка, горлань свои песенки! — Шепчет Брехте Двалин, сверкнув глазами от переполняющей его злости на врага. — Бегите! — Извивающийся в руках Азога Фили старается сохранять хладнокровие даже в такой момент, но когда над ним нависает орочья сталь, то невольно душа все же уходит в пятки. Вся жизнь пролетела перед его глазами, лица друзей и родных, но он не выкажет страха перед этим отродьем, а потому гордо вскидывает голову и буквально выплевывает орку в лицо, — давай, урода кусок! Насладись моментом. И в тот момент, когда Азог уже заносит клинок над наследным принцем, ему в бедро прилетает кинжал. Разомнув пальцы на вороте кожуха племянника Дубощита, орк выпускает тем самым его из рук, но вряд ли спасение Фили можно было бы назвать полным, если бы не его подоспевший на этаж ниже брат. Ярусы строились так, что чем выше уходило к небу здание, тем уже был выступ у оконных проемов, и Кили, стоя на самом широком, мог запросто поймать Фили, летящего с немалой высоты вниз, который при неудачном приземлении запросто сломал бы обе ноги. На Брехту, трясущуюся от волнения и осознания того, что бросок удался, тотчас оборачиваются оба побледневшие от страха за Фили гнома, но та даже слова вымолвить не может, только таращится на укрывающихся внутри башни молодых принцев и дышит будто загнанная лошадь. — А это уже кое-что получше твоих песенок! — Залихватски хохочет Двалин, азартно сверкнув глазами. — Сейчас мы им устроим! — Нет, останься с Брехтой. — Отрезает Торин, бросив на девушку будто бы прощальный взгляд. — Уведи ее отсюда, если будет слишком опасно. — Торин! — Мы справимся! — Кричит Торин уже скрываясь в тумане, спеша на помощь племянникам в борьбе с ненавистным врагом. — Иди за ним. — Брехта буквально вцепляется пальцами в плечо Двалина, разворачивая его лицом к себе, и смотрит твердо, почти угрожающе. — Я справлюсь, а ему нужна твоя помощь. — С головой не дружишь? Да он мне никогда не простит, если с тобой… — Я не кисейная барышня, господин гном. Я справлюсь. «У меня есть кольцо». Двалин смотрит на девушку внимательно, даже оценивающе, под конец хмыкнув в бороду и сверкнув зубами в кривой улыбке. — Да уж, ты точно не барышня! Береги себя, куколка. А это, — мужчина достает из-за пазухи один из своих длинных ножей и протягивает травнице, — на случай если закончится твоя артиллерия. Двалин убегает следом за своим королем и Брехта остается одна, уже слыша, как за ее спиной проносится чей-то пронзительный визг. Она пятится к стене, схоронившись за камнями, и первым делом тянется к кольцу. — Ну что, моя прелесть, — шепчет воровка изменившимся голосом, — поможешь мне еще раз? — Проведя пальцем по гладкой золотой поверхности, она как-то странно улыбается, даже не представляя, как напоминает самого Торина, совсем недавно сходящего с ума в Горе. — Моя прелесть… Только моя…

***

      Тауриэль, стремглав мчавшаяся на выручку гномам к Вороньей Высоте, боится не успеть и в ее сбившихся мыслях нет ни единой о собственном благополучии и сохранности, лишь слепое желание вновь увидеть чужие запавшие в душу глаза и яркую искреннюю улыбку. Она слышит голос Кили где-то совсем рядом и не может сдержать резкого всхлипа. Она бесстрашная воительница, дитя Зеленолесья, кажется влюбилась в этого гнома не просто до пресловутой дрожи в коленях, но достаточно чтобы рисковать собственной жизнью во имя спасения чужой. Когда ей навстречу вместо принца выходит огромное, мерзкое существо, противно ухмыльнувшись при виде эльфийки, то та не показывает страха и тотчас бросается на него с оружием в руках, готовая пойти до конца, чтобы отрубить этому порождению тьмы голову. Слишком сильный, чтобы легко пасть, он хватает ее за грудки и со всей одури бьет о каменную кладку, так что эльфийка почти теряет сознание, но старается бороться с болью и головокружением, когда через напавшую на глаза пелену видит налетевшего на орка Кили, загородившего Тауриэль от чужого клинка. — Брат! Кили поднимает голову и видит Фили ожесточенно сражающегося чуть выше по ступеням, пока сам младший принц медленно проседал под натиском орка, чье смердящее дыхание заставляло глаза слезиться. — Фили, сзади! «Не успеет», — проносится в голове у гнома, ведь старший брат и без того находился в окружении врагов, но не успевает он издать хотя бы еще какой-то звук, как ятаган нападающего на Фили со спины орка отражает тяжелый удар подоспевшего на выручку Двалина. — Ну-ка, парни, — басит взрослый гном, перехватив оружие поудобнее, — надерем этим тварям задницу!

