Сыграй на струнах моей свободы

— Он прав, в каждом, даже нецензурном слове, – простонала Клари. После нарушения комендантского часа отец отчитал ее словно первоклашку, заблудившуюся по дороге из школы. Девушка была уже достаточно взрослой, чтобы возвращаться домой хотя бы к полуночи, но Черри все равно пришлось лгать, что они не уследили за временем, потому что делали домашнее задание. Отец Кларибель проглотил неумелую ложь только потому, что ее подвез Виктор, негласно считавшийся самым адекватным из всех знакомых дочери. Однако длинной и, по мнению отца кларибель, поучительной лекции избежать все равно не удалось. Теперь, в комнате подруги, Кларибель обсуждала последний разговор с Чарли Элем, который грозил обернуться большими проблемами. Такими большими, что все прежние показались бы мелкими неурядицами. — Но из-за этого я только еще больше злюсь, – зажмурилась Кларибель. — Не твоя вина, что отец охраняет тебя как цепной пес, – ответила Черри. Она, положив ноутбук прямо перед собой и скрестив ноги по-турецки, листала ленту Фейсбука. Клари расположилась рядом, на кровати и задумчиво смотрела в потолок, на котором были нарисованы звезды. Клари знала, что они загорались, стоило только выключить свет. По самой комнате было понятно, кому она принадлежит. Везде – на мебели, книгах, даже одежде, – красовались стикеры с короткими заметками. Их изобретатель заметно упростил жизнь подруге Клари, в списке достоинств которой числилась хроническая рассеянность. Письменный стол, стоящий неподалеку, был завален учебниками. Вокруг царил самый обыкновенный беспорядок, который Черри по неведомой причине принимала за идеальное расположение вещей. Кровать, которую они оккупировали, была достаточно просторной и мягкой, а ярко-оранжевое покрывало вместе с круглой формой делало ее похожей на огромный сочный апельсин. — Я виновата, что иду у отца на поводу. – Кларибель снова застонала и пару раз стукнула мирно лежащую рядом подушку. — Я безнадежна. — Лучше осознать это поздно, чем никогда. – Черри отодвинула в сторону ноутбук и улеглась, копируя позу подруги. — Так что же, планируешь бунтовать? — Мне так хочется, чтобы он, наконец, заметил, что я выросла. – Клари повернула голову, чтобы внимательно посмотреть на Черри. — Согласна, дядя Ричард та еще наседка. Черри знала Кларибель достаточно давно, чтобы судить. Они подружились еще в детстве, когда семья Клоп жила по соседству. Позже Кларибель переехала, но пусть видеться стало сложнее, девушки все равно оставались лучшими подругами. Обучение в одном университете, конечно, все упростило. Только вот в отличии от Кларибель, которая с трудом держала марку, Черри всегда любила изучать иностранные языки. — Но отец тебя любит. — Я это ценю, честно, – печально вздохнула Клари. — Ближе него у меня никого нет, но смерть мам не сплотила нас, а скорее наоборот – отдалила. — Знаешь, что я думаю? Стоит вам уже поговорить начистоту все и выяснить, – посоветовала Черри. — Если так и продолжите соревноваться в упрямстве, ничего хорошего не выйдет. — Чтобы поговорить с ним начистоту, мне придется быть твердой, как сталь, – Кларибель нахмурилась. — Но, честно говоря, сейчас меня беспокоит не это. Черри молча ждала продолжения. — В этот раз я не просто разозлила Эля, а сама себя переплюнула. – Девушка провела ладонями по лицу, выражая этим жестом всю свою усталость и отчаяние. — Не жди от меня сочувствия, потому что я рада, что ты наконец послала его куда подальше. И когда Черри стала такой храброй? Узнав, кто такой Чарли Эль, она умоляла Клари не общаться с ним, а теперь храбро отпускала колкие комментарии в его адрес. Клари тихо усмехнулась, снова переведя взгляд на звезды на