Победа - удел храбрых

Этот мир наполняется призраками. Они неразличимы, расплывчаты, потому что я не помню их лиц. Нет, не так. Не хочу помнить. Я просто заношу лопату, впечатываю ее в землю и засыпаю ей вырытую яму, потому что бездействие вызывает спазмы боли, а тяжесть помогает закрывать призраков. Мы едем в пещеры, но я не чувствую себя так, словно возвращаюсь домой. Все, что было в нем моим ушло. И вряд ли вернется. Дверь, ведущая к той маленькой девочке, которая когда-то в изнеможении на корточках приползла к пещерам Джеба, захлопнулась, а ключ к ней потерялся в песках. Кожаное сиденье подо мной уже не чувствуется и мне начинает казаться будто я несусь вдали от машины – по бескрайней пустыне, в песках которых захоронено слишком много правды и лжи. Я вытягиваю руку в открытое окно, и ветер ударяет меня по ладони, встречая сопротивление. Втягиваю воздух, но он застывает в саднящем горле, отказываясь поступать в легкие. С громким свистом я выпускаю его на волю и понимаю, что больше не могу сдерживать рвущийся крик. Слезы застилают мои глаза, смешиваясь с почти неслышным криком, что проносится сквозь меня. Но вот что главное – я не чувствую, что это часть моей скорби. Скорее, часть счастья, что наконец-то отыскала то, что искала среди мертвых. Мелани косится на меня с переднего сидения, но предпочитает молчать. Будто наказывает меня за что-то, что было не в ее власти исправить. Я силюсь понять за что она теперь меня ненавидит: за отобранную жизнь дорогих ей людей или за побег с места преступления. Но ответ всегда один и тот же: ненависть всегда сливается в одну линию, если в ней начинают нуждаться как в лекарстве от боли. Все проступки становятся лишь одним и имя ему «ошибка». Я – ошибка Мелани. Она просчиталась, когда решила привести меня в пещеры и теперь это выедает ее изнутри. Она победила Душу, но это была пиррова победа. Но Мелани не была единственной, кто потерял слишком много. Йен едет в первой машине вместе с Нео. За нашу короткую встречу, он едва ли обронил хотя бы одно цельное предложение. Лишь молча оглядывал собравшихся, словно не совсем понимал, ради чего мы все здесь. Или возможно, он понимал это лучше всех. Ни Нео, ни Мелани ничего не говорят, лишь бесконечно переглядываются между собой, но я вовсе не инопланетная идиотка - все понимаю и без их подсказок. Вероятнее всего, что что-то в действиях Райдера повредило сознание Йена, что-то стерло все его воспоминания о последних годах. Но худшее состоит в том, что и после ни один человек не потрудился рассказать ему о них. Более того, они сознательно скрывали от него правду обо мне. Теперь я лишь история. Абсурдная история, которую даже детям перед сном стыдно рассказывать. - Так ты лидер какого-то там революционного движения «Все за мир»? Вопрос наконец-то нарушает тишину в машине. Воздух, ранее электризованный из-за напряжения, вдруг словно взрывается и становится свободнее дышать. - Я? – брови Рона удивленно взмываются вверх. На секунду он даже поворачивается в сторону Мелани, которая совершенно обыденно смотрит на него – как будто только что спросила, есть ли билет на ее любимый аттракцион. - Нет, я не лидер, - задумчиво отвечает он, точно не уверен, правильный ли ответ дает. Но на деле мы никогда и не поймем, правильно ли проходим тест. - В пункте, откуда шла трансляция фильма говорили об обратном. Типа «Обратитесь к Рону, он у нас тут рулит», - смеется Мелани. Я замечаю, что соскучилась по этому звуку, - Серьезно, он именно так и сказал. Будто какой-то подросток. Давненько я не слышала такой речи, а ведь ему на вид лет сорок. - Так и сказали? – удивляется Рон. Я в шоке не меньше его. Откуда в центре знали про Рона и про то, что он «рулит»? Кто построил нам корабль и отдал приказ «идти на абордаж». - Разве вы не заодно? – Мелани уже начинает нервничать. Она видит по реакции Рона, что он не