***

Брехта тяжело дышит, в очередной раз исподтишка ударив какого-то то ли гоблина то ли похожее существо ножом Двалина в район шеи, и затаивается возле стены, когда столпившиеся рядом с ней порождения тьмы кажется начинают не просто чувствовать чужое присуствие, но и понимать, как именно погибают их товарищи, а потому по запаху идут четко на девушку, которая аккуратно откладывает оружие в сторону и достает метательные ножи. Кажется, настала пора прощаться с собственной жизнью, ведь вероятность спасения была катастрофически мала, но внезапно усилившийся порыв ветра вернул надежду на светлое будущее, и Брехта, подняв голову, изумленно восклицает — над ее головой парили орлы. Те самые орлы, что же когда-то спасли жизнь гномам, теперь раскидывали союзников орков по сторонам, полосуя их острыми когтями, и вскоре воровка остается одна в окружающей ее снежной пустоте, где туман плотно скрывал башню, по направлению к которой ушел Торин. Торин. Она должна найти его. Рука, на пальце которой было кольцо, становится какой-то неестественно слабой, будто дивная находка буквально испивала из девушки все соки, и она тяжело оседает на землю, стянув наконец золотое украшение. — Девочка моя, что с тобой? Тяжело дыша и чувствуя ужасную усталость — долгое ношение кольца оказалось ношей слишком непосильной для простой смертной — Брехта поворачивает голову и видит перед собой плохо одетую старушку с корзинкой, которая шла к ней медленным грузным шагом. — Ты ведь мне жизнь спасла, моя хорошая! Они налетели, когда я как раз сюда шла. Эх, старая голова, думала спастись из города этой дорогой, а почти с жизнью рассталась. — Кряхтя и покашливая, старушка подходит ближе и вдруг спотыкается, упав на колени рядом с Брехтой. — Доченька, как же я устала… — Вам нужна помощь… В голове у травницы было мутно, она слабо осознавала происходящее, а желудок позорно урчал, напоминая о том, что со вчерашнего вечера у нее во рту не было ни кусочка. А вот у бабушки, что опиралась о ее руку, в корзинке оказались сочные яблоки, которые буквально манили своим запахом и насыщенным цветом. — Ты голодна, дитя мое? Откушай яблочко, восстановишь силы. — Мне некогда, я должна… — Откушай яблочко, милочка. Смотри, какое сочное, наливное! Брехта смотрит в глаза пожилой женщины и не может оторвать взгляд. Что-то знакомое было в этих зеленых глазах, но что именно знахарка не понимала. От прямого, фактически гипнотизирующего взгляда старушки становится совсем дурно в голове, и Брехта сама не понимает как и зачем принимает из ее рук яблоко, медленно поднося его ко рту. — Откуси хотя бы кусочек и станет лучше. «Всего лишь кусочек. Откуси» — звенело у девушки в голове и она, дабы хотя бы заглушить странные голоса, подчиняется, совершив самую роковую ошибку в своей жизни. Она уже не видит, как вместо старухи над ней стоит Гвиневер, самодовольно улыбающаяся при виде мертвой падчерицы, она не видит, как колдунью окутывает плотный туман, в котором ее силуэт медленно исчезает. Брехта лежит, даже не ощущая падающий на нее снег, стеклянными глазами глядя в холодное синее небо над своей головой. Орлы уже улетели…