потолке. — Наш роман действительно получился коротким. — О, к тебе вернулось чувство юмора. Значит, ты не совсем в отчаянии. — Буду, когда встречусь с ним лицом к лицу... *** Дружба Кларибель и Черри – единственное, что не вызывало у Ричарда Рича возмущения. Хотя скорее всего, дело было в привычке, ведь семья Клоп вошла в их жизнь еще когда мама Кларибель была жива. Поэтому подруга часто служила для Клари верным прикрытием, потому что отговорки вроде «Мы погуляем с Черри» или «Мы устраиваем ночь кино с Черри» всегда срабатывали лучше и быстрее правдивых объяснений о том, как она хотела бы провести время. — Во сколько ты сегодня вернешься домой? Отец, листая газету, пил кофе. Он выглядел как типичный английский бизнесмен, однако Кларибель хотелось бы, чтобы, разговаривая, он смотрел ей в глаза. Даже необязательно в глаза, просто на нее, подтверждая тем самым присутствие дочери в этой комнате или хотя бы то, что он это присутствие замечает. Однако она воздержалась от колких замечаний и продолжила вести беседу с газетой. — Около пяти, а что? — Я позвоню, чтобы проверить. – Он все-таки свернул газету, но не для того, чтобы уделить внимание Кларибель, а просто для установления того знаменитого зрительно-подчинительного контакта. — Сегодня вечером у меня деловой ужин, так что приеду позже обычного. — Понятно. – Только и сказала Кларибель. Что еще она могла добавить? Он контролировал ее, словно был не отцом, а надсмотрщиком в тюрьме, а она, похоже, совершила ужасное злодеяние, раз получила пожизненное. — Я надеюсь на твою сознательность… В их столовой было много вещей, за которые можно было зацепиться взглядом в такие моменты. Вазы, расставленные то тут, то там в последних ноу-хау интерьеров, имели довольно занимательный рисунок. Кларибель всякий раз обводила каждую черточку взглядом, делая вид, что слушает, что так сосредоточенно и серьезно разъясняет ей отец. Первое время она и правда не пропускала и слова, но теперь-то наперед знала, что он скажет. Почему-то Ричард Рич наслаждался бесконечным повторением. Не считал ли он ее слишком глупой, чтобы запомнить все с первого раза? — Ты меня поняла? – Ей пришлось кивнуть. Кларибель готова была поспорить, что у нее выработался рефлекс на этот вопрос, и она могла без проблем кивнуть даже тогда, когда не все понимала. — Хотя, чтобы не беспокоиться, я могу прислать за тобой… Тут среагировал сигнал «СОС» большими неоновыми буквами высвечивающийся прямо у папы на лбу, и Кларибель поспешила прервать его. — Я прекрасно доберусь на автобусе. Может, приеду с Черри и Виктором. Не переживай. Отец смерил ее одним из своих серьезных взглядов, видимо решая, стоит ли доверить ей такую «сложную» миссию, как поездка из университета домой. — Никак не могу понять, почему ты не хочешь пользоваться автомобилем? Это намного удобнее, чем езда на автобусе. — Потому что я достаточно взрослая, чтобы найти дорогу домой, – Это прозвучало резче, чем она рассчитывала. Отец сосредоточенно смотрел на нее, при этом не говоря ни слова. То был взгляд, который она выдержать не могла. — Послушай, – примирительно начала Кларибель, отодвинув от себя стакан с апельсиновым соком, — я знаю, ты меня любишь. Я люблю тебя не меньше, но… – Она остановилась, тщательно подбирая слова. Пока что ее речь была похожа на одну из банальных отговорок вроде «Ты хороший парень и обязательно встретишь прекрасную девушку, но…». Однако для данной ситуации больше подходило «Ты хороший отец и прекрасно меня воспитывал, но, похоже, тебе пора сбавить обороты и дать мне дышать самостоятельно». — Мне уже двадцать, так что ты мог бы беспокоиться обо мне немного меньше. «Немного» Кларибель добавила только для того, чтобы