Он уводит за собою тех,
кто ночью не спят Тем, кто дверь ему откроет Нет дороги назад
Белоснежные звезды ярко светились над Большим залом. Иногда на темном заколдованном небе проносились далекие кометы, создавая иллюзию звездного дождя. Столы факультетов были отодвинуты к стенке, и на них теперь стояли напитки и разная еда для перекуса. Были сняты флаги факультетов и над профессорским столом теперь висели только три флага: школы Хогвартс, академии Шармбатон и института Дурмстранг. Недалеко от стола появилась сцена, на которой стояли различные музыкальные инструменты. Студенты разных школ разместились рядом со столами с напитками, ожидая начала бала. Как только часы пробьют восемь вечера, двери откроются и трое чемпионов со своими парами откроют бал медленным вальсом. Некоторые гриффиндорцы каждый раз, когда об этом слышали хмурились и кривились, вспоминая уроки профессор МакГонагалл. Несмотря на хорошее настроение, близнецам Пруэттам пришлось зорко наблюдать за их младшим братом — Роном. Тот чуть ли не взорвался от ярости, как только увидел их Джинни, идущую под руку с Малфоем. К слову, оба смотрелись просто восхитительно: Драко был в темно-изумрудной мантии, под цвет платья Джинни. Все еще раз убедились, что Джинни подходят все оттенки зеленого. Их появление вызвало шепот и недоумение: если многие уже привыкли, что Джинни Уизли отныне Джиневра Пруэтт и входит в компанию Майклсона, то к паре бывшая Уизли и Малфой им еще придется привыкать. Однако, им двоим было абсолютно на это все равно. Оба стояли возле колонны, попивая пунш и ожидая открытия бала. Улыбка с лица Джинни так и не сходила. Близнецы переглянулись и принялись наблюдать теперь еще и за Драко. На всякий случай. Они были уверены, что Малфой умеет держать себя в руках, но пока бал не начался, им все равно было делать нечего. Дафна, которая была парой Фреда, смотрела на это и тихо смеялась, заявляя, что у них обоих проснулся «комплекс старшего брата». Братья не успели ничего ей ответить, так как двери в Большой зал резко открылись, и отовсюду зазвучала мелодия вальса. Первыми в Большой зал зашла Флер Делакур с партнером со своей школы. Парень улыбался и уверенно вел под руку вейлу, никак не реагируя на ее чары. То ли у него был амулет, то ли чары на него не действовали, что бывало довольно редко. Вторыми зашли Виктор Крам и Полина Малфой. Только сейчас стало заметно, что платье Полины было точно такого же оттенка, как и парадная форма Дурмтранга, которую надел на бал Виктор. На лице Полины застыла маска веселья и радости, тогда как Виктор был максимально сосредоточен. Незаметно девушка подмигнула своему младшему кузену и показала большой палец, на что тот закатил глаза. Третьими появились Гарри и Луна. Платье девушки развевалось с каждым ее шагом, а на лице была всем привычная мечтательная улыбка. Только сейчас она дополняла образ не Полоумной Лавгуд, а добавляла изуминки в выбранный наряд. Гарри же оставался серьезным, хотя Хоуп заметила искорки веселья в его глазах. — Мне кажется, или Луна похожа на фею? — прошептала Джинни. — Тебе не кажется, — покачал головой Драко. Три пары не остановились ни на мгновенье, сразу же попадая под магию музыки. Многие в этот момент замерли, наблюдая за тем, как шестеро волшебников теряют связь с миром, растворяясь в танце. Платья девушек развевались на каждом повороте настолько синхронно, что некоторые решили, что все шестеро репетировали этот выход много раз. Вскоре на танцпол вышло еще несколько пар: Седрик уверенно закружил в танце Хоуп, которая не прекращала улыбаться весь вечер. В один момент взгляды Хоуп и Гарри пересеклись, и Майклсон почувствовал, как внутри защемило сердце: в этот момент Хоуп была настолько счастлива, что ни у кого не осталось сомнений, что она влюблена. Всего на мгновенье под магией музыки Гарри задумался о том, каким бы он стал, если бы в его жизни не было сестры. — Не думай об этом, — прошептала рядом Луна. — О чем? — ведя ее в танце, нахмурился Гарри. — О чем только что подумал, — улыбнулась Лавгуд. — Тебе это не нужно, Гарри. Ты счастлив сейчас и здесь. Зачем думать о том, чего уже