'о скидках и весле

—Парень, не дергайся, иначе из этого ничего не выйдет. Голос Ахиллеса звучит чертовски усталым, словно это его сын раз за разом пытается сбежать и все время терпит неудачи, что влекут за собой неизменные шепоты и сомнения, портящие репутации. Мег только хмыкает: парня не мешало бы еще раз кинуть в Стикс, чтобы поплавал там лишние пятнадцать минут, а не лечить его припарками, которые в подземном мире не имеют ровно никакого смысла при наличии несущей как смерть, как и возрождение, реки. Когда Загрей в очередной раз издает недовольное шипение, фурия не выдерживает и демонстративно отворачивается, предпочитая сосредоточить свое внимание на оплетке рукояти кнута. Ахиллес пускается в обсуждение оставшихся от Цербера царапин, пространно сетуя не то на скучающего пса, не то на чрезмерную загрузку Дузы — Заг ерзает на месте, но молчит, понимая, что в этот раз его слушать никто не собирается. Не в первый, как-никак, раз. Сейчас о его попытках восторженно отзывается разве что Орфей — да и то после того, как Загрей в очередной раз, подобравшись боком, ненавязчиво напомнит о том, что он, такой всемогущий, опять уничтожил орду проклятых с закрытыми глазами и завязанными за спиной руками. Все остальные уже привыкли — Ахиллес даже как-то упоминал популярную среди смертных пословицу о том, что не нужно слишком часто кричать «волки!», но мораль ускользает от сына Аида, как ускользает и здравый смысл, как ускользает и понимание своего статуса. —Эй, вам неинтересно? Мег резко разворачивается и тяжело опирается руками на столешницу, набирая в грудь побольше воздуха, чтобы высказать неугомонному богу все, что она думает и о нем, и о его побегах, и о его попытках опозорить Дом еще больше, но Ахиллес находится быстрее: — Не пойми превратно, парень, но мы слышим это не в первый раз, и результат… он не меняется, что нас очень тревожит. Мы заботимся о тебе, но ты опрометчиво лезешь на рожон. — На весло, — добавляет Мег, моментально успокаивая внутреннюю ярость: черта, доступная только одной из Эриний — самой благоразумной, оттого и приглашенной в Дом. — Это твоя двенадцатая попытка сразить его, Загрей. — Подряд. — И ничего не меняется. Мне неловко смотреть в глаза Харону, если мы с ним пересекаемся. Может, ты хотя бы перестанешь нас призывать? В глазах Загрея — искреннее непонимание и возмущение. Вы же друзья! Вы же обещали! Вы же- — Даже мы не беремся помогать тебе в твоих попытках сразить отца, — Ахиллес благоразумно убирает руку фурии с кнутом прочь со стола, Дуза щедро разливает контрабанду по бокалам с длинными витиеватыми ножками. — Его статус… известен всем, и пытаться помогать тебе — самоубийство, даже в царстве мертвых. Это смелый поступок, и ты поистине- — Идиот. — Храбрец, если решаешься на такое. Мег фыркает с нарочито "ты слишком мягок с ним"-видом. — Мы помогаем с Танатосом, осознавая, что это просто развлечение, но мы не стали бы этого делать, если речь была бы о сражении. И Харон ничем ему не уступает. Предотвращая долгий и возмущенный монолог, Мег стучит рукояткой кнута по ладони: — Либо ты справляешься сам — и мы готовы тебя слушать, либо призываешь —и не жалуешься после. Сыну Аида не пристало пытаться сразить перевозчика душ… по крайней мере, из-за скидки в десять процентов. —Она суммируется. — Это тебя не оправдывает! — Мне бы это не помешало. — Тогда ты будешь биться с ним сам? —Но… — Мы устали, — Мег безапелляционно мотает головой, опустошает бокал и звонко бьет им о столешницу, угрожающе наклоняясь к беглецу: — Либо сам — либо не жалуйся. И никакая скидка тебя не оправдывает. Заг не находит ничего лучше, чем достать Злючку из-за пазухи и демонстративно чмокнуть ей фурию в щеку. Ахиллес не сдерживает улыбки, вежливо усмехаясь в сторону.