не казаться совсем категоричной. На самом же деле она мечтала, чтобы забота отца свелась к минимуму и перестала ее душить. — К чему ты клонишь, Клари? Он не понял? Она посмотрела на вазу. Та стояла на прежнем месте, но в этот раз не помогла ей сконцентрироваться. — Ты… В последнее время, ты стал… – Она поняла, если не скажет все сейчас, позже может и не набраться храбрости для этого разговора. — Пап, ты перегибаешь палку со своими правилами. Почему стало так тихо? Она оставила вазу в покое и посмотрела на отца. Тот сидел, сложив руки перед собой и крепко сжав челюсть. Видимо, она застала его врасплох, что еще больше доказывало, как слеп он был по отношению к ней. — Хочешь сказать, что недовольна моими методами воспитания? – наконец спросил Ричард Рич слишком уж провокационно. — Не передергивай, – произнесла Клари, стараясь сохранять спокойствие. — Я такого не говорила. — Как тогда тебя понимать? – Он не собирался сдаваться. Ее отец не отступал, даже когда был не прав. — Я хочу поговорить спокойно, чтобы ты меня услышал… — На такие разговоры требуется время, а сегодня у меня его нет, – одернул Ричард, поднимаясь. Резким и уверенным движением он снял пиджак со спинки стула, на котором до этого сидел. — Хорошо, тогда, может, найдешь маленькое окошко в своем плотном расписании для разговора с собственной дочерью? Клари поняла, что зря старалась – сохранить спокойствие в подобной ситуации было просто невозможно. Легче было бы вести беседу с той же вазой. Она, по крайней мере, могла молча выслушать и не делать замечаний, от которых люди теряли самообладание. И почему отец смотрел на нее так, будто никогда раньше не видел? Его пальцы замерли на последней пуговице пиджака. — Что с тобой? – Это прозвучало точно также, как если бы он сказал: «Ты с ума сошла?». Видимо, все так и выглядело, ведь раньше он помыкал ей без особых усилий. Но будь Кларибель не права, она бы не чувствовала этот бунтарский огонек внутри, что так и подначивал ее продолжать. Она спрятала руки под столом и сжала их в кулаки, приказывая себе не сдаваться. — Я не хочу ссориться… — Именно этим ты и занимаешься. Кларибель пришлось сжать кулаки сильнее. Безусловно она хотела добиться своего, но при этом не испортив отношения с самым дорогим ей человеком. Тем не менее, девушка понимала, такой разговор не мог обойтись без взаимных претензий. Самое главное – не забыть прийти к мирному соглашению в конце. — Нет, – твердо отчеканила Кларибель, посмотрев отцу прямо в глаза. — Я лишь обсуждаю наши отношения. На то есть веская причина. — Веская причина? – Между бровями Ричарда Рича пролегла заметная морщинка. — Моя жизнь, достаточно веская причина для тебя? – Теперь она перешла к провокационным вопросам, впервые почувствовав, что хоть в чем-то похожа на своего отца. — Твоя жизнь самое ценное, что у меня есть, – ответил он, не колеблясь ни секунды, что заставило Кларибель пожалеть о сказанном. Она ведь была его дочерью, единственным ребенком. Он безусловно любил ее, хоть и по-своему. — Тогда, – с облегчением выдохнула Клари, чувствуя, как расслабляются мышцы в напряженной спине, которую она все это время держала прямо, — мы можем все обсудить… — Что конкретно мы должны обсудить? Мои правила действуют вот уже десяток лет, и ты всегда им подчинялась. Не вижу смысла что-то менять. – Он наконец-то застегнул пиджак. — Довольно часто подчинялась, – уклончиво ответила Кларибель. — Но не думала, что все настолько серьезно. – Она уставилась на застегнутые пуговицы одного из самых любимых и дорогих пиджаков отца, снова понимая, что ей проще разговаривать с чем-то неодушевленным, чем видеть, как Ричард Рич смотрит на нее взглядом «Я – твой отец, и