никогда не будет? — Ты ведь знаешь, да? — Знаю, — Луна закружилась, и ее платье засветилось под сиянием иллюзорных звезд на потолке. — Все могло быть по-другому. — Сегодня волшебный вечер, Луна, — улыбнулся хитро Гарри. — Может, в честь этого поделишься тайной? — А ты хитрец, — рассмеялась Видящая. — Ладно, если ты обещаешь хранить это в тайне. Ото всех. — Обещаю. Музыка сменилась. Теперь заиграл венский вальс, и пар стало еще больше. Гарри краем глаза увидел, как рядом танцуют Тео с Гермионой. Сзади них уже вовсю кружили Драко с Джинни. Недалеко пестрела рыжая голова одного из близнецов. Судя по тому, что с ним танцевала Дафна, Гарри понял, что это Фред. — Элайджа Майклсон случайно попал в Лондон, — тихо проговорила Луна, почти не замечая танца. Ее тело двигалось само, чувствуя движения Гарри и подстраиваясь под них. — Все случилось из-за ошибки кассира в аэропорту Нового Орлеана. Девушка выдала твоему отцу не тот билет, а он и не заметил. В тот момент он хотел только уехать, и ему было все равно куда. Так он и оказался в Лондоне. Он ушел, куда глаза глядят, и дорога привела его к детской площадке, на которой сидел уставший мальчик. Гарри вдруг вспомнил тот вечер. Ему было шесть, и это было Рождество. Он действительно сидел на детской площадке, уставший от вечного бега от кузена. Интересно, как теперь живут Дурсли? Как они живут без него? Странно, но Гарри уже очень давно ничего про них не вспоминал. — Глаза мальчика были точно такого же цвета, как и у младшего брата Элайджи Майклсона, — продолжила Луна, а Гарри с удивлением понял, что это правда. Он никогда раньше не замечал, что у них с дядей одинаковый цвет глаз! — И это решило твою судьбу, Гарри. Когда твой отец сделал шаг вперед к тебе, все изменилось. То, что было тебе предначертано с рождения, исчезло, меняясь. Сама магия смерти, которая когда-то создала вампиров, ворвалась в твою жизнь, изменив и тебя, и твою судьбу. Луна замолчала, давая Гарри время обдумать. Магия смерти, некромантия, создала первых вампиров, одним из которых был его отец. Бабушка Эстер отказалась учить их с Хоуп некромантии, признавшись, что ею не владеет. Тогда открылась правда о том, что заклинание, превратившее Майклсонов в первородных вампиров, было наполовину создано не ей. В той деревне, где они жили, была еще одна ведьма. И она была некромантом. Неужели некромантия появилась в его жизни еще когда ему было всего шесть? — И какой была моя судьба с рождения? — вслух подумал Гарри. На самом деле, он даже не был уверен, что хотел бы знать, но Луна улыбнулась шире, и он понял, что сейчас узнает что-то, что изменит его взгляд на мир. — Ты потерял самых дорогих людей, Гарри, — венский вальс уже сменился медленным фокстротом, но Гарри и Луна даже не заметили этого, только подстроились под знакомую мелодию. — На твоих глазах умерла та, кто подарила тебе жизнь. И должен был потерять еще многих. Если бы ты не стал Майклсоном, то погибло бы много людей, Гарри. — И кто? — Сириус Блэк, — глаза Луны расфокусировались, и Гарри понял, что она уже не здесь. — Фред Уизли, Ремус Люпин, Альбус Дамблдор, Нифмадора Тонкс, Северус Снейп, Седрик Диггори. Покинули бы этот мир Никлаус Майклсон, Элайджа Майклсон, Финн Майклсон, Айрис Беннет, Эстер Майклсон, Кэтрин Пирс. Марлин МакКиннон навсегда бы осталась в зазеркалье. Гарри вздрогнул, услышав имена ставших ему дорогих людей. Он бросил взгляд на танцующую Хоуп с Седриком. Неужели Диггори было суждено умереть, но благодаря тому, что у Гарри появилась приемная семья, все сложилось по-другому? Неужели то, что его усыновил Элайджа Майклсон, изменило так много судеб? — Хоуп бы никогда не полюбила Седрика, и однажды она бы стала полноценным трибридом и отключила свои чувства, — продолжила Луна. — Ведь рядом с ней не осталось бы тех, кто мог ее сдержать. Не было бы тех, кто искренне ее любил и оберегал. Она осталась бы одна. Гарри почувствовал, как по спине побежал холодок. Все, кого он любил, были бы мертвы? Хоуп отключила бы чувства? Он снова бросил взгляд на сестру. Сколько же она бы пережила, что отключить чувства — было единственным, что могло избавить ее от боли? — Вам было суждено многих потерять, но вы изменили свои судьбы. Вы не потеряли, а обрели, — добавила Луна. — Ты собрал нас раньше. — Что? — не понял Гарри. — Ты собрал нас раньше, Гарри, — улыбнулась Лавгуд. — Мы стали командой намного раньше, и это позволит нам всем выжить и победить. Ты знаешь, что грядет и без меня. И ты знаешь, что никто из нас теперь не отступит. Мы стали сильнее, Джинни разбудила свои силы, я научилась контролировать свои. Когда придет время, все мы встанем, чтобы победить. В этот момент заиграло танго, и Гарри понял, что речь идет о воскрешении Волдеморта. У Луны до сих пор в глазах царил туман, она все еще была не здесь. Теперь у Гарри не осталось сомнений — он действительно вернется. Тот, кто лишил жизни его биологических родителей, тот, кто напал на его род, вернется к жизни. Вдруг Луна посмотрела на Джинни. Пруэтт смеялась, стоя рядом с Драко и выпивая стакан воды. — А они бы не были вместе, — Гарри посмотрел на пару. Не были вместе? Но Драко и Джинни идеально друг к другу подходили. Словно холод и лава, которые вместе создавали волшебный союз. — Джинни была бы с тобой. — Что?! — вырвалось у опешившего Гарри. Джинни ни разу его не привлекала! — Ты должен понимать, Гарри. Вы были бы другими людьми. Танец закончился, и они отошли к столам в молчании. Луна уже пришла в себя и наблюдала, как Гарри погружается в нерадужные мысли. То, о чем она говорила было одной из вероятностей, которая теперь никогда не наступит. Одна встреча двух уставших людей смогла изменить жизнь других людей. Их встреча стала лавиной, которая снесла старые судьбы, как карточный домик. — Почему ты на самом деле согласилась пойти со мной на бал, Луна? Ты ведь знаешь, что я… — Гарри прервался, не зная, как сказать, что не чувствует к ней чего-либо романтического. Однако, ему казалось важным разъяснить этот момент. — Потому что тебе нужно это было знать, — расмеялась Луна. — И потому что Полина Малфой права — порой ревность — это единственная возможность понять свои чувства. Девушка вдруг резко посмотрела на Невилла Лонгботтома, и Гарри проследил за ее взглядом. Гриффиндорец смотрел на них нахмурено и сжимал бедный стакан в ладони. Заметив, что они на него смотрят, он резко отвернулся и потянулся за еще одним стаканом. — Серьезно? — удивился Гарри. — Невилл? — Я буду с ним счастлива, — кивнула Луна. — Тебе явно лучше знать, — рассмеялся Гарри. — Ты тоже будешь счастлив, Гарри, — она положила ладонь ему на плечо, заглянув в глаза. — И очень скоро ты ее встретишь. — Кого? — Ту, которую уже любишь, но еще об этом не знаешь. Ты всегда ее любил, а она — тебя, но очень часто у вас не было возможности встретиться. В этот раз она у вас будет, и ты ее не отпустишь. Лишь подожди, Гарри. Осталось немного, — в глазах Луны Гарри видел понимание и вдруг кивнул, сам того не осознавая. — А теперь, может, принесешь нам по коктейлю? — С удовольствием, — они закрыли тему о том, что могло случиться и чего уже не будет. Но одно поменялось — Гарри теперь знал, что могло произойди. И забирая коктейли со стола, чтобы отнести их Луне, он пообещал сам себе. Он никого никогда не потеряет.***
— Никлаус Майклсон! — женский возмущенный крик донесся до второго этажа. Гибрид резко вбежал в библиотеку, нарушив уединение Элайджи и Фрейи, которые наслаждались чтением. Или, по крайней мере, пытались. Элайджа сам просто хотел отдохнуть: недавно он снова был у Неясытей и слишком много сил у него выходило достучаться до этих вампиров, что убивать всех подряд — это плохая идея. Фрейя же пыталась отвлечься. На это Рождество был приглашен Северус, и она собиралась представить его семье, как своего парня. И пусть об этом все уже знали, это не мешало ей волноваться, ведь впервые это произойдет официально. — Что опять произошло? — скучающе спросил Элайджа, глядя на то, как его брат прячется за стеллажами. — Я случайно съел ее курицу, — прошептал в ответ Клаус. — Случайно? — недоверчиво подняла брови Фрейя. — Ну она так вкусно пахла! — в оправдание воскликнул Клаус. Фрейя не выдержала и рассмеялась, представив, как Клаус втихаря пожирает бедную зажаренную курицу. Впрочем, вероятно, так все и было, учитывая поднимающиеся шаги по лестнице. Кэролайн явно была не рада пропаже блюда. — Ник! Когда двери библиотеки начали открываться, впуская Кэролайн, Клаус решился на отчаянный шаг — открыв окно, он выпрыгнул вниз. Элайджа и Фрейя молча понаблюдали за цирковым выступлением, а потом оба засмеялись под возмущенный вздох Кэролайн. — Нет, я его когда-нибудь убью, — тихо пообещала она. — Кэр, милая — это бессмысленно. Ты согласилась на все это по собственной воле, когда сказала ему «да», — сдерживая смех проговорила Катерина, появившаяся в дверях библиотеки. — Тот, кто связывает свою жизнь с Майклсонами, обречен или сойти с ума, или умереть. — А варианта «стать частью семьи Майклсон» нет? — уточнил Элайджа. — Это синоним для варианта «сойти с ума», — с улыбкой ответила Катерина. — Когда приедут наши дети? — Через три часа поезд будет в Лондоне, — посмотрев на наручные часы, ответил Элайджа. — Отлично, Кэр, пошли готовить новую курицу, — взяв блондинку под локоть, потащила вниз ее Катерина. — Эл, будь так добр, не пускай никого из своих братьев на кухню, иначе мы воткнем им ножки от стула в сердца. Элайджа молча покачал головой и крикнул в сторону улицы: — Ник, ты сам все слышал! Фрейя снова рассмеялась и отложила книгу. — Я волнуюсь. Элайджа вздохнул и также отложил книгу, вставая со своего кресла и подходя ближе к своей сестре. Удивительно, но между ним и Фрейей уже образовалась крепкая связь. Раньше он бы никогда не стал доверять ей так скоро (всего несколько лет!), но сейчас Фрейя ему была дорога так же, как и Ребекка, с которой он прожил всю жизнь. — Ты ведь любишь его, — констатировал Элайджа, взяв ее ладони в свои и присаживаясь перед сестрой. — А он любит тебя. — А если он не примет полностью всех нас? — убрав одну руку, Фрейя обвела ею круг, намекая на всю их семью. — Если он испугается? — Фрейя, дорогая, — Клаус прыгнул обратно в библиотеку через раскрытое окно. — Этот волшебник учит наших детей. Всю нашу ораву. Ты правда думаешь, что его может что-то испугать? — А вы? Если вы не примете его? Я знаю, как Клаус реагировал на ухажеров Ребекки! — Потому что они были полными идиотами, — закатил глаза Клаус. — И не были ее достойны. — Я бы попросил! — вдруг заглянул в библиотеку Марсель. — Во-первых, не подслушивай, — ткнул ему в грудь пальцем Ник. — Во-вторых, ты исключение. В-третьих, лучше пойди и сходи купи вино, раз тебе заняться нечем. — Отец, а ты не офигел? — поднял брови Марсель. — Все вино выпил ты, вот ты иди и покупай. — Вот где твое уважение к родителю? Кто тебя вообще воспитывал? — Ты, — усмехнувшись ответил гибриду Марсель, и вышел из библиотеки. — Ну тут даже не поспоришь, — обреченно прокомментировал Никлаус. — Вот, Элайджа, смотри, что будет через сто лет между тобой и Гарри. — Очень сильно в этом сомневаюсь, — хмыкнул Элайджа и вернулся к сестре. — Тебе не нужно переживать по поводу Северуса, Фрейя. Мы его уже знаем, и лично я ему доверяю. Он уже много лет хранит нашу тайну. — А Малфои? — спросила Фрейя. — Они ведь тоже приглашены на Рождество. — Их сын связан с Гарри и Хоуп, они дружат с самого детства, — пожал плечами Элайджа. — К тому же, Малфои знают, кто мы, так что не вижу смысла отказываться от них. Они потомственные маги и хуже не будет, если они будут на нашей стороне. — Полностью с ним согласен, — кивнув на брата, проговорил Клаус. — Я все еще не очень хорошо доверяю твоему Северусу, но мешать вам обоим не буду, если он не сделает тебе больно. В таком случае, его тело даже не найдут, имей ввиду. А сейчас я пойду попрошу Кола сходить за коньяком. — Зачем тебе коньяк? — Фрейя, мне не нужен коньяк, я хочу вино. Но Кол не пойдет за вином, а вот за коньяком и вином пойдет. — Его бы навыки стратегии, да в другое русло, — закатил глаза Элайджа. Фрейя тихо хмыкнула, вдруг вставая и обнимая Элайджу. Раньше она только мечтала снова обрести семью, увидеть братьев и сестру, но не показывалась им на глаза из-за Далии и своего собственного страха быть отвергнутой. В конце концов, страхи оказались напрасными и теперь она была рада, что рискнула