был знаком с теми, кто решился транслировать фильм о Страннице, чтобы побудить каждую Душу пойти против принципов, выращенных в нас еще во времена оккупации первой планеты. Мы - захватчики. Они - наша обитель. - Нет, - отвечаю я за Рона и сама удивляюсь тому, как дрожит мой голос. Эмоции захлестывают с головы до пят. Осознание собственной глупости будто сносит все ранее построенные стены. Все это время мы были так глупы, чтобы не замечать очевидное, пока кто-то играл за нашими спинами с нашими же игрушками. - Пока мы только строили планы, кто-то уже их осуществлял, - Рон поворачивается ко мне, его взгляд похож на взгляд человека, который только что понял, что проиграл все до последнего цента. На секунду нас заносит на дороге, но Рон тут же разворачивается и выравнивает машину по правую сторону. Несущаяся впереди машина вопросительно мигает фарами, мы отвечаем тем, что продолжаем путь. - Я совсем запуталась. Если честно вся эта так называемая революция кажется мне очень плохим фильмом. Даже попкорн было бы жалко покупать, - Мелани отшучивается, но наша реакция и ее заставляет трястись от надвигающегося страха. - Когда я впервые услышал историю Странницы, мне вообще вся эта история показалась бредом умирающего сценариста. Будто он силится стать гением напоследок, - усмехается Рон, и смотрит на меня через зеркало, свисающее с лобового стекла, - Эдакая история: инопланетянин влюбился в человека и теперь они бесконечно спасают друг другу жизнь. Кажется, на эту тему снято очень много фильмов. Почему это происходит? - Думаю, вряд ли бы человек влюбился в инопланетянина, который бы выглядел, как лягушка, увеличенная в три раза, - смеется Мелани. Она тихонько отстукивает на приборной панели неизвестную мне мелодию. Я начинаю отбивать ее вместе с ней, чтобы не чувствовать себя одинокой. - Так дело в том, что мы выглядим как люди? - Вы и есть люди. Рон хмурит брови, явно не понимая, что она имеет в виду. А я понимаю, потому что провела среди них слишком много времени. - Мы слишком вжились в роль, - говорю я. Мелани кивает, но на меня так и не смотрит. Думаю, теперь мое лицо первое в списке ненавистных. - И что это значит? – вновь спрашивает Рон. Я снова задаюсь вопросом, что движет им на самом деле. Я хочу спасти своих друзей, хочу спасти Йена от горькой участи индейцев, землю которых отобрали захватчики, навешав тем столько лапши на уши, что осознание обмана появилось лишь тогда, когда за ними закрылись ворота резерваций. А вот что революций хочет добиться Рон? Это ведь не только желание быть в центре событий – быть частью приключения хоббита в Мордор – а нечто совершенно большее. - Мы слились с их воспоминаниями. Стали думать как они. Действовать, как действовали бы они, - отвечаю я. - Очеловечились, - подхватывает Мелани. Что же стало твоей причиной, чтобы стать человеком, Рональд? Некоторое время он молчит. Предполагаю, что он пытается осмыслить все сказанное нами. Сложить пазл, чтобы увидеть картину целиком. Я ждала нечто вроде «Вау, вот это мы конкретно влипли» или «Да это все похоже на бред», но он произносит то, что я точно не ожидала услышать. - Я ушел от своей жены, - его шепот похож на шепот сокровенной тайны. Одной из тех, после которых знающих слишком много тут же убивают. Так что теперь настает наша с Мелани очередь молчать, переваривая информацию. А Рон тем временем вздыхает и пытается объяснить. - Я прилетел на Землю вместе с первой волной. Все было в новинку и эмоции, переполняющие сознание, грозились свести с ума. На то время жена моего носителя все еще была человеком, поэтому я старательно изображал роль ее мужа. Его воспоминания были такими яркими, будто звезды взрывались прямо во мне, поэтому это не составляло особого труда. Эмили, так ее звали, - поясняет он, на секунду зажмуривается и вновь смотрит вперед, - была безумной. Она не жила предсказуемо, всякий