ты обязана с этим считаться». — Думаешь, я слишком строг с тобой? – Он действительно не понимал. Это было ясно по удивленному взгляду, по ошеломленно вскинутым бровям. Ричард Рич не был готов признать, что в его идеальной системе воспитания собственной дочери произошел сбой. — Кларибель, дочка. – Он снова сел, даже пододвинул стул чуть ближе. — Пусть мои методы кажутся тебе строгими, но они того стоят. — Стоили, – поправила она, смело встречая его взгляд. Почему-то в этот момент ей вспомнился Чарли Эль. Каждое его слово о заранее спланированной жизни и то, до какой степени свободным и не ограниченным чужим мнением он был. — Твои правила работали, когда мне было двенадцать. Даже в семнадцать я еще допускала мысль, что они оправданы. Но теперь, когда мне двадцать, и я учусь в университете, когда трудовой кодекс позволяет мне работать полный день, твои правила не кажутся мне такими необходимыми. Ричард молчал, похоже не находя что ответить. — Нет, серьезно, пап! – не выдержала она, поворачиваясь на стуле в его сторону. Кларибель все еще надеялась, что сейчас он поймет и, наконец, согласится с ней. — Приходить не позднее десяти, отпрашиваться у тебя всякий раз, как захочу выйти из дома… Это похоже на тюрьму. К ее отцу, наконец, вернулся дар речи, но Кларибель предпочла бы, чтобы он молчал. — Кто промыл тебе мозги? Кларибель пораженно приоткрыла рот. Однако Ричард Рич, похоже, полностью отдавал отчет своим словам. Видимо, в его глазах она была беспомощной марионеткой, лишенной собственного мнения. — Раньше ты ни на что не жаловалась. Так кто же тебя надоумил? — Серьезно? Надоумил? Я больше не маленькая девочка. Прекрати вести себя так, словно мне все еще тринадцать! – Она вскочила со стула. — Никто не промывал мне мозги, просто я стала достаточно взрослой. — Достаточно взрослой для чего? – с вызовом спросил Ричард. Видимо, этот вопрос должен был поставить ее в тупик, но Клари перевела дыхание и спокойно ответила: — Для того, чтобы снять часть ответственности за себя с твоих плеч и переложить на свои собственные… *** Кларибель была расстроена тем, как они расстались. Благо, отец спешил на работу, иначе все могло закончиться еще печальнее. Однако, она не жалела о сказанном, потому что чувствовала, как внутри нее пробуждается независимая, свободная личность. Что еще удивительнее, – этим она была обязана Чарли Элю и его умению залезать другим людям под кожу. Кстати об Эле. После первой пары, во время которой Кларибель успела рассказать Черри о беседе с отцом, прямо возле входа в аудиторию она натолкнулась на незваного гостя. Чарли Эль, как обычно невозмутимый, стоял в коридоре корпуса иностранных языков. Однако, Кларибель обратила внимание не на это. Она боялась встречи с ним, гадая какой метод пытки Эль выберет, но не могла же она предположить, что пытать ее будут… цветами. — Роза? – спросила она вместо приветствия, указывая взглядом на цветок, который Эль сжимал в правой руке. Сегодня Чарли надел свитер, черный с белыми вставками, который смотрелся так, словно был связан специально для него. — Да, роза, – тихо ответил Эль, плавно оторвавшись от стены, которую до этого подпирал. — Имеешь что-то против цветов? — Нет, – растерянно промямлила она, наконец заметив, что они привлекают всеобщее внимание. — Просто ты с цветами совсем не вяжешься. Зачем она тебе? — Не мне, а тебе, – исправил Эль, без особого энтузиазма протянув эту самую розу Кларибель так, что цветок неприятно ткнул ее в нос. Клари впала в ступор. Она что, оказалась в параллельной реальности? Но все встало на места в следующую же секунду. — Бери, – прошипел Чарли сквозь сжатые зубы, всем своим видом показывая, что, если Кларибель не возьмет цветок, он этой розой украсит ее свежеизготовленное надгробие. — Эм, – все еще неуверенно и слегка неуклюже девушка все-таки приняла «подарок», — должна ли я сказать «спасибо»? — Уж постарайся, – процедил Эль. Он явно устраивал новый спектакль для публики. Кларибель нахмурилась. Разве он не понял, что она вчера сказала? — Почему ты даришь мне цветы? – громко спросила Клари. Заинтересовано перешептывающиеся студенты моментально притихли. — Что значит «почему»? – Он даже улыбнулся. Да так натурально, словно и правда был белым пушистым котенком. — Ты моя девушка, и мы… — Вчера расстались, разве нет? Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Чарли Эль замер и уставился на нее, про себя, похоже, представляя полную картину ее расчленения и фасовки по пакетам. Кларибель назвала себя дурой, но все-таки смелой дурой, которая перед последним вздохом решила побыть независимой. Только вот стоило ли оно того? — Что ты несешь?! – на секунду выйдя из роли и потеряв самообладание, Эль все же быстро успокоился. — В смысле, что ты такое говоришь? А, Кларибель? – Ее имя прозвучало, как хруст битого стекла под подошвой ботинок, хотя остальная фраза была произнесена сладким, даже приторным голоском. Эль явно намекал, что она потеряла инстинкт самосохранения, но все-таки давал ей шанс о нем вспомнить. — Мы поговорили вчера на набережной, и все решили. – Она изобразила искреннее непонимание того, почему Чарли Эль здесь, прямо перед ее носом. Эль бросил быстрый взгляд на толпу зевак и сжал зубы. Он был бессилен, по крайней мере, так думала Кларибель. Однако, такие как Чарли Эль, похоже, не скупились на неординарные выходы из неловкой ситуации. — Думаю, ты что-то перепутала, дорогая. – Он сделал пару большим шагов к ней навстречу, и от его внушительной фигуры Кларибель стал отделять всего лишь сантиметр. Оказывается, в зеленых глазах Эля блестели яркие коричневые крапинки, такие, которые не заметишь, пока не присмотришься. Девушка задрожала. Как бы ей ни хотелось мнить себя бессмертной, прямо сейчас она боялась Чарли. Однако, если уж ей было не спастись, следовало бы сделать что-то стоящее перед кончиной. Например, сказать Чарли Элю все, что она о нем думает. — А, по-моему, я ничего не перепутала, – четко произнесла она, смотря, как коричневые крапинки в глазах Эля становятся меньше, пока он все больше щурился от злости. — Видимо, у каждого из нас свой взгляд на ситуацию. Держи розу покрепче, – посоветовал он, и прежде чем Кларибель поняла смысл столь странного совета, Чарли буквально взвалил ее на плечо. Невольно взвизгнув, Кларибель увидела перед собой широкую спину Эля, а когда повернула голову, то встретила сочувствующие взгляды зевак. Выгнувшись, Кларибель нашла Черри и крикнула той оставаться на месте. Как ни странно, в этот раз подруга послушалась. Только показала жестом, что Клари должна ей позвонить, если что-то случится. Неужели даже Черри уже свыклась с постоянной драмой их выдуманной парочки? — Нам определенно нужно поговорить. Только в менее людном месте. – Эль понес ее сквозь толпу, которая расступалась перед ним, как море перед Моисеем. — Чарли! Эй, отпусти меня. Это же не в какие ворота не лезет! – крикнула она. — Потерпи, дорогая, – насмешливо протянул он, — скоро я найду укромное местечко, где нам никто не помешает. — Ты серьезно? – Клари почувствовала его теплые ладони на своих ногах. Чарли держал ее крепко. Можно было даже похвалить его физическую форму, потому что она-то знала, что весила не как пушинка. — Я тебе все сказала еще вчера! Ей богу, на дворе же не средневековье! – Она даже набралась храбрости и шлепнула его по спине, но Чарли Эль даже не обратил на это внимания…