чуть больше десяти лет назад. И пусть она потеряла отца, которого любила, но обрела гораздо больше. — Жаль, что Надя не сможет отпраздновать с нами Рождество, — прошептала в плечо Элайджи ведьма. — Катерина об этом так мечтала. Элайджа только горько вздохнул. У них все было хорошо, жизнь налаживалась после смерти Майкла, ушел страх за жизни родных, но оставалось лишь одно, что причиняло им боль. Надя так и не очнулась. Ритуал, который провела Эстер, спас ее жизнь, но даже в новом теле ведьма-странник не открыла свои глаза. Уже пару месяцев она неподвижно лежала на кровати и абсолютно никто не знал в чем была причина. Катерина старалась улыбаться, веселиться, но в любимых глазах Элайджа видел потаенную боль и страх, слышал, как она тихо плачет на балконе по ночам. Он знал, что каждый день начинается у его жены одинаково: она идет в комнату дочери, надеясь на чудо. Она только недавно ее нашла и снова потеряла. А Элайджа не мог никак ей помочь, и от этого ему становилось еще хуже. Однако, он надеялся, что возвращение Гарри на каникулы хоть как-то поможет Катерине взбодриться.***
Холод. Пронизывающий холод окутывал фигуру девушки, которая медленно шла по незнакомому коридору. Она держалась ладонями за плечи, пытаясь сохранить остатки тепла в теле, однако все было тщетно: от этого холода не было укрытия. Оно пробиралось под кожу, захватывая в свои ледяные тиски все внутренние органы. Хуже всего было еще и то, что она была в одном белом платье, даже без обуви. Рядом слышались стоны людей, которые пугали ее не на шутку. Они кричали от боли, и с каждой минутой ей становилось все хуже, так как вместе с холодом под кожу стал пробираться страх. Кто им причиняет такую боль. Или, может быть, что? Она обернулась, пытаясь понять, где находится, но коридор был пуст. Лишь морозный ветер кружил рядом, и черные птицы кричали вдалеке. Внезапно она смогла разглядеть очертания решеток совсем рядом. Приглядевшись, девушка вдруг поняла, что это камеры. Камеры для узников. Неужели она в тюрьме? Но как она тут оказалась? Девушка сглотнула и двинулась вперед. Нужно было хоть как-то двигаться, чтобы не умереть от холода прямо сейчас. Совершенно неожиданно она вдруг почувствовала, как от одной из камер веет теплом. Не долго думая, девушка сразу же двинулась в сторону тепла, надеясь согреться. Как только она подошла к решеткам и решила за них схватиться, так сразу же упала внутрь камеры. Оглядевшись, она снова попыталась прикоснуться к решетке и с изумлением увидела как ее ладонь проходит сквозь железные прутья. Она, что, призрак?! Сзади послышался стон и девушка обернулась. В углу камеры сидел человек. Он прижимал колени к груди, а ладонями закрывал уши. Осторожно и медленно она принялась походить ближе, пока не села на корточки напротив. Она никак не могла понять, что же причиняет ему боль, ведь сейчас рядом с ним была только она. Что-то знакомое было в его скрюченном от боли лице. Она попыталась вспомнить, что же именно, однако никак не могла собрать мысли в кучу. Вдруг узник открыл глаза и девушке снова показалось, что она уже видела эти глаза. Взгляд узника заметался, словно он пытался понять, что происходит. Он медленно опустил руки и расслабился, с удивлением смотря в сторону решетки. Девушка посмотрела туда же и чуть не вскрикнула, увидев, как страшная и темная фигура в черном плаще уплывает по воздуху прочь от камеры. Что это такое? Да где она, черт возьми? Она никак не могла понять, что происходит. Почему она не дома? И кто этот странный узник, который кажется ей очень знакомым и родным? Она снова посмотрела на узника и оказалось, что и он смотрит на нее. Девушка молчала и вдруг протянула руку вперед, касаясь ладонью его щеки. Странно, но в отличие от решетки, сейчас она почувствовала мягкость человеческой кожи и сразу же отдернула ладонь обратно. Морщины на его лице разгладились, а знакомые глаза сверлили ее саму. Сердце застучало в ее груди, намекая на то, что он ей на самом деле дорог. Неосознанно она чуть отодвинулась назад, пытаясь вспомнить, кто он и откуда она его знает, когда узник охрипшим голосом тихо прошептал: — Надя?