раз, когда я думал, что знаю, как она поступит, она делала совершенно обратное. В одну минуту мир казался ей самым прекрасным местом, а на другую она ненавидела все человеческое, потому что оно разрушает этот самый мир. Люди, которых я считал добряками, казались ей лицемерами, а за лицами настоящих подонков она искала истории, которые сделали из них лицемеров. Она переворачивала все с ног на голову и я не остался в долгу. Потому что перевернул для нее весь мир. Предал ее доверие, когда впустил в квартиру Целителей, которые сделали из нее носителя. Вселили Душу. И когда это случилось – я понял, что это стало моей погибелью. Я переживаю историю вместе с ним. Будто его глазами вижу, как он засыпает рядом с ней, зная, что в любую минуту в дом нагрянут Целители и изменят ее навсегда. Но мы понимаем слишком поздно – пуля, выпущенная на другом конце Вселенной, рано или поздно догонит и наш затылок. - Душа, что вселили в нее, была, наверное, самым предсказуемым существом на планете. Она была так похожа на нее и одновременно в ней не было ничего от Эмили. Порой я вздрагивал от ужаса, случайно наталкиваясь на нее в доме, потому что не узнавал ее. Я ее и не знал. И в один вечер это стало настолько невыносимым, что у меня впервые возникла мысль освободить ее от нашего плена. Извлечь Душу и остаться с моей настоящей Эмили. Той женщиной, которая умудрялась вывернуть меня наизнанку и сделать так, чтобы я наслаждался этим. Все это выглядит жутко. Все это звучит еще хуже. Но я не могу остановиться в том, чтобы нарисовать себе счастливую семейную жизнь, которая в один день вдруг начинает казаться адом. Наши мысли – наши послушные Церберы вдруг срываются с цепи и убивают Хроноса, чтобы остановить время. Застыть, точно статуя, чтобы ничего не чувствовать. Если я когда-то думала, что уважаю его, то теперь это чувство кажется мне слишком маленьким, чтобы вместить его в одно слово. - Но ты просто ушел, - в голосе Мелани звенят ноты обвинения. Она злится, потому что по ее сценарию Рон должен был сделать все по другому - дать истории другой конец. Как сделала я, чтобы спасти незнакомого мне человека. - Я не мог сделать этого, потому что был верен своему виду. Своим убеждениям, которые были со мной с самого рождения. Рождения моей матери, ее матери и так по нарастающей. - Не мог пойти против мамочки, - злобно шепчет Мелани, отвернувшись к окну и скрестив на груди руки. - Я иду против нее сейчас, - совершенно спокойно отвечает Рон. Будто на него и не нападали с обвинениями. Мне хочется сказать, что он поступает верно, ободрить, дать еще одну надежду, но проблема заключается в том, что я сама не знаю, верно ли то, что мы делаем. Мы - перебежчики. Они - наша обитель. Почему многотысячная система должна рушиться, потому что нам вдруг захотелось поиграть на другой стороне? - В любом случае, вся эта революция не внушает доверия, - говорит Мелани. Она снова смотрит на Рона и избегает меня. В данной ситуации незнакомец кажется ей предпочтительнее друга. Впрочем, ожидала ли она, что этот друг убьет одного из них? - Почему? – спрашивает ее единственный собеседник. Его брови сдвигаются, и лицо приобретает весьма грозный вид. - Души устраивают революцию против своих же. Что этим можно добиться? - Вы, люди, веками бунтовали против своих же. Против малой группы именуемой «властью». Мелани пожимает плечами. - Мы эволюционируем бунтами. Это скачки развития. - А чем отличаемся мы? - Вам некуда эволюционировать. Вы впереди нас на сотни, может, тысячи лет по технологиям и, чего уж греха таить, мировоззрения. Думаю, ответ «миллиарды» был бы более правдив. Но это ничего не меняет. Рон тяжело вздыхает. Ответ Мелани кажется ему логичным со стороны Души, но не со стороны революционера. - Нам тоже есть куда стремиться. Захватывая планеты, мы не особо думаем о чувствах ее прежних обитателей. Мы акулы, которые сливаются с телами маленьких рыб, вместо того, чтобы ими питаться. Что же плохого в том, что несколько сотен таких акул выстроятся стеной для защиты, а не убийства? - И что потом? Вот стена выдержала один удар. Второй. Может и третий. Но что потом? Вечные «потом». Вечные беспокойства о загадочном и невесомом «завтра». Ни я, ни Рон не знаем ответа на этот вопрос. Обсуждаемый множество раз в кругу доверенных лиц, мы подходили к тупику «будущего». Так сказать, оставляли все на «потом». - Решим, когда выиграем, - отвечает Рон. «Когда выиграем» его своеобразное «завтра». Всю оставшуюся дорогу мы молчим, как будто одной темой убили все остальные. Тишина снова начинает давить на ушные раковины, потому что она возвращает меня к тому, от чего я убегаю. Как много он забыл? Как много ему рассказали? Как объяснили поиски неизвестной ему «Ани»? Ответ приходит, когда мы останавливаемся у входа в пещеры. Солнце уже давно опустилось за горизонт, оставляя нас в тягучей и душной темноте, поэтому, когда Мелани внезапно хватает меня за руку и отводит в сторону, я вздрагиваю до такой степени, что первой моей мыслью является желание ударить ее. - Не пойми меня неправильно, Анни, - говорит она, глядя на меня в упор. Точно пытается застрелить взглядом, - Но мы все многое перенесли. Поэтому не стоит ворошить прошлое, хорошо? «Хорошо» - это если бы она объяснила, что имеет в виду под ворошением прошлого. Но я упрямо киваю, будто и вправду понимаю ради чего. - Йен помнит о тебе лишь до момента, когда ты решила отдать мне тело. Он считает, что ты улетела на Исток еще тогда. Я сдерживаю слезы, потому что и не надеялась на такой ужасающий подарок судьбы. Ведь такой вариант намного снисходительнее варианта со смертью брата, потому что в этом варианте я жертвую своей жизнью ради человека, а не наоборот. - А как же фильм? И… - я задыхаюсь, но от боли или от счастья? – Все знают меня. - В фильме не фигурируют даты, лишь история. Она может быть рассказана и после. А остальные не скажут ни слова, потому что знают, что резкое возвращение памяти сломает его психику. Вот теперь уж точно ее «хорошо» становится моим ужасом. - Сломает психику? – я сглатываю огромный комок в горле, и он будто режет мой пищевод, уходя в желудок. Горло сжимается, потому что сил сдерживать крик уже не остается. - Дай ему время смириться, - отвечает Мелани. Я снова киваю. Открою рот – буду бороться за право рассказать ему все до мельчайшей правды. Молчание – залог моей верности их плану. Мы стоим на улице около десяти минут, пока она рассказывает мою новую историю, а я молчу, борясь с сердечным приступом, грозящим прикончить меня. Так что когда за нами приходит Нео, я знаю и одновременно не знаю, как же себя вести. Впрочем, именно так я живу с тех пор, как впервые открыла глаза. Пещеры темны так же, как и пустота внутри меня. Моя легенда проста для тех, кто желает запутаться. Я появилась вместе с группой Нео. Еще один перебежчик – старый сценарий. Долгое время мы вместе с ним жили среди людей, уйдя из пещер Нейта. Йена поймали и мы отправились на убийственную спасательную миссию. Вернуть его удалось с помощью обмана, будто я их потерянная Странница, чтобы купились и Искатели и Душа, заселенная в тело Йена - Райдер. Долгое время мне приходилось играть роль Анни, но потом все пошло не по плану. Именно в этом моя история наиболее приближена к правде. Когда Кайл попытался убить Райдера, я сделала тот самый решительный марш-бросок и скрылась от правосудия. Удивительно, но даже имя моего носителя идеально подходит к истории – Анастасия. Сокращенно – Анни. Мелани и Джаред могут собой гордиться. В их истории изъян лишь сама Странница. Так что когда мы входим в заполненную комнату, я не чувствую себя ни предателем, ни чьим-то другом. Я всего лишь незнакомая Душа, которая хочет уничтожить систему, а после